Стучатся в окна, лезут в двери
Печали тёмные метели,
Сидят со мною за столом;
И целит ночь слепым стволом.
Я знаю, что давно помечен,
Как узник каторжный - навечно,
Но каждый день и в дождь, и в снег
Я совершаю свой побег.
Пусть без надежды и без веры,
И кто-то скажет: - ты не первый,
А остальное – просто нервы.
И всё же - не последний ты.
Ветра, как пьяные сваты
Берёзкам задирают юбки,
А старый пёс глядит из будки,
Философ местного двора,
Вздыхает, думает - пора
Обнюхать молодую суку,
Что лижет ласковую руку,
Своей владелицы дородной,
Как сто терьеров благородной.
Вот славный двор! Здесь всё на месте:
И окон ритм, подъездов песни,
И бомж с печатью интеллекта,
И наркоманка – малолетка,
И вечно хмурый работяга,
И грязной улицы коряга.
Здесь я, с ухваткой ловкой вора,
Краду слова и лиц узоры,
Прохожих брошенные взгляды,
Зимы потрепанной наряды;
Сую за пазуху души
Минут поблекшие грош,
Чтоб по ночам ломились в двери
Печали тёмные метели.
[Скрыть]Регистрационный номер 0037928 выдан для произведения:
Стучатся в окна, лезут в двери
Печали тёмные метели,
Сидят со мною за столом;
И целит ночь слепым стволом.
Я знаю, что давно помечен,
Как узник каторжный - навечно,
Но каждый день и в дождь, и в снег
Я совершаю свой побег.
Пусть без надежды и без веры,
И кто-то скажет: - ты не первый,
А остальное – просто нервы.
И всё же - не последний ты.
Ветра, как пьяные сваты
Берёзкам задирают юбки,
А старый пёс глядит из будки,
Философ местного двора,
Вздыхает, думает - пора
Обнюхать молодую суку,
Что лижет ласковую руку,
Своей владелицы дородной,
Как сто терьеров благородной.
Вот славный двор! Здесь всё на месте:
И окон ритм, подъездов песни,
И бомж с печатью интеллекта,
И наркоманка – малолетка,
И вечно хмурый работяга,
И грязной улицы коряга.
Здесь я, с ухваткой ловкой вора,
Краду слова и лиц узоры,
Прохожих брошенные взгляды,
Зимы потрепанной наряды;
Сую за пазуху души
Минут поблекшие грош,
Чтоб по ночам ломились в двери
Печали тёмные метели.