Помочь сайту
Поздравления
Редьярд Киплинг - Последняя песня Честного Томаса
10 марта 2019 -
Владимир Голубихин
Король попа позвал с потиром,
Король взял меч и шпоры,
Честного Тома наградить
За песни как героя.
Его искал он высоко, его искал он далеко,
И тут, и там, и вот нашёл —
Чертополох белым-бело
Вокруг поэта цвёл.
– Опущен долу, синь небес
Воловий взор не чтит,
Слепец из-под венца чудес
Подле себя не зрит! –
– Постой, не пой, – велел король, –
Согнуть колени и главу
Передо мной изволь,
И станешь равным королю.
Я дам тебе коня в огне,
И герб, и честь, и меч,
Бароном станешь ты при мне
Закон и мир стеречь. –
С улыбкой Томас поглядел
На рой пушинок бел,
Их ветерок сдувал с колен,
И уносил, взяв в плен.
– Я честь имею в стороне,
Где славен мой удел,
И бой веду в кромешной тьме,
Где враг меня сильней.
Клинок во мгле мой чертит свет
Ярчайшею луной,
Со мной в бою любой поэт
Сквозь время заодно.
В какой огонь мне мчать коня,
Кого мечом рубить,
Когда всяк сущий мне родня,
Кто в мир пришёл любить?
К чему мне герб, зачем мне чин,
И перья, лоск и блеск,
Чтобы величию
Придать и шум, и треск?
Я на холме у всех ветров
Пою рассвет, закат,
Плыву я в море бурном слов,
И бурям чувств лишь рад.
Со всех концов несёт земля
Сквозь бездну лет и хаос
С души слова, что мне дарят
Любовь, Надежду, Радость! –
Король с досады ус кусил,
И пальцы сжал в кулак.
– О! Томас, – как с плеча рубил,
Сказал он: – Ты дурак!
Всей власти в этом кулаке
Невмочь мне слугам приказать,
Когда меня положат в склеп,
К сынам любви питать. –
– И я заставить не могу
Любовь за страх служить,
Душе, открытой ей, пою,
Где спесь не может быть.
И я имею честь молчать,
Где чести вовсе нет,
И на устах моих печать,
Где ложь лобзает крест.
Случается, за песни брать
Мне золото и серебро,
Иные, те, кто не богат,
Мне хлеб дают простой.
И песни все, что пел когда
За злато с серебром,
Звучали звонче во сто крат
В лачуге за столом. –
Певцу сребряный грош упал,
Шотландский жалкий грош.
– Возьми и пой, – король сказал, –
За нищий мой платёж. –
– Тебе без платы спою я, –
Ответил Том ему, –
Как мать поёт свому дитя,
Склони, король, главу.
Сойди с коня, присядь в траву,
Три песни пропою,
И поклонюсь я королю,
Как брату своему. –
Король сошёл с коня в траву,
Сел к валуну спиной.
– Держись, – сказал Том королю, –
За сердце, иль выскочит оно. –
Едва коснулся Томас струн,
Король слезу пустил,
И глас певца качнул валун,
Король лишился сил.
– Я думал выплакал давно
Из сердца боль любви,
Но змеи вкруг него клубком
В гнездилище свились.
Мне страшно! Солнца в полдень нет!
Я ничего не зрю!
О! Томас, где ты, где?
Спаси меня, молю! –
– Во тьме услышь певучий зов,
Узри всю синь небес!
Луга, холмы, цвет вересков!
Очнитесь звуки все!
– Поплачь, поплачь, – утешил Том, –
С души всю боль излей.
Теперь мы вспомним о былом,
О храбрости твоей. –
И Том Рифмач опять взыграл,
Король воспрял, как лев,
За словом в нём боец восстал,
С копьём, мечом в седле.
– Меня зовут идти на бой
Шаги моих полков!
Горит в лучах моё копьё,
Я слышу зов рогов!
Взвейся знамя! Все за мной!
Мы лавой конною пробьём
Железный вражий строй,
И победим, или умрём! –
– Под небом голубым колышет ветерок
Хлеба вокруг высокие – не видно берегов,
И льётся до небес над полем звон широк,
Душа летит крылатая, не ведая оков! –
И Честный Томас арфе дал
Свободу петь самой,
И ей он тихо подпевал
О юности былой.
– Не ведан мне препятствий страх,
Я молод и горяч,
Я весь в товарищах-друзьях,
Мчусь за оленем вскачь!
Гудят рожки, несутся псы,
Тверда моя рука!
Я полон счастья, полон сил,
И ждёт меня она!
Я ею жив, и я любим!
Любовь в её глазах!
Вкруг райский сад, и двое мы
Слились, как мёд, в устах! –
– Опало небо в запах трав,
Лениво дождь шуршит,
Олень-рогач из тьмы дубрав
Любимой песнь трубит. –
Клал Томас арфу на траву,
Конь подошёл к нему,
Держал он стремя королю,
Склонив пред ним главу.
– Во сне ли, наяву, – рёк Томас королю, –
Ты будешь помнить песнь мою.
И смерть твоя приди к одру,
Слова в потомках не умрут.
И будет светел путь во тьме,
Где горя стоит плач,
Обрушься даже хлябь небес,
Везде ты будешь зряч.
Все силы зла побеждены
В долине смертной тьмы
Едино словом из души,
И мне... незачем... при шпорах чин.
Король взял меч и шпоры,
Честного Тома наградить
За песни как героя.
Его искал он высоко, его искал он далеко,
И тут, и там, и вот нашёл —
Чертополох белым-бело
Вокруг поэта цвёл.
– Опущен долу, синь небес
Воловий взор не чтит,
Слепец из-под венца чудес
Подле себя не зрит! –
– Постой, не пой, – велел король, –
Согнуть колени и главу
Передо мной изволь,
И станешь равным королю.
Я дам тебе коня в огне,
И герб, и честь, и меч,
Бароном станешь ты при мне
Закон и мир стеречь. –
С улыбкой Томас поглядел
На рой пушинок бел,
Их ветерок сдувал с колен,
И уносил, взяв в плен.
– Я честь имею в стороне,
Где славен мой удел,
И бой веду в кромешной тьме,
Где враг меня сильней.
Клинок во мгле мой чертит свет
Ярчайшею луной,
Со мной в бою любой поэт
Сквозь время заодно.
В какой огонь мне мчать коня,
Кого мечом рубить,
Когда всяк сущий мне родня,
Кто в мир пришёл любить?
К чему мне герб, зачем мне чин,
И перья, лоск и блеск,
Чтобы величию
Придать и шум, и треск?
Я на холме у всех ветров
Пою рассвет, закат,
Плыву я в море бурном слов,
И бурям чувств лишь рад.
Со всех концов несёт земля
Сквозь бездну лет и хаос
С души слова, что мне дарят
Любовь, Надежду, Радость! –
Король с досады ус кусил,
И пальцы сжал в кулак.
– О! Томас, – как с плеча рубил,
Сказал он: – Ты дурак!
Всей власти в этом кулаке
Невмочь мне слугам приказать,
Когда меня положат в склеп,
К сынам любви питать. –
– И я заставить не могу
Любовь за страх служить,
Душе, открытой ей, пою,
Где спесь не может быть.
И я имею честь молчать,
Где чести вовсе нет,
И на устах моих печать,
Где ложь лобзает крест.
Случается, за песни брать
Мне золото и серебро,
Иные, те, кто не богат,
Мне хлеб дают простой.
И песни все, что пел когда
За злато с серебром,
Звучали звонче во сто крат
В лачуге за столом. –
Певцу сребряный грош упал,
Шотландский жалкий грош.
– Возьми и пой, – король сказал, –
За нищий мой платёж. –
– Тебе без платы спою я, –
Ответил Том ему, –
Как мать поёт свому дитя,
Склони, король, главу.
Сойди с коня, присядь в траву,
Три песни пропою,
И поклонюсь я королю,
Как брату своему. –
Король сошёл с коня в траву,
Сел к валуну спиной.
– Держись, – сказал Том королю, –
За сердце, иль выскочит оно. –
Едва коснулся Томас струн,
Король слезу пустил,
И глас певца качнул валун,
Король лишился сил.
– Я думал выплакал давно
Из сердца боль любви,
Но змеи вкруг него клубком
В гнездилище свились.
Мне страшно! Солнца в полдень нет!
Я ничего не зрю!
О! Томас, где ты, где?
Спаси меня, молю! –
– Во тьме услышь певучий зов,
Узри всю синь небес!
Луга, холмы, цвет вересков!
Очнитесь звуки все!
– Поплачь, поплачь, – утешил Том, –
С души всю боль излей.
Теперь мы вспомним о былом,
О храбрости твоей. –
И Том Рифмач опять взыграл,
Король воспрял, как лев,
За словом в нём боец восстал,
С копьём, мечом в седле.
– Меня зовут идти на бой
Шаги моих полков!
Горит в лучах моё копьё,
Я слышу зов рогов!
Взвейся знамя! Все за мной!
Мы лавой конною пробьём
Железный вражий строй,
И победим, или умрём! –
– Под небом голубым колышет ветерок
Хлеба вокруг высокие – не видно берегов,
И льётся до небес над полем звон широк,
Душа летит крылатая, не ведая оков! –
И Честный Томас арфе дал
Свободу петь самой,
И ей он тихо подпевал
О юности былой.
– Не ведан мне препятствий страх,
Я молод и горяч,
Я весь в товарищах-друзьях,
Мчусь за оленем вскачь!
Гудят рожки, несутся псы,
Тверда моя рука!
Я полон счастья, полон сил,
И ждёт меня она!
Я ею жив, и я любим!
Любовь в её глазах!
Вкруг райский сад, и двое мы
Слились, как мёд, в устах! –
– Опало небо в запах трав,
Лениво дождь шуршит,
Олень-рогач из тьмы дубрав
Любимой песнь трубит. –
Клал Томас арфу на траву,
Конь подошёл к нему,
Держал он стремя королю,
Склонив пред ним главу.
– Во сне ли, наяву, – рёк Томас королю, –
Ты будешь помнить песнь мою.
И смерть твоя приди к одру,
Слова в потомках не умрут.
И будет светел путь во тьме,
Где горя стоит плач,
Обрушься даже хлябь небес,
Везде ты будешь зряч.
Все силы зла побеждены
В долине смертной тьмы
Едино словом из души,
И мне... незачем... при шпорах чин.
***
The Last Rhyme of True Thomas
The King has called for priest and cup,
The King has taken spur and blade
To dub True Thomas a belted knight,
And all for the sake o' the songs he made.
They have sought him high, they have sought him low,
They have sought him over down and lea;
They have found him by the milk-white thorn
That guards the gates o' Faerie.
'Twas bent beneath and blue above,
Their eyes were held that they might not see
The kine that grazed beneath the knowes,
Oh, they were the Queens o'Faerie!
"Now cease your song," the King he said,
"Oh, cease your song and get you dight
To vow your vow and watch your arms,
For I will dub you a belted knight.
"For I will give you a horse o' pride,
Wi' blazon and spur and page and squire;
Wi' keep and tail and seizin and law,
And land to hold at your desire."
True Thomas smiled above his harp,
And turned his face to the naked sky,
Where, blown before the wastrel wind,
The thistle-down she floated by.
"I ha' vowed my vow in another place,
And bitter oath it was on me,
I ha' watched my arms the lee-long night,
Where five-score fighting men would flee.
"My lance is tipped o' the hammered flame,
My shield is beat o' the moonlight cold;
And I won my spurs in the Middle World,
A thousand fathom beneath the mould.
"And what should I make wi' a horse o' pride,
And what should I make wi' a sword so brown,
But spill the rings o' the Gentle Folk
And flyte my kin in the Fairy Town?
"And what should I make wi' blazon and belt,
Wi' keep and tail and seizin and fee,
And what should I do wi' page and squire
That am a king in my own countrie?
"For I send east and I send west,
And I send far as my will may flee,
By dawn and dusk and the drinking rain,
And syne my Sendings return to me.
"They come wi' news of the groanin' earth,
They come wi' news o' the roarin' sea,
Wi' word of Spirit and Ghost and Flesh,
And man, that's mazed among the three."
The King he bit his nether lip,
And smote his hand upon his knee:
"By the faith o' my soul, True Thomas," he said,
"Ye waste no wit in courtesie!
"As I desire, unto my pride,
Can I make Earls by three and three,
To run before and ride behind
And serve the sons o' my body."
"And what care I for your row-foot earls,
Or all the sons o' your body?
Before they win to the Pride o' Name,
I trow they all ask leave o' me.
"For I make Honour wi' muckle mouth,
As I make Shame wi' mincin' feet,
To sing wi' the priests at the market-cross,
Or run wi' the dogs in the naked street.
"And some they give me the good red gold,
And some they give me the white money,
And some they give me a clout o' meal,
For they be people o' low degree.
"And the song I sing for the counted gold
The same I sing for the white money,
But best I sing for the clout o' meal
That simple people given me."
The King cast down a silver groat,
A silver groat o' Scots money,
"If I come wi' a poor man's dole," he said,
"True Thomas, will ye harp to me?"
"Whenas I harp to the children small,
They press me close on either hand.
And who are you," True Thomas said,
"That you should ride while they must stand?
"Light down, light down from your horse o' pride,
I trow ye talk too loud and hie,
And I will make you a triple word,
And syne, if ye dare, ye shall 'noble me."
He has lighted down from his horse o' pride,
And set his back against the stone.
"Now guard you well," True Thomas said,
"Ere I rax your heart from your breast-bone!"
True Thomas played upon his harp,
The fairy harp that couldna lee,
And the first least word the proud King heard,
It harpit the salt tear out o' his ee.
"Oh, I see the love that I lost long syne,
I touch the hope that I may not see,
And all that I did o' hidden shame,
Like little snakes they hiss at me.
"The sun is lost at noon -- at noon!
The dread o' doom has grippit me.
True Thomas, hide me under your cloak,
God wot, I'm little fit to dee!"
'Twas bent beneath and blue above --
'Twas open field and running flood --
Where, hot on heath and dike and wall,
The high sun warmed the adder's brood.
"Lie down, lie down," True Thomas said.
"The God shall judge when all is done.
But I will bring you a better word
And lift the cloud that I laid on."
True Thomas played upon his harp,
That birled and brattled to his hand,
And the next least word True Thomas made,
It garred the King take horse and brand.
"Oh, I hear the tread o' the fighting men,
I see the sun on splent and spear.
I mark the arrow outen the fern
That flies so low and sings so clear!
"Advance my standards to that war,
And bid my good knights prick and ride;
The gled shall watch as fierce a fight
As e'er was fought on the Border side!"
'Twas bent beneath and blue above,
'Twas nodding grass and naked sky,
Where, ringing up the wastrel wind,
The eyas stooped upon the pie.
True Thomas sighed above his harp,
And turned the song on the midmost string;
And the last least word True Thomas made,
He harpit his dead youth back to the King.
"Now I am prince, and I do well
To love my love withouten fear;
To walk wi' man in fellowship,
And breathe my horse behind the deer.
"My hounds they bay unto the death,
The buck has couched beyond the burn,
My love she waits at her window
To wash my hands when I return.
"For that I live am I content
(Oh! I have seen my true love's eyes)
To stand wi' Adam in Eden-glade,
And run in the woods o' Paradise!"
'Twas naked sky and nodding grass,
'Twas running flood and wastrel wind,
Where, checked against the open pass,
The red deer belled to call the hind.
True Thomas laid his harp away,
And louted low at the saddle-side;
He has taken stirrup and hauden rein,
And set the King on his horse o' pride.
"Sleep ye or wake," True Thomas said,
"That sit so still, that muse so long;
Sleep ye or wake? -- till the latter sleep
I trow ye'll not forget my song.
"I ha' harpit a shadow out o' the sun
To stand before your face and cry;
I ha' armed the earth beneath your heel,
And over your head I ha' dusked the sky.
"I ha' harpit ye up to the throne o' God,
I ha' harpit your midmost soul in three;
I ha' harpit ye down to the Hinges o' Hell,
And -- ye -- would -- make -- a Knight o' me!"
Рейтинг: 0
684 просмотра
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
