Выстрел

         Рассказ моей матери Домны Филипповны.

  Когда моя мама  была  в  хорошем  настроении, то
я всегда  просил ее рассказать какую-нибудь историю из колхозной жизни.

И вот однажды вечером все дела по дому  были сделаны, и мама 
рассказала мне  одну историю  про колхозного шофера.

 Его имя было Степан,а  колхозники звали его просто Бромчик.   
Да еще за и то, что он с детства был шалуном и с ним всегда 
случались какие-нибудь истории.

И так.

  Бромчик.

  Шел  1957 год.

Кто жил в  деревне,  где домов  этак  150, то знает, что  ничего
нельзя ни скрыть  или  утаить от народа ни  любовные   похождения соседа,
ни  интересные события, ни последние  новости.

Так вот.

Вернулся после службы в Советской армии  молодой парень.
Кудрявый  чуб так и рвался из-под козырька  военной фуражки
на свободу. А пуговицы сияли  так, что невозможно  на них смотреть.
Сапоги?  Но что про них говорить.  Блестели черной синевой, голенища
сжаты   лихой гармошкой.

Китель застегнут на все пуговицы, а тугой ремень  делал
солдата еще  краше.

В тот день   весть о возвращении его со службы  сразу облетела  все дома
в деревне.
А разносили  ее  босые  пацаны, которые летали от дома к дому словно воробьи,
разнося свежую весть. 

Обычно после службы   парни  не возвращались в родной колхоз.
Получали паспорт  и оседали в ближайшем городе.
Колхозную жизнь они познали еще мальчишками когда каждое лето
работали на сенокосе.

А помогать они  начинали уже  после первого класса.
Они видели, как их родители  работали без выходных  и отпусков.

Так, что о хорошей жизни оставалось  лишь мечтать.

В армии  служило много парней из больших городов. Вот они и рассказывали
парням из колхозных деревень про хорошую жизнь в городе,
про восьмичасовой  рабочий день, про выходные дни, про отпуска.

И после этих рассказов колхозные  парни  твердо решали не возвращаться
в родную деревню.

После службы устраивались на работу в городе, получали общежитие,
а затем  женились на городских девчатах  или на деревенских, если любимая 
девушка из  деревни  дождалась его возвращения.

Как правило, она дожидалась. И, если  парень не передумал, то выходила
за него замуж и уезжала с ним в город. А  без замужества девчат не отпускали,
не давали справку для получения паспорта.

Уже после службы, когда проходило два или три месяца и 
бывшие солдаты   приезжали   к родителям  в гражданской одежде 
с невестой, то в этом визите  ничего особенного и интересного для 
сельчан не было, кроме как погулять на свадьбе. А свадьба-это отдых от
колхозной работы.

И так…

В первый же вечер Степан одел форму и вышел из калитки дома своих родителей, 
растянул гармонь так, что, казалась,  она порвется. И  забегали
пальцы по клавишам, словно  наперегонки, кто вперед.
   
   И полетела    музыка  по деревне,  разгоняя  деревенскую вечернюю тишину,
выгоняя из домов девчат и парней  на вечерку.

  Шел Степан по деревне  с  гармошкой  веселый и счастливый. 
Шагал красавец, бывший деревенский шалун.
Он  мечтал  об этой минуте каждый вечер, засыпая  после отбоя  на
солдатской кровати, в последние месяца  службы.

И вот родной дом, родная улица, знакомые лица. 

А гармонь лихо рассказывала всем его армейские сны, его чувства
и переживания.

И подошел  Бромчик  к  клубу уже не один, а с девчатами и парнями.
Начались  расспросы  про службу, про планы на будущее, да что и как.
За три года многие  девчата и парни изменились. Девчата несказанно 
похорошели, парни возмужали. 

Немного про отца Бромчика.

Отец   Степана  Бромова, Тимофей, вернулся в деревню с фронта 
летом 1943 года.
Вернулся  живой и здоровый.  Но лишь на голове повязка, и она закрывала 
правый глаз.
Жена  вскрикнула от неожиданного появления мужа. И  рухнула бы на пол,
но он ее успел удержать. 

От мужа не было никаких вестей  последних  шесть  месяцев.
И вдруг  как привидение: живой и здоровый показался на пороге дома.

Чудеса, да и только.

Да, чудес во время войны было много. Приходило в дом по несколько похоронок. 
То погиб, написано, как герой, затем принесет почтальон письмо, что живой.
Ранен. Находится в госпитале.

Плакали, потом радовались, снова плакали, снова радовались. 
Затем не плакали и не радовались. Устали. Только ждали.

Было большим счастьем, когда солдат возвращался с полей сражений
в родной дом.

  На следующий день  в доме Тимофея собралась почти вся деревня. 
Праздновали его возвращение.

Женщины не скрывали слез, вспоминая своих мужей.  И живых, и мертвых.

Ефим  брал в руки гармонь. И стучали  его отвыкшие  солдатские пальцы
по клавишам, все быстрее и быстрее, как будто хотели восполнить 
трехлетний пробел в игре. 

Ефим  всегда играл  на  гулянках и до войны, и после возвращения.
А играл он отменно.  Был  к этому делу у него талант.

Вот и Степан  старался  учиться  у отца  премудростям игры на гармошке.
Но у отца  очень редко было  свободное  время.

Но когда отец был в хорошем  настроении. А настроение появлялось после бани 
и хорошего стакана самогона.

Вот тогда-то  Степан просил его показать хитроумные переборы  на гармошке.
Степан и сам подбирал по слуху все, что играл отец, да и со временем 
наловчился мастерски  играть.

Вот сегодня Степан  чувствовал  себя  первым парнем на деревне.

Он лихо растягивал гармонь. И лилась музыка о прошедшей службе, о дружбе,
о предстоящей любви…

Прошло незаметно лето.

В начале осени колхоз получил от МТС  грузовик  с деревянным  кузовам
и фанерной кабиной. Но это был первый свой грузовик  Газ 51 в колхозе.
В то время колхозы  обслуживали  МТС. (Машинно. техническая станция)

А колхоз арендовал  и трактора ДТ-54.

Но  бегал  еще старенький  колхозный  колесник с большими  клиньями
на задних  больших колесах, который оставлял глубокие раны на дороге.

И  сел  с  огромным  облегчением  за руль новенького грузовика Степан.
Это  была самая наилучшая работа в колхозе.
К счастью, в армии он прошел курсы шоферов. И ездил на военном грузовике.

Заканчивалась осень.

Постепенно   управлялись с уборкой урожая на полях. 

Степану глянулась одна девчина. Но не сразу.  Девчат   в кузов, а ее приглашал
в кабину,приглядывался.

-Ну,  Степан,-говорили девчата,-присмотрел уже себе жену. А он только отшучивался. 

Мол, буду всех катать в кабине  по очереди. 

Но  сидела всегда рядом с ним  лишь  Даша.

А зимой  они сыграли свадьбу.

Мчались  по деревне  друг за другом заряженные тройки лошадей,
поднимая  снежные вихри.  Звонкие  бубенцы  под дугами 
приглашали   гостей на свадьбу  своей  неподражаемой мелодией.

Приятно было смотреть на начало  деревенской свадьбы.

На первой тройке  в санях сидели счастливые  жених и невеста.   
На второй свидетели, на третьей  подруги  и  друзья невесты и жениха.

Степан лихо играл на гармошке. Кони резво неслись по заснеженной 
деревенской дороге дороге.

И казалось, так будет продолжаться вечно.

Но пробежали три дня свадьбы. Гости, уставшие  от выпитого самогона,
самодельного пива, громких песен, тихо разбрелись по домам. 

Наступала  зимняя вечерняя тишина.

Обычно  зимой играли по две или три свадьбы,  а в иной год и больше.
Молодая  жена   стала   жить в доме  жениха. Дом был большой.

Время летело…

Отец Степана   неожиданно умер  весной. Сказалось ранение в голову.
Ему бы поберечь себя, да  попросить работу  по легче.
Где в колхозе найти  легкую  работу?  Ее не нет.

В работе  и заботах  наступило  середина   июля.

Однажды, среди  недели, к  Степану  зашел сосед, друг отца, 
дядя Ефим, с которым  отец  вместе уезжал  на фронт. 
Но вернулся  Ефим  только в 1946 году  весной. Успел  повоевать и с японцами. 
Трижды был ранен.

  Он  просил  Степана привести  дрова, заготовленные в начале лета.
Здесь недалеко. В километрах пяти.

Ефим не хотел ждать зимы, когда  колхозные  кони  будут свободны.
Да уж нет тех сил  пробираться в лесу по глубокому снегу к дровам.

Летом сделать это гораздо легче. Да и подъехать в поленницам можно на машине. 
  А сейчас  коня  у бригадира не допроситься. Все заняты.

Степан  с утра ездил в районный центр и вернулся  к обеду.

И ехать  сегодня никуда  не нужно.

Ефим увидел машину  около дома  Степана и решил зайти.

А  Степан, как оказалось, был немного навеселе.

Ефим сразу  понял, что поездка явно сорвалась.
Да  и еще  и небо, не кстати, затягивалось синей тучей.

В воздухе запахло  грозой. 

Степан пригласил Ефима в дом. Жена на работе,а мать ушла к соседке.

Степан  всегда был рад встрече с дядей Ефимом.
Сели за стол. Выпили по рюмочке, разговорились.
Вспомнили отца Степана. 

И между делом Ефим  спросил Степана про дрова.
Степан  пообещал привести   при удобном случае.   

Вдруг  молния  с треском  разрезала своим острием  пополам небо,   
и гром бухнул  с такой силой, что   Ефим  и Степан   вздрогнули.

Ефим   перекрестился. 
-Господи! Спаси и помилуй!

-Ты еще веришь в Бога? - удивился Степан и усмехнулся.
-Ведь его нет. Все об этом знают,- снова усмехнулся Степан.

-Пусть нет,-ответил Ефим,-но не трудно крест на себя наложить.
-Я всегда крестился перед атакой, незаметно. Да не только я один.

-Что чувствует солдат, когда идет на верную смерть?
Это чувство знает лишь тот, кто выскакивал из окопа и бежал вперед,
откуда летят пули смерти,-вздохнул Ефим.

-Как видишь, вернулся  живой.
-Мне помогла в этом  вера,-и Ефим снова перекрестился.

-Да, ты у нас, дядя  Ефим, всегда славился везучестью.

-А что бог,- медленно сказал Степан.
-Сколько раз я его просил, а он мне хоть раз в чем-то помог?
Ни разу!- и Степан ударил кулаком по столу.

-Может, ты плохо его просил? -тихо, с опаской, сказал Ефим.
-Плохо просил?- с возмущением пробормотал  Степан.

-Сейчас, сейчас,  я тебе докажу, что его нет,- разошелся захмелевший Степан.

Он сбегал в другую комнату и вернулся с иконой.
Затем снял со стены двухстволку, а в столе нашел патроны.

-Ну, пошли, я покажу, что нужно  делать!-с блеском в глазах говорил Степан.

Они вышли на крыльцо.

Степан  повесил в конце двора на столб икону.

-Ты, что делаешь?- хотел остановить его Ефим.
-Дурная твоя голова!

Но Степан не слушал его.

-Так, проверим, есть ли бог или его нет?- радостно и громко  говорил Степан.

И он одним выстрелом  разнес икону в мелкие кусочки.

-Вот так то! Была и нету!

И Степан, довольный сделанным, заулыбался.

Небо снова осветилось  от края до края  небесным светом,  и
нарастающий раскат грома  быстро приблизился, а затем ударил с такой
силой своим кулаком по земле, что вздрогнули стены дома.

С  кухонной  полки на пол  посыпалась посуда.

Казалось, что небо ужасно рассердилась.

- Ну, ладно, я пойду, а то дождь начнется,-заспешил Ефим.
-Иди, иди, дядя Ефим,- сказал Степан и добавил,- а на счет дров не беспокойся, я  привезу.

Не успел Ефим выйти за калитку, как  соскучившейся  дождевой ливень
по своей работе, с шумом  побежал   по деревенским улицам и по 
огородам, смывая летнюю пыль.

Мне стало  очень  интересно, чем же закончилась эта история 
с выстрелом по иконе. 

-Слушай дальше,- сказала мама.
-И так. Дрова  дяде Ефиму Степан привез  на следующий день.

-А еще через день, когда  в доме Степана никого не было:
мать куда-то отлучилась, сам он  ездил  где-то на полях, его жена 
на ферме. Вдруг вспыхнул  их  дом как факел  и сгорел в одночасье. 

- Ничего не осталось.   

-Некому было тушить. В деревне в эту пору днем  оставались
одни старики да дети. Они ничего не смогли сделать
с огнем,-закончила мать и вздохнула.

Подъехал Степан вечером   на машине к сгоревшему дому, от которого
осталась русская печь с торчащей одиноко в небо трубой,
да остатки черных бревен.

Сел он на подножку машины и заплакал. Степан не  сразу понял,
что   выстрел  по иконе  не остался  без последствий. 
И наказание  не заставило себя ждать.

Дом  новый построили быстро.  Помог колхоз.

С тех пор Степан, когда гремел гром всегда  крестился  и
вспоминал дядю Ефима. Да и не только гром заставлял креститься.
А всякое начинание у него  начиналось с благословения Бога.

Степан  купил  новую  икону в церкви и повесил в большой  комнате, что бы она
напоминала ему  о его плохих делах, и о том, что не надо делать плохие поступки.

На удивленные расспросы матери и жены сухо отвечал, что так нужно.

Да и они больше не приставали к нему с расспросами почему вдруг
он так изменился.

Вот  так и закончилась эта история. А как загорелся  дом и от чего   
не знают до сих пор.

Истину  случившегося  знали только трое: Ефим, Степан да  Бог. 
И это была их негласная тайна.

Так вот.

Родила Степану  жена дочь и двух сыновей.

Детвора наполнила  новый дом  земным счастьем, а невзгоды,
которые были прежде, ушли в прошлое, но в памяти Степана
навсегда остался  тот роковой выстрел во дворе.