О, слабый дивный женский пол!(или Какие вы, все-таки, разные)

1.

         -Не отдам!- решительно заявила она, не прекращая мыть посуду. –Это  м н е  выделили землю! По закону! И пошли они все, куда подальше! Ишь, озлобились… Соседство со мной не нравится… Ну, и сваливайте сами! Понаехали здесь, пока меня не было!.. Лимита! Чужое вздумали делить!.. Не дам! Ни одной сотки не дам! Мне, вон, семью, ораву целую кормить надо! А родственники еще приедут?! Где я их определять буду? Не отдам!- Она вытерла руки о передник, соизволила повернуться к мужчинам, сидящим за круглым столом. –Поняли? Не отдам! Не-от-дам! Свободны все!..

   Проснулась. Тревожная, взволнованная. Вспомнила сон. Перебрала по памяти фразы, интонации, движения. Проанализировала.

   А что… все верно… так и надо…

   Успокоенная Голда Мейер повернулась на левый бок и заснула.

2.

   Мария проснулась от  острого удушающего запаха.

   -Вань! Вань!- затормошила она мужа. –Вставай, Вань!

   Тот сел, не открывая глаз.

   -Чего?.. Сколько времени?

   -Пять уже!.. Вань, вставай! Пахнет чем-то Вставай! Горим!

   -Рано… в шесть часов… в шесть… вставать… месить…- забормотал, как помешанный, муж и вновь рухнул головой на подущку.

   -О, Господи!..- чуть не взвыла Марья. Отбросила одеяло и поспешила из спальни. Амбре неслось из кухни. Она включила свет.

   Опара, источая кислотный аромат, замаскировала и кастрюлю, и плиту. Мария охнула. Намочила ладошки и принялась упихивать субстанцию в кастрюлю.

   -Господи! Да что он за дурак-то такой?!- чуть не плача думала она, дубася кулаками тесто. –И ведь дождался вчера, ирод, пока усну!.. Устроил мне, называется, женский день… Небось, испечь что-нибудь хотел… Чтоб уж сразу всю семью в больницу с несварением… И будильник на шесть поставил!..   Что ж так ноги-то мерзнут?.. Фу-у, все, кажется…

   Вытерла руки, огляделась.

   На покрытом праздничной скатеркой столе лежала книга, раскрытая на «Торты. Пирожки. Выпечка». И даже один пунктик подчеркнут. Она  подошла, посмотрела заглавие. «Мужчина на кухне».

   К дрожжевому запаху примешался какой-то еще, еле уловимый, сладостный. Она подняла тревожно глаза. На телевизоре, в вазе, стояла одинокая ветка мимозы.

   Мария отчего-то засмущалась своего утреннего вида- и ненакрашенности, и смятой ночнушки, и босых ног… Прошла в ванну, одела халат, тапочки, причесалась и лишь после этого подошла к вазочке. Осторожно вдохнула мимозный аромат.

   -Дурачок ты у меня, Ванюшка…- замирая подумала Мария. Кольнуло что-то за грудиной. –Рублей триста, поди, заплатил за веточку… Дурачок…

 Еще раз вдохнула- и направилась к плите: печь коржи к празднику.

   А улыбка так и осталась на лице.

3.

   -Литка-дула! Литка-дула! Чугуняка!- кривляясь, кричали издали мальчишки.

   Она, еле сдерживая слезы, поплотней прижала к груди игрушки: лопатки, совочки, ведерки… Обернулась. Мальчишки опасливо отскочили подальше.

   -Сами дулаки!- крикнула им в ответ она. –Я и лисапед отбелу у вас! Дулаки!- и пошла дальше.

   -Чугуняка, чугуняка!..- донеслось в спину, но все тише, тише… Отстали.

   Она открыла глаза. Зевнула. Зябко передернулась. Холод, как в Тауэре. Надо сказать Балтимору, чтобы дополнительное одеяло завтра выдал. Ну, ничего, потерпим…

   Лицо ее посуровело. Те, с игрушками, поутихли. И эти, горлопаны шахтерские утихнут. Подождать надо. Ждать и терпеть.

   «Железная» Маргарет повернулась на правый, захолодевший бок. Смежила веки и приказала себе: «Спать. Полтора часа.»

   За окном серел и моросил восход.

4.

   Она с неудовольствием оглядела свою располневшую фигуру.

   Господи! Пора на диету переходить. А то одно мучное: 5 злаков, 7 злаков… Надоело! Этому-то что… все подряд мечет, клетчатку пополняет, а мне зачем?.. Располнею, зацеллюлитю- через месяц и не посмотрит на меня.

   Она поправила охапку пахучего сена под головой, легла на спину.

   Предзакатное солнце окрасило малиновым нежную бархатную кожу.

   Она сладостно и томно- до хруста в костях- потянулась.

   -А не перейти ли мне с завтрашнего дня на яблочную диету? Интересно, как мой воспримет?.. Не траванулся бы… С другой стороны: не отведаешь- как узнаешь, что вкусно? Решено! Завтра!

   Пригревшийся в кущах ужонок тихонько прошипел, соглашаясь с ней.

   Ева заснула с лукавой улыбкой на устах.