Знаете, книги имеют свойство жить своей жизнью, отдельной от нас. Иногда положишь на столик какой-нибудь альбом, и он лежит там пару месяцев без движений, не сдвинется и на миллиметр. А порой нужна книга, ты её только что читал, вот только вчера вечером, и она лежала на этом альбоме… Где она? После получаса поисков ты находишь её на кухне, под сахарницей, куда никогда её не клал. Да и к сахарнице вчера не притрагивался, собственно. Ну и что всё это значит? Да только то, что у этой самой книги были какие-то неведомые тебе дела на кухне, и именно под сахарницей!
Ладно, это мы принимаем за аксиому, и больше возвращаться к сему факту не будем – он даже не требует доказательств. По такому же принципу существуют многие книги, особенно самые нужные и читаемые. Вот у меня, например, с одним из самых популярных романов современности, «Мастером и Маргаритой», случился очень показательный случай. Где-то пару лет назад я захотел кое-что в нём перечитать, подошёл к полке, где стоит весь Булгаков – нет на месте книги, только дырка вместо неё зияет. Поискал, на всякий случай вынул все книги с этой полки, просмотрел все рядом стоящие – нет. Спросил всех домочадцев, включая кота и домового Василия – клянутся и божатся, что не брали. Ну что тут сделаешь… Подождал ещё неделю, ещё пару раз перетряхнул все книги в доме и сдался. Зашёл в книжный магазин и купил искомый роман – ну должен быть в доме «Мастер и Маргарита»! И чтобы вы думали? Войдя в гостиную и подойдя к нужной полке, я не поверил своим глазам – книга спокойно стояла на своём месте. Та самая, пропавшая пару недель назад в неизвестном направлении! До сих пор, глядя на два почти одинаковых томика, стоящих рядом, я думаю - а зачем старенькому это было надо? Спрятался зачем-то, заставил купить ему компаньона, приятеля. Или приятельницу? Возможно… Вот как я пришёл к этому гендерному выводу, так всё встало на свои места – старый томик просто был мальчиком, а новенький, соответственно, девочкой! Стоят теперь рядышком, беседуют, целуются по ночам…
Так, я вообще не об этом хотел поговорить! Меня больше интересует сейчас другой вид книги, которую каждый пишет сам – телефонная записная книжка. Вот уж кто умеет прятаться! Сейчас-то все номера хранятся в телефоне, а вот раньше постоянно приходилось её искать…
А вчера я случайно увидел свою старую записную книжку прямо на столе, на уголке лежала, и хитро так на меня посматривала. Не встречал её несколько лет, думал, что давно потерял или выбросил за ненадобностью. Сел в кресло, закурил, взял её в руки и открыл…
Интересно, а что остаётся от близких нам людей, когда они уходят? Нет, не обязательно умирают, что вы, хотя и такое случается. Уходят из вашей жизни в свою – просто пути расходятся, или уезжают в другую страну, а то и поругаетесь вусмерть. Всякое в жизни может случиться… Нет, что в нас от этих людей остаётся, какие воспоминания, какие чувства возникают при упоминании имени?
Начнём, как и положено, с буквы «А». Кстати, интересно мы записываем своих знакомых в записной книжке – у одних главное имя, у других фамилия. Ну никакой системы! Вот и тут, на первой же страничке, несколько просто Александров, Алексеев и один Алик, и все без фамилий. Нет-нет, есть и люди с фамилиями на эту букву, да и Алик мне известен, это мой одноклассник, но вот кто все остальные? Телефоны их мне ничего не говорят, вот и получается, что это были временные люди, а может и вообще случайные. Зачем записывал, спрашивается? Не помню… Может дела были общие, может это какие-нибудь художники, с которыми собирался связаться и посмотреть их работы, но явно что-то не сложилось, раз они не перешли в разряд воспоминаний.
Стоп, вдруг всплыло воспоминание об одном из Александров – увидел буковку «в» в кружочке рядом с именем. Я собирался устроить его выставку… Приятный парень, около сорока, который прожил несколько лет на германщине, был вполне востребован там, но в конце 90-х вернулся и принёс мне свои картинки. Мы договорились о выставке в конце ноября, я даже сдвинул тогда ради него традиционную рождественскую, уж больно понравился. А за десять дней до открытия он погиб… Погиб глупо, хотя разве бывает в таком возрасте умная смерть? Принимал ванну, включив в розетку переносной магнитофон, тот и упал прямо к нему в воду. Какая-то киношная история, такие обычно придумывают для того, чтобы показать давлеющую над нами Судьбу… Но ведь чистая правда! И тут же вспомнился его друг, который и привёл того Александра в галерею – у него в «Палитре» выставка проходила в то время, вот он и посоветовал именно моё выставочное пространство. Рука тут же открыла страничку с людьми на букву «В» - да, вот он. Погибший через пару месяцев после друга, и тоже не тривиально. Высоченный коротко стриженный парень, всегда в чёрной коже, вид вполне в духе того времени, этакий бандитский. Модный… При этом он ещё и говорил резко и отрывисто, с напрягом, многие считали это признаком раздражения, но мало кто знал, что более милого и располагающего к себе человека редко можно было встретить. Всё дело в том, что он сильно заикался, но очень стеснялся показать этот свой недостаток. А когда привыкал к человеку, чувствовал его своим, то лицо его озаряла широченная улыбка, перед которой трудно было устоять. Добрейший и чрезвычайно умный парень, художник талантливый, пишущий в своеобразной манере, напоминающей пейзажи малых голландцев… И имеющий больное сердце, которое его подвело на улице в конце января, где он упал и пролежал в ожидании хоть какой-нибудь помощи несколько часов, так и не придя в сознание. Скорая, вызванная к «какому-то бандиту», уже только констатировала… Ужасные были времена. Да и нравы…
Вернулся к страничке «А», там ещё много воспоминаний. Армэн, прекрасный друг, известный художник, хлебосольный хозяин… и тоже рано ушедший, к сожалению. Хоссспадя, сколько художников умирает безвременно! Быстро пробежал по книжке – много, слишком много. Вот первый художник, с которым я начал работать ещё «при советской власти», знаменитый график, долгое время живший и работавший в Лондоне, обласканный там вниманием журналов, аукционов и солидных фирм. Тоже Саша, кстати… Приехал в Петербург, домой, с намерением устроить выставку, но отметив возвращение уснул на диване с сигаретой… Опять глупо, опять безвременно! Да что же это такое…
Какое счастье, что намного больше знакомых живы и здоровы! Я листаю старую записную книжку, и перед глазами встают люди, разные случаи, разные ситуации. Есть персонажи, о которых и вспоминать-то не хотелось бы, но от памяти не скроешься. Кто-то вызывает в памяти смешные воспоминания, кто-то грустные… Всплывают картинки всевозможных выставок, встреч, посиделок. Разные люди, не все из них художники, естественно, но все они как-то связаны с моей основной деятельностью. Так, мелькнула стайка журналистов, пишущих об искусстве, они так и записаны в книжке группой. А люди-то настолько разные! С кем-то были отношения ближе, с кем-то только деловые, но вот конфликтов не припомню. Повезло, наверное…
Вот Борис, с которым мы придумали целое направление в современном искусстве! Это произошло перед моим первым «юбилеем», двухлетием галереи. У меня внутри в то время было чёткое ощущение, что прошло пять лет, и я решил отметить это событие широко и громогласно. Ну а Боря вызвался осветить это эпохальное событие в прессе - тогда он как раз писал о современном искусстве в разных газетах. Но ему очень хотелось зацепиться за какое-нибудь новое понятие, красивое слово. Contempopary art, то есть, попросту, современное искусство – не интересно, да и все этим занимаются. Пришлось взять по рюмочке коньячка, потом по второй, и родили-таки это определение! Как же мы раньше не могли догадаться, что я занимаюсь именно «респектабельным модернизмом»? Но теперь-то всё встало на свои места, и статья вышла с этим новым словосочетанием… Смешно, но эта идиома прижилась, упоминалась в прессе всё чаще, и через пару лет у меня уже были последователи в Москве, Казани, Уфе и в Нижнем Новгороде – все захотели быть «респектабельными модернистами». Да, весёлые были денёчки…
Листаю дальше, воспоминаний всё больше. А вот ещё один прекрасный график, рисовальщик и акварелист, обласканный многочисленными международными призами и дипломами, творец новых техник. Он устроил у меня просто великолепную выставку, пригласив в соавторы экспозиции художницу, занимающуюся авторской флористикой. Представьте, у меня в галерее был свой лужок с живыми экзотическими цветами, в углу располагался дремучий лес, с потолка свисали цветущие лианы, а по центру зала протекал очень милый ручей, по которому плавала сотня плоских зажжённых свечек… И всё это являлось некоей рамой для яркой, изысканной графики. Красота!
Переворачиваем страничку… опять Сашка, теперь уже художник по янтарю. Тоже друг, ещё с конца восьмидесятых. Но тут перед глазами встают вещи, его великолепные изделия. Янтарный посох, подаренный Патриарху Алексию Второму, огромная икона «Спас», тоже из янтаря, естественно, янтарные флейты, все в резьбе и великолепно звучащие, янтарные же бокалы, из которых мы периодически попивали коньячок на его выставках! Помню, помню даже этот вкус…
Странички мелькают, цифры уже не интересны, ведь за ними люди. Одни со мной и сейчас, другие не выдержали испытания временем, деньгами или славой, третьи безвременно покинули, но оставили свой свет в наших сердцах… Не получается просматривать воспоминания «по буковкам», одно тянет за собой другое, я бегаю по записной книжке вслед за событиями, ведь их не отделишь от конкретных лиц. А они складываются в группы, иногда по принципу дружбы, иногда по творческим предпочтениям…
За каждой строкой стоит человек, со своим характером и своим творчеством, все оставляют свой след в памяти. Многие просто отметились в этой книжечке и не стали событиями, но большая часть внесла свою лепту в мою историю. Вот мой взгляд выхватил художника с редким именем Август. Очень интересная личность, в своё время его называли «ленинградским Глазуновым». Случайно увидел его работы на заре туманной юности, и они мне почему-то запали в душу. Может потому, что ту его выставку в Союзе Художников закрыли на следующий день после открытия? Я обратился к нему сам – очень хотелось напомнить своим посетителям об этом чуть подзабытом мастере. А он, кроме своих сюрреалистических работ, выставил у меня ещё и макет Храма Эйкуменизма – оказывается, он был ещё и академиком архитектуры. Помню эту красиво выстроенную выставку, помню наши беседы о совмещении всех религий в одну, я вообще почти всё помню…
Хе-хе, а вот и друзья-психиологи из «Бехтеревки»! Ну как же без них, они мои давние приятели, с каждым связана не одна история. Равиль, например, устраивал у нас в кафе икорные вечера, ведь его отец жил на Камчатке и присылал сыну по несколько трёхлитровых банок разной икры. Научились потихоньку отличать «зёрна от плевел»,нерку от кижуча… Женя, ныне профессор и доктор наук, а тогда шалопай и жуткий бабник, придумал года четыре назад подарить мне на день рождения мой собственный автопортрет. Да, смешная была история – пришли, заказали, а уже потом сообщили, кого я буду красить! Сделал, конечно, теперь висит над диваном и напоминает мне о друзьях…
Да, в этой старой книжке друзья, художники, соратники, клиенты… Многие переходили из одной категории в другую - клиенты становились друзьями, друзья становились чужими людьми, посторонними. Бывали и всевозможные любовные истории между друзьями, пара-тройка даже закончилась свадьбами! Вот услужливая книжица тут же подсунула пример – прелестная милая девчушка Наташка, начальница PR-службы одного из банков, нашла у меня в галерее мужа. Коля, двухметровый гигант, очень нежно оберегал свою девушку, с трудом достигавшую ему до груди. Поженились, живут уже много лет, постоянно в гости зовут. Надо заехать, соскучился…
Цифры, цифры, люди, люди… Их много в этой книжке и это очень радует, ведь с большинством я периодически общаюсь, а кого-то и вспомнить надо. Ведь пока ты помнишь, то и человек жив, хотя бы для тебя. И каждый человек в этой красном кожаном раритете уникален, как и его номер телефона. Повторяющихся нет, да и быть не может…
А из книжки, меж тем, начали высыпаться чьи-то визитные карточки, маленькие открыточки, буклеты выставок, приглашения на вернисажи, какие-то вообще неведомые мне записки, и это тоже надо разобрать – ведь это тоже люди, тоже судьбы, тоже воспоминания. Пока я их складываю отдельной стопкой – сегодня на это уже сил нет, да и за окном Луна устала мне напоминать, что пора и честь знать. Завтра будет следующий день, будут и другие воспоминания. Как же это хорошо, когда их так много!
Источник: http://parnasse.ru/prose/small/stories/styortye-stranicy-ja-listayu.html
