[Скрыть]
Регистрационный номер 0080401 выдан для произведения:
Эта история произошла в конце прошлого века в заштатном городке N районного масштаба в центральной части России.
Городок этот небольшой, вернее сказать, маленький. Когда-то, очень давно, жизнь в нем кипела, а теперь это было тихое местечко, обитатели коего жили в основном подсобным хозяйством, да сплетнями и пересудами, а потому знали друг о друге почти все. И тут, этот невероятный случай, который пусть ненадолго, но взбудоражил жизнь городка.
Из городского краеведческого музея пропала картина кисти местного художника.
Не то, что бы она представляла какую-либо ценность для аукциона Сотбис, но эта картина являлась настоящей гордостью маленького провинциального музея: на ней была изображена центральная улица города N с белокаменными купеческими особнячками, хозяева которых вскоре после революции были отправлены кто куда, а дома их успешно растащены на «кирпичи». Из тех купеческих строений до современности дожили только три. В одном из них шиковала городская администрация, в другом – местное УВД, а в третьем как раз и ютился краеведческий музей.
Картина висела в центральном зале на первом этаже, и его хранительница, она же экскурсовод по совместительству, проводя экскурсии с немногочисленными группами школьников, а они-то и были основными посетителями ее владений, каждый раз, когда подводила детей к картине, с гордостью произносила: «Обратите внимание на эту картину, дети. Так выглядела улица нашего города практически до 1919 года».
И вот, теперь от картины на стене остался только гвоздь с обрывком шпагата.
По причине очевидной несерьезности этого преступления, расследование дела доверили участковому Василию Пупочкину.
Вася Пупочкин был из местных. На ответственный пост участкового он заступил полгода назад в чине младшего лейтенанта, после окончания школы милиции в областном центре. Он с радостью стал носить форму с надеждой, что в округе перестанут, смеясь, называть его Пупочкин. Форменная фуражка действительно срабатывала, но редко. И теперь, чтобы положить конец насмешкам и заслужить почет и уважение, он с рвением взялся за раскрытие этого преступления.
- Так-так-так… - Василий через увеличительное стекло разглядывал гвоздь на стене, где еще недавно висела злополучная картина.
- Гвоздь обычный строительный, шляпка отсутствует,- занес он в блокнот.
- Кончик гвоздя загнут вверх, образуя крючок, на крючке висит обрывок шпагата пенькового, - сделал новую запись Василий и перевел взгляд вместе с лупой на стену. И… обмер. На стене, чуть ниже и левее гвоздя, виднелся довольно большой след красно-бурого цвета.
- Стоп! Кровь,- сделал вывод Василий, сунул лупу в карман и еще раз посмотрел на стену. Без лупы след на стене оказался всего лишь мазком.
Василий послюнявил мизинец, провел им по следу на стене и затем лизнул палец. Толи ему показалось, то ли вкус действительно был слегка солоноватым, но Василий твердо убедил себя в том, что это кровь и записал в блокноте: « Преступник, снимая картину со стены, повредил руку, о чем свидетельствует кровавый след , оставленный им на стене.»
- Так… есть зацепка, - подумал Вася, – надо искать субъекта с порезом на руке… ну, начну.
Он подошел к двери, на которой висела старенькая табличка.
Директор музея
НЕВОДИНА В.П.
Василий постучал.
- Заходите, не заперто, - донеслось из кабинета.
Это была небольшая комната с одним окном и широченным подоконником, уставленным горшками с геранью. Варвара Петровна поливала цветы.
- А-а, Васенька, проходи. Как мама? Не болеет? Давно мы с ней не виделись. Чайку хочешь?
- Варвара Петровна, мне нужно с Вами поговорить.
- Ой, Васенька, а что ж так официально? Я ведь тебя с малых лет знаю, хорошенький такой мальчик был, беленький, щечки пухленькие, мы тебя пупочком звали…
-Теть Варь, - Вася покраснел, - я должен Вас допросить по делу о краже картины.
- Ну, раз по делу, допрашивай. – Варвара Петровна поправила письменный прибор на столе.
Василий краем глаза увидел, что палец на левой руке Варвары Петровны перемотан пластырем. Сердце неприятно екнуло: « Ведь не чужая, а вот все равно подозреваемая».
- Теть Варь, а что это у Вас с пальцем-то? – спросил он, как бы невзначай.
- Ой, и не говори, Вася! Вон подоконник мыла, да такую занозу зацепила, до крови… боюсь, как бы палец нарывать не стал. Сам знаешь, подоконник -то старый. - Варвара Петровна почему-то почувствовала неловкость и убрала руки со стола.
- А я, пожалуй, чайку-то выпью, - сказал Василий каким-то не своим голосом.
- Вот и хорошо, я чайник сейчас принесу, его Филимон взял. – Варвара Петровна вышла из кабинета, а Василий бросился к окну. Беглый осмотр подоконника ничего не дал, но отодвинув горшок с цветком, Вася заметил расплывшееся красное пятнышко в том месте, где облезла краска. Он с облегчением вздохнул.
За чаем он узнал, что закрывая музей в субботу вечером, Варвара Петровна самолично видела, что картина висела на своем месте. А в понедельник картины на стене не оказалось.
- А когда Вы обнаружили пропажу, теть Варь? Утром?
- Нет, Васенька, после обеда, когда пришли детки и я начала экскурсию.
Василий все записал, попрощался и двинулся к Филимону.
Дядя Филя, так его звали все, работал сторожем при музее, сколько себя помнил, а заодно и истопником. Жил он тут же, в маленькой каморке под лестницей.
Василий, постучав в дверь, вошел.
- Василек, - Филимон был слегка навеселе, - ты в музей, или так зашел?
- Какой музей, дядя Филя, по делу я, преступление расследую. Картина у вас пропала, ты что, не слыхал до сих пор?
- Как не слыхать… слыхал, да, считай, что сам видел… - на изумленный взгляд Василия, Филимон крякнул и поставил на стол бутылек с брагой, - чайком угостить не могу, Варвара чайник забрала, а вот живой воды – так он называл брагу – не побрезгуй!
- Да садись к столу-то, Василек.
Василий сел на табурет, для приличия понюхал эту мутноватую пахучую жидкость, достал блокнот и выжидающе уставился на Филимона.
- Ну, значит, ближе к ночи, в субботу, - начал Филимон, - пошел я по музею с обходом… Захожу в тот зал, где картина-то висела, глядь, а окно открыто. «Непорядок, - думаю, - надо бы закрыть». Только я к окну, а занавеска заколыхалась, заколыхалась…и вижу, баба за занавеской стоит и тихонько так засмеется, как будто бубенчики где-то наверху звенят….Что-то мне все это не понравилось, ну, я задком, задком, да и выскочил из зала-то…
- Какая баба? – Василий перестал записывать.
- Какая-какая…такая, в шляпке, - Филимон изобразил что-то руками у себя над головой. И тут, в глаза Василию бросился большой палец левой руки Филимона, перевязанный тряпицей.
- Ты Васька, историей-то совсем не интересуешься… - продолжал Филимон. – В этом доме купец жил бога-а-атый, и дочка у него красавица была. И случилась у дочки любовь с художником, который картину-то эту нарисовал. А папаша ее, знамо, против был, жениха ей наспех сосватали, да и свадьбу уж было… А она возьми, да и утопись…
- Дядя Филя, ты уже до привидений допился, – разочарованно сказал Василий, одновременно размышля, как бы про палец спросить.
- Привидение – не привидение, а больше некому, она это … а что, на память о своем милОм и взяла картину, – закончил Филимон.
- Ага, привидение и руку поранило, когда картину воровало, и след кровавый на стене оставило,- Василий посмотрел на Филимона.
- А-а-аа, ты про это… А это я стену-то сам испачкал, - Филимон выставил свой палец вперед. - Во! Видал?
- Меня Варвара на прошлой неделе попросила картину поровней повесить, так я полез, да на гвоздь и напоролся.
Василий опять вздохнул и вернулся в зал, чтобы продолжить осмотр места происшествия. Он подошел к окну. Окно было закрыто. Василий легонько дернул за ручку, шпингалет выскочил из петли, окно распахнулось. Поток воздуха зашевелил занавесками, и вдруг где-то над головой Василий услышал легкий перезвон, как будто кто-то нежно смеялся… Он поднял глаза к потолку. Прямо над ним висела старинная, чудом сохранившаяся в это смутное время, хрустальная люстра, подвесками которой поигрывал сквозняк. «Вот, Филимон, – подумал Василий, - смех-бубенчики… вот сказочник!».
На подоконнике и карнизе, даже сквозь лупу, Василий смог разглядеть лишь слабый пыльный намек на отпечатки подошв. Возможно, преступник был в кедах . Он выглянул из окна и услышал шепот из кустов сирени под окном.
- Дядя Вася, дядя Вася, - из кустов высунулась белобрысая голова мальчишки.
- Ну, чего тебе, Саня, ты видишь, я занят?
- Я знаю, где картина, хотите, покажу?
После увлекательной истории, рассказанной, Филимоном, Василий с недоверием отнесся к Санькиному предложению, но мальчишка настаивал, и вот они уже идут огородами, почему-то пригнувшись, к дому в конце улицы, в котором жила Санькина учительница с сыном. По пути Саня поведал, что вчера он увидел, как сын учительницы покупал в магазине акварельные краски.
- Ну и что? – спросил Саньку Василий.
- Как что? – Санька удивился такой непонятливости, - вот, если бы он ножик перочинный купил, или танк склеивать, а то – краски! Он же рисовать не умеет, вот я за ним и пошел, посмотреть, что он с красками делать-то будет…
- Тс-с-сс! Тихо, Саня!
Тут взору двоих открылись задворки дома, к которому они так осторожно подкрадывались. От того, что Василий с Саней увидели, они забыли о конспирации и выпрямились во весь рост. За покосившейся дощатой сараюшкой, на кругляке, сидел двенадцатилетний Иван, сын учительницы, держа в одной руке пол-литровую банку с водой и кисточкой, которая торчала из банки, а в другой открытую коробку акварельных красок. Перед ним, на перевернутом ведре, прислоненная к стене сарайчика, стояла пропавшая из музея картина.
- Так…и что это мы тут делаем, Иван? – спросил Василий, уже стоя за спиной новоявленного художника. Санька подбежал к картине.
- Да я…да вот…это… - внезапное появление хорошо знакомого дяди Василия в милицейской форме, повергло Ваню в полный ступор.
- Ты, Иван, где картину взял? – Василий старался звучать, как можно строже, - ты хоть понимаешь, что совершил преступление, и теперь я должен тебя арестовать?
- Я…я…я только на время взял, я хотел там девушку нарисовать… как будто она по дороге идет… - Иван чуть не плакал.
- Какую девушку? – оторопел Василий.
- Ну, ту девушку, про которую мне дядя Филя рассказывал… - тут виновник происшествия не смог сдержать слез, размазывая их по щекам. Санька тоже сочувственно начал шмыгать носом.
- Я хотел нарисовать и вернуть незаметно…
- А мама знает?
- Неа…я прятал картину на чердаке… Я больше не буду-у-ууу! – Ваня разревелся, как девчонка. Саня уже был готов поддержать Ивана.
- Отставить слезы, мужики! Развели тут болото, - Василий с трудом сдерживал улыбку, осознавая, что совсем недавно он сам чуть было всерьез не поверил россказням Филимона.
- Поступим мы так… Я сейчас картину изыму, отнесу ее Варваре Петровне и скажу, что нашел ее в разрушенной часовне….А давайте-ка, скажем, что мы ее вместе нашли, идет? – Василий посмотрел на мальчишек, их глаза засветились радостной благодарностью. На том и договорились.
Они все вместе подходили к музею. Василий нес картину под мышкой, а мальчики шли позади. Рот и глаза Саньки были широко распахнуты, он слушал историю про девушку и художника, которую пересказывал ему Иван.
«Ну, Филимон!» - слушая разговор ребят, подумал Василий, - настало время поговорить с тобой очень серьезно!»
29.09.2012 г.
Помочь сайту
Поздравления
ачи!
