КОТ УЧЁНЫЙ (КУКЛАЧЁВ)

 .

В детстве я мечтал стать Куклачёвым,

И, питая к кошкам теплоту,

Каждый день напильником драчёвым

Чистил зубы своему коту.

.

Кот орал. От радости, похоже,

И от ликования, поди…

Я ж мечтал с раскрашенною рожей

На арену цирка выходить.

.

Мама говорила «Это слишком!»

И жалела бедного кота,

И считала, что её сынишка

Не сечёт в дрессуре ни черта.

.

Я же слыл ребёнком увлечённым,

Коль увлёкся – должен быть итог.

Через год мой кот, как кот учёный,

По цепи ходить, в натуре, мог.

.

Коль на право – серенады пел он.

А  на лево  - басни говорил.

Как мой папа - тот, сходив на лево,

Тоже  маму баснями кормил.

.

Кот уже ходил на задних лапах,

Правда быстро и недалеко.

Папе мог в стакан коньяк накапать,

Поражая всех его дружков.

.

В обруч он скакал не хуже тигра,

Развлекая этим детвору.

Даже тяготел к азартным играм.

(С папой как-то резался в буру)

.

Говорил он «Мама мыла раму»

И на папу пьяного стучал,

 Папа с пьяну не держался прямо,

В связи с чем обгаживал стульчак.

.

Но однажды, как весна запела,

Видимо влюбившись горячо,

Он сбежал, инстинкты переделать

Не сумеет даже Куклачёв.

.

Папа мой рыдал, залившись горькой,

Но Москва не верила слезам…

И неделю он шерстил помойки

И скакал по крышам, как Тарзан.

.

Я за ним с сачком для насекомых

И с коробкой из под коньяка…

Мама всем вокруг твердила, что мы.

То бишь, папа, я – два мудака!

.

Но судьба всегда ласкает рьяных,

Тех, кто не сдаётся никогда.

И в помойке возле ресторана

Мы поймали блудного кота.

.

И опять в стакан он начал папе

Лить коньяк, а маме стал цедить

В ложку корвалола двадцать капель,

Так как стал считать до двадцати.

.

Но природу, сколько не пытайся,

Не сломаешь. Это суета.

И коту отрезали мы яйца,

Хоть жалели с папою кота.

.

Мама правда высказалась резко.

Про меня, про папу, про кота.

Позже понял я, что яйцерезкой

Папа маму звал не просто так.

.

В результате этой процедуры

Кот талант свой словно усыпил.

Он забыл все сложные фигуры,

Что творил когда то на цепи.

.

Не мурлыкал басен он и песен,

На диване скоротал свой век.

То есть, стал совсем не интересен,

Словно он не кот, а человек.

.

И когда я позже, в девяностых,

Вышибал из комерсов бобло,

Резал всё я, от ушей до носа,

Но яиц не резал – западло.