Играю в карты, пью вино,
С людьми живу — и лба не хмурю.
130 лет назад родился Владислав Фелицианович Ходасевич – русский поэт, литературовед, критик, переводчик. И в каждом из этих своих качеств он был незауряден. Ходасевич стал автором почти трехсот литературных статей, двух литературных биографий и пяти книг стихов (выходили с 1908 по 1927 год), содержащих всего 191 стихотворение. Позже исследователям творчества Владислава Ходасевича удалось прибавить к ним еще 56 законченных стихотворений и набросков, а также 44 перевода, из которых 8 – большие поэмы, и значительное число стихотворных вкраплений в переведенную им прозу.
Владислав Ходасевич родился в Москве, в семье Фелициана Ивановича Ходасевича, человека «незлобивой души», шестипалого отца шести детей.
Поэт окончил 3-ю московскую гимназию и затем, в 1904 году, поступил в Московский университет на юридический факультет, однако осенью следующего года перешёл на историко-филологический, где учился с перерывами до весны 1910 года, но курса не окончил.
Из-за туберкулёза позвоночника лето 1916 и 1917 годов он провёл в Коктебеле, у поэта Максимилиана Волошина, о котором позже писал: “Это был очень милый, очень образованный, очень одаренный, но и очень легкомысленный, даже порой легковесный человек, писавший довольно поверхностные стихи, из которых самые неудачные своей оперной красотой имели наибольший успех у некомпетентных ценителей”.
В декабре 1921 года он познакомился с поэтессой Ниной Берберовой (1901—1993), влюбился в неё и 22 июня 1922 года уезжает с нею через Ригу в Берлин.
Горький и Набоков, считали Ходасевича лучшим современным им поэтом.
(Горький) "перед Ходасевичем он временами благоговел - закрывал глаза на его литературную далёкость, даже чуждость. Он позволял ему говорить себе правду в глаза, и Ходасевич пользовался этим. Горький глубоко был привязан к нему, любил его как поэта и нуждался в нем как в друге. Таких людей около него не было: одни, завися от него, льстили ему, другие, не завися от него, проходили мимо с глубоким, обидным безразличием".
Есть десять имен, без которых нет русской поэзии. Ходасевич сумел стать одиннадцатым.
Нина Берберова
Крупнейший поэт нашего времени, литературный потомок Пушкина по тютчевской линии, он останется гордостью русской поэзии, пока жива последняя память о ней. Его дар тем более разителен, что полностью развит в годы отупения нашей словесности, когда революция аккуратно разделила поэтов на штат штатных оптимистов и заштатных пессимистов, на тамошних здоровяков и здешних ипохондриков, причем получился разительный парадокс: внутри России действует внешний заказ, вне России внутренний.
Владимир Набоков
Глеб Струве
В. Ф. Ходасевичу
Стихотворение посвященное поэту
Деревья Кронверкскаго сада
Heвнятен голос был и глух,
Как будто некая ограда
От жизни отделила слух.
Очки поблескивали тускло,
Бросая пятна на лицо,
А на pyке сухой и узкой
Блecтело тонкое кольцо.
Но в голосе жила Психея,
Нетронутая, как цветок,
И стыло сердце, леденея,
Под иглами морозных строк.
Heвеpoятный твой подарок:
Быть может жизнь, быть может смерть.
Был голос глух и взор неярок,
Но потолок синел, как твердь.
Берлин. 1923.
Можно только удивляться в стихах Ходасевича единственному в своем роде сочетанию ума, вкуса и чувства меры. И, если бы значительность поэзии измерялась ее формальными достоинствами, Ходасевича следовало бы признать поэтом огромного значения…
Ходасевич не заменит нам Блока, «нашим» поэтом не станет. Но поэзия его была и остается образцом ума, вкуса, мастерства, редким и замечательным явлением в русской литературе.
Георгий Иванов, 1928
Ходасевич не был поклонником поэзии Бунина, чего Бунин никогда не мог ему простить, сколько бы похвал своей прозе ни пришлось ему прочитать в рецензиях Ходасевича. Бунин же называл поэзию Ходасевича муравьиной кислотой.
Немногим известно то, что Владислав Ходасевич был сильным карточным игроком и в тяжелые периоды своей жизни он зарабатывал на жизнь, играя в преферанс, покер или бридж.
В рассказе «Игрок» Михаила Осоргина прототипом главного героя является Владислав Ходасевич.
Вся молодость Ходасевича прошла с московскими символистами. Круг этот был особый, своеобразный, ни на что другое, думаю, непохожий. "Символисты не хотели отделять писателя от человека, литературную биографию от личной. Символизм не хотел быть только художественной школой, литературным течением. Все время он порывался стать жизненно-творческим методом, и в том была его глубочайшая, быть может, невоплотимая правда, но в постоянном стремлении к этой правде протекла, в сущности, вся его история.
Марк Алданов, 1939
В 1939 году вышли, собранные в одно целое, воспоминания Ходасевича – книга «Некрополь». Это была книга о его современниках – Блоке, Горьком, Брюсове, Сологубе, Набокове и др.
Он умер 14 июля в 1939 году (после долгой и тяжелой болезни) за два с половиной месяца до начала войны. Его друзья хотели собраться на могиле через год, но не смогли этого сделать – в этот день в Париж вступили немецкие войска.
Врачи долго колебались — сначала свои русские, потом французы. Делали бесчисленные рентгеновские снимки, по которым ничего в точности нельзя было определить. Одни склонялись к тому, что у него рак, другие полагали, что нужно оперировать кишечник. И в том и в другом случае надежды не было никакой. Больной сильно исхудал, больше не мог питаться и испытывал невыносимые физические страдания.
Сначала его перевели в госпиталь Бруссэ, к знаменитому французскому профессору Абрами. Потом он вернулся домой… Когда положение стало совсем уж безнадежным, решена была операция. Ходасевича снова перевезли в клинику, оперировали, и на следующий день, не приходя в сознание, он умер. Операция обнаружила то, чего не показал ни один снимок. Он умер от камней в желчном пузыре, — рака кишечника в действительности не было.
А. Седых, 1939
Писал он редко и коротко, но зато у него в эмигрантском периоде не было плохих стихов. Из его литературоведческих работ самая интересная, пожалуй, о Державине. В год смерти Ходасевич издал книгу "Некрополь" - одну из лучших мемуарных книг в русской литературе.
Евгений Евтушенко, 1995
Когда б я долго жил на свете,
Должно быть, на исходе дней
Упали бы соблазнов сети
С несчастной совести моей,
Какая может быть досада,
И счастья разве хочешь сам,
Когда нездешняя прохлада
Уже бежит по волосам?
Глаз отдыхает, слух не слышит,
Жизнь потаенно хороша,
И небом невозбранно дышит
Почти свободная душа.
1921
Владислав Ходасевич, отличный поэт, литературовед, критик, переводчик, давно и крепко забыт. имя его не упоминается в современной литературе. И это очень жалко. Александр Снегур продолжает свой замечательный, благородный проект - вытаскивать из небытия имена поэтов, внесших огромный вклад в русскую поэзию, чтобы заново познакомить нас с ними. Огромное спасибо ему за это.
Нас было много на челне; Иные парус напрягали, Другие дружно упирали В глубь мощны веслы. В тишине На руль склонись, наш кормщик умный В молчанье правил грузный челн; А я — беспечной веры полн,- Пловцам я пел… Вдруг лоно волн Измял с налету вихорь шумный… Погиб и кормщик и пловец! — Лишь я, таинственный певец, На берег выброшен грозою, И ризу влажную мою Сушу на солнце под скалою. И гимны прежние пою.
Помочь сайту
Поздравления
