Воробышек Тюк

            Однако планам друзей сбыться было не суждено.
            На следующее утро, когда цыплёнок Желток, забыв про ракету, подошёл к прогуливающемуся по двору котёнку Хвостику, какая-то чёрная тень вдруг стремительно промелькнула над ними.
            - Берегись! Это ястреб, ворующий цыплят! – крикнул котёнок и бросился к Желтку, чтобы закрыть его лапками.
            Но и Желток тоже крикнул:
            - Берегись! Это ястреб, ворующий цыплят!
            И он тоже бросился спасать друга, перепутав, а может, и вообще забыв, что тот не цыплёнок, а котёнок. Правда, закрывать он его собирался не лапками, а своими цыплячьими крылышками.
            И они столкнулись и упали. А рядом с ними свалился в траву маленький комочек – его друзья и приняли за ястреба, ворующего цыплят. У страха-то глаза велики! Комочек оказался воробьём. Вернее - желторотым воробышком.
            - Воробышек Вор, - опомнившись и отряхнувшись, представился он.
            «Странное имечко», - удивился котёнок. «Вот угораздило!» - тоже подумал цыплёнок. Но друзья, как ни в чём не бывало, вежливо представились и пожали протянутое им для приветствия крылышко.
- Совершаю своё первый полёт. Упал, потому что обессилел, - объяснил воробышек. - Нельзя ли у вас чем-нибудь подкрепиться, чтобы продолжить вставать на крыло?
            - К сожалению, мы, котята, не едим ничего птичьего – крошек, мошек, - первым откликнулся Хвостик. – Я пью молочко. Очень, очень вкусно. И сытно! – с восторгом добавил он и облизался, вспомнив утреннее парное лакомство.
            - А я бы пригласил вас, как собрата по перу, к своему птичьему столу, но мой стол – это крошки с хозяйского стола. И я их уже склевал, - тоже собрался было по примеру котёнка облизаться цыплёнок, но не сумел - у цыплят нет такого длинного язычка. – Могу предложить вам вместе поохотиться за червячками и мошками.
            - К сожалению, - огорчился воробышек, - я не сумею поймать даже самую неповоротливую мошку, чтобы заморить червячка. И не смогу откопать даже самого заморенного червячка. Я совсем, совсем обессилел, – и он лёг на травку, сложив на груди крылышки.
            - Может быть, вам следует взбодриться? – предложил птенчику котёнок. - К примеру, сделать физзарядку! Так тоже набираются сил! Может быть, вам надо поднять несколько раз какую-нибудь тяжесть! К примеру, вот этот камешек.
            И он подкатил к воробышку небольшой булыжничек.
            - Ах!.. – лёжа, крылышком попытался оттолкнуть от себя камешек птенчик. – От этой вашей физзарядки я обессилел ещё больше. Я даже надорвался.
            - С камешком ему на крыло не встать. Такие глупые советы могут давать только бескрылые котята. Воробышку надо слушать собрата по перу. Я считаю, что ему надо поклевать что-нибудь особенно сытное, - вышагивая туда-сюда около распластавшегося Вора, заявил цыплёнок. –  К примеру, косточку, припрятанную под забором Лайкой. Я подглядел вчера, куда она её зарывала.
            - Косточка – это очень сытно! Косточка очень подкрепляет силы! – обрадовался котёнок. – Я думаю, что Лайка очень сильная потому, что клюёт, вернее, жуёт зарытые косточки!
            - Нет, нет! Что вы, что вы! – замахал крылышками и даже вскочил воробышек. – Я не могу клевать что-нибудь припрятанное. Ведь я – Вор, - грустно пояснил он. – Именно так мама и сказала папе, когда я вылупился из яичка: «Вот ещё один наш маленький Вора Бей!» Я тогда очень огорчился. И решил всей своей жизнью доказать, что воробей это тоже честная птица. Мама говорит, что пока никому этого сделать не удавалось. И папа твердит: «Всяк что-нибудь да стащит!» Но я лучше умру с голода, чем съем припрятанную кость! И всей своей смертью докажу, что воробей – это очень честная птица!
            И воробышек заплакал.
            - Послушай, птенчик Вор, - рассердился цыплёнок – он не любил слёз. - Хоть ты и мой собрат по перу, но я должен сказать тебе, что ты в чём-то неправ. По-моему, в том, что собираешься умирать с голоду  рядом с такой сытной косточкой… Я понял! – вдруг хлопнул он себя крылышком по лбу. – Ты думаешь, что косточку надо украсть? А её надо всего лишь просто-напросто выкопать из-под земли. Вырытая она будет уже не простая Лайкина косточка, а ископаемая. К тому же очень полезная. А полезные ископаемые, - важно заявил цыплёнок, - всеобщее достояние. Они принадлежат и мне, и тебе, и Хвостику, и вообще всем. И даже Лайке.
            - И я смогу это всеобщее достояние немножко поклевать? – воспрянул духом воробышек.
            - Об этом мы вам и толкует! Желточек, какая у тебя умная голова! – с восторгом погладил котёнок цыплячий гребешок. - Как это ты ловко всё повернул! Пойдём скорее угощать воробышка этой твоей придумкой! Пока он ещё всей своей смертью ничего не успел доказать.
            И все трое во главе с цыплёнком направились к забору искать припрятанную Лайкой кость. Полезное ископаемое нашлось быстро – среди зелёной травы темнело свежевырытое пятно.
            - Постойте, – увидев извлечённое из земли грязное лакомство, вдруг засомневался воробышек. - Но ведь собаки не летают. Даже сильные. Поможет ли мне эта косточка встать на крыло?
            - И в самом деле, мы об этом не подумали. О том, что собаки не летают, - тоже озадачился котёнок. – Хорошо, что вы нам об этом напомнили.
            - Некогда тут рассуждать, клюй! - решительно приказал воробышку Желток. – А там видно будет – может, полетишь, а может… - у него чуть было не вырвалось «залаешь», но цыплёнок вовремя сообразил, что лучше всё-таки будет промолчать.
            Делать нечего, голодный воробышек вскочил на кость и начал долбить её жёлтым носиком.
            - Чирик, тюк, тюк! Чирик, тюк, тюк! – И ему казалось, что сил у него прибывает с каждым клевком.
            Но его возгласы неожиданно разбудили дремавшую собаку Лайку.
            «Кто это так радостно тюкает? И так счастливо чирикает? – насторожилась она. – А не воришка ли это какой-нибудь воробышек хозяйские дрова на щепочки колет, чтобы потом их в своё гнездышко утащить? Пойду, проверю».
            Собака встала, потянулась и отправилась на стук. «Где этот жулик-дровосек?» - идёт и размышляет она. И вдруг видит свою обеденную косточку, а на ней клюющего, незнакомого, залётного воробья. А рядом хорошо знакомых Желтка и Хвостика.
            - Вор-р-р-ры! Дер-р-р-р-ржите! Вор-р-р-ры! Ав, ав! – с лаем бросилась Лайка на похитителей косточки.
            Отдохнувший воробышек сумел вспорхнуть на забор. Быстро вскарабкался на столбик ограды и котёнок. А цыплёнка, как он ни улепётывал, размахивая крылышками и пытаясь, как и его собрать по перу, встать на крыло, Лайка догнала в три счёта.
            - Зачем вы воруете чужие косточки? – укоризненно спросила она.
            - Мы считаем, что эта косточка для нас не чужая, - начал оправдываться цыплёнок.
            - Желточек хочет сказать, что она - полезное ископаемое, всеобщее достояние. Как уголь или газ, - поддержал друга спустившийся с забора ему на помощь котёнок. – Ведь она добыта из-под земли.
            Лайка вначале опешила, не зная, что и возразить, а потом зарычала и загавкала, захлёбываясь от возмущения:
            - Всеобщее достояние?! Ав, ав! Моя кладовая! Ав, ав! Про чёрный день! Ав, ав!
            И тут прямо ей под нос слетел с забора воробышек и защебетал, перебивая её лаянье:
            - Это всё я! Не наказывайте никого! Это я украл эту ископаемую косточку! А она оказалось не всеобщей, а вашей! Значит, всё-таки, я вор, вор, вор!
            И он жалобно захныкал.
            - Ну что вы? Перестаньте! С кем не бывает? – попыталась успокоить воробышка Лайка. - Считайте, что эта моя косточка - подарок. Можете унести её в своё гнездо. Если, конечно, сможете.
            - Не уговаривайте меня – я вор, вор! – как заведённый, твердил воробышек. – Разграбить чужую личную кладовую! Приготовленную про чёрный день! Какой позор на мою птичью голову! Я не просто вор, я взломщик, бандит!
            - Уверяю вас, насчёт кладовой я пошутила, - обманом решила угомонить птенчика Лайка. – Эта косточка и впрямь – полезное ископаемое, совершенно ничьё. Да и какая под забором может быть кладовая? Это была шутка! Я и сейчас смеюсь! – И Лайка расхохоталась: - Ха-ха-ха!
            - Я вам не верю! У меня даже имя – Вор, Вор, Вор! Папочка прав: всяк что-нибудь да стащит! И мне теперь никогда не доказать, что воробей – это честная птица! Я Вора Бей, я Вора Бей! И меня надо бить, бить и бить! Как вора, как жулика! До смерти! Чтобы я всей своей смертью доказал, как мужественно умеют умирать случайно оступившиеся воробьи!
            - Только, пожалуйста, не надо ничего доказывать своей смертью! – опять очень разволновался котёнок. – Мы ведь можем дать вам и новое имя! - придумал он.
            - У меня одно имя - Вора Бей! А если давать новое, так только Вор Он, Вор Он! – не унимался птенчик. – Первые три буквы в нашем названии – вор! Так мне и надо, пусть на меня все пальцем показывают: Вор Он, Вора Бей! Это самое подходящее для меня название! Вора Бей, Вор Он!
            - Но почему вы решили, что обязательно надо использовать в имени первые три буквы? – удивилась Лайка. – Можно и другие. И вообще, имя может отражать и какое-нибудь отличие. Вот я громко лаю, поэтому я Лайка. – И она для подтверждения загавкала: - Ав, ав, ав!
            - Это очень, очень правильно! Это мудро! – обрадовался котёнок. – И нашего воробышка можно переименовать в Чирик. Он так громко чирикает!
            - Чирик - не главное для воробья, - грустно возразил птенчик. - Чирик – это может быть и синичка, и трясогузка, и ласточка. А для меня, - печально подытожил он, - главное отличие, что я - вор…
            И он уже скакнул было по тропинке прочь, печально свесив по бокам крылышки.
            - Вор, постой! – окликнул его цыплёнок. – А тебе не кажется, что твоё главное отличие, что ты очень громко тюкаешь по косточке «тюк»? Ты даже Лайку разбудил. Может быть, мы тебя так и назовём: воробышек Тюк?
            - Это здорово! Как это мы сразу не догадались? Желточек, какая у тебя умная голова! – воскликнул Хвостик и бросился гладить воробышка по розовому гребешку. – Тюк – это отлично! Тюк – это лучшее, что может быть! Ну, просто все сегодня так здорово придумывают! И особенно Желточек! Это очень громкое отличие – тюк! Желточек, дай я тебя поцелую!
            - Неплохо, неплохо, - согласилась Лайка. – Тюк - и всё! Тюк – это со вкусом! И главное - это действительно отличие для воробья! Тюк - и всё!
            - И в самом деле? Неужели вы все так думаете? – утёр крылышком слёзы воробышек. – А если… если и в самом деле для меня самое громкое и самое главное это тюк? – задумчиво спросил он сам себя, скакнул к косточке и стукнул по ней клювиком. Получилось у него на редкость звонко и весело. – Чирик, тюк, тюк, чирик, тюк, тюк! – с удовольствием застучал птенчик. – Конечно же, я – воробышек Тюк! Если все кругом меня в этом уверяют!
            - Конечно, конечно! – подтвердила Лайка. – По крайней мере, нам ты это доказал всем своим тюканьем.
            И эта собачья похвала настолько окрылила желторотого птенчика, что он с криком «Я Тюк, Тюк! Я больше не Вор! Я доказал это всем своим тюканьем!» - взмыл выше забора и выше цветущего куста жасмина, и поспешил к родному гнезду, чтобы сообщить эту радостную новость маме, папе и всей своей многочисленной воробьиной родне.   
 

© Copyright: Юрий Буковский, 2015

Регистрационный номер №0292426

от 7 июня 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0292426 выдан для произведения:             Однако планам друзей сбыться было не суждено.
            На следующее утро, когда цыплёнок Желток, забыв про ракету, подошёл к прогуливающемуся по двору котёнку Хвостику, какая-то чёрная тень вдруг стремительно промелькнула над ними.
            - Берегись! Это ястреб, ворующий цыплят! – крикнул котёнок и бросился к Желтку, чтобы закрыть его лапками.
Но и Желток тоже крикнул:
            - Берегись! Это ястреб, ворующий цыплят!
            И он тоже бросился спасать друга, перепутав, а может, и вообще забыв, что тот не цыплёнок, а котёнок. Правда, закрывать он его собирался не лапками, а своими цыплячьими крылышками.
            И они столкнулись и упали. А рядом с ними свалился в траву маленький комочек – его друзья и приняли за ястреба, ворующего цыплят. У страха-то глаза велики! Комочек оказался воробьём. Вернее - желторотым воробышком.
            - Воробышек Вор, - опомнившись и отряхнувшись, представился он.
            «Странное имечко», - удивился котёнок. «Вот угораздило!» - тоже подумал цыплёнок. Но друзья, как ни в чём не бывало, вежливо представились и пожали протянутое им для приветствия крылышко.
- Совершаю своё первый полёт. Упал, потому что обессилел, - объяснил воробышек. - Нельзя ли у вас чем-нибудь подкрепиться, чтобы продолжить вставать на крыло?
            - К сожалению, мы, котята, не едим ничего птичьего – крошек, мошек, - первым откликнулся Хвостик. – Я пью молочко. Очень, очень вкусно. И сытно! – с восторгом добавил он и облизался, вспомнив утреннее парное лакомство.
            - А я бы пригласил вас, как собрата по перу, к своему птичьему столу, но мой стол – это крошки с хозяйского стола. И я их уже склевал, - тоже собрался было по примеру котёнка облизаться цыплёнок, но не сумел - у цыплят нет такого длинного язычка. – Могу предложить вам вместе поохотиться за червячками и мошками.
            - К сожалению, - огорчился воробышек, - я не сумею поймать даже самую неповоротливую мошку, чтобы заморить червячка. И не смогу откопать даже самого заморенного червячка. Я совсем, совсем обессилел, – и он лёг на травку, сложив на груди крылышки.
            - Может быть, вам следует взбодриться? – предложил птенчику котёнок. - К примеру, сделать физзарядку! Так тоже набираются сил! Может быть, вам надо поднять несколько раз какую-нибудь тяжесть! К примеру, вот этот камешек.
            И он подкатил к воробышку небольшой булыжничек.
            - Ах!.. – лёжа, крылышком попытался оттолкнуть от себя камешек птенчик. – От этой вашей физзарядки я обессилел ещё больше. Я даже надорвался.
            - С камешком ему на крыло не встать. Такие глупые советы могут давать только бескрылые котята. Воробышку надо слушать собрата по перу. Я считаю, что ему надо поклевать что-нибудь особенно сытное, - вышагивая туда-сюда около распластавшегося Вора, заявил цыплёнок. –  К примеру, косточку, припрятанную под забором Лайкой. Я подглядел вчера, куда она её зарывала.
            - Косточка – это очень сытно! Косточка очень подкрепляет силы! – обрадовался котёнок. – Я думаю, что Лайка очень сильная потому, что клюёт, вернее, жуёт зарытые косточки!
            - Нет, нет! Что вы, что вы! – замахал крылышками и даже вскочил воробышек. – Я не могу клевать что-нибудь припрятанное. Ведь я – Вор, - грустно пояснил он. – Именно так мама и сказала папе, когда я вылупился из яичка: «Вот ещё один наш маленький Вора Бей!» Я тогда очень огорчился. И решил всей своей жизнью доказать, что воробей это тоже честная птица. Мама говорит, что пока никому этого сделать не удавалось. И папа твердит: «Всяк что-нибудь да стащит!» Но я лучше умру с голода, чем съем припрятанную кость! И всей своей смертью докажу, что воробей – это очень честная птица!
            И воробышек заплакал.
            - Послушай, птенчик Вор, - рассердился цыплёнок – он не любил слёз. - Хоть ты и мой собрат по перу, но я должен сказать тебе, что ты в чём-то неправ. По-моему, в том, что собираешься умирать с голоду  рядом с такой сытной косточкой… Я понял! – вдруг хлопнул он себя крылышком по лбу. – Ты думаешь, что косточку надо украсть? А её надо всего лишь просто-напросто выкопать из-под земли. Вырытая она будет уже не простая Лайкина косточка, а ископаемая. К тому же очень полезная. А полезные ископаемые, - важно заявил цыплёнок, - всеобщее достояние. Они принадлежат и мне, и тебе, и Хвостику, и вообще всем. И даже Лайке.
            - И я смогу это всеобщее достояние немножко поклевать? – воспрянул духом воробышек.
            - Об этом мы вам и толкует! Желточек, какая у тебя умная голова! – с восторгом погладил котёнок цыплячий гребешок. - Как это ты ловко всё повернул! Пойдём скорее угощать воробышка этой твоей придумкой! Пока он ещё всей своей смертью ничего не успел доказать.
            И все трое во главе с цыплёнком направились к забору искать припрятанную Лайкой кость. Полезное ископаемое нашлось быстро – среди зелёной травы темнело свежевырытое пятно.
            - Постойте, – увидев извлечённое из земли грязное лакомство, вдруг засомневался воробышек. - Но ведь собаки не летают. Даже сильные. Поможет ли мне эта косточка встать на крыло?
            - И в самом деле, мы об этом не подумали. О том, что собаки не летают, - тоже озадачился котёнок. – Хорошо, что вы нам об этом напомнили.
            - Некогда тут рассуждать, клюй! - решительно приказал воробышку Желток. – А там видно будет – может, полетишь, а может… - у него чуть было не вырвалось «залаешь», но цыплёнок вовремя сообразил, что лучше всё-таки будет промолчать.
            Делать нечего, голодный воробышек вскочил на кость и начал долбить её жёлтым носиком.
            - Чирик, тюк, тюк! Чирик, тюк, тюк! – И ему казалось, что сил у него прибывает с каждым клевком.
            Но его возгласы неожиданно разбудили дремавшую собаку Лайку.
            «Кто это так радостно тюкает? И так счастливо чирикает? – насторожилась она. – А не воришка ли это какой-нибудь воробышек хозяйские дрова на щепочки колет, чтобы потом их в своё гнездышко утащить? Пойду, проверю».
            Собака встала, потянулась и отправилась на стук. «Где этот жулик-дровосек?» - идёт и размышляет она. И вдруг видит свою обеденную косточку, а на ней клюющего, незнакомого, залётного воробья. А рядом хорошо знакомых Желтка и Хвостика.
            - Вор-р-р-ры! Дер-р-р-р-ржите! Вор-р-р-ры! Ав, ав! – с лаем бросилась Лайка на похитителей косточки.
            Отдохнувший воробышек сумел вспорхнуть на забор. Быстро вскарабкался на столбик ограды и котёнок. А цыплёнка, как он ни улепётывал, размахивая крылышками и пытаясь, как и его собрать по перу, встать на крыло, Лайка догнала в три счёта.
            - Зачем вы воруете чужие косточки? – укоризненно спросила она.
            - Мы считаем, что эта косточка для нас не чужая, - начал оправдываться цыплёнок.
            - Желточек хочет сказать, что она - полезное ископаемое, всеобщее достояние. Как уголь или газ, - поддержал друга спустившийся с забора ему на помощь котёнок. – Ведь она добыта из-под земли.
            Лайка вначале опешила, не зная, что и возразить, а потом зарычала и загавкала, захлёбываясь от возмущения:
            - Всеобщее достояние?! Ав, ав! Моя кладовая! Ав, ав! Про чёрный день! Ав, ав!
            И тут прямо ей под нос слетел с забора воробышек и защебетал, перебивая её лаянье:
            - Это всё я! Не наказывайте никого! Это я украл эту ископаемую косточку! А она оказалось не всеобщей, а вашей! Значит, всё-таки, я вор, вор, вор!
            И он жалобно захныкал.
            - Ну что вы? Перестаньте! С кем не бывает? – попыталась успокоить воробышка Лайка. - Считайте, что эта моя косточка - подарок. Можете унести её в своё гнездо. Если, конечно, сможете.
            - Не уговаривайте меня – я вор, вор! – как заведённый, твердил воробышек. – Разграбить чужую личную кладовую! Приготовленную про чёрный день! Какой позор на мою птичью голову! Я не просто вор, я взломщик, бандит!
            - Уверяю вас, насчёт кладовой я пошутила, - обманом решила угомонить птенчика Лайка. – Эта косточка и впрямь – полезное ископаемое, совершенно ничьё. Да и какая под забором может быть кладовая? Это была шутка! Я и сейчас смеюсь! – И Лайка расхохоталась: - Ха-ха-ха!
            - Я вам не верю! У меня даже имя – Вор, Вор, Вор! Папочка прав: всяк что-нибудь да стащит! И мне теперь никогда не доказать, что воробей – это честная птица! Я Вора Бей, я Вора Бей! И меня надо бить, бить и бить! Как вора, как жулика! До смерти! Чтобы я всей своей смертью доказал, как мужественно умеют умирать случайно оступившиеся воробьи!
            - Только, пожалуйста, не надо ничего доказывать своей смертью! – опять очень разволновался котёнок. – Мы ведь можем дать вам и новое имя! - придумал он.
            - У меня одно имя - Вора Бей! А если давать новое, так только Вор Он, Вор Он! – не унимался птенчик. – Первые три буквы в нашем названии – вор! Так мне и надо, пусть на меня все пальцем показывают: Вор Он, Вора Бей! Это самое подходящее для меня название! Вора Бей, Вор Он!
            - Но почему вы решили, что обязательно надо использовать в имени первые три буквы? – удивилась Лайка. – Можно и другие. И вообще, имя может отражать и какое-нибудь отличие. Вот я громко лаю, поэтому я Лайка. – И она для подтверждения загавкала: - Ав, ав, ав!
            - Это очень, очень правильно! Это мудро! – обрадовался котёнок. – И нашего воробышка можно переименовать в Чирик. Он так громко чирикает!
            - Чирик - не главное для воробья, - грустно возразил птенчик. - Чирик – это может быть и синичка, и трясогузка, и ласточка. А для меня, - печально подытожил он, - главное отличие, что я - вор…
            И он уже скакнул было по тропинке прочь, печально свесив по бокам крылышки.
            - Вор, постой! – окликнул его цыплёнок. – А тебе не кажется, что твоё главное отличие, что ты очень громко тюкаешь по косточке «тюк»? Ты даже Лайку разбудил. Может быть, мы тебя так и назовём: воробышек Тюк?
            - Это здорово! Как это мы сразу не догадались? Желточек, какая у тебя умная голова! – воскликнул Хвостик и бросился гладить воробышка по розовому гребешку. – Тюк – это отлично! Тюк – это лучшее, что может быть! Ну, просто все сегодня так здорово придумывают! И особенно Желточек! Это очень громкое отличие – тюк! Желточек, дай я тебя поцелую!
            - Неплохо, неплохо, - согласилась Лайка. – Тюк - и всё! Тюк – это со вкусом! И главное - это действительно отличие для воробья! Тюк - и всё!
            - И в самом деле? Неужели вы все так думаете? – утёр крылышком слёзы воробышек. – А если… если и в самом деле для меня самое громкое и самое главное это тюк? – задумчиво спросил он сам себя, скакнул к косточке и стукнул по ней клювиком. Получилось у него на редкость звонко и весело. – Чирик, тюк, тюк, чирик, тюк, тюк! – с удовольствием застучал птенчик. – Конечно же, я – воробышек Тюк! Если все кругом меня в этом уверяют!
            - Конечно, конечно! – подтвердила Лайка. – По крайней мере, нам ты это доказал всем своим тюканьем.
            И эта собачья похвала настолько окрылила желторотого птенчика, что он с криком «Я Тюк, Тюк! Я больше не Вор! Я доказал это всем своим тюканьем!» - взмыл выше забора и выше цветущего куста жасмина, и поспешил к родному гнезду, чтобы сообщить эту радостную новость маме, папе и всей своей многочисленной воробьиной родне.   
 

 

Ку-рю-ку-ку!

За тридевять земель