ДНЕВНИК

9 февраля 2015 - Виктория КЕЙЛЬ (КОЛОБОВА)






                                                 
                                                      Пьеса диалог (без действия) для 2-х женщин
 
«Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как и что сказать;
ибо в тот час дано будет вам, что сказать…»
 
 (Матф.10:19-20)
 

На сцене доминируют чёрно-белые цвета. Обстановка напоминает комнату для допросов. В глубине (в полный рост) зарешеченное светотенью окно. Посередине сцены стол, на столе два стакана, графин с  водой, изрядно потрёпанные тетради,  большая яркая сумка свисает со спинки пустого стула, около которого на полу пакет с покупками (продуктами). На сцене две женщины. Одна – типаж «деловой леди» стоит около нарисованного окна спиной к залу, поверх костюма накинут белый халат.  Другая – в балахоне из мешковины грязно коричневого цвета  прикована к стулу, который привинчен к полу, периодически кашляет, руки перебинтованы в запястьях, голова опущена. Отдалённо слышится плач ребёнка. Невнятные, возбуждённо о чём-то спорящие голоса. Шум отъезжающей машины. Тишина. Звяканье засовов и ключей. Молчание. Возможно использовать навесное зеркало, чтобы создать иллюзию глубокого пространства/ коридоров/ множества дверей/ присутствия зрителей на сцене.
 
 
П е р в а я  ж е н щ и н а: ...но ведь должна была быть  какая то причина?! (Подходит к столу, достаёт  из сумки сигареты,  закуривает, стараясь скрыть волнение.) Почему  Вы всё таки...
В т о р а я   ж е н щ и н а: (Подняв голову, обречённо.) Потому что невозможно было иначе. Я уже говорила и могу повторить это столько раз, сколько раз меня будут об этом спрашивать.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Более спокойно.) Я понимаю, что не могу претендовать на Вашу откровенность:  я  – посторонний для Вас человек, но ведь я тоже женщина. И это моя работа – помогать таким, как Вы, –  насколько это в моих силах, конечно. Мне хотелось бы понять, что привело Вас сюда?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Что ведёт людей по судьбе? Есть только одна сила – это сила преодоления.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Преодоление? Но какая  вообще у  Вас была необходимость что либо преодолевать? У Вас – молодой, красивой,  и вполне благополучной к тому же. Конечно, надо бороться, – нелья мириться с несправедливостью, если только это несправедливость. Но что преодолевали Вы? Какой в этом был смысл?                    
В т о р а я   ж е н щ и н а: Всего – всегда: себя – в других, других – в себе. Только так можно чувствовать себя живой.
П е р в а я  ж е н щ и н а:  (Садится напротив, перелистывает одну из тетрадей дневника.) Возможно, Вы испытывали ненависть? К нему? К себе?
В т о р а я   ж е н щ и н а: (С отчаяньем.) Я ни к кому никогда не испытывала ненависти, тем более к  себе... И с чего мне  себя ненавидеть?!  А его... его я любила. Можете мне не  верить, но мне всегда было его жалко.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Возможно это и правда, если Вы сами в это верите. Но согласитесь: после всего, что случилось, Ваши слова о жалости звучат не очень убедительно.
В т о р а я   ж е н щ и н а: Я знаю: жалость – плохое чувство, но мне всегда казалось, что он несчастен из-за измены своей матери... Когда его отца расстреляли в 37-ом, его мать снова вышла замуж за брата той женщины, которая подписывала  приговоры. Он любил мне рассказывать о ней, какой она была «железной леди», идейной коммунисткой. Я как то раз видела её: худенькая, иссохшая вся, сморщенная... немного дёрганная. Трудно было поверить, что она входила  то ли в тройку, то ли в пятёрку того самого «смэрш»-а и сама подписывала те самые приговоры.  
П е р в а я   ж е н щ и н а: Это были чрезвычайные «тройки» НКВД. Они действовали с 29-го года, но получили право выносить смертные приговоры  «врагам народа» только в 37-ом, и их решения тогда уже обжалованию не  подлежали. Но к  «смерш» они не имеют никакого отношения. «Смерш» – это сокращённое от «смерть шпионам», главное управление военной контрразведки Народного комиссариата обороны, – оно существовало только во время войны с 43-го по 46-ой. И боевые «тройки» этой спецслужбы не подчинялись НКВД. Но это ведь дела политического прошлого его семьи и к Вам никакого отношения не имеют.
В т о р а я   ж е н щ и н а: Для него она стала идеалом женщины, потому что никогда ни у кого ничего не  просила, одна вырастила троих своих сыновей, – всегда сама зарабатывала на жизнь:  частными уроками, переводами, словом, чем придётся... По его словам, она была из интеллигентной и  очень богатой семьи, знала иностранные  языки, но  тогда, тогда выносила приговоры. И его отцу тоже – не одна, конечно, вместе с  другими... 
П е р в а я   ж е н щ и н а: Вы помните, как её звали?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Он называл её своей «дорогой тётушкой», но имени её я не помню... как то не интересовалась. Я даже его фамилию узнала совершенно случайно, когда он потерял паспорт.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Вас не интересовала фамилия человека, с которым живёте?
В т о р а я   ж е н щ и н а: (Пожимает плечами.) Меня это не интересовало... У него на груди  была голубая татуировка вождя в  профиль там, где сердце. Я даже однажды назвала его Павликом Морозовым, потому что не могла понять, зачем ему нужна была эта нестираемая память, но потом привыкла и перестала замечать... Мне казалось, что он ненавидел и боготворил его одновременно.
П е р в а я   ж е н щ и н а: (Машинально переспрашивает.) Его? Кого его?
В т о р а я   ж е н щ и н а: Я называю его Стонил – того, кто пролил море крови. Но эта тема была табу.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Резко.) Оставим это... Политика к Вашему делу прямого  отношения не имеет. Я так понимаю, что он был намного старше Вас?
В т о р а я   ж е н щ и н а: Да, намного. У него была какая то особенная потребность отечески заботиться особенно о  своих  женщинах и детях, хотя любил повторять, что дети –  цветы жизни на могиле их родителей.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Тогда почему Вы не вышли за него замуж?
В т о р а я   ж е н щ и н а: Замуж?! Зачем мне было выходить за него замуж? Чтобы от кого то зависеть, добровольно подписать себя в рабство и не иметь возможности ни днём ни ночью распоряжаться собой по собственному желанию? Клетка – это всё равно всего лишь клетка, даже самая  лучшая на свете, даже если она из чистого золота.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Значит, Вы не верите в любовь?
В т о р а я   ж е н щ и н а: (Растерянно.) Любовь? Но какое отношение любовь имеет к браку? Конечно – верю. Я всегда верила в любовь, но только не в старомодные наивные истории: жили–были, детей народили (хорошо, если по миру не пустили), и в одночасье померли. Так что ли? Или нет: жили они долго и счастливо померли, оставив после себя благодарное их памяти и тоже очень счастливое потомство?!
П е р в а я   ж е н щ и н а: Не верите, что так бывает?
В т о р а я   ж е н щ и н а: (Со злостью.) Не верю, потому что так не бывает, потому что  в наше время выходят замуж, чтобы остаться за границей или получить наследство. У нас многодетные семьи даже пособия не получают. Сколько бездомных сирот при живых родителях по свету маются.
П е р в а я   ж е н щ и н а: (Качает головой.) Но может быть, не все женщины столь прагматичны?
В т о р а я   ж е н щ и н а: (Несколько презрительно, с нотками отчаянья.)  Да, но романтизм и идиотизм ведь не одно и то же. Чтобы  с милым рай в  шалаше – я что то такого счастья ни у кого не припомню. Шалаш – это всегда временно, проходяще. Через год – другой ни милого, ни шалаша, а палатку ветром унесло – не заметишь.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Но Вы ведь знали, что он оставил после себя дневник?
В т о р а я   ж е н щ и н а: Да, он постоянно всё записывал в дневник и даже никогда не прятал его от меня, оставлял на столе, на  кровати,  на тумбочке, около  телефона,  в туалете – повсюду, где придётся, специально, чтобы я читала, но я не читала.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Почему? Вам было не интересно знать, что он думает о Вас и о Ваших с ним отношениях?
В т о р а я   ж е н щ и н а: Не знаю,  но я не могла... и  это всегда его бесило.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Он пишет в дневнике, что Вы вздорная, амбициозная, избалованная девочка, но что он хотел спасти Вас от домашнего деспотизма родителей, и что хотел на Вас жениться, но Вы неоднократно отказывали ему.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Вообще то амбициями я никогда не страдала. И если стремилась чего то добиться, то только под давлением своей семьи или в силу необходимости. Он к нам даже не раз сватов засылал по всем правилам брачного ритуала. Но роль домашней наседки – быть то ли женой то ли домработницей, то ли неизвестно какой по счёту любовницей, чтобы безропотно подпевать благоверному и ублажать всю его родню – нет, это не для меня. Я никогда не вписывалась в гаремную систему  брачных отношений, когда мужчина тиран или раб,– смотря какое у него настроение. Он  вообще не был моим героем. К тому же он постоянно делал всем предложение, когда влюблялся.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Так Вам нужен был другой герой?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Почему бы и нет? У каждого своё представление о счастье. Одна моя знакомая имела обыкновение спускать своих женихов с лестницы, если только они не были военными.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А если они были военными?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Тогда кандидатура выносилась на рассмотрение всей семьи.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но Ваша мать? Она была счастлива в браке?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Я не хочу говорить о моей матери – она много страдала.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Да, конечно, мы не будем говорить на тему Вашей семьи, если Вам это неприятно. Я понимаю...
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Передёргивает плечами.) Да, мне это неприятно.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но вот эти его дневники – они  главное доказательство Вашей вины.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Возможно, но мне всегда было как то всё равно, что он там писал или думал обо мне.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но ведь Вы знали, что там много нелицеприятного для Вас. И Вы могли уничтожить эти тетради, но не сделали этого. Почему?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Наверное, да, могла... Конечно, могла,  но никогда об этом не думала. Я сама никогда не вела никаких дневников. Это Тельцы – они все любят дешёвый стриптиз и обнажаться до непристойности, даже в общественных местах.
П е р в а я  ж е н щ и н а: По–вашему он страдал эксгибиционизмом? Это один из наиболее примитивных, патологических способов самоутверждения, и большей частью бывает связана с алкогольной зависимостью, когда в состоянии опьянения утрачивается контроль над совершаемыми действиями и пробуждаются реликтовые инстинкты.
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Передёргивает плечами.) Если он чем и страдал, то  только каннибализмом, как все мы «человеки». Но я не хочу об этом говорить... Возможно, он просто куражился, чтобы произвести  впечатление. Он любил застолья, но никогда не напивался так, чтобы потерять самоконтроль. Он всегда оставался на ногах, под стол без чувств не сползал и на улице не валялся. Я его таким никогда не видела. Он хотел по жизни  играть роль положительного героя, чтобы все постоянно были от него в  восторге, особенно женщины, чтобы мы просто сами прыгали в его объятия. Но всё равно: он презирал женщин и даже не особенно скрывал это, и любил повторять, что самая хорошая женщина хуже самого плохого мужчины. Для него было важным не любовь и не человеческая  привязанность. Он хотел, чтобы все от него зависели, чтобы ему льстили, чтобы  ему поклонялись.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но есть также свидетельства очевидцев и медицинское заключение, что он был крайне эмоционально неуравновешенным человеком, предположительно с врождённой склонностью к насилию. (Вкрадчиво улыбаясь.) Он наверняка предлагал или, возможно, даже принуждал Вас заниматься с ним нетрадиционным сексом.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Секс – есть секс, и не более того. Разве любовники не стараются доставить друг другу удовольствие? Что может быть естественнее?! Но если Вам нужны какие-то подробности, то за  консультациями  мы никогда  ни к кому не обращались и руководства по тантрическому сексу не по изучали – в этом не было никакой необходимости. Он лишь постоянно мечтал,   чтобы мои родители зашли к нам в комнату, когда мы с ним... ну, в общем, Вы понимаете.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Перелистывает дневник.) Вы имеете в виду кама-сутру?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Я имею в виду только то, что сказала.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Перелистывает дневник.) Хорошо, хорошо, я не настаиваю – это слишком интимно. Но он пишет, что Вы  постоянно стремились отомстить ему, что Ваши безумные выходки сводили его с ума и  что Вы намеренно заставляли его страдать... За что Вы хотели ему отомстить и почему мучили его?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Это просто какой то маниакальный бред закомплексованного неврастеника, и не более того. (С отчаяньем.) С чего бы это?! Я не собиралась никому мстить,– и тем более не хотела сводить его с ума, но я не могла иначе. Ведь все имеют право на выживание.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (С нескрываемым удивлением.) Он пишет, что после одной из бесконечных ссор, когда в очередной раз Вы ушли от него и вернулись к своим родителям, что он подарил Вам на день рождения очень дорогой и красивый, привезённый специально для Вас его друзьями из Франции бархатный костюм, в котором лежала коробочка с золотым  бриллиантовым кольцом и трогательное объяснение в любви его собственного сочинения, но Вы не задумываясь, выбросили подарок  в окно прямо на улицу к его ногам и крикнули ему, чтобы он убирался со своими тряпками.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, он вечно простаивал днём и ночью под нашими окнами... Мужчины бывают сентиментальны – они хотят, чтобы их жалели и чтобы им всё прощали за их слабости. Но это был ультиматум эгоиста, а вовсе не трогательное объяснение в любви. Он требовал, чтобы я «навсегда» ушла из семьи, но это значило тогда оставить больную маму одну. Она в  то время как раз проходила обследование – врачи подозревали у неё последнюю стадию онкологии.
П е р в а я  ж е н щ и н а: И он знал об этом?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, конечно, он знал об этом. Но костюм был чёрного цвета, и мама решила, что это символичный  подарок, – что он специально выбрал чёрный цвет, зная, что она болеет... что он ждёт её смерти. Она восприняла это на свой счёт и была в истерике. Мы с сестрой никак не могли её успокоить. И что было делать?! Надо было как-то разрядить обстановку – мне было не до него, с его ультиматумами и подарками.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (С  любопытством.) А кольцо?!
В т о р а я  ж е н щ и н а: Кольцо?.. Мне можно здесь курить?
П е р в а я  ж е н щ и н а: Да, конечно...  (Протягивает сигареты.)
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Закуривает.) Мама сочла, что бриллиант слишком большой по величине, чтобы быть бриллиантом и что это скорее всего фианит, и что её дочери было бы оскорбительно принимать такой подарок. Она всегда находила причину для очередной разборки...
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Покачав головой.)  Но он пишет, что вернулся как то  вечером с работы и не нашёл, во что можно было переодеться, потому что  все его вещи Вы отдали старьёвщику и  оставили ему одни только  галстуки на вешалке в шкафу и старые домашние тапочки.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я помню... спортивные тапочки. Но спортом он никогда не занимался и притащил их от своей матери к нам на квартиру, которую мы одно время снимали. Только старьёвщику  они тоже не понравились, тот  почему то их не забрал. Эти тапочки всегда меня особенно раздражали – были какие то жалкие, затасканные, допотопные и...
П е р в а я  ж е н щ и н а: И что с того?..
В т о р а я  ж е н щ и н а: Они так походили не него самого, что постоянно напоминали мне о его матери.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Удивлённо.) О его матери?!
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, у нас, были довольно сложные отношения между семьями. Мой отец считал его многоженцем и алкашом, пропойцей, а мама уверяла всех, что он зарист и что он  спекулирует  импортными унитазами для Интуриста. Так что после его визитов с предложениями руки и сердца их дочери она порывалась обсыпать меня дустом и требовала, чтобы дезинфицировали комнаты.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Это звучит не очень правдоподобно. Ведь он даже защитил докторскую и был материально вполне обеспеченным человеком, а  не  каким то там забулдыгой. И Ваши родители были вполне нормальными и уважаемыми в городе  людьми. Я никогда не  слышала, чтобы кого нибудь  посыпали  дустом.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Правда всегда неправдоподобна. Но это они так шутили – психологически меня обрабатывали, в целях профилактики от венерической заразы.  Они составили список всех знаменитых сифилитиков и читали его на ночь вместо сонника: Ван Гог, Гоген, Тулуз Лотрек, Дега, Мопассан, Бодлер... вожди революции, Ленин, Крупская. Они были уверены, что он неминуемо должен меня заразить чем то нехорошим. В лучшем случае проиграть в карты или в зары.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но почему они так были в этом уверены?
В т о р а я  ж е н щ и н а: (С горечью.) Не знаю, но они всегда подозревали невесть что, чтобы поддержать наши «высокие» семейные  отношения, наверное. Они даже обращались к гипнотизерам  и экстрасенсам, чтобы меня вылечить.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Вылечить? От чего!?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, от любви, конечно. От безумной любви к нему, как им казалось. Но это тоже не помогло.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Я начинаю, кажется, понимать... Родители вложили в Вас столько сил, что не исключено, что просто напросто ревновали, желая для своего чада лучшей половины, а не какого то там обормота с сомнительной репутацией бабника и многоженца.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Ревновали? Вы оправдываете родительский беспредел ревностью? И всё так «просто-напросто»?! Он вообще был всего лишь поводом. Ну и что, что многожёнец? Он, по крайней мере, честно женился на всех своих женщинах.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Хорошо, хорошо. Но вы говорили о его матери.
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Более спокойно после паузы.) Да, конечно, о  его матери... Она не имела родословной. Это как у породистых щенков –  сразу  видно и по стилю одежды и по разговору, в общем, по всему.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Она была еврейкой?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Нет.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Армянкой?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Какое это имеет значение?! Я не хочу об этом. Это как вкус человеческих взаимоотношений – она  была другой,  не моего вероисповедания и расы.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Хорошо, не будем об этом... (Листает дневник.) В общем, я согласна, наверное, что этническая принадлежность  здесь, может быть, даже вообще не при чём. Но тогда вернёмся к его записям. Вот  послушайте: «...все мы – просто люди, люди с разным  личным  опытом. И в силу этого с разным пониманием друг друга.» Вы не знаете,  это его слова или цитата? Мне кажется, что я где то это уже читала... Если это его наблюдения, то ему нельзя  отказать в  проницательности и в житейской мудрости.
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Раздражённо.) Не знаю, откуда у него эта цитата. Но он вечно занимался плагиатом. Ничего, кроме анекдотов в его авторском исполнении, я не помню. Он даже переписывал и читал мне стихи старых  забытых поэтов как свои, пока я случайно не обнаружила обман, наткнувшись в магазине у букиниста на оригинал. «Но знаю: кану я, как звёздочка в тумане, и зарастёт моя могила...»
П е р в а я  ж е н щ и н а: Да, здесь есть эти стихи, но разве они не его?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Нет, конечно. Это то ли Бялик, то ли Бялек, не помню точно... Когда умер его кумир Высоцкий, он куда то ненадолго исчез, а потом объявился гордый и радостный, сказал, что якобы ездил в Москву на похороны и привёз от матери Высоцкого фотографии с Мариной Влади, но я ему не поверила. Он любил театральные эффекты и блефовал, конечно... Я тогда уже перестала ему верить.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Хорошо, хорошо, я уже поняла... Но вот здесь он пишет, что обожал Вас, баловал, как  мог... что Вы были самой сильной привязанностью в его жизни.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я знаю: я была «его лебединой песнью», – слышала это не один раз и во всевозможных вариациях, но к романтике наших любовных отношений эта его лебединая песня никакого  отношения не имела. Это была слепая животная страсть, возможно, физически  всё ещё привлекательного, но стареющего любовника,  властного по натуре, который не хотел  расставаться  со своей добычей, игрушкой,  манией – называйте, как хотите...
П е р в а я  ж е н щ и н а: ...и Вы ему поэтому изменяли. Это правда?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Это неправда. То есть это не совсем правда. Вам трудно понять, но они сами просто липнут ко мне.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Несколько удивлённо.) Кто они?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Они... те, кто липнет: толстошеи, ублюдки разные, с золотыми унитазами и мобильниками, которые думают, что всех и вся можно купить за деньги. Иногда это просто психи, похотливые уроды.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Возможно, Вы сами их провоцируете?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Не говорите так!! Вы не знаете. Я никого никогда не провоцировала и не провоцирую, но они всё равно липнут – я... их притягиваю.
П е р в а я  ж е н щ и н а: И мужчин и женщин?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Случалось... Но всех этих мужеподобных самок и педерастических хлюпиковна духу не терпела и терпеть не могу – корчат из себя невесть что.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Понимающе иронично, с улыбкой.) Словно все они Чайковские или Цветаевы.
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Передёргивает плечами.) При чём Чайковский и при чём Цветаева?! Не вижу никакой связи... Я вообще никогда не любила шумные компании с разными прилипалами. Мне всегда больше нравилось  петь и  танцевать в одиночестве.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но он пишет здесь, что Вы предлагали ему секс втроём?!
В т о р а я  ж е н щ и н а: Я этого не помню, но скорее всего предлагал он, потому что  всегда старался напридумывать что нибудь, чтобы себя возбудить. Не знаю, по какой причине, но он совершенно не переносил зеркал, говорил, что там за ним черти охотятся, и имел особое пристрастие к обеденным столам и роялям,– хотя ни на одном музыкальном инструменте играть не умел, но  рояль действовал на  него безотказно – будоражил его воображение...  Он водил к  себе дешёвых шлюх, чтобы  меня  позлить.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Он предлагал Вам наркотики?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, но я всегда отказывалась. Мне было достаточно один раз  увидеть, до чего они могу довести. У меня сосед был наркоман, садист, все руки в шрамах. Пока он не уехал с молодой женой и  грудным ребёнком в Ростов, всё время резал себе вены и издевался над женой. Было слышно, как она по ночам кричит от боли, когда он её мучил. Она не могла даже уйти от него –  он бы всё равно везде её нашёл и мог тогда убить. Эта девочка была из очень простой и бедной семьи, и все завидовали ей, как она удачно вышла замуж. Но он бывал совершенно невменяемым. Его родная мать отказалась от него и проклинала, – она даже не вызвала «скорую», когда он в очередной раз порезался.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но он пишет, что этот Ваш сосед даже делал Вам подарки и что Вы вообще бывали не особенно разборчивы в своих знакомствах и привязанностях, и что это ставило его  в «идиотское», унизительное для мужчины положение.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Что же теперь делать? У каждого есть право на выживание. Но я не хотела никого унижать,  но это было невыносимо –  выдерживать его припадки ревности. Мне нужна была хотя бы изредка передышка от бесконечного прессования. С одной стороны моя семья, а с другой он со своей ревностью – это становилось невыносимым...
П е р в а я  ж е н щ и н а: Он пишет, что Вы постоянно хотели от него уйти и что он полз за Вами на коленях, вымаливая прощения, чтобы Вы от него не уходили, хотя прощение должны были просить Вы.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я помню... это было ночью около моего дома. Мне можно курить?
П е р в а я  ж е н щ и н а: Да, конечно... (Протягивает сигареты.)
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Закуривает.) Он всегда доводил меня этим до истерики. Но становиться на колени, биться головой о стены, о фонарные столбы – это  всё не моё, это из его репертуара выяснения отношений. Ведь за 12 лет мы ни разу не были с ним  ни в кино, ни в театре,– потому что он предпочитал рестораны и классический жанр семейной трагикомедии.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Он пишет, что Вы вели себя в ресторане не очень прилично, прикуривали от сторублёвых, танцевали и пили, не зная меры, не обращая внимания на его присутствие... могли даже уйти из ресторана не с ним.
В т о р а я  ж е н щ и н а: (С отчаяньем.) Да, но я всё равно к нему возвращалась. Всегда возвращалась.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Впервые Вы вернулись к нему после его отсидки. На кого он покушался и по какой причине?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, ему пришлось отсидеть, но совсем недолго, всего несколько месяцев, потому что не удалось откупиться от родителей пострадавшего, моего друга детства. Они подрались в ресторане, и он ранил его столовым ножом. Но зато он  сумел откупиться от судей и вместо него посадили потом кого-то другого. То есть он вместо себя посадил кого-то другого...  Не знаю, как такое возможно, но только его очень скоро отпустили.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А Вы помните, из-за чего возник тогда конфликт?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да в общем-то из-за сущего пустяка... из-за разноцветного цыплёнка.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (С недоумением.) Из-за разноцветного цыплёнка?! Я не понимаю. Не могли бы Вы рассказать подробнее?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, конечно... Это всё так давно было, словно и не со мной. Мы тогда ездили туристами по Прибалтике и на рождество оказались в Эстонии. Группа остановилась в гостинице «Виру», в  центре  Таллина. Днём нас возили по местным достопримечательностям, в основном, по  женским  монастырям, названным по именам каких то ужасных грешниц, которые все раскаялись потом после своих прегрешений и стали святыми, –  так что было очень весело, а вечером мы спустились ужинать в ресторан, с  ночным варьете и всё такое. Мы очень  устали за день, были ужасно голодные. Там к нам за столик подсел мой старый школьный друг. Мы с ним давно не  виделись и очень обрадовались встрече. Стали заказывать, но меню оказалось очень необычным – сплошная экзотика: ни  икры, ни рыбы, но зато отбивные из бизона, кулебяки из кенгуру и живой фазан на вертеле... Всё было ужасно дорого. Так что мой друг заказал себе один только президентский салат Никсона, а нам посоветовал в шутку «разноцветного цыплёнка». Мне кроме  шампанского и мороженого ничего не хотелось.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А что – «разноцветный цыплёнок» тоже был в меню?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Откуда же было ему иначе  взяться?! Но нам принесли на огромном блюде разноцветные макароны c  кусками обычной курятины,  никакой не  деликатес. Это был повод, конечно... Моего друга звали Бадри, он  тбилисский армянин, у них принято ласково обращаться со словом «джан». Так вот: можно эти два слова произнести вместе так, что получится «бадри+джан». Мы его ещё так в школе за его нос дразнили.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А это слово? Оно означает что-то оскорбительное?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, нет: бадриджаны, баклажаны – это ведь овощ такой, их ещё «синенькими» называют.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но так ведь не «голубыми».
В т о р а я  ж е н щ и н а: Нет, конечно – об этом не было речи, но всё равно даже между друзьями не очень приятно, когда тебя «бадри+джаном» дразнят. С этого всё и началось.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А что было потом?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Потом они  ещё поспорили, кто повыдёргивает больше страусовых перьев у танцовщиц, и весь кордебалет сбежал прямо со сцены знакомиться с этими психами. Тогда ещё был в моде шлягер про жёлтые листья, которые кружатся над городом и  которым что-то снится... А потом они  просто взбесились и никак не хотели успокоиться, особенно  после того, когда мой друг предложил заплатить – и за кордебалет, и за злополучного цыплёнка, в общем рассчитаться за ужин. Девицы из кордебалет сразу  разбежались, когда они затеяли драку. Моего друга увезли на скорой, а его забрала милиция.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А он мог Вас ударить?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Тогда бы я к нему не вернулась – он знал это и срывался на окружающих.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Судя по тому, что он пишет, и если это правда, то он вполне  мог убить Вас на почве ревности. Вам не приходила такая мысль в голову? Вам не казалось, что Вы испытываете судьбу, играя с огнём?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я знаю. Но это всё равно ничего не меняло в моём отношении ни к нему, ни к происходящему с нами.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Вам повезло, что  Вы сумели  уехать, пока  не закрылись границы.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, мне повезло, что он не смог меня найти. Я ушла тогда пешком, без вещей, в никуда. И мне посчастливилось прожить несколько лет, как всегда этого хотелось, –  не под диктовку и без бесконечной критики в свой адрес, без занудства и душераздирающих сцен ревности, без совершенно бессмысленных нравоучений. Правда, за это тоже пришлось  платить, только уже по другим счетам –  далеко от  дома и не в пятизвёздочном отеле, конечно.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Его не выпускали  из страны из-за каких-то проблем с фамилией, из-за одной буквы в паспорте. Как он здесь пишет, даже несколько раз возвращали с границы, пока он стал невыездным. Он даже судился.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Наверное, это  всё из-за  проклятий моей матери. Она никогда не хотела, чтобы мы были вместе.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Вот он пишет здесь, что ему  пришлось заложить квартиру, чтобы оплатить услуги адвокатов, и что он решил покончить собой, когда проиграл процесс. Но попытка суицида не удалась – его вынули из петли и откачали. Он оказался всеми брошенный – Вами, друзьями, и даже собственными детьми, которых у него, как он признаётся, было столько, сколько пальцев на руке.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я знаю.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но откуда Вам это известно?! И Вы продолжаете утверждать, что не имеете никакого отношения к его исчезновению и что Вам ничего не было известно о его местонахождении все эти годы?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я продолжаю утверждать ,что мне ничего о нём  не было известно. 
П е р в а я  ж е н щ и н а: Вы делали от него аборты?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Конечно, и не один раз. У меня из-за него случались выкидыши.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но Вы хотели иметь от него ребёнка?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я всегда хотела иметь детей, большую семью, чтобы жить всем вместе на природе, чтобы не жить в шумном, пыльном, грязном городе, где мат-перемат на каждом шагу и нечем дышать, тем более детям.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Машинально, всё ещё просматривая дневник.) А чем плох мат? Я, к сожалению, им не владею, но язык – как язык и тоже имеет право на существование: иногда честнее послать от души куда подальше, чем ехидничать или втихоря злословить. 
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, конечно, динозавры тоже имели право на существование. Но меня воспитывали по  другому – у нас дома даже слово туалет не произносили. Бабушки говорили с нами по французски.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Они, наверное, и в церковь Вас с собой водили – когда Вы были маленькой?..
В т о р а я  ж е н щ и н а:(Раздражённо пожимая плечами, словно стряхивает с себя груз.)Да, когда я была маленькой, – пока они были живы. Но они никогда не заставляли меня  креститься и не учили бить поклоны или преклонять колени. Такое смирение – унизительно.
П е р в а я  ж е н щ и н а: И они не научили вас молиться?..
В т о р а я  ж е н щ и н а: Разве можно научить молиться?! Я только смотрела, как они молятся. Они научили меня загадывать желания и ставить свечи. Иногда мы обходили вокруг церкви, раздавали милостыню и ставили свечи снаружи.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Значит Вы верите в Бога?
В т о р а я  ж е н щ и н а: (После паузы удивлённо.) В Бога? Странный вопрос: мы – поколение атеистов. Скорее в судьбу... А Вы? Вы верите?
П е р в а я  ж е н щ и н а: Да – как в  божественное провидение. Наше предназначение – не нам решать.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Обнадёживает... Столько мудрёных слов, а ведь всё предельно просто: ты – за красных или за белых. Или портки снимать или чай у самовара пить. Нет, это всё здесь. Вера – её ведь в карман не положешь. (Судорожно сжимает руки и прижимает к груди.) Я одно знаю: возмездие существует.                
П е р в а я  ж е н щ и н а: Вот Вы говорите – «возмездие». Но ведь несмотря на все Ваши «злонамерения», о которых столько разговоров и которые  так подробно, даже красочно, я бы сказала, расписаны здесь в его дневниках, ведь Вы ничего такого так и не совершали и прощать Вас не за что.                  
В т о р а я  ж е н щ и н а: Нет, конечно. Даже мысленно я никому никогда не желала зла. Но мы всё равно все в тупике... Если свет есть, то он лишь там,  в самом конце туннеля – когда уже всё равно. (Слышны приближающиеся  шаги и тяжёлое звяканье засовов.) Это за мной.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Откуда Вы это знаете?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Знаю – просто знаю и всё.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но зачем за Вами приходить?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Так надо.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Кому?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Как обычно – всем: вам, мне, им, ему – всем... так надо.
П е р в а я  ж е н щ и н а:(Машинально, всё ещё просматривая дневник.) И на основании чего Вы сделали такие, прямо скажем, далеко идущие выводы?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Мои выводы таковы, что выводов не бывает и – всё повторяется.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но это какой то абсурд. Его давно нет  в  живых, и один бог и Вам и ему судья. К тому же я никого не вызывала. Кто должен за Вами прийти?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Конечно, абсурд, но иначе никак нельзя. И за Вами тоже придут. И за теми, кто за нами приходит, за ними тоже придут – за всеми приходят:  так надо, и это даже к лучшему. Потому что мне всё равно –  наказание или прощение... Потому что мне всё здесь ужасно надоело – я очень, очень устала. (Опускает голову на руки.)
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Растерянно.) Наверное,  я случайно нажала кнопку.
 
 
                                                                                                                                                                 Тбилиси – Рига, 2013 – 2015
 

© Copyright: Виктория КЕЙЛЬ (КОЛОБОВА), 2015

Регистрационный номер №0270204

от 9 февраля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0270204 выдан для произведения:
Пьеса диалог (без действия) для 2-х женщин
 
«Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как и что сказать;
ибо в тот час дано будет вам, что сказать…»
 
 (Матф.10:19-20)
 
На сцене доминируют чёрно-белые цвета. Обстановка напоминает комнату для допросов. В глубине (в полный рост) зарешеченное светотенью окно. Посередине сцены стол, на столе два стакана, графин с  водой, изрядно потрёпанные тетради,  большая яркая сумка свисает со спинки пустого стула, около которого на полу пакет с покупками (продуктами). На сцене две женщины. Одна – типаж «деловой леди» стоит около нарисованного окна спиной к залу, поверх костюма накинут белый халат.  Другая – в балахоне из мешковины грязно коричневого цвета  прикована к стулу, который привинчен к полу, периодически кашляет, руки перебинтованы в запястьях, голова опущена. Отдалённо слышится плач ребёнка. Невнятные, возбуждённо о чём-то спорящие голоса. Шум отъезжающей машины. Тишина. Звяканье засовов и ключей. Молчание. Возможно использовать навесное зеркало, чтобы создать иллюзию глубокого пространства/ коридоров/ множества дверей/ присутствия зрителей на сцене.
 
 
П е р в а я  ж е н щ и н а: ...но ведь должна была быть  какая то причина?! (Подходит к столу, достаёт  из сумки сигареты,  закуривает, стараясь скрыть волнение.) Почему  Вы всё таки...
В т о р а я   ж е н щ и н а: (Подняв голову, обречённо.) Потому что невозможно было иначе. Я уже говорила и могу повторить это столько раз, сколько раз меня будут об этом спрашивать.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Более спокойно.) Я понимаю, что не могу претендовать на Вашу откровенность:  я  – посторонний для Вас человек, но ведь я тоже женщина. И это моя работа – помогать таким, как Вы, –  насколько это в моих силах, конечно. Мне хотелось бы понять, что привело Вас сюда?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Что ведёт людей по судьбе? Есть только одна сила – это сила преодоления.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Преодоление? Но какая  вообще у  Вас была необходимость что либо преодолевать? У Вас – молодой, красивой,  и вполне благополучной к тому же. Конечно, надо бороться, – нелья мириться с несправедливостью, если только это несправедливость. Но что преодолевали Вы? Какой в этом был смысл?                    
В т о р а я   ж е н щ и н а: Всего – всегда: себя – в других, других – в себе. Только так можно чувствовать себя живой.
П е р в а я  ж е н щ и н а:  (Садится напротив, перелистывает одну из тетрадей дневника.) Возможно, Вы испытывали ненависть? К нему? К себе?
В т о р а я   ж е н щ и н а: (С отчаяньем.) Я ни к кому никогда не испытывала ненависти, тем более к  себе... И с чего мне  себя ненавидеть?!  А его... его я любила. Можете мне не  верить, но мне всегда было его жалко.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Возможно это и правда, если Вы сами в это верите. Но согласитесь: после всего, что случилось, Ваши слова о жалости звучат не очень убедительно.
В т о р а я   ж е н щ и н а: Я знаю: жалость – плохое чувство, но мне всегда казалось, что он несчастен из-за измены своей матери... Когда его отца расстреляли в 37-ом, его мать снова вышла замуж за брата той женщины, которая подписывала  приговоры. Он любил мне рассказывать о ней, какой она была «железной леди», идейной коммунисткой. Я как то раз видела её: худенькая, иссохшая вся, сморщенная... немного дёрганная. Трудно было поверить, что она входила  то ли в тройку, то ли в пятёрку того самого «смэрш»-а и сама подписывала те самые приговоры.  
П е р в а я   ж е н щ и н а: Это были чрезвычайные «тройки» НКВД. Они действовали с 29-го года, но получили право выносить смертные приговоры  «врагам народа» только в 37-ом, и их решения тогда уже обжалованию не  подлежали. Но к  «смерш» они не имеют никакого отношения. «Смерш» – это сокращённое от «смерть шпионам», главное управление военной контрразведки Народного комиссариата обороны, – оно существовало только во время войны с 43-го по 46-ой. И боевые «тройки» этой спецслужбы не подчинялись НКВД. Но это ведь дела политического прошлого его семьи и к Вам никакого отношения не имеют.
В т о р а я   ж е н щ и н а: Для него она стала идеалом женщины, потому что никогда ни у кого ничего не  просила, одна вырастила троих своих сыновей, – всегда сама зарабатывала на жизнь:  частными уроками, переводами, словом, чем придётся... По его словам, она была из интеллигентной и  очень богатой семьи, знала иностранные  языки, но  тогда, тогда выносила приговоры. И его отцу тоже – не одна, конечно, вместе с  другими... 
П е р в а я   ж е н щ и н а: Вы помните, как её звали?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Он называл её своей «дорогой тётушкой», но имени её я не помню... как то не интересовалась. Я даже его фамилию узнала совершенно случайно, когда он потерял паспорт.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Вас не интересовала фамилия человека, с которым живёте?
В т о р а я   ж е н щ и н а: (Пожимает плечами.) Меня это не интересовало... У него на груди  была голубая татуировка вождя в  профиль там, где сердце. Я даже однажды назвала его Павликом Морозовым, потому что не могла понять, зачем ему нужна была эта нестираемая память, но потом привыкла и перестала замечать... Мне казалось, что он ненавидел и боготворил его одновременно.
П е р в а я   ж е н щ и н а: (Машинально переспрашивает.) Его? Кого его?
В т о р а я   ж е н щ и н а: Я называю его Стонил – того, кто пролил море крови. Но эта тема была табу.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Резко.) Оставим это... Политика к Вашему делу прямого  отношения не имеет. Я так понимаю, что он был намного старше Вас?
В т о р а я   ж е н щ и н а: Да, намного. У него была какая то особенная потребность отечески заботиться особенно о  своих  женщинах и детях, хотя любил повторять, что дети –  цветы жизни на могиле их родителей.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Тогда почему Вы не вышли за него замуж?
В т о р а я   ж е н щ и н а: Замуж?! Зачем мне было выходить за него замуж? Чтобы от кого то зависеть, добровольно подписать себя в рабство и не иметь возможности ни днём ни ночью распоряжаться собой по собственному желанию? Клетка – это всё равно всего лишь клетка, даже самая  лучшая на свете, даже если она из чистого золота.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Значит, Вы не верите в любовь?
В т о р а я   ж е н щ и н а: (Растерянно.) Любовь? Но какое отношение любовь имеет к браку? Конечно – верю. Я всегда верила в любовь, но только не в старомодные наивные истории: жили–были, детей народили (хорошо, если по миру не пустили), и в одночасье померли. Так что ли? Или нет: жили они долго и счастливо померли, оставив после себя благодарное их памяти и тоже очень счастливое потомство?!
П е р в а я   ж е н щ и н а: Не верите, что так бывает?
В т о р а я   ж е н щ и н а: (Со злостью.) Не верю, потому что так не бывает, потому что  в наше время выходят замуж, чтобы остаться за границей или получить наследство. У нас многодетные семьи даже пособия не получают. Сколько бездомных сирот при живых родителях по свету маются.
П е р в а я   ж е н щ и н а: (Качает головой.) Но может быть, не все женщины столь прагматичны?
В т о р а я   ж е н щ и н а: (Несколько презрительно, с нотками отчаянья.)  Да, но романтизм и идиотизм ведь не одно и то же. Чтобы  с милым рай в  шалаше – я что то такого счастья ни у кого не припомню. Шалаш – это всегда временно, проходяще. Через год – другой ни милого, ни шалаша, а палатку ветром унесло – не заметишь.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Но Вы ведь знали, что он оставил после себя дневник?
В т о р а я   ж е н щ и н а: Да, он постоянно всё записывал в дневник и даже никогда не прятал его от меня, оставлял на столе, на  кровати,  на тумбочке, около  телефона,  в туалете – повсюду, где придётся, специально, чтобы я читала, но я не читала.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Почему? Вам было не интересно знать, что он думает о Вас и о Ваших с ним отношениях?
В т о р а я   ж е н щ и н а: Не знаю,  но я не могла... и  это всегда его бесило.
П е р в а я   ж е н щ и н а: Он пишет в дневнике, что Вы вздорная, амбициозная, избалованная девочка, но что он хотел спасти Вас от домашнего деспотизма родителей, и что хотел на Вас жениться, но Вы неоднократно отказывали ему.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Вообще то амбициями я никогда не страдала. И если стремилась чего то добиться, то только под давлением своей семьи или в силу необходимости. Он к нам даже не раз сватов засылал по всем правилам брачного ритуала. Но роль домашней наседки – быть то ли женой то ли домработницей, то ли неизвестно какой по счёту любовницей, чтобы безропотно подпевать благоверному и ублажать всю его родню – нет, это не для меня. Я никогда не вписывалась в гаремную систему  брачных отношений, когда мужчина тиран или раб,– смотря какое у него настроение. Он  вообще не был моим героем. К тому же он постоянно делал всем предложение, когда влюблялся.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Так Вам нужен был другой герой?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Почему бы и нет? У каждого своё представление о счастье. Одна моя знакомая имела обыкновение спускать своих женихов с лестницы, если только они не были военными.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А если они были военными?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Тогда кандидатура выносилась на рассмотрение всей семьи.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но Ваша мать? Она была счастлива в браке?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Я не хочу говорить о моей матери – она много страдала.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Да, конечно, мы не будем говорить на тему Вашей семьи, если Вам это неприятно. Я понимаю...
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Передёргивает плечами.) Да, мне это неприятно.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но вот эти его дневники – они  главное доказательство Вашей вины.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Возможно, но мне всегда было как то всё равно, что он там писал или думал обо мне.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но ведь Вы знали, что там много нелицеприятного для Вас. И Вы могли уничтожить эти тетради, но не сделали этого. Почему?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Наверное, да, могла... Конечно, могла,  но никогда об этом не думала. Я сама никогда не вела никаких дневников. Это Тельцы – они все любят дешёвый стриптиз и обнажаться до непристойности, даже в общественных местах.
П е р в а я  ж е н щ и н а: По–вашему он страдал эксгибиционизмом? Это один из наиболее примитивных, патологических способов самоутверждения, и большей частью бывает связана с алкогольной зависимостью, когда в состоянии опьянения утрачивается контроль над совершаемыми действиями и пробуждаются реликтовые инстинкты.
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Передёргивает плечами.) Если он чем и страдал, то  только каннибализмом, как все мы «человеки». Но я не хочу об этом говорить... Возможно, он просто куражился, чтобы произвести  впечатление. Он любил застолья, но никогда не напивался так, чтобы потерять самоконтроль. Он всегда оставался на ногах, под стол без чувств не сползал и на улице не валялся. Я его таким никогда не видела. Он хотел по жизни  играть роль положительного героя, чтобы все постоянно были от него в  восторге, особенно женщины, чтобы мы просто сами прыгали в его объятия. Но всё равно: он презирал женщин и даже не особенно скрывал это, и любил повторять, что самая хорошая женщина хуже самого плохого мужчины. Для него было важным не любовь и не человеческая  привязанность. Он хотел, чтобы все от него зависели, чтобы ему льстили, чтобы  ему поклонялись.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но есть также свидетельства очевидцев и медицинское заключение, что он был крайне эмоционально неуравновешенным человеком, предположительно с врождённой склонностью к насилию. (Вкрадчиво улыбаясь.) Он наверняка предлагал или, возможно, даже принуждал Вас заниматься с ним нетрадиционным сексом.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Секс – есть секс, и не более того. Разве любовники не стараются доставить друг другу удовольствие? Что может быть естественнее?! Но если Вам нужны какие-то подробности, то за  консультациями  мы никогда  ни к кому не обращались и руководства по тантрическому сексу не по изучали – в этом не было никакой необходимости. Он лишь постоянно мечтал,   чтобы мои родители зашли к нам в комнату, когда мы с ним... ну, в общем, Вы понимаете.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Перелистывает дневник.) Вы имеете в виду кама-сутру?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Я имею в виду только то, что сказала.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Перелистывает дневник.) Хорошо, хорошо, я не настаиваю – это слишком интимно. Но он пишет, что Вы  постоянно стремились отомстить ему, что Ваши безумные выходки сводили его с ума и  что Вы намеренно заставляли его страдать... За что Вы хотели ему отомстить и почему мучили его?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Это просто какой то маниакальный бред закомплексованного неврастеника, и не более того. (С отчаяньем.) С чего бы это?! Я не собиралась никому мстить,– и тем более не хотела сводить его с ума, но я не могла иначе. Ведь все имеют право на выживание.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (С нескрываемым удивлением.) Он пишет, что после одной из бесконечных ссор, когда в очередной раз Вы ушли от него и вернулись к своим родителям, что он подарил Вам на день рождения очень дорогой и красивый, привезённый специально для Вас его друзьями из Франции бархатный костюм, в котором лежала коробочка с золотым  бриллиантовым кольцом и трогательное объяснение в любви его собственного сочинения, но Вы не задумываясь, выбросили подарок  в окно прямо на улицу к его ногам и крикнули ему, чтобы он убирался со своими тряпками.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, он вечно простаивал днём и ночью под нашими окнами... Мужчины бывают сентиментальны – они хотят, чтобы их жалели и чтобы им всё прощали за их слабости. Но это был ультиматум эгоиста, а вовсе не трогательное объяснение в любви. Он требовал, чтобы я «навсегда» ушла из семьи, но это значило тогда оставить больную маму одну. Она в  то время как раз проходила обследование – врачи подозревали у неё последнюю стадию онкологии.
П е р в а я  ж е н щ и н а: И он знал об этом?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, конечно, он знал об этом. Но костюм был чёрного цвета, и мама решила, что это символичный  подарок, – что он специально выбрал чёрный цвет, зная, что она болеет... что он ждёт её смерти. Она восприняла это на свой счёт и была в истерике. Мы с сестрой никак не могли её успокоить. И что было делать?! Надо было как-то разрядить обстановку – мне было не до него, с его ультиматумами и подарками.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (С  любопытством.) А кольцо?!
В т о р а я  ж е н щ и н а: Кольцо?.. Мне можно здесь курить?
П е р в а я  ж е н щ и н а: Да, конечно...  (Протягивает сигареты.)
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Закуривает.) Мама сочла, что бриллиант слишком большой по величине, чтобы быть бриллиантом и что это скорее всего фианит, и что её дочери было бы оскорбительно принимать такой подарок. Она всегда находила причину для очередной разборки...
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Покачав головой.)  Но он пишет, что вернулся как то  вечером с работы и не нашёл, во что можно было переодеться, потому что  все его вещи Вы отдали старьёвщику и  оставили ему одни только  галстуки на вешалке в шкафу и старые домашние тапочки.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я помню... спортивные тапочки. Но спортом он никогда не занимался и притащил их от своей матери к нам на квартиру, которую мы одно время снимали. Только старьёвщику  они тоже не понравились, тот  почему то их не забрал. Эти тапочки всегда меня особенно раздражали – были какие то жалкие, затасканные, допотопные и...
П е р в а я  ж е н щ и н а: И что с того?..
В т о р а я  ж е н щ и н а: Они так походили не него самого, что постоянно напоминали мне о его матери.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Удивлённо.) О его матери?!
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, у нас, были довольно сложные отношения между семьями. Мой отец считал его многоженцем и алкашом, пропойцей, а мама уверяла всех, что он зарист и что он  спекулирует  импортными унитазами для Интуриста. Так что после его визитов с предложениями руки и сердца их дочери она порывалась обсыпать меня дустом и требовала, чтобы дезинфицировали комнаты.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Это звучит не очень правдоподобно. Ведь он даже защитил докторскую и был материально вполне обеспеченным человеком, а  не  каким то там забулдыгой. И Ваши родители были вполне нормальными и уважаемыми в городе  людьми. Я никогда не  слышала, чтобы кого нибудь  посыпали  дустом.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Правда всегда неправдоподобна. Но это они так шутили – психологически меня обрабатывали, в целях профилактики от венерической заразы.  Они составили список всех знаменитых сифилитиков и читали его на ночь вместо сонника: Ван Гог, Гоген, Тулуз Лотрек, Дега, Мопассан, Бодлер... вожди революции, Ленин, Крупская. Они были уверены, что он неминуемо должен меня заразить чем то нехорошим. В лучшем случае проиграть в карты или в зары.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но почему они так были в этом уверены?
В т о р а я  ж е н щ и н а: (С горечью.) Не знаю, но они всегда подозревали невесть что, чтобы поддержать наши «высокие» семейные  отношения, наверное. Они даже обращались к гипнотизерам  и экстрасенсам, чтобы меня вылечить.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Вылечить? От чего!?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, от любви, конечно. От безумной любви к нему, как им казалось. Но это тоже не помогло.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Я начинаю, кажется, понимать... Родители вложили в Вас столько сил, что не исключено, что просто напросто ревновали, желая для своего чада лучшей половины, а не какого то там обормота с сомнительной репутацией бабника и многоженца.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Ревновали? Вы оправдываете родительский беспредел ревностью? И всё так «просто-напросто»?! Он вообще был всего лишь поводом. Ну и что, что многожёнец? Он, по крайней мере, честно женился на всех своих женщинах.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Хорошо, хорошо. Но вы говорили о его матери.
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Более спокойно после паузы.) Да, конечно, о  его матери... Она не имела родословной. Это как у породистых щенков –  сразу  видно и по стилю одежды и по разговору, в общем, по всему.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Она была еврейкой?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Нет.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Армянкой?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Какое это имеет значение?! Я не хочу об этом. Это как вкус человеческих взаимоотношений – она  была другой,  не моего вероисповедания и расы.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Хорошо, не будем об этом... (Листает дневник.) В общем, я согласна, наверное, что этническая принадлежность  здесь, может быть, даже вообще не при чём. Но тогда вернёмся к его записям. Вот  послушайте: «...все мы – просто люди, люди с разным  личным  опытом. И в силу этого с разным пониманием друг друга.» Вы не знаете,  это его слова или цитата? Мне кажется, что я где то это уже читала... Если это его наблюдения, то ему нельзя  отказать в  проницательности и в житейской мудрости.
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Раздражённо.) Не знаю, откуда у него эта цитата. Но он вечно занимался плагиатом. Ничего, кроме анекдотов в его авторском исполнении, я не помню. Он даже переписывал и читал мне стихи старых  забытых поэтов как свои, пока я случайно не обнаружила обман, наткнувшись в магазине у букиниста на оригинал. «Но знаю: кану я, как звёздочка в тумане, и зарастёт моя могила...»
П е р в а я  ж е н щ и н а: Да, здесь есть эти стихи, но разве они не его?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Нет, конечно. Это то ли Бялик, то ли Бялек, не помню точно... Когда умер его кумир Высоцкий, он куда то ненадолго исчез, а потом объявился гордый и радостный, сказал, что якобы ездил в Москву на похороны и привёз от матери Высоцкого фотографии с Мариной Влади, но я ему не поверила. Он любил театральные эффекты и блефовал, конечно... Я тогда уже перестала ему верить.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Хорошо, хорошо, я уже поняла... Но вот здесь он пишет, что обожал Вас, баловал, как  мог... что Вы были самой сильной привязанностью в его жизни.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я знаю: я была «его лебединой песнью», – слышала это не один раз и во всевозможных вариациях, но к романтике наших любовных отношений эта его лебединая песня никакого  отношения не имела. Это была слепая животная страсть, возможно, физически  всё ещё привлекательного, но стареющего любовника,  властного по натуре, который не хотел  расставаться  со своей добычей, игрушкой,  манией – называйте, как хотите...
П е р в а я  ж е н щ и н а: ...и Вы ему поэтому изменяли. Это правда?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Это неправда. То есть это не совсем правда. Вам трудно понять, но они сами просто липнут ко мне.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Несколько удивлённо.) Кто они?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Они... те, кто липнет: толстошеи, ублюдки разные, с золотыми унитазами и мобильниками, которые думают, что всех и вся можно купить за деньги. Иногда это просто психи, похотливые уроды.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Возможно, Вы сами их провоцируете?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Не говорите так!! Вы не знаете. Я никого никогда не провоцировала и не провоцирую, но они всё равно липнут – я... их притягиваю.
П е р в а я  ж е н щ и н а: И мужчин и женщин?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Случалось... Но всех этих мужеподобных самок и педерастических хлюпиковна духу не терпела и терпеть не могу – корчат из себя невесть что.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Понимающе иронично, с улыбкой.) Словно все они Чайковские или Цветаевы.
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Передёргивает плечами.) При чём Чайковский и при чём Цветаева?! Не вижу никакой связи... Я вообще никогда не любила шумные компании с разными прилипалами. Мне всегда больше нравилось  петь и  танцевать в одиночестве.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но он пишет здесь, что Вы предлагали ему секс втроём?!
В т о р а я  ж е н щ и н а: Я этого не помню, но скорее всего предлагал он, потому что  всегда старался напридумывать что нибудь, чтобы себя возбудить. Не знаю, по какой причине, но он совершенно не переносил зеркал, говорил, что там за ним черти охотятся, и имел особое пристрастие к обеденным столам и роялям,– хотя ни на одном музыкальном инструменте играть не умел, но  рояль действовал на  него безотказно – будоражил его воображение...  Он водил к  себе дешёвых шлюх, чтобы  меня  позлить.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Он предлагал Вам наркотики?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, но я всегда отказывалась. Мне было достаточно один раз  увидеть, до чего они могу довести. У меня сосед был наркоман, садист, все руки в шрамах. Пока он не уехал с молодой женой и  грудным ребёнком в Ростов, всё время резал себе вены и издевался над женой. Было слышно, как она по ночам кричит от боли, когда он её мучил. Она не могла даже уйти от него –  он бы всё равно везде её нашёл и мог тогда убить. Эта девочка была из очень простой и бедной семьи, и все завидовали ей, как она удачно вышла замуж. Но он бывал совершенно невменяемым. Его родная мать отказалась от него и проклинала, – она даже не вызвала «скорую», когда он в очередной раз порезался.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но он пишет, что этот Ваш сосед даже делал Вам подарки и что Вы вообще бывали не особенно разборчивы в своих знакомствах и привязанностях, и что это ставило его  в «идиотское», унизительное для мужчины положение.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Что же теперь делать? У каждого есть право на выживание. Но я не хотела никого унижать,  но это было невыносимо –  выдерживать его припадки ревности. Мне нужна была хотя бы изредка передышка от бесконечного прессования. С одной стороны моя семья, а с другой он со своей ревностью – это становилось невыносимым...
П е р в а я  ж е н щ и н а: Он пишет, что Вы постоянно хотели от него уйти и что он полз за Вами на коленях, вымаливая прощения, чтобы Вы от него не уходили, хотя прощение должны были просить Вы.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я помню... это было ночью около моего дома. Мне можно курить?
П е р в а я  ж е н щ и н а: Да, конечно... (Протягивает сигареты.)
В т о р а я  ж е н щ и н а: (Закуривает.) Он всегда доводил меня этим до истерики. Но становиться на колени, биться головой о стены, о фонарные столбы – это  всё не моё, это из его репертуара выяснения отношений. Ведь за 12 лет мы ни разу не были с ним  ни в кино, ни в театре,– потому что он предпочитал рестораны и классический жанр семейной трагикомедии.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Он пишет, что Вы вели себя в ресторане не очень прилично, прикуривали от сторублёвых, танцевали и пили, не зная меры, не обращая внимания на его присутствие... могли даже уйти из ресторана не с ним.
В т о р а я  ж е н щ и н а: (С отчаяньем.) Да, но я всё равно к нему возвращалась. Всегда возвращалась.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Впервые Вы вернулись к нему после его отсидки. На кого он покушался и по какой причине?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, ему пришлось отсидеть, но совсем недолго, всего несколько месяцев, потому что не удалось откупиться от родителей пострадавшего, моего друга детства. Они подрались в ресторане, и он ранил его столовым ножом. Но зато он  сумел откупиться от судей и вместо него посадили потом кого-то другого. То есть он вместо себя посадил кого-то другого...  Не знаю, как такое возможно, но только его очень скоро отпустили.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А Вы помните, из-за чего возник тогда конфликт?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да в общем-то из-за сущего пустяка... из-за разноцветного цыплёнка.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (С недоумением.) Из-за разноцветного цыплёнка?! Я не понимаю. Не могли бы Вы рассказать подробнее?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, конечно... Это всё так давно было, словно и не со мной. Мы тогда ездили туристами по Прибалтике и на рождество оказались в Эстонии. Группа остановилась в гостинице «Виру», в  центре  Таллина. Днём нас возили по местным достопримечательностям, в основном, по  женским  монастырям, названным по именам каких то ужасных грешниц, которые все раскаялись потом после своих прегрешений и стали святыми, –  так что было очень весело, а вечером мы спустились ужинать в ресторан, с  ночным варьете и всё такое. Мы очень  устали за день, были ужасно голодные. Там к нам за столик подсел мой старый школьный друг. Мы с ним давно не  виделись и очень обрадовались встрече. Стали заказывать, но меню оказалось очень необычным – сплошная экзотика: ни  икры, ни рыбы, но зато отбивные из бизона, кулебяки из кенгуру и живой фазан на вертеле... Всё было ужасно дорого. Так что мой друг заказал себе один только президентский салат Никсона, а нам посоветовал в шутку «разноцветного цыплёнка». Мне кроме  шампанского и мороженого ничего не хотелось.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А что – «разноцветный цыплёнок» тоже был в меню?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Откуда же было ему иначе  взяться?! Но нам принесли на огромном блюде разноцветные макароны c  кусками обычной курятины,  никакой не  деликатес. Это был повод, конечно... Моего друга звали Бадри, он  тбилисский армянин, у них принято ласково обращаться со словом «джан». Так вот: можно эти два слова произнести вместе так, что получится «бадри+джан». Мы его ещё так в школе за его нос дразнили.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А это слово? Оно означает что-то оскорбительное?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, нет: бадриджаны, баклажаны – это ведь овощ такой, их ещё «синенькими» называют.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но так ведь не «голубыми».
В т о р а я  ж е н щ и н а: Нет, конечно – об этом не было речи, но всё равно даже между друзьями не очень приятно, когда тебя «бадри+джаном» дразнят. С этого всё и началось.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А что было потом?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Потом они  ещё поспорили, кто повыдёргивает больше страусовых перьев у танцовщиц, и весь кордебалет сбежал прямо со сцены знакомиться с этими психами. Тогда ещё был в моде шлягер про жёлтые листья, которые кружатся над городом и  которым что-то снится... А потом они  просто взбесились и никак не хотели успокоиться, особенно  после того, когда мой друг предложил заплатить – и за кордебалет, и за злополучного цыплёнка, в общем рассчитаться за ужин. Девицы из кордебалет сразу  разбежались, когда они затеяли драку. Моего друга увезли на скорой, а его забрала милиция.
П е р в а я  ж е н щ и н а: А он мог Вас ударить?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Тогда бы я к нему не вернулась – он знал это и срывался на окружающих.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Судя по тому, что он пишет, и если это правда, то он вполне  мог убить Вас на почве ревности. Вам не приходила такая мысль в голову? Вам не казалось, что Вы испытываете судьбу, играя с огнём?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я знаю. Но это всё равно ничего не меняло в моём отношении ни к нему, ни к происходящему с нами.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Вам повезло, что  Вы сумели  уехать, пока  не закрылись границы.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, мне повезло, что он не смог меня найти. Я ушла тогда пешком, без вещей, в никуда. И мне посчастливилось прожить несколько лет, как всегда этого хотелось, –  не под диктовку и без бесконечной критики в свой адрес, без занудства и душераздирающих сцен ревности, без совершенно бессмысленных нравоучений. Правда, за это тоже пришлось  платить, только уже по другим счетам –  далеко от  дома и не в пятизвёздочном отеле, конечно.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Его не выпускали  из страны из-за каких-то проблем с фамилией, из-за одной буквы в паспорте. Как он здесь пишет, даже несколько раз возвращали с границы, пока он стал невыездным. Он даже судился.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Наверное, это  всё из-за  проклятий моей матери. Она никогда не хотела, чтобы мы были вместе.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Вот он пишет здесь, что ему  пришлось заложить квартиру, чтобы оплатить услуги адвокатов, и что он решил покончить собой, когда проиграл процесс. Но попытка суицида не удалась – его вынули из петли и откачали. Он оказался всеми брошенный – Вами, друзьями, и даже собственными детьми, которых у него, как он признаётся, было столько, сколько пальцев на руке.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я знаю.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но откуда Вам это известно?! И Вы продолжаете утверждать, что не имеете никакого отношения к его исчезновению и что Вам ничего не было известно о его местонахождении все эти годы?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я продолжаю утверждать ,что мне ничего о нём  не было известно. 
П е р в а я  ж е н щ и н а: Вы делали от него аборты?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Конечно, и не один раз. У меня из-за него случались выкидыши.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но Вы хотели иметь от него ребёнка?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, я всегда хотела иметь детей, большую семью, чтобы жить всем вместе на природе, чтобы не жить в шумном, пыльном, грязном городе, где мат-перемат на каждом шагу и нечем дышать, тем более детям.
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Машинально, всё ещё просматривая дневник.) А чем плох мат? Я, к сожалению, им не владею, но язык – как язык и тоже имеет право на существование: иногда честнее послать от души куда подальше, чем ехидничать или втихоря злословить. 
В т о р а я  ж е н щ и н а: Да, конечно, динозавры тоже имели право на существование. Но меня воспитывали по  другому – у нас дома даже слово туалет не произносили. Бабушки говорили с нами по французски.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Они, наверное, и в церковь Вас с собой водили – когда Вы были маленькой?..
В т о р а я  ж е н щ и н а:(Раздражённо пожимая плечами, словно стряхивает с себя груз.)Да, когда я была маленькой, – пока они были живы. Но они никогда не заставляли меня  креститься и не учили бить поклоны или преклонять колени. Такое смирение – унизительно.
П е р в а я  ж е н щ и н а: И они не научили вас молиться?..
В т о р а я  ж е н щ и н а: Разве можно научить молиться?! Я только смотрела, как они молятся. Они научили меня загадывать желания и ставить свечи. Иногда мы обходили вокруг церкви, раздавали милостыню и ставили свечи снаружи.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Значит Вы верите в Бога?
В т о р а я  ж е н щ и н а: (После паузы удивлённо.) В Бога? Странный вопрос: мы – поколение атеистов. Скорее в судьбу... А Вы? Вы верите?
П е р в а я  ж е н щ и н а: Да – как в  божественное провидение. Наше предназначение – не нам решать.
В т о р а я  ж е н щ и н а: Обнадёживает... Столько мудрёных слов, а ведь всё предельно просто: ты – за красных или за белых. Или портки снимать или чай у самовара пить. Нет, это всё здесь. Вера – её ведь в карман не положешь. (Судорожно сжимает руки и прижимает к груди.) Я одно знаю: возмездие существует.                
П е р в а я  ж е н щ и н а: Вот Вы говорите – «возмездие». Но ведь несмотря на все Ваши «злонамерения», о которых столько разговоров и которые  так подробно, даже красочно, я бы сказала, расписаны здесь в его дневниках, ведь Вы ничего такого так и не совершали и прощать Вас не за что.                  
В т о р а я  ж е н щ и н а: Нет, конечно. Даже мысленно я никому никогда не желала зла. Но мы всё равно все в тупике... Если свет есть, то он лишь там,  в самом конце туннеля – когда уже всё равно. (Слышны приближающиеся  шаги и тяжёлое звяканье засовов.) Это за мной.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Откуда Вы это знаете?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Знаю – просто знаю и всё.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но зачем за Вами приходить?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Так надо.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Кому?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Как обычно – всем: вам, мне, им, ему – всем... так надо.
П е р в а я  ж е н щ и н а:(Машинально, всё ещё просматривая дневник.) И на основании чего Вы сделали такие, прямо скажем, далеко идущие выводы?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Мои выводы таковы, что выводов не бывает и – всё повторяется.
П е р в а я  ж е н щ и н а: Но это какой то абсурд. Его давно нет  в  живых, и один бог и Вам и ему судья. К тому же я никого не вызывала. Кто должен за Вами прийти?
В т о р а я  ж е н щ и н а: Конечно, абсурд, но иначе никак нельзя. И за Вами тоже придут. И за теми, кто за нами приходит, за ними тоже придут – за всеми приходят:  так надо, и это даже к лучшему. Потому что мне всё равно –  наказание или прощение... Потому что мне всё здесь ужасно надоело – я очень, очень устала. (Опускает голову на руки.)
П е р в а я  ж е н щ и н а: (Растерянно.) Наверное,  я случайно нажала кнопку.
 
 
                                                                                                                                                                 Тбилиси – Рига, 2013 – 2015
 
 
МОИстишия
ЛОСКУТКИ ПЛАМЕНИ
Рейтинг: 0 425 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!