Спасение. Эпизод из войны

Кузов машины был полон народа:  женщины с детьми, беременная жена шофера, которой живот не позволял сидеть в кабине, и две ее дочки. Они, по разным причинам, не успели выехать из своей маленькой деревни, а сейчас ее больше нет.  Фашисты жгли все, что им не нравилось, и пировали на подворьях, отлавливая скот.

Степан крутил баранку, а рядом с ним сидел его первенец, десятилетний сынок Егорушка.

- Доедем до Хохловки. Отдохнем, заправимся и дальше поедем. Если бы не война! Хорошо, что убежать успели. Мамка твоя скоро родит, а куда с малышом идти? Избы у нас больше нет. Зима скоро. Вы уже большенькие, если что и поможете, но зиму на улице не перезимовать. Бабушка приветит. Дом у нее большой.

- Ты не волнуйся, батя! Мы же не маленькие. Перебедуем!

- И то верно, сынок, с руками мы и почти с ногами. Если б не мои увечья, ушел бы на фронт, а так вот с бабами да детьми вожусь. Все мужики на фронте, а я…

- Ничего, батя. Так надо.

Внезапно с неба донесся гул. Степан нахмурился. Егорушка выглянул в окошко. Над степью летел самолет. В кузове, не ожидая ничего хорошего, заголосили женщины. Заплакали, глядя на матерей, и дети.

- Боже, помоги! По наши души явился антихрист! - вскрикнула баба Фрося и помахала кулаком самолету.

- Батя, худо дело! Фашист прет!

- Держитесь, бабы! - крикнул Степан, прибавляя газу.

- Мамка, не бойтесь, – батя сказал. Спасемся, только держитесь! Шибко поедем, - кричал Егорушка, высунувшись наполовину из кабины. Краем глаза он заметил мать. Бледность ее лица его напугала.

Полуторка неслась по дороге, не обращая внимания на кочки и ямки. Кузов трясся, как прокаженный, но все, вцепившись в борта, молчали и только ойкали, когда подбрасывало. Самолет, пролетел так низко, что они рассмотрели лица фашистов. Было видно, как те разговаривают и хохочут.

                                                                * * *

  - Donner wetter, Фриц! Они же от нас убегают!

- От самолета убежать?! Schweine! Сбрось на них бомбу. Посмотрим, что теперь делать будут!

- Готово, мой капитан!

                                                               * * *

Взрыв прогремел где-то в стороне. Все, кто сидел в кузове, упали на пол и притихли.  Степан ойкнул, и по левой руке его потекла кровь.

- Подранили меня маленько, сынок, но ничего.

– Как так, батя?! Мы же в машине, - удивился тот.

- Осколочек, знать, долетел. Живы ли бабы, спроси.

Егорушка высунулся из кабины и крикнул:

- Батя спрашивает, живы ли вы там?

- Да все живы, слава Богу! – ответили ему.

                                                          * * *

- Ганс, donner wetter! Ну, ты и мазила! Ближе не мог?

- Мог, но тем интереснее охота, когда кольцо стягиваешь постепенно.

- Сбрасывай снова, ловец удачи! Стягивай кольцо.

                                                         * * *

 Новый взрыв прогремел поближе. Земля вздыбилась и  понеслась с осколками во все стороны. Степан вздрогнул и схватился за грудь.

- Как они там?! – прохрипел он. Егорушка, еще не поняв, что с отцом, быстро высунулся из кабины.

- Мамка, как вы там?

- Все хорошо, сынок, осколочками зацепило кое-кого, но не страшно. Все живы, слава Богу!

- Батя, все нормально, - сказал он и испугался, глядя на отца. - Что с тобой, батя?

- Подранили еще. Левая рука не слушается и вторая немеет.

- Как же так, батя?! Мамку жалко, сестричек и баб деревенских. Вальку жалко – я с ней в один класс ходил.

- Заменишь меня. Переползай сюда, а я на твое место.

- Я не умею! – заблажил Егорушка. – Я же всех погублю! Заеду в канаву или речку и нас убьют!

- Нет здесь канав, не бойся. Крути баранку и жми на педаль газа. Если нужно остановиться, запомни, достаточно убрать ногу с педали и машина заглохнет.

- Я не смогу, - причитал Егорушка, переползая через отца. Тот, скорчившись, уселся на пассажирское сиденье. – Я боюсь…

- Давай! Жми на педаль и крути баранку, - грозно прикрикнул отец и согнулся от боли.

- Рули, спасай нас, - добавил он шепотом и закрыл глаза.

Сидящие в кузове бабы притихли, не понимая, почему машина остановилась. Сидели и в недоумении таращились по сторонам.

                                                               * * *                                                                      

- Кольцо сужается, Ганс? – захохотал Фриц. – Когда загоним русских свиней?!

- Думаю, пора, а то уже скучно – едут и едут.  Нет, остановились. Значит, подранили зверя.

- Я горжусь тобой, Ганс! – хохотнул Фриц. – Вперед, до победы?!

- Победа будет за нами! – лихо выкрикнул Ганс и самолет, развернувшись, стал пикировать на полуторку.

                                                                * * *

- Степанушка, – крикнула Марфа в испуге, но тут же машина дернулась и стремительно покатила вперед. Марфа замолчала. «Знать, жив мужик!»

Егорушка, изо всех сил, жал на педаль двумя ногами и крутил баранку.

- Не так рьяно, сынок. Плавней руль, плавней, не выворачивай! Не бойся, что съедешь с дороги. Вся степь тебе дорога. Главное, до леса добраться!

                                                              * * *

 - Ганс, что это? Они опять едут?! – загоготал «великий шутник» Фриц. Ганс не ответил. Его самолюбие было уязвлено.  Он прицелился и сбросил бомбу.  Полуторка вильнула и на бешеной скорости ушла в сторону.

- Неправильно едут, а, Ганс? Не по дороге? – потешался Фриц. Ганс стиснул зубы.

                                                              * * *

Бабы в кузове молчали. Понимали, что от судьбы не уйдешь.  Когда прогремел очередной взрыв, все машинально пригнулись, затем, молча, выпрямились. Но тут новая напасть свалилась на них: у Марфы начались схватки. Она корчилась от боли и подвывала.

- Терпи, миленькая, - запричитала над ней баба Фрося. – Терпи. Растрясло тебя. Скоро лес и отстанут от нас демоны. Дороги там узкие, лес густой. Спрячемся и живы будем. Там и ребетеночка родишь. Пока нельзя!

- Еще немного! Потерпите, родненькие! Как-нибудь доедем! - кричал Егорушка  и плакал навзрыд. - Батяня, ты только не умирай! Я непременно выучусь на шофера и буду всех возить. И мамке помогать буду, и тебе. Скоро у меня братик родится. Может, и сестричка, но я, все равно, буду рад.

Степан никак не реагировал на происходящее. Он сидел, навалившись на дверку машины, с закрытыми  глазами, и тихо стонал. Егорушка  жал на педаль, крутил руль и сам не понимал, как машина еще и едет. Перед собой он ничего не видел, кроме степи. Когда перед ними появился лес, было настоящим чудом, что они оказались на дороге.

                                                              * * *

Ганс не понимал себя, продолжая гнаться за машиной. А она, будто в стельку пьяная, петляла по степи, и не давалась. Звериные  чувства рвались из его груди. Он хотел догнать и вцепиться зубами в горло не желающим умирать. Пелена застилала его глаза и мешала адекватно реагировать.

-Ганс, что ты делаешь? Остановись. Ты погубишь нас! – закричал в испуге Фриц, но было поздно: самолет чиркнул крылом по верхушке исполинского дерева, крутанулся и упал вниз.

                                                             * * *

       Лес, представший перед глазами исстрадавшихся людей, они приняли, как божье благословение. Егорушка  тихонько отпустил педаль, оставляя на ней одну ногу, и медленно въехал на лесную дорогу. Она вильнула и степь, оставшаяся за спиной, скрылась и вовсе за поворотом. Гул догоняющего их самолета вдруг прервался. Послышался треск ломающихся деревьев  и взрыв. Пламя взметнулось ввысь и все стихло. Тишина…

Благословенная тишина коснулась ушей измученных людей.

- Прорвались! Так им и надо иродам! – запричитали с облегчением бабы.  Машина проехала совсем немного и остановилась.

- Помогите моему бате, - попросил заплаканный Егорушка, вылезая из кабины с водительской стороны. – Он раненый!

- Степа! – вскрикнула Марфа и залилась слезами.

- Мамка, не плачь, - зарыдали дочери. – Мы боимся.

- Горюшко ты наше, - запричитали бабы, вытаскивая Степана на траву. – Баба Фрося, глянь, что с ним.

Та, будучи санитаркой всю свою жизнь, в этом деле немного разбиралась. Не имея возможности обучиться, она подглядками, да своей помощью медсестрам, в чем-то и разбиралась.

- Ничего. Сейчас  перевяжем, чтобы кровушку остановить и до больницы доедет. Если пока жив, значит, обойдется. Вроде, не сильно глубоко зацепило.

- Ой, бабы, - охнула Марфа. – Рожаю…

-Ах ты, Господи! Как все сразу! Тужься, милая, и все будет хорошо, - запричитала уже над ней баба Фрося. – Хорошего мальца вырастили. Век ему благодарны будем, что вывез нас, спас.

- Выздоровею, - шепнул Степан, - пойду на фронт. Пусть и в обоз. Фашистов давить проклятых.

- Батя, я с тобой! – попросился Егорушка.

- Нет, сынок. Помогать мамке будешь растить… Кого там растить, бабы?!

- Двойню, Степан. Оба мальчика.

Через  час, примерно, все расселись по местам, и машина медленно тронулась в путь. Вел ее Егорушка, который в этом уже немного разбирался. Отец сидел рядом и советовал. На коленях его лежали два маленьких сверточка и, посапывая, спали. Он придерживал их здоровой рукой и сквозь боль улыбался.

До деревни было еще километров десять.