Государственная больница, построенная во времена позднего СССР. Палата на шесть «персон». 22:00
— Всем спать! немедленно! Акоромя Чеснокова! — Рявкнула медсестра, — ему я сейчас то ли капельницу ставить буду, то ли клизму, пойду на «точку», уточню, что там дохтур прописал.
Пятеро бедолаг, не первый день пребывающих в этом заведении, решили судьбу лишний раз не испытывать и с дамой забальзаковского возраста в спор не вступать, повернулись, кто на левый бок, а кто и на правый, и минуту спустя по палате уже разносились залихватские мелодии отборного мужского храпа.
***
Семёну Семёновичу Чеснокову снилось, что он не спал! Более того, к нему явился нет, не ангел, упаси бог, а лечащий врач и присев на край кровати, как можно ласковее прошептал:
— А вас завтра выписывают. Совсем, навсегда.
— Ну, это же здорово, — промямлил бухгалтер и попытался подняться. Пойду позвоню жене Зинке, обрадую.
— Не спешите так, — буркнул врач, мы не можем вас выписать, пока не поблагодарите наш дружный коллектив, здесь так принято, можно сказать — традиция такая.
— Так это же здорово, замечательно, спасибо, и я пошёл. У меня там в шкафчике пальто, а в ём, телефон, его ещё зарядить надо. Разрядился поди.
— Да подождите голубчик. Торопыжка, вы наш. Успеется позвонить. Нас, как бы это вам объяснить, надо как-то посильнее поблагодарить. Так сказать, с чувством.
— Чесноков понимающе кивнул, откинул одеяло и, встав на холодный пол по слогам, произнёс: спасибо большое-пребольшое, доктор, анестезиолог и даже медсестра Клава, — после чего театрально поклонился в пояс, — вы мне жизнь спасли, в буквальном смысле этого слова, противного и лишнего аппендицита лишили.
— Что простак, большое спасибо, и всё?! — доктор достал платок и тоже, весьма театрально и убедительно смахнул предательскую, скупую, мужскую слезу.
— Ну, могу под другому — сенькью вери мач, грациас амиго, вялікі дзякуй, катта раҳмат. Мне продолжать или этого будет достаточно?
Доктор, продолжая вытирать глаза, махнул рукой и с надрывом в голосе выдавил:
— Всё, что вы сказали, к сожалению, на хлеб не намажешь.
— А! Так это я зараз! Так бы сразу и сказали. Правда, оно того, немного начатое, но зато натуральное, без добавок, целых восемьдесят два, с половиной процента!
Произнеся это, бухгалтер полез в прикраватную тумбочку и извлёк оттуда полпачки сливочного масла.
— Вот, берите, пожалуйста, пользуйтесь, то есть мажьте, на здоровье. Не везти же мне его домой.
— Я вас прекрасно понимаю, вам, наверно, неудобно, при людях, хотя они все спят и им при выписке тоже предстоит пройти такую же благодарительную процедуру. В общем, давайте поступим так, — при этих словах доктор вытащил из кармана почтовый конверт и протянул Семёну, — он пустой, но вы можете, отвернувшись поблагодарить нас прямо туда.
— Чесноков удивлённо округлил глаза, с минуту подумал, после чего взял конверт, открыл его и, склонив голову, произнёс в него уже знакомую фразу: сенькью вери мач, грациас амиго, вялікі дзякуй, катта раҳмат. - Лизнув конверт, заклеил его и с поясным поклоном возвратил врачу.
Настала очередь округлить глаза доктору. Он открыл рот, да так с ним и застыл.
Бухгалтер незамедлительно пришёл ему на помощь:
— Вы же не денег у меня выпрашиваете?! Я себе такого даже представить не могу, в стенах этой прекрасной больнице. У нас же в стране, ещё со времён Октябрьской революции — ме-ди-ци-на бес-плат-ная!
— Конечно, конечно. Вы абсолютно правы. Никто и ни в коем случае не заставляет вас платить, — затараторил доктор, — Ну просто у нас так принято, при выписке, о-бя-за-тель-но благодарить! Надеюсь, вам это понятно?!
— Тогда я пошёл, ибо я по профессии бухгалтер и мне постоянно, то есть всегда денег жалко. Поймите меня правильно. Я, в силу своей должности не знаю, сколько надо заплатить, пребывая в бес-плат-ной больнице. Вот мой друг Иван Игнатьич, лежал в этой новой, платной. Так, там всё понятно, так сказать, по прейскуранту. Его там даже похоронили за их счёт. Согласно заключённому договору…
Он хотел ещё что-то сказать, но доктор его бесцеремонно перебил:
— Так и мы вам даём гарантию! Пожизненную! Весь наш дружный коллектив авторитетно заявляет, что аппендикс ваш больше никогда не вырастет! И если вы такой непонятливый, то я вынужден прибегнуть к последней подсказке. Мы прямо сейчас будем с вами играть в детскую игру больше — меньше.
Вы называете сумму, которую готовы нам передать, в качестве благодарности, а я буду отвечать больше или меньше.
— Сто! — радостно воскликнул Чесноков.
— Больше. Значительно.
— Сто пятьдесят! Наверное!
— Больше. В несколько раз, то есть, как говорят математики, на порядок.
— У нас, бухгалтеров, другой порядок, — огрызнулся Семён, — мы в игру, которая называется — больше-больше никогда не играем.
— Ну а у вас там в бухгалтериях, в какие игры играют? — обречённо поинтересовался врач, вытер со лба пот и выжал платок.
— В верю не верю, — радостно выпалил Чесноков и даже попытался подпрыгнуть на месте, но не смог и опустился на кровать. Предательский шов. Всё ещё давал о себе знать:
— Я даю вам в знак благодарности, целых двести рублей!
— Не верю, — выдавил доктор и выпил сразу полпузырька валерьянки.
— Точно! Ура! Вы выиграли! А я пошёл домой! Держась за бок, бухгалтер поднялся с места.
— Тт-ты это куда собрался?! — дыхнув в лицо перегаром, преградил ему путь, тощий человек, в засаленном, некогда белом халате, с бейджиком — АНЕСТЕЗИОЛОГ — наш дохтур тебе, можно сказать, жизнь спас, в буквальном смысле этого слова, а ты жмот, отблагодарить не хочешь!
— Кккак это спас? — настал черёд заикаться Чесноковаа.
— Да так! Когда я порывался тебя оперировать, да он не дал! Святой человек! Спаситель!
***
И вдруг тембр голоса анестезиолога изменился до неузнаваемости.
— Больной, больной просыпайтесь, сейчас вам будем капельницу ставить.
Чесноков с трудом разлепил глаза, — над ним склонилась миловидная девушка, в ослепительном белом, коротеньком халатике:
— Только вы подскажите, пожалуйста, как это делать? Ну худа иголочку втыкать, а то, я здесь новенькая, первый день и меня сразу вот в ночную смену. Только прошу вас, если будет больненько вы, пожалуйста, не кричите, чтобы соседей по палате не разбудить и не напугать. А то нас, на курсах медсестёр, как лечить от испугов ещё не научили.
***
Утром его навестила супруга Зинка и притащила огромную кастрюлю (на всю палату наготовила) запеканки, со странным названием «Кабачок-анестезиолог». Утверждала, что это, зараз любую боль как рукой снимает.
(по материалам интернета)
НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
1) Один кабачок.
2) Одна морковка.
3) Одно яйцо.
4) Одна ложка овсяной муки.
5) Соль на ваш вкус.
6) Немного измельчённой зелени.
7) Немного растительного масла.
ГОТОВИМ:
1) Для начала наши овощи тщательно моем.
2) Трём их на мелкой тёрке.
3) Затем отжимаем лишний сок.
4) Соединяем с яйцом, мукой и зеленью.
5) Перемешиваем.
6) Кладём на предварительно смазанную маслом форму.
7) Запекаем. Температура — 180°С. Таймер на 30 минут. До появления румяной корочки.
***
Зинка следила за тем, как её Чесноков уметает вкуснятину и приговаривала:
— Морковка —это прежде всего — бета-каротин. Для твоей бухгалтерской печени он лучший друг. А кабачок — поддерживает отток жидкости и желчи.
— Так у меня того, аппендикс чик и всё.
— Молчи и случай, — не унималась супруга. Вся эта бесплатная медицина не только у тебя, но даже и у меня во, где сидит. - При этих словах она ткнула себя в то место, где под кожей у каждого человека находится… печень!
Помочь сайту
Поздравления
