Туристы и горожане скрываются в нем. Кто-то читает, кто-то разговаривает, кто -то лениво созерцает происходящее. Томность, сонливость, нега, капризные дети, говорящие на английском. Я села на скамейку. По другую сторону от меня была английская семья, я повернулась к девочке и спросила на французском, все ли хорошо. Отец извинился за нее на английском, я не поняла, чем был вызван ее плач. На скамейку села другая маленькая девочка с мамой. Она была очень красива. Она ела мороженое и капризничала, мне казалось, что она успокаивается, когда я смотрю на нее. Мне хотелось сказать ей, что она красива. Но я промолчала. Люди вообще потеряли способность говорить все, что думают, а ведь нужно быть подобно ребенку, искреннему ребенку, которые не боится выражать свои чувства.
Мне как-то в метро девочка смущенно сказала, что я красива, и это подняло мне настроение,я еще подумала тогда «устами младенца глаголет истина», как знать, если бы сказала ей, что она красива, может быть, она бы перестала плакать, но я этого не сделала. Я просто молчала и смотрела на нее.
Но возможно она чувствовала, что я ей говорю, она еще не набитая знаниями и прочими предрассудками, могла меня понять, поэтому она успокаивалась, когда смотрела на меня. Мама разговаривала с ней ласково, она капризничала, скидывала обувь, говорила, что мороженое тает. Но она была прелестна со своими наивными чистыми глазками и как будто накрашенными ресницами. Интересно станет ли она красивой девочкой. Возможно, все дело было в ее этом открытом честном взгляде и ресницах, которые придавали ей особый шарм. Когда она повзрослеет, вероятно, она будет иметь тонны поклонников, смотря на них, также как на меня, а возможно она станет развратной, и ее лицо утратить свежесть, чистоту и обаяние. Уже, она проявляет капризы. Мама сказала: «хорошо пойдем домой», они ушли.
Посидела несколько минут, пока не стало совсем жарко. Сегодня я в спешке выбежала из дома в черных джинсах, а ведь сегодня в Париже, на удивление, было жарче, чем в Марселе. Не знаю, правда ли, есть некая конфронтация между югом и севером, мне, по крайней мере так говорили. Но сколько людей, столько и мнений, я пока не могу делать никаких выводов.
Я попыталась углубиться в книгу, но потом решила пройтись по саду, заглянув во дворец если он открыт. Когда я подошла к нему , то увидела охранников и поняла, что это невозможно. Там была очень спокойная атмосфера. Вообще, Париж летом мне нравится больше. Он чист. В нем мало людей, только довольные туристы и праздные парижане, они любят этот город, и эта атмосфера передается ему, практически не видно злобных, озабоченных проблемами лиц, спешащих на работу.
Я подошла к пруду. Там стояли туристки. Полюбовалась пальмами возле воды, чистым небом. Я была спокойна. Умиротворена. Счастье-то в человеке. Когда он обретает способность видеть и чувствовать красоту окружающего. Казалось бы, в Париже это проще,чем в другом месте. Но я не любила его, я просто увидела отражение солнца в воде и любовалась этим зрелищем. Потом я посмотрела на небо, без единого облачка, и на душе было так же чисто. Ведь этим можно заниматься в любом месте, где есть природа, важно уметь смотреть. А сегодня я смотрела.
Сегодня решила уделить этот жаркий день Парижу, который практически не знала пешком.Выйдя из сада, я пошла в Нотр Дам. Толпа продвинулась достаточно быстро. К моей радости, вход был бесплатный, к тому же шла месса. Я зашла в это знаменитое место, обратив внимание на многочисленные таблички, призывавшие сохранять торжественность места и не шуметь. Он был темен. Я ожидала увидеть сводчатые потолки, готической архитектуры, но ни были не так высоки. Витражи, торжественная мрачность места. Запах, все это придавал особую торжественную величественность месту. Я хотела молиться. Бог -то ведь то един, и не важно как его называют.
Далее я увидела ящик с пожеланиями. Мне хотелось написать на листочке и бросить. В этот момент я думала о близких, мне хотелось пожелать всем мира и здоровья. Туристы ходили. Шла месса. Стояли автоматы с маленькими медальонами этого места. Вот он, Париж, город контрастов, место в котором идет месса, сидят верующие и праздно ходят туристы. Совместимое несовместимого .
В этот момент, меня это даже немного покоробило. Я села и сидела, думала о всякой ерунде, но в голове был туман. Пастор вещал речь на разных языках, но я не понимала ни слова. Я сидела в каком-то оцепенении, сидела, как это часто бывает, вне времени и вне пространства, не двигаясь, в прохладе прославленного храма. Когда я это пишу, мне приходят на ум некоторые французские слова, например, я думала ан плюс и репютее фамез, я снова учу французский, он ведь был важной частью меня. А потом этот кусок оторвался, и я пыталась приклеить его назад, но безуспешно. Дело то во мне, в моих барьерах, в некой дистанции, между мной и ими. Не знаю почему так, раньше я была просто рада , говорить на нем, я всегда смеялась.Сейчас, временами, я вообще не могла ничего говорить, не знаю почему, зависело от того может быть, понимают ли они меня. Если я видела на их лице непонимание, я терялась. Но теперь я решила только писать на русском. Я заметила, к своему удивлению, что устаю говорить по-русски, это все-таки не мой язык. Снова стала иногда думать на французском, стала говорить после того, как стала читать. Я спрашивала у девочек, которые живут во сколько лет они научились говорить, они сказали года в два. А мне иногда казалось, что эти девочки говорят лучше чем я,а ведь я была лучшей. Наверное в этом все дело. Об этом я думала сидя в Нотр даме. Потом встала и пошла. Мой любимый Сен Мишель. Мне хотелось найти то невероятно вкусное американское мороженное. Но я не находила. Рестораны, официанты, зазывающие внутрь. Цены от 10 евро, но, я не хотела есть. Я хотела только пить, и просто воду. Мне не продали колу в магазине, так как некоторые магазины принимают с карточки, только начиная с 10 евро. Я была подобна страннику в пустыне, для которого глоток воды представляет богатство.
Где то в Люксембурге и позже на Сен Мишеле я видела источники, но к сожалению, у меня не было бутылки. Я наконец -то купила колу и вот оно, мое мороженое. В то магазине плохо говорили по-французски, но я все таки я смогла понять что у Нотр дама в ресторане оно есть.
Позже, дома, я проверила, и увидела что в Париже всего только 6 точек продажи его. Я съела банановое. Но оно оказалось менее вкусным, чем в прошлый раз. Я гуляла одна. Думала, о том что мне нужны друзья. Но с другой стороны, были бы не очень умные разговоры. Но у меня их нет. Надо сказать раньше я не любила гулять. Но гулять в Париже -это другое дело, это изучать город, смотреть в витрины магазинов,забитых разными диковинами.
Вчера подумала о том, что иногда мне он нравится. После Сен Мишеля я незаметно вышла в Сен Жермен.
Хм, грешно признаться но я знаю его только как студенческий недорогой ресторан,а ведь это бомонд высокая мода. Посидела на сен сюльпис возле церкви. Думала о том, что никуда не надо уезжать, не надо путешествовать. Здесь много чего изучить, опять вертится в голове французское слово декуврир.
И тут внезапно я увидело, как красиво освещена церковь, это было очень красивое освещение. Во второй раз я пожалела , что не умею рисовать. Я вытащила ручку и клочок бумаги, но не смогла зарисовать. Я умела рисовать только непонятные авангардные картины и пейзажи, но нарисовать шедевр архитектуры,я не могла. Я думала о Лене, это ее любимое место, об Антоне., который смог бы.
Затем отбросила бесплодные попытки нарисовать что то,в стала и пошла по распай и здесь видела что все здания освещены так же, уже начинавшим заходить солнцем. Прошло по бульвару распай, нашла альньяс франсез, про который мне говорили, и наконец то села в поезд . Это был хороший день до приятной усталости в ногах
Помочь сайту
Поздравления
