Я не бывал приверженцем морали,
Концепция не привлекала ЗОЖ,
Пока мещане в сплетнях утопали,
Я ненавидел ханжество и ложь.
Кто-то стремился свой наладить облик,
Слащавый вид, напыщенность гримас,
Такие люди знать не знали скорби,
И никогда не слышали о нас.
К чему нам столько словарей запасов,
Когда народ на мате говорит?
Им нужно шкуры и побольше мяса,
Не помешал бы им от Бога гид.
Вы скажете не вправе осуждать я,
Тут некого кроме себя винить,
А я предпочитаю чашку яда,
Для собственной души скорей испить,
Или лицо испачкать в саже черной,
И посетить их «светскую пургу»,
Средь белых птиц быть черною вороной,
А по-другому жить я не могу.
Я не умею, лицемерить гнусно,
И не терплю когда на людях штамп,
Когда в душе у вас без денег пусто,
То мало света даже с сотни ламп.