"Щельки"

Сердечко замирало при каждом осторожном шажке! Сашок держал мамину ладонь, трясся от страха и еле-еле плёлся хныкая:
- Мааам... боююсь! Он широко расставлял ноги и старался не наступить на щели деревянного железнодорожного моста. Щели просвечивались и наводили жуткий страх - провалиться! Этот мост был для него испытанием и мукой каждый раз, когда они втроём переходили через железную дорогу. Старший на два года брат Владимир шёл впереди и, как всегда, посмеивался над младшим:
- Ой, провалишься в "щельки"! Ой, провалишься!
Сашок боялся ещё больше и ещё громче плаксивил:
- Мааамммм!!!
- Вова! Ну-ка замолчи! - ругалась мама на старшего, а тот с ехидной улыбочкой только оборачивался на несчастного младшего брата, растопырившего широко ноги посреди моста.
В свои шесть лет Сашок отличался от старшего ответственностью, умом не по годам и редкой сообразительностью,умением не влезть в какую-то "историю".
Однако старший - совершенная противоположность младшему. Вот и сейчас, оглядываясь, он налетел на встречного прохожего, ойкнул и пошёл уже, глядя под ноги ,по ступенькам, ведущим   к выходу на вторую платформу.
Наконец-то препятствие позади. Сашок подтрунивал теперь над Вовкой:
- Ну что? Ты чуть сам не свалился в "щельку", тюха - макуха!
- Всё, хватит вам, - усмиряла мама братьев, ставя рядом огромный тяжёлый чемоданище!

В свои двадцать четыре года Лидия осталась одна с двумя детьми, двумя совсем ещё "желторотыми" сыновьями. Неожиданное горе свалилось на плечи этой совсем ещё девчонки, хрупкой и беспомощной перед жизнью. Сибирячка, попавшая в эти края совершенно случайно, так как распорядилась судьба. Вышла замуж за парня, приехавшего из далеких степных мест на Камчатку, куда и сама прибыла из сибирского городка с красивым названием Бирюсинск. Мишка, будущий муж Лидии, завербовался на Камчатку из Ростовской области, села Маньково. Стал работать здесь на рыбном заводе. Сюда же  приехала Лидия со своей старшей сестрой Галиной. Скромная, маленького росточка, Лида разбивала деревянным молотком крабовые клешни и вынимала мясо для консервов. Работа нравилась, да и зарплата вполне устраивала.

Оставшись без матери в довоенное время, семья пополнилась "новыми" сёстрами и новой мамой, попросту мачехой. Лида была младшенькой в большой совместной семье, а потому и самой любимой дочкой отца. Отец любил её особо, бережно. Всегда баловал случайной конфеткой, почему-то вручаемой где-то в сторонке от других. Лида сохранила в детской памяти образ отца, уходившего на фронт. Как оказалось, уходившего навсегда. Он поднял её пятилетнюю на руки и громко сказал мачехе, вернее, завещал:
- Мария, береги Лиду! Не обижай, - и обняв, крепко расцеловал дочурку.

Вскоре пришла весточка: "Ваш муж и отец пропал без вести".
А затем и вторая: "Погиб смертью храбрых, защищая Родину. Похоронен в братской могиле города Старая Русса". Горевали все, горевала и младшая Лида. Это было первое горе, не детское, в её жизни. Свою мамку Лида не помнила вообще.
Потянулись тяжкие дни. Старший брат Пётр, по подсказке взрослых людей, написал письмо Сталину с просьбой о помощи многодетной семье. И им ответили. Письмо принесли домой и прочитали всем, в том числе и собравшимся соседям. Как же, письмо от самого товарища Сталина! В письме было сказано:
"Обязать местные власти помочь семье, потерявшей на войне отца, Солдатова Михаила Ивановича".
Что-то долго власти разбирались в помощи, да так ничем  и не  помогли. Пообещали перекрыть крышу в дальнейшем и всё...
Неожиданно пришла посылка с фронта! На ящике с сургучными печатями было написано:
"Передать вещи семье Солдатова Михаила".
Сердца родных детей дрогнули! Мачеха рыдала и обнимала гимнастёрку мужа. Лида тихонько, украдкой подходила к папиной рубашке и легонько касалась пальчиками:
- Пааапка, - шептала она, чувствуя его запах.
 Его голос звучал в ушах:
- Мария, береги Лиду! Не обижай...!
Но обиды сыпались теперь ей больше всех. Мачеха умела шить и этим подрабатывала, кормила семью. Всем девчонкам обязательно шила платья к Новому году, и обязательно Лида была последней в очереди. Сахара в чай ей сыпали меньше всех. Жалел и не давал сестрёнку в обиду брат Петр, единственный мужчина после отца.

Время прошло. Оно имеет свойство странное и даже необъяснимое: оно то бежит, а то так летит - торопится, что не успеваешь за ним, гонись, не гонись!
Училась Лида хорошо. Редкий дар у неё был: запоминать стихи очень длинные и рассказывать их наизусть, удивляя ,в первую очередь ,учителей. Мачеха гордилась...дочкой! Лида закончила семь классов, а вот дальше учиться было негде. Так она и оказалась на Камчатке, на рыбном заводе острова "Птичий". Здесь ее-то и приметил один паренёк. Он уже давненько поглядывал на Лидочку, хорошенькую девчушку, скромную и умную в речах. Лиду привлекло его имя - Михаил, как у отца! И сердце билось всё громче и смелее.
...Всё получилось само собой, хотя старшая сестра Галина за ней смотрела в оба! И поздно было попрекать в случившемся младшую, в ранней любви - родился Вовка! Долго не оформляли брак, но надо было парню прописаться на острове легально, и руководство их расписало. Дали отдельный угол в рабочем бараке, и молодая семья стала жить самостоятельно, напоминая всем вокруг о себе криками родившегося жителя Камчадала!

Спустя два года появился Сашок! Он родился мёртвым... Няньки долгонько возились, покрикивая на Лиду, требующую от них одного:
- Ну, что ? ... Кто? - заметив неладное, Лида кричала и кричала!
- Да подожди же ты!- крикнула и "акушерка", похлопывая по совершенно чёрной попке малыша... И,о чудо! Малыш заорал на весь рабочий барак, где он и появился на свет. Всё неожиданно и нескладно. В Охотском море шторм... Какая там помощь! Но, к счастью, всё обошлось. Родился пузан - богатырь Сашок!

И вот, прожив ещё три года в суровом климате, всей семьёй отбыли на материк. Уже в начале жизненного пути братья, малыши Вовочка и Сашенька( а только так их называли молодые родители) испытали долгий, тяжкий переезд.
Петропавловск - Камчатский проводил  музыкальным сопровождением оркестра, играли "Амурские волны"! Сначала плыли по Охотскому, Японскому морям, потом  по Великому Тихому океану!
А Владивосток принял, нерадушно, с упрёком, как бы предупреждая, отторгая островитян, словно зная всё-всё наперёд.
Штормовая погода вынужденно заставила выгружаться в прямом смысле по воздуху,над кипящим океаном. Огромная кран-балка с присоединённой крупно сплетённой сеткой-мешком переправляла малыми группами людей с парохода "Азия". Моряки принимали живой "груз" и, передавая по рукам малышей, приговаривали:
- Настоящие матросы!

Из Владивостока до Тайшета ехали на поезде. Сибирь встретила Лиду
с радостью и слезами. Никто не верил, что у неё два таких славных мальчика, два сына! Всем хотелось подержать их на руках,особенно дяде Пете, весёлому и кудрявому, очень похожему на отца!
Гуляли недолго, и вот за окнами поезда потянулась тайга, печальная, тихая и огромная! Впереди все новые испытания жизнью. Вот и Ростовская область, станция Чертково, а там и родное село Михаила - Маньково.
Его родня приняла молодую невестку с осторожностью, недоверчиво. В прошлом довольно зажиточный дед Михаила, Каретников Иван, вместе с сыном Дмитрием пригонял на Маньковский широкий базар три повозки с товаром, да сам восседал в "двуколке" , лихо несясь по базару, подымая пыль копытами добротного скакуна! Димка, присмотрев себе местную видную девку, красавицу Елизавету Александровну Кохан  у церкви, всё чаще наезжал по праздникам и в будние  дни. Однажды он пропал из виду отца, и так,  не найден родителем, был забыт здесь в Маньково.
Хитрый Дмитрий добром и азартом взял Елизавету в жёны, да так и остался здесь навсегда. Родив трёх сыновей, Николая, Мишку да младшего Ивана, Елизавета, а по местному Леська, немало претерпела от тяжёлого нрава мужа.

Сыны выросли. У каждого свой, особый, характер. Старший, Николай, крепко встал на ноги. Хозяин отменный, видать в деда! Средний Мишка, по-сельскому Миня, тихий, осторожный, до смешного скромный, как девица. В поисках нажиться быстрей и "утереть нос" старшему Николаю завербовался на Камчатку и, перессорившись, переругавшись, уехал за своей долей -судьбой.
Иван, младший, оказался на редкость вороватым и безответственным в своих житейских делах, за что и был проучен волей Божьей!
Вот и встретила родня семью Михаила с недоверием и излишней напряжённостью.
- Будем жить в Чертково,- решил Миша твёрдо. - Тут нам делать нечего... Да и не рады нам! Пойду на "железку".
Съездив в Чертково, Михаил все разузнал, устроился в железнодорожники, и вскоре они уехали на новое место жительство.

А дали им жильё километрах в пяти от станции. Через определённое расстояние по железной дороге стояли так называемые "будки" - строения, для обеспечения ремонтных работ на дороге. Здесь находились и запасные рельсы, и шпалы, и всякого рода инструменты для работ. Вот и поселили их тут в доме, перегороженном на две квартиры. И всё пошло нормально, как и должно быть. Быстро привыкли и мальчики к новому месту. Недалеко, через лесок, стояло небольшое село, со смешным названием "Кривулянка"! Здесь был детский сад, и Лида устроилась няней, всё складывалось, как нельзя лучше! Жили, как все, не горевали, но беда приходит сама, без спроса, не предупреждая.

Лида стала замечать, что Мишка ведёт себя не так, как раньше, всё пристальнее стал всматриваться в неё и щурить глаза, как-то уводя их в сторону. Уходил на охоту с ружьём, приносил то зайца, то ребятам для потехи хорька, сделав из него чучело. И как-то стал "шутить" с Лидой, наводя на неё ствол ружья, с непонятной наигранной улыбкой. Лида трогала ствол и несмело говорила:
- Ты чего это?
- Вот убью щас, - говорил Мишка и отводил глаза.
Лиду стало пугать такое беспричинно-странное поведение мужа.
Однажды она увидела, как Мишка крадётся с ружьём под окнами, выскочила во двор и побежала к соседям,жившим в другой  половине дома.
Это  были пожилые люди. Бригадир Ефимыч с больной женой. Лида заскочила в коридор, остановилась, закрыв за собой большую тяжёлую дверь.
- Кто там? - послышался голос Ефимыча.
- Да, это я, Лида! Там ...это, Мишка... - и грянул залп!

В двери зияла огромная дыра! Лида стояла в стороне и ничего, не понимая, медленно оседала на пол. Она видела, как Ефимыч выскочил на улицу, схватил у Мишки ружьё и выстрелил вверх. Тот зашёл в коридор и уставился на Лиду совершенно безразличными глазами.
- Что же ты натворил? - не слыша себя спросила Лида, держась за бок ладонью, сквозь пальцы которой лилась кровь. Спасла толстая дверь.
Скорая помощь и милиция прибыли одновременно.
Был суд. Власти устроили мать с двумя детьми на мясо-птице-комбинат, на "птичку". Перебравшись в Чертково, жили на квартире у одной одинокой женщины.
Дети ходили в садик. Новое место, новые знакомые. Лида, присмотрев на работе заброшенную контору в старом здании, осмелилась и спросила директора о возможности использования дома  под жильё. Подумав, директор дал добро! Весь хлам и бумажные кипы
ненужной документации Лида вымела, навела порядок до блеска. Она упорно и добросовестно работала, не обременяя родных мужа. Брошенная фраза жены Николая стучала упрёком в голове:
- Ну таперь, Колька, тянысь на две семьи!
- Никогда! - Лида наотрез отказалась от какой-либо помощи со стороны родных мужа.
Тот, в свою очередь, уходя из зала суда, крикнул ей:
- Переезжай в Чертково, к моим не просись!
Ему дали четыре года. В Батайской тюрьме, под Ростовом.
Уже почти отсидев срок, заработал на месте все ...восемь!

Вторая платформа. Через несколько минут подойдёт поезд в сторону
Ростова. Слякотно и сыро, да и поездка особой радости не вызывает:
Все трое пассажиров едут в ...тюрьму. Неожиданно пришло письмо от Михаила, где он просил прощения:
- Приезжай с детьми, дают свидание на три дня. 
Лида решилась на поездку с большим трудом. Это решение далось ей после долгих размышлений-мучений, а советоваться особо было не с кем. Узнав, что и как, она собрала огромный фанерный чемодан, набив его всем, о чем писал Михаил в письме . Собравшись с духом, закрыла крышку, задав про себя вопрос куда-то в пространство :
- За что же мне всё это?..

Сашок поглядывал в даль, откуда должен ехать поезд. Каким-то своим внутренним,совершенно не детским чутьём он пытался успокоить себя и, в первую очередь, маму.
- Мам, а мы быстро доедем?
- Быстро, быстро,- пыталась как можно спокойнее отвечать мама.
- Мам, а паровоз пассажирский? - приставал Сашок.
Он, не помнил тот поезд, вёзший их по Сибири, зато он точно знал, прожив на "будке" - есть паровозы товарные и пассажирские!
Вовка в сторонке, топтался - бутцал  что-то ботинком и украдкой посмеивался над высказываниями младшего брата. Сашок одобрительно мотнул головой на ответ мамы:     -Пассажирский! - и очень крепко держался за ручку чемодана,со страхом  озираясь по сторонам.
Закричал паровоз, громко и неожиданно, потревожив и так все не спокойное вокруг. Дым валил из трубы паровоза грязный и пузатился, недовольно выскакивая из трубы со шляпкой, каким увидел его Сашок. Лида "квочкой" загребла к себе сыновей, и пар паровоза
окутал их, скрыв на минуту от  серого ненастья   действительности.

Тётька в форме и с палкой-флажком строго спросила маму:
- Сама?
Мама, ничего не объясняя, не глядя в глаза тётьке ответила:
- Да, сама, помогите пожалуйста чемодан поднять!
Сашок и Вовка были уже в тамбуре вагона и пытались всячески помочь маме, у которой тряслись руки, душа и вся жизнь.
- Ты что туда кирпичей наложила? - недовольно бурчала "помощница".
Лида, не отвечая на недовольство, стараясь, как можно спокойнее, ответила проводнице:
- Спасибо Вам большое, извините, спасибо!
Наконец-то, заняв свои места, семейка вздохнула, и все в ожидании чего-то смотрели молча друг на друга и по сторонам. Сашок прильнул к окну и смотрел, как по перрону ходят люди и очень смешно заторопились окна вокзала!
- Маам,,, мам, глянь! - закричал Сашок от необычного зрелища.- Глянь! И, наконец,  понял: это поехали они в "пассажирском паровозе"! 

Поезд затарахтел погремушкой, набирая ход, иногда громко ругаясь – покрикивая в темноту: - С до-рооо-ги!!!
Мама требовательно и очень серьёзно сказала сыновьям:
- Вова, Саша, сидите тихонько, я сейчас быстро приду, слышите? 
Сашок переспросил:       
- Быстро, мам? 
- Да-да, быстро, быстро! 
Сашок  нагнув голову, посмотрел : мама прошла по проходу вагона и повернулась куда-то к дверце, постучалась. Вышла та самая тётька и стала о чем-то говорить с мамой.
- Ругается! - подумал Сашок и спрятался на место.
Вовка сидел за столом и глазел на огоньки, летящие мимо окна. Сначала считал, но потом сбился и просто вглядывался, что там дальше в глубине окна. Он придумывал разных «чудищ», которые могли бы прятаться там, в тёмном окне. Строил рожицы собственному отражению, широко открывая рот. Сашок снова выглянул и увидел в руках у мамы необычайно красивые стаканы с ручками…!
- Ух тыы! – удивлённо протянул Сашок, на что Вовка обернулся и сходу сказал:
- Это чай, Сашка!
Мама положила рядом со стаканами маленькие красивые пакетики с «квадратным» сахаром и пачку печенья.
- «Железный» чай, - так нарёк его Сашок, видевший всё по-своему. Чай оказался очень вкусным!   

Утро. Сашок открыл глаза и увидел пустые места, испугался и ринулся к проходу. Повертел головой туда-сюда, никого…! Увидев открывшуюся дверь, а за ней входящих Вовку и маму, сразу же успокоился, сел за стол к окну и ждал, серьёзно и сосредоточенно.
- А вы где были, мам? – спокойно спросил Сашок.
- Бери полотенце, пошли умываться, - ответила мама.
- Давай руку! Вова, никуда! Пройдя по проходу вагона, они вошли в малюсенький коридорчик, где была ещё одна дверка с ручкой и буквами в кружочке. Мама открыла дверь, и оттуда громче обычного зашумели колёса поезда.
- Заходи, - сказала мама. и Сашок шагнул вовнутрь, разглядывая необычный умывальник. Умываться не понравилось. Мама нагнулась и открыла круглую крышку с такого же круглого «стульчика»… Сашок сразу догадался… и сказал:
- Мам , я сам!  Струйка наполнила донышко. Мама, указав на маленькую «педальку» снизу стульчика, сказала:
- Нажимай ногой, дави на неё!  Сашок доверчиво и сильно шагнул на педальку и со страхом увидел, как донышко провалилось, и там показалась дыра и мелькающая земля - дорога…! Страх провалиться в дырку охватил «смельчака», и он панически отстранил ногу.
Усаживаясь на место, Сашок старался всячески не выдать свой испуг перед братом, который в упор разглядывая «малого», спросил с восторгом:
- Ну что, не провалился? - легко разгадав, то, что только же испытал сам. Сашок вдруг кинулся к окну и закричал:
- ПарАход, парАход! А вон ещё, и вон!

…Ростов был совсем близко, и за окном в широком заливе стояли небольшие судёнышки и совсем мелкие рыбацкие лодки. Вдруг подошла тетенька и, не ругаясь, сказала мирно:
- Ну, в общем там недалеко до Батайска, на автобусе, а потом на троллейбусе доедете, а там  ...её видно издалека…! Мама ответила:
- Да уж доберёмся теперь, как-нибудь.-Спасибо Вам большое!

Тётенька обратилась к мальчикам. Оба внимательно слушали тётю,почему-то  вдруг  ставшую  очень  доброй!
- Ну что ,соскучились за папкой…?
Сашок, не ожидавший  такого вопроса, но всегда быстро находивший ответы, вдруг сказал убедительно, глядя в глаза проводнице:
- Тётя, а мама варенья туда наложила много… нет у нас кирпичей!
Мышление шестилетнего ребёнка было понятно и ясно для взрослой тёти, и она произнесла, как можно ласковее, в душе признавая свою грубость при посадке в Чертково:
- Защииитник мамин! - и, достав из кармана «квадратный» сахар, протянула ребятам. Братья серьёзно взглянули на маму, она улыбнулась, глубоко вздохнув, и они, приняв гостинец, одновременно произнесли:
- Спасибо!

Ростовский перрон суетился и шумел. Обычный гомон вокзала ничем не отличался от сотен таких же прочих, больших и малых, станций. К только что приехавшим подходили встречающие и обнимали, радуясь встрече. Лида стояла посреди платформы и глядела по сторонам, одновременно ревниво бросая взгляд на детишек. Сашок поглядывал на маму, держал за руку брата и, как самое дорогое, ручку чемодана. Он вглядывался в людей пытливым, внимательным взглядом и ждал, когда же их встретит …папка?
- Ну, пойдёмте! - уверенно произнесла мама. Тут раздался громкий голос:
- Поооберегиись!
Дядька с усами катил впереди тележку и кричал снова:
- Рааасступиись…!
Поравнявшись с отошедшей в сторону девчонкой и мальцами, дядька схватился за ручку чемодана и попытался поднять его. Но неожиданно встретил такой серьёзный и враждебный детский взгляд…! Сашок отрицательно замотал головой.
- Нет! Ты не наш папка! – промолвил он и ещё крепче схватился и другой рукой за ручку! Дядька засмеялся и весело спросил:
- А где же твой папка?
Вовка, заподозрив угрозу младшему братишке, громко и смело бросил фразу сорвавшимся голоском:
- В тюрьме…!
Лида прижала сынишку к себе и с волнением и дрожью в голосе произнесла:
- Вовочка, Сашенька, дядя нам поможет чемодан довезти и всё!
Дяденька с силой поднял чемодан, уложил сверху тележки и тяжело вздохнул со словами:
- Ах ты, Господи, Боже мой…!

...Сашок и раньше видел троллейбусы, но только на картинках. Троллейбус шипел всё время дверками на остановках, открывая их, словно играя на гармошке. Братья сидели на мягком сиденье впереди возле водителя. У ног стоял чемодан. Вовка бутцал его, не обращая внимания на посторонних, нравится этот звук другим или нет. Над самой головой разразился повелевающий громовой голос кондукторши:
- По голове постучи!
Жирная тётка с сумкой для билетов стояла над ребятами.
- Жаба! - подумал Сашок и съёжился, боясь быть проглоченным этой «жабой».
- Вова, ну что ты в самом-то деле? - раздражённо, но не очень строго отреагировала Лида. И тут же ответила кондукторше:
- А Вы, женщина, так не пугайте, всё же дееети!
- Ну так и следи за ними! - и ехидно повторила, стараясь передёрнуть молоденькую маму, - дееетиии..!
Она продолжила:
- Далеко-то с детьми?
Лида не ответила на неприятный для  нее вопрос.
- Где сходить-то знаешь? - настаивала кондукторша, чётко определив:приезжие. Лида вполголоса всё же ответила:
- К мужу едем, отцу.
И совсем тихо:
- Сидит он...
- Вот оно что…! - сочувственно произнесла кондукторша и посмотрела на братьев. Те сидели молча и смирно в ожидании чего–то неприятного.
- Вась, а Вась, - обратилась кондукторша к водителю троллейбуса,- остановишь возле… «пропускной». Водитель положительно с понятливостью мотнул головой и добавил: 
- Довезёёём.
Кондукторша шагнула в толпу, ловко распихивая её локтями, ругая безбилетников.

Вдруг неожиданно показался даже не забор, а что-то похожее на высокую стену. Над стеной выглядывала небольшая «избушка на ножках», как увидел её Сашок-выдумщик! Внутри избушки стоял солдат с «ружьём». А поодаль, на некотором расстоянии, была ещё такая же избушка, и тоже с солдатом.
- Это тюр - маа? – удивлённо про себя подумал Сашок.
Троллейбус остановился намного дальше от остановки. Зашипела гармошка – дверь:
- Пацаны, выгружайте свой «барабан»! – лихо произнёс водитель.
Лида поблагодарила водителя и кивнула в знак признательности кондукторше  в окно троллейбуса. Та ответила тем же и пальцем указала в сторону, куда идти. Сашок помахал рукой троллейбусу и, посмотрев, как ползёт по проволоке «поводок», в очередной раз нашёлся в образе:
- Мам, он как наша «Роза» бегает!

Входная дверь тюремного лагеря оказалась такой маленькой с виду на фоне огромной стены – забора. В квадратное окошко на Лиду смотрели чьи-то глаза и за дверью строго спросили:
- Вы к кому?
Мама объяснила всё, и голос ответил так же строго:
- Ожидайте!
Вовка задрал голову кверху, рассматривая «военного солдата».
- Видишь, - обратился он к брату,- это военный солдат с автоматом, понял?
Сашок тоже, опрокинув затылок, стал всматриваться.
- Ухх тыыы! - протяжно полушёпотом произнёс Сашок, увидевший в первый раз "правдашний" автомат.

«Военный солдат» на вышке-"избушке" заметил, что его рассматривают дети и навёл на них ствол автомата,как  бы прицеливаясь. Братья оцепенели, и Сашок, напрягшись всем телом, сжал кулачки и со строгим взглядом ждал «расстрела». Вовка погрозил часовому кулаком и крикнул:
- Ууу, фриц!
Тот засмеялся и, надев автомат на плечо, отвернулся в противоположную сторону лагеря.

…Застучало за дверью, завизжало металлическим лязгом, и дверь открылась с противным криком сигнализации. Все трое вздрогнули ещё больше, чем от «расстрела».
- Проходим! - строго и повелительно произнёс солдат с раскосыми глазами и красными погонами на плечах. Дверь с грохотом закрылась, и крик сирены умолк. Вокруг окружали железные окна–решётки и двери с квадратными замками, с дырочками для ключей. Откуда–то сбоку поползла - выдвинулась узкая арматурная задвижка ,и снова закричала сирена. Над дверью зажглась красная лампа и стала мигать. Преодолев несколько таких переходов, семья, наконец–то, вошла в комнату, где стояли лавка и стол. Сопровождающий  всё это время  солдат так же строго произнес:
- Ожидайте!

…Лида заметно волновалась, и волнение передавалось детям. Сашок вспотел от пережитого прибытия, он уселся на лавку и стал прислушиваться к рыку сирен, которые раз за разом «рычали» где–то в лабиринтах–коридорах, похожих на клетки. Воздух был приторный, душный. Запах тяжёлый, угнетающий. Вовка болтал ногами и тоже с тревогой чего–то ждал, молчал. Снова послышались трескучие звуки, и дверь неожиданно отворилась. Вошла женщина в военной форме и скорее приказала, чем попросила:
- Чемодан на стол!
Ребята соскочили с мест и стали дружно помогать  бедной испуганной маме.
-Открывай! – так же в приказном тоне громко произнесла женщина грубым мужским голосом. Мама трясущимися руками отпирала маленьким ключиком замки чемодана. Те почему–то не сразу, но отомкнулись. Проверяющая подняла крышку и стала выкладывать всё на стол, при этом вглядываясь в каждую, аккуратно уложенную вещь. Здесь были пачки папирос, и каждую «любопытная» тётка вскрывала и высыпала на стол. Банки с мандариновым вареньем она просматривала тщательно и отставляла в сторону. Варенье Лиде посоветовали знающие люди, и она его набрала аж десять пол-литровых баночек! Не найдя ничего, что хотела найти, очень строгая «женщина» засунула себе в карман пачку папирос. Не глядя в глаза Лиде, пробасила:
- Много не положено…!
Открыла дверь и молча ушла, дразня за собой всё, что рычало и скалилось где–то звериным рёвом.
Лида сложила всё обратно в чемодан и, на всякий случай, замкнула на ключик один замок. Ребята, серьёзные, быстро всё понявшие, сидели рядышком и смотрели на маму. Им было жалко её, пережившую столько неблагодарности, встреченной невольно на пути. Шершавого пути.Будто бы нарочно кто–то вспахал его с самого начала...


И вот комната, совершенно не похожая на все те,через которые семье довелось пройти здесь только что. Изнурительный лабиринт закончился. Здесь стояли две кровати по обе стороны стен, окрашенных тёмно-синей краской. Кровати были застланы потрепанными одеялами синевато-грязного цвета. Подушки, в наволочках с жёлтыми разводами, лежали, как огромные «ленивые вареники». Две тумбочки, полки на стене - это всё, что было здесь из мебели. На полке стояли алюминиевые глубокие миски и такие же огромные металлические кружки. В одной из кружек торчали ложки, отталкивая своим неприглядным видом и тусклостью от времени.

Лида присела на край кровати и пригласила детей. Те мгновенно присели напротив и провалились вовнутрь довольно мягкой, растянутой сетки, с таким же избитым тонким матрацем. Сашок произнёс:
-Ого! – и стал карабкаться, барахтаясь, как в паутине. Мама помогла своему маленькому «горюшку».
– Ну, давайте раздевайтесь, сейчас папка придёт!
Аккуратно причесалась сама и так же бережно причесала детей. Ожидание в этот раз не принесло ни тревоги, ни волнения – он зашёл…
- Здравствуйте! – вдруг произнёс вошедший мужчина в тёмной фуфайке и шапке-ушанке, связанной на голове узелком.
Он снял шапку и стал мять её в руках. Лида повернула голову в сторону мужа и, не зная, как вести себя, вдруг сказала:
-Вот ,отец, мы и приехали.И голос её задрожал. Полились слёзы, полились они и у детей мгновенно, как только заплакала мама.

- Вовочка, Сашенька! - отец кинулся обнимать, наконец-то, своих сыновей. Он целовал их неуклюже и грубовато, растеряв всю былую отцовскую ласку и нежность. Ребята не противились, потому, как это был их папка, но и удовольствие не проявлялось на их лицах, они …забыли его. Михаил всё же прижал к себе Лиду, хрупкую и трясущуюся от слёз, сквозь которые она бросала фразы, ещё больше задевающие всех в этой комнате.
- За что? Ну, за что нам это всё? Как нам жить дальше, скажи, теперь?
Сашок рукавом тёр глаза и, всегда брезгливый на мамины или чьи бы то ни было поцелуи, тщательно вытирал губы. Вовка следил за папкой ревниво. Что-то вспоминал про себя и сравнивал с домашними фотографиями, где он с отцом и братом вместе.
– Наш папка с чубом и большой, не такой! - думал Вовка.

Вечер. Лида принесла с кухни огромный чайник. Там, на столе, с потёртой до дыр  клеёнкой, стояла электроплитка. В углу был вмонтирован кран, из которого капала холодная вода в раковину. Дальше - небольшая дверь, ведущая в туалет, с неприятным запахом хлорки. Это все удобства, которыми придётся пользоваться им трое суток…! Отец намазывал на хлеб масло, привезённое Лидой и, открыв банку с вареньем, подкладывал сыновьям.
– Вовочка, Сашенька, ешьте, ешьте! Хорошо ешьте! – заботился Михаил. Дети ели и запивали чаем из огромных кружек. Детские глаза, увидевшие за день столько всего и наплакавшиеся, закрывались сами собой.

Сашок бежал по дороге, почему-то опутанной квадратными перегородками, за которыми стояли то «военный солдат» с ружьем, то «тётька» с сумкой для билетов. По другую сторону дороги «бежал» троллейбус на «поводке» и шипел дверьми.Он проснулся и не сразу сообразил в темноте, что «шипение» дверей - Вовкино сопение у него за спиной. Мама о чем-то шепталась с папкой на другой койке, где им было все время тесно и неуютно. Где-то в глубине ночи Сашок слышал стук «пассажирского» паровоза и усатый дядька кричал :
- Поберегииись!
Это предостережение преследовало Сашеньку, а потом и Александра, всю жизнь!

Однажды в детском саду Сашок, как и все дети, играл во дворе, а потом залез на забор и засмотрелся на улицу, забылся. Забыли и про него…! Сашок оглянулся и испугался: никого нет во дворе. Он слез с забора и зашёл в прихожую детского сада. За стеклянной дверью за столиками сидели дети и обедали. Его место  ...было пусто! Какая-то необъяснимая тревога охватила Сашу: меня накажут! Перелез через забор и по знакомой тротуарной дорожке направился домой. Дома, где они втроём жили на квартире, сел под дверь с висящим замком и горько-горько заплакал. Он плакал от чувства одиночества – забытый! Потом в школе часто слышал в сторону себя и брата – безотцовщина! Это «хлестало» так больно и обидно. Всевозможные проделки друзей и одноклассников, в первую очередь, узнавала мама. По любому поводу её вызывали в школу, в большинстве случаев, несправедливо. Но никто не извинялся ни перед ней, ни, тем более, перед детьми.

Петька Соляник, ученик своевольный, с желтым налётом на зубах от курения,  дымил и твёрдо уверенный в своём "благих" поступках, вводил в заблуждение и учителей, и  воспитанников интерната. Однажды, Петька так "насолил", что забыть это невозможно.
Он вылез из форточки интернатского окна и, пододвинув - подперев  школьные двери санями,  залез обратно в форточку! Интернатовцы опоздали на уроки. Естественно,что  Сашкину  маму - в школу,к директору!  Выяснили... но без всякой ясности. Не  вникая  в подробности,учителя  спросили Сашу:
-А когда сани подталкивал к дверям, о чём ты думал ?
Бедный Сашка со всей своей злости  не  закричал, а завопил на весь белый свет:
-Вы ...ничего, не знаете... ничееегоо!!!
Впервые он поднял голос на взрослых...И это был шок!  Это было ЧП!  Маленький Сашка впервые в истории школы ПРОТЕСТОВАЛ, от души мамы, от души своей...ПРОТЕСТОВАЛ от всей  той несправедливости, которая  накопилась   в  нем - в душе   маленького школьника - безотцовщины..!  Его стали побаиваться. Дело замяли... 

Случилось  как-то, что  кто-то на крышке парты, снизу, нацарапал постыдное слово. Парта была Александра. И, как нарочно, крышку он открыл перед самым носом Марии Семеновны, учительницы русского языка... Схватив за ухо «бессовестного» ученика, она в истерике заорала на весь класс:
-Вооон, вон за матерью!
Но сердобольные одноклассницы, видя несправедливость, а тем более знавшие, кто это сделал, рассказали всё честно директору школы. «Справедливость» восстановлена, но без извинений перед невиновным и без наказания виноватого. Так было всегда, и братья со страхом скрывали, что отец сидит ...в тюрьме. Эта "заноза" глубоко сидела в сознании и колола больно, беспощадно!


Однажды перед самым уроком, Мария Прокопьевна, классный руководитель, объявила:
- Дети, вот в этом свёртке лежат ботинки и костюм. Это помощь для малообеспеченных, которую выделил профком нашей школы. И она озвучила имя и фамилию Александра. Он чуть "не сгорел от стыда" и готов был провалиться сквозь пол, в те самые «щельки» в деревянном мосту.

Дорога домой шла через железнодорожный переезд. Саша нёс злополучный «подарок» и прямо на дороге заметил обычную ржавую подкову. Он поднял её и стал рассматривать со всех сторон. Подкова была довольно потёртая - ничего в ней особенного не было. Но он всматривался в неё, как в «мушку» пулемёта, наводя её на машины с зерном, стоявшие у переезда. Вдруг заметил, что водители машин как-то обеспокоенно машут ему руками. И тут громко-громко услышал то самое :
- Поберегииись!!!
Кричал летевший метрах в двадцати от него маневровый паровоз. Саша совершенно спокойно сошёл с путей и так же спокойно пошёл дальше. В который раз грязно-серым туманом обдало его изнутри. Выругало, теперь уже справедливо. Паника охватила только во дворе дома. Он снова, как и тогда под дверью, горько разрыдался, швырнув «подарок» в «доброжелателей», стоявших перед глазами.

...Прошло много лет! Встреча с одноклассниками. Ресторан. Тогда ещё живая Мария Прокопьевна, между разговорами-воспоминаниями, вдруг сказала, обращаясь радостно: 
-Сашенька, - а помнишь...помнишь, мы тебе костюмчик дарили ...?
И я ответил:
- Спасибо Вам, я всё помню…