Явь Часть 3. Любовь

                                               ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 

1.      ЛЮБОВЬ ОБЛАКА.

 

Непросто поверить, что облака тоже способны любить, но это – правда. Любят и свою мать – тучу, и лесок внизу, и людишек с прочими букашками. Недолго, конечно, зато вполне искренне. Если бы люди умели так любить своих матерей, глядишь, и друг друга лучше понимали бы.

Но больше всего они любят солнце, и изо всех сил стремятся подняться повыше, поближе к объекту своего обожания. Потом начинают скучать по земле и внимательно присматриваются ко всему живущему, выискивая, кому бы там помочь. Правда, облако, как правило, слегка легкомысленно и не совсем догадливо, но тем не мене щедро, и от всей души орошает то, что ему кажется нужным.

Бывает, порой, идет себе человек по лесной дороге, довольный жизнью, полную корзину грибов набрал, солнышком с облачками любуется, аж рот открыл. А облако вдруг ни с того ни с сего взяло и решило, что ему пить хочется. Может, и хотелось, но не таким же образом! И теперь ему, промокшему, брести, шлепая насквозь мокрыми ботинками по раскисшей дороге до дома, сетуя на непредсказуемость небес.

Облако же, находясь в счастливом неведении, что ни за что ни про что обидело человечка, взмывает вновь к солнцу, томясь любовью к нему: оно же такое круглое и яркое, не то что строгая мать – туча, которую оно тем не менее тоже любит. Солнце доброе, и облако уверено, что то его поймет и приласкает.

Так ведь нет: судьба всех облаков одинакова – таять в голубом просторе, сгорая от любви.

 

                                                  2. ЛЮБОВЬ  МУХИ.

 

Мухи очень любят сидеть на потолке и лазить по стенам. Некоторые люди тоже по стенкам лазят, даже награды за это получают, но куда им до мух. Что же касается потолка – тут муха абсолютный чемпион, ей даже комары в усидчивости уступают.

Вы знаете, как хорошо там, на потолке? Вот, ничего-то вы и не знаете. А ведь оттуда прекрасно видно, кто куда и кто зачем ходит, можно рассматривать пол, стены, мебель и даже картины. Если все совсем уж наскучило – есть вариант вместе с бескрылыми посмотреть телевизор, только мало кто из крылатых это занятие уважает.

Нет, что ни говори, сверху все-таки лучше, веселее. К примеру, человек что? Поднял глаза вверх – там белый потолок. Ну, разве что еще люстра или светильник. Скукота. Под ноги себе ему смотреть  тоже уже надоело, и он обращает внимание на то, что внизу, лишь затем, чтобы не споткнуться, не понимая, что внизу самое интересное и находится, а чтобы понять это, ему надо просто сесть на потолок. Бесполезно пялиться наверх, на эту  белоснежную чистоту, пытаясь разглядеть повнимательнее на ней маленькую черную точку.

Да-да, это именно муха. Она и поспать на потолке любит: и безопасно, и познавательно. Порой проснется одна такая – а внизу опять что-то новенькое. Зачастую даже вкусненькое. Тогда любовь к пище моментально пересиливает любовь ко сну, и муха, стараясь жужжать потише, подкрадывается к вожделенному лакомству, опрометчиво оставленному добрыми людьми на столе.

Даже и они заслуживали бы любви мух, если бы так быстро не возвращались к своим тарелкам после перекура, и не начинали сердиться, узрев незваных гостей, без спросу лакомящихся с их стола. Могли бы и позвать, было бы из-за чего сердиться. Много ли муха съест? Да самую малость, но людям даже такой малости жалко.

А еще мухи любят друг друга. Вернее, друг подругу. Те, кто внизу, их не различают, в отличие  от тех, кто наверху. Они уже давно разделили людей на три группы: агрессивных с газетой в руках (эти самые опасные), писклявых и машущих руками или, в крайнем случае, салфетками (эти гораздо лучше), и самых лучших, тихих и задумчивых. Но, возможно, это и не люди вовсе. Мухи до сих пор так и не пришли к окончательному выводу, кто они такие.

И еще: мухи любят свободу. Повстречались разок – и разлетелись в разные стороны. А те, что внизу, порой всю жизнь вместе быть обречены. В лучшем случае – ровно столько, сколько живет муха.

 

3.      ЛЮБОВЬ ПЕРИЛ.

 

Дом и перила очень любят друг друга, они просто не могут жить порознь. И если кто полагает, что перила – это просто часть дома, то тот глубоко заблуждается: одно без другого мертво.

Если перил в доме нет, это значит, что дом либо еще не родился, либо уже умирает. У него бывают, конечно, и болезни, когда ему в одночасье подменяют его любимых, и дом от этого очень страдает: злые люди вместо прежней крепкой, пусть даже немного постаревшей любви, насильно предлагают ему новую привязанность. А что в этот момент делается с перилами! Они, скрипя, плачут, когда их грубо гвоздодерами вытаскивают с обжитого места, навсегда разлучая с любимым. Их спины и нежные ребрышки трещат, ломаясь, под натиском грубых безжалостных рук. Перилам очень больно, и они без физического контакта с домом, без его любви, почти сразу же умирают.

Потом плотники приносят новые перила, по скудоумию своему полагая, что те, свежие и чистенькие, дому понравятся больше. И дом, содрогаясь всем своим телом, с болью всей своей сложной души чувствует, как нещадно к нему прибивают гвоздями новую любовь.

Но не зря придумали выражение «стерпится – слюбится». Понемногу дом начинает привыкать к новой части своей души, и даже помогать ей полюбить себя.

Перила никогда не отвечают отказом, и тоже потихоньку – помаленьку влюбляются. Так потом они и живут в мире и согласии, пока их не настигнет смерть. Причем – обоих, в один и тот же день.

 

4.      ЛЮБОВЬ ТЕНИ.

 

Тени очень нравится играть с людьми и собаками: и те, и другие очень забавные, особенно когда быстро двигаются. Попробуй-ка поспей за человеком, догоняющим автобус, или же за борзой собакой – замучаешься подстраиваться. Но все равно теням это интересней, чем тихо следовать, к примеру, за облаками.

Кстати, у теней тоже есть своя иерархия: для одних единственный оставшийся удел – это быть плоским отображением горы или гаража, то есть, чего-то стационарного и неподвижного. Такие тени уже пенсионеры, быстро двигаться они не могут, зато любят крепко, как никакая другая тень. Иные же, наоборот, напоминают детей: они любят сопровождать птиц и самолеты. Их почти никто не замечает, но им так даже интереснее: их любовь – повеселиться да в прятки поиграть.

Тени же зрелого возраста больше всего любят иметь дело с суетными людьми и прочей веселой живностью: все они очень непредсказуемые. Вот вам такой вариант: идет себе человек, спешит, и вдруг остановился. То ли ему по телефону позвонили, то ли интересное что-то углядел. А тени приходится под это переменчивое поведение подстраиваться, чтобы ни он сам, ни окружающие ничего необычного не заметили.

Самое сложное – это подыгрывать актерам, футболистам и хоккеистам: из-за разнонаправленного освещения от прожекторов тени приходится и раздваиваться, а порой даже расчетверяться (сами люди такую игру называют «покер»), стремясь, чтобы все части двигались синхронно. Но это – уже верх совершенства, можно даже сказать – профессионализм.

Именно поэтому самые настоящие, состоявшиеся в жизни тени так любят играть со спортсменами. Да и спортсменов, кстати, тоже.

 

5.      ЛЮБОВЬ ЧАСОВ.

 

Пожалуй, единственное, что любят часы – это руки мастера, их создавших. К другим рукам они почти равнодушны, сколько за ними не ухаживай: однолюбы они, и терпеть не могут, когда их присваивают.

Здесь их можно понять: кто бы вдруг взял и ни с того ни с сего полюбил бы отчима или мачеху? И, как ни старайся, как ни протирай стеклышко, они все равно всю свою жизнь будут помнить, от кого произошли на свет: память у них долгая.

В этом смысле часы – самые преданные, причем в обоих вариантах написания этого слова: верно написать его и через два «н», и через одно. Просто их родили, а затем взяли и предали. Продали. Передали. Подарили. Но ведь все равно - предали.

Им не важно, создал ли их настоящий мастер или же простой подмастерье: они, даже находясь на руке у своего владельца, помнят о нем, и, порой сбивая свой ход, переживают: а не случилось ли что с их создателем. А люди на это сердятся, да трясут свои часы почем зря, не понимая их чувств.

Еще часы мечтают обрести братьев и сестер, которые незаметно от своих хозяев подтикивали бы им в ответ. Мы, люди, их разговоров совсем не слышим, а вот они прекрасно друг дружку понимают.

Так что передаю вам от них одну большую просьбу: подходите поближе к своему собеседнику или, лучше – собеседнице. Если же и спать ложитесь вместе – положите свои часы рядом: они тоже любить умеют.

 

6.      ЛЮБОВЬ БАБОЧЕК.

 

Грустно порой вспоминать про историю Ромео и Джульетты, но любовь бабочек, наших современниц, столь же быстротечна и заканчивается аналогично. И слава Богу: представляю себе физиономию того же Ромео, если бы Джульетта родила ему гусеницу сантиметров этак в пятьдесят длиной.

Как это там у Пушкина? «Не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку»? Нет уж, увольте, до такого лучше не доживать. Так что вовремя скопытиваются влюбленные, несмотря на самый расцвет сил и размах крыл.

Но и это еще не все: бабочки очень любят огонь, завороженные его непостоянством. Электрическая лампочка мерцает со скорость пятьдесят герц в секунду, но больше всего манит свеча. При ее свете можно и на свою тень полюбоваться, и подруге свое крылатое хозяйство на просвет продемонстрировать. Жжется, конечно, но ведь любовь стоит свеч?

А что многие погибают от любви – это для бабочек совсем даже не секрет: они, в отличие от людей, прекрасно это знают. Хотя среди бескрылых есть и такие, кто тоже это осознает: они предпочитают сначала убить любовь, а потом уже умереть самим. Крылатые красавцы и красавицы - наоборот. Не в этом ли секрет их красоты?

Все-таки они мудрее нас, живущих завтрашним днем.

 

7.      ЛЮБОВЬ НА МАРСЕ.

 

Все религии мира утверждают, что Бог – это любовь, и он – вездесущ. Так что начнем отталкиваться от этого неоспоримого постулата.

Поэтому, как мне кажется, не надо даже сомневаться, что на Марсе любовь есть. Просто она неземная. Быть может, она там чисто платоническая, может – магнетическая, но явно не такая, как у нас, иначе мы ее давно бы уже почувствовали.

Астрологи вот, к примеру, настаивают, что Марс – это бог войны, и поэтому если данная планета совпадает с некоей звездой или же созвездием – это точно к войне. По их мнению выходит, что  Марс (который бог) не любил? Нет, безусловно, войну он любил, но ведь одним этим он явно не ограничивался. Не хочу лезть ему в душу, да и вряд ли позволят мне это сделать, но что он любил – это наверняка. И, если жив, до сих пор кого-нибудь, да любит.

Заметьте, это всего лишь навсего древний бог, а до сих пор любить может. Здесь же мы имеем дело с целой планетой, где точно есть свои собственные боги, просто мы их имен не знаем. Кстати, даже цвет у планеты – пунцовый, а это уж точно не цвет злобы. Это, скорее, как щечки у впервые поцелованной девушки, или же как смущение юноши, признающегося в любви.

Много может быть вариантов, но вывод один: на Марсе любовь точно есть.

 

8.      ЛЮБОВЬ ЖЕНЩИНЫ.

 

Сейчас я скажу о том, о чем думаю. Так что женщинам эту главку лучше пропустить. Не для вас это, хоть и про вас. Слушайте меня, мужики.

Так что я хочу рассказать? О том, конечно же, что женщины очень любят. Они очень много разных вещей любят, порой даже и мужчин. Несомненно, порой слегка перебарщивают, но уж как умеют: посмотрите, как они нежно ухаживают за цветами, как они, просто разрываясь от нежности, кричат на детей, как грядки на огороде ласково выравнивают, как их бережно пропалывают. Последнее, на взгляд мужчин, привлекательнее всего: и взгляд ласкает, и польза есть. Быть может, хоть в этом году клубничка как следует уродится.

Тут главное – чтобы солнышко глаза не застило и работку себе творческую выбрать. Сидит порой мужичек в тенечке, да вид делает, что старую табуретку чинит, или же, изображая бурную деятельность, изгородь подправляет, а сам тем временем смотрит на свою жену в ее позе дачного рвения, и молодость вспоминает. Причем, совершенно неважно, что табурет через полгода опять скрипеть и качаться начнет, и не в том суть, что заборчик вновь неминуемо накренится. Для него самое главное – молодость, ее задор и любовь вспомнить.

Опять-таки ерунда, что, пока она там травку из земли дергает, с кухни уже чем-то горелым тянет: вчерашним супом обойдемся. А все потому, что слишком многое любит женщина. Не успевает она просто за всем уследить, и все тут.

Но самое большое мучение мужчине женщина причиняет тогда, когда любит лишь его одного: не приведи Господь такое испытать на себе никому. Поэтому советую: купите вы ей машину, дачный участок, да хоть черта лысого, все равно: на себе одном любовь женщины концентрировать никак нельзя. Всю кровушку выпьют и душу наизнанку вывернут, и все это – из-за всеобъемлющей любви.

Хорошо, что женщинам нравятся машины, дачи и побрякушки: так что пусть они себе играются, а мы в это время на них просто полюбуемся. В идеале – издалека и со стороны, так безопаснее. И для нас, убогих, и для них, завороженных любовью.

 

9.      ЛЮБОВЬ ГЛУПОСТИ.

 

Глупость, как следует из определения, очень влюбчива и привязчива. Ни за что не покинет своего избранника, пока не добьется своего. Поэтому она еще любит выбирать себе людей по одному простому принципу: люб – не люб, глуп – не глуп. Умные глупости выбирают объект поумнее, глупые – сами понимаете.

Что забавно, этот выбор, как правило, оказывается удачным и вполне взаимным, и длится настолько долго, насколько живуча сама глупость. А ведь она – как мотылек: как прилетела вдруг, внезапно, так и скрылась, оставив о себе лишь долгую память, и потом жди ее снова. Но что делать? Любовь зла. Находятся, разумеется, и верные пары, но это скорее исключение из правил. Ведь любовь глупости переменчива, как ветерок: приглянется ей кто другой, и пиши пропало.

Человек потом еще долго мучается, вспоминая свою глупость, которую он когда-то считал именно своей, можно даже сказать – законной, пока не найдет себе другую, похожую.

Глупости же, напротив, чаще всего умные: редко к кому на всю жизнь привязываются, хотя, бывает, порой передумывают и возвращаются. Они постоянно ищут себе новый идеал глупца, который с радостью согласился бы пойти с ними рука об руку всю жизнь, как говорится, до гробовой доски. Но глупость понимает, что рано или поздно это ей наскучит, и опять уходит к другому.

Не желают глупости любить одного и того же человека. А человек по глупости полагает, что это он сам их не любит.

 

10.  ЛЮБОВЬ ГОРОДА.

 

Сперва нужно упомянуть о том, чего город уж точно не любит: он не любит прохожих. Они топчутся по нему, бросают окурки, бутылки, и даже порой плюют прямо на улицу. Кому это понравится? Ведь улица – это кровеносная система города, а тут прямо в нее плюют. Прохожие этого как бы не замечают, и только самые истовые горожане, бывает, собирают пустые бутылки и банки из-под пива и относят их во вторсырье. Таких город искренне уважает, побольше бы таких.

Но даже и они далеко не безупречны: они живут в самом его чреве. Залезут себе в облюбованный колодец и смолят там вонючие сигареты. А как после этого городу дышать прикажете? Вот он и задыхается: сверху трубы и машины, снизу – бомжи, просто никакой жизни.

Но хуже всего – архитекторы. Вам клизму ставили? Нет? Так вот, сначала из-за этих извергов все прежнее, взлелеянное, безжалостно сносится, а на этом месте строят новый дом. Вернее – домище, и каждый такой домище для города даже хуже клизмы. В нем рано или поздно рождается столько боли, что город прям-таки стонет вместе с людьми. Еще страшнее, если построят больницу. Там хоть почти и не курят, и на пол не плюют, но каждая больница для города – как нарыв, настолько всех этих бедолаг жалко. Лучше бы они все сразу взяли и померли.

Оттого-то город больше всего любит свои кладбища: там тихо, никто не мусорит, даже драки, и те крайне редко случаются. Драки город особенно любит: после них, бывает, хоть кто-то, да и оказывается на тихом и уютном кладбище. Никогда он больше не намусорит и не наплюет. Да и так, порой посмотреть интересно, как там душа у твоего обидчика на самом деле выглядит.

Любит себя город, любит.

 

11.  ЛЮБОВЬ ДЕНЕГ.

 

Следует заметить, что любовь денег всегда одностороння: людей они просто на дух не выносят. Кошек или собак – другое дело: те с ними играют, таскают их по двору, в воздух радостно подкидывают, нисколько не боясь потерять. А вот люди, напротив, деньги потерять боятся. Любят люди деньги.

Деньгам же почти все равно, оказаться в пасти пса или же человека. Но самое изысканное увлечение для них – превращаться. Вернее, прикидываться превращенными. Человек своим скудным умишком пораскинул и решил, что он превратил деньги в телевизор, или же в завод по производству тех же телевизоров, не столь суть важно. Ага, как же! Еще один Волшебник Изумрудного города нашелся, дурачина. Деньги просто обожают притворяться, что они – настоящие: игра у них такая, тут уж от людей ничего не зависит.

С другой стороны, они пусть и не столько любят, но все же уважают нумизматов: с такой любовью и иже с ней к денежным знакам никогда не относились. Банкирам со всякими там брокерами безразличны сами деньги, важно их количество. Согласитесь, что деньгам должно быть обидно, когда их, индивидуальных, променяли на простые цифры. Другое дело – нумизмат, хотя он тоже порой любит похвастаться, сколько у него чего в коллекции. Так что советую: не смотрите в глаза нумизмату: в них вы найдете отблеск зрачков Ротшильда, а это заразно.

И никогда не берите с собой денег: все равно они от вас убегут, вы им неприятны. Да, и не пытайтесь их сберечь – изменят. Не вините их в этом: просто они не знают, что такое любовь и преданность.

 

12.  ЛЮБОВЬ СОЛДАТА.

 

Любовь солдата некоторым штатским может показаться смешной: он любит все, кроме грязи и командира. Впрочем, попадаются даже такие, что и командира любят, «батей» его уважительно называют, олухи царя небесного.

Зато эти «олухи» как-то по-особому встречают утреннюю зарю, даже травинку любят, которой его собрат – солдат в шутку щекочет ему ухо, с почтительностью ночами вглядываются в звездное небо, пытаясь отыскать в нем свою любимую звезду, пока не поздно. И, как ни странно, почти каждый из них ее находит.

А вот обычный, нормальный солдат в первую очередь любит еду и оружие. С едой он справляется очень быстро, но к оружию, будь то простой автомат или же гаубица, относится более ласково, можно даже сказать – нежно. Где еще, кроме как на фронте, увидишь, насколько сердечно, живые до сих пор, люди, могут обращаться с такой любовью к неживой материи, предназначенной для их убийства?

Невзирая на эти незаметные с первого взгляда различия, и даже благодаря им, оба типа солдат пусть по-своему, но одинаково сильно скучают по дому. Во сне его видят, а некоторые даже просыпаются с ощущением, что только что там побывали.

Поэтому солдат, глядя на им же разрушенный дом, порой вздохнет: «сколько же добра пропало». Не хочет он, чтобы и с его домом то же самое случилось, не по душе это ему, не по любви. А по любви – тихий садик, дом под сенью яблонь, жена на лужайке с детишками. И еще желательно, чтобы фронтовые друзья все живые с ним за одним столом сидели и никого не поминали.

Проста и незамысловата любовь солдата, и, пожалуй, это единственное, что у него никому не отнять.

 

13. ЛЮБОВЬ ЦВЕТОВ.

 

Начнем с того, что цветы очень раздражительные: они крайне сердятся, когда к ним прикасаются. И неважно, кто это или что, будь то человек или ветер. Но особенно они ненавидят собак и трактор. Видимо, есть у них нечто общее.

Человек, к примеру, гораздо безобиднее: он все больше лес предпочитает, там и грибочки – братишки, и ягодки – сестрички растут. Жаль их, конечно, но своя рубашка ближе к телу. А на поляне живут только они, цветы, трава не в счет. Встречаются, к сожалению, даже среди людей пакостники, особенно те, что в юбках – нарвут себе целый сонм (они его называют букетом), и радуются, что столько красоты загубили. Теперь еще и маскироваться начали – в штанах стали ходить, злодейки.

Положа руку на сердце, могу смело утверждать: цветы любят одно лишь солнце. Они радостно раскрываются, когда оно светит, и смиренно утихают, пряча свою теперь уже никому не нужную красоту, когда оно скрывается за горизонтом. Горизонт, кстати, цветы тоже не любят. Землю, на которой живут, немного любят, но побаиваются, понимая, что когда-то и они сами тоже станут землей. А кому не было бы от этого страшно?

Наверное, людям тоже страшно: не зря же они своим любимым цветы дарят. Причем не только с той целью, чтобы удовольствие доставить, но и, как надеются цветы, напомнить, что все бренно и недолговечно.

Так что запомните, люди: цветы очень злопамятны, и обязательно отомстят. Только вот вы этого уже не увидите.

© Copyright: Дмитрий Криушов, 2012

Регистрационный номер №0047205

от 9 мая 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0047205 выдан для произведения:

                                               ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 

1.      ЛЮБОВЬ ОБЛАКА.

 

Непросто поверить, что облака тоже способны любить, но это – правда. Любят и свою мать – тучу, и лесок внизу, и людишек с прочими букашками. Недолго, конечно, зато вполне искренне. Если бы люди умели так любить своих матерей, глядишь, и друг друга лучше понимали бы.

Но больше всего они любят солнце, и изо всех сил стремятся подняться повыше, поближе к объекту своего обожания. Потом начинают скучать по земле и внимательно присматриваются ко всему живущему, выискивая, кому бы там помочь. Правда, облако, как правило, слегка легкомысленно и не совсем догадливо, но тем не мене щедро, и от всей души орошает то, что ему кажется нужным.

Бывает, порой, идет себе человек по лесной дороге, довольный жизнью, полную корзину грибов набрал, солнышком с облачками любуется, аж рот открыл. А облако вдруг ни с того ни с сего взяло и решило, что ему пить хочется. Может, и хотелось, но не таким же образом! И теперь ему, промокшему, брести, шлепая насквозь мокрыми ботинками по раскисшей дороге до дома, сетуя на непредсказуемость небес.

Облако же, находясь в счастливом неведении, что ни за что ни про что обидело человечка, взмывает вновь к солнцу, томясь любовью к нему: оно же такое круглое и яркое, не то что строгая мать – туча, которую оно тем не менее тоже любит. Солнце доброе, и облако уверено, что то его поймет и приласкает.

Так ведь нет: судьба всех облаков одинакова – таять в голубом просторе, сгорая от любви.

 

                                                  2. ЛЮБОВЬ  МУХИ.

 

Мухи очень любят сидеть на потолке и лазить по стенам. Некоторые люди тоже по стенкам лазят, даже награды за это получают, но куда им до мух. Что же касается потолка – тут муха абсолютный чемпион, ей даже комары в усидчивости уступают.

Вы знаете, как хорошо там, на потолке? Вот, ничего-то вы и не знаете. А ведь оттуда прекрасно видно, кто куда и кто зачем ходит, можно рассматривать пол, стены, мебель и даже картины. Если все совсем уж наскучило – есть вариант вместе с бескрылыми посмотреть телевизор, только мало кто из крылатых это занятие уважает.

Нет, что ни говори, сверху все-таки лучше, веселее. К примеру, человек что? Поднял глаза вверх – там белый потолок. Ну, разве что еще люстра или светильник. Скукота. Под ноги себе ему смотреть  тоже уже надоело, и он обращает внимание на то, что внизу, лишь затем, чтобы не споткнуться, не понимая, что внизу самое интересное и находится, а чтобы понять это, ему надо просто сесть на потолок. Бесполезно пялиться наверх, на эту  белоснежную чистоту, пытаясь разглядеть повнимательнее на ней маленькую черную точку.

Да-да, это именно муха. Она и поспать на потолке любит: и безопасно, и познавательно. Порой проснется одна такая – а внизу опять что-то новенькое. Зачастую даже вкусненькое. Тогда любовь к пище моментально пересиливает любовь ко сну, и муха, стараясь жужжать потише, подкрадывается к вожделенному лакомству, опрометчиво оставленному добрыми людьми на столе.

Даже и они заслуживали бы любви мух, если бы так быстро не возвращались к своим тарелкам после перекура, и не начинали сердиться, узрев незваных гостей, без спросу лакомящихся с их стола. Могли бы и позвать, было бы из-за чего сердиться. Много ли муха съест? Да самую малость, но людям даже такой малости жалко.

А еще мухи любят друг друга. Вернее, друг подругу. Те, кто внизу, их не различают, в отличие  от тех, кто наверху. Они уже давно разделили людей на три группы: агрессивных с газетой в руках (эти самые опасные), писклявых и машущих руками или, в крайнем случае, салфетками (эти гораздо лучше), и самых лучших, тихих и задумчивых. Но, возможно, это и не люди вовсе. Мухи до сих пор так и не пришли к окончательному выводу, кто они такие.

И еще: мухи любят свободу. Повстречались разок – и разлетелись в разные стороны. А те, что внизу, порой всю жизнь вместе быть обречены. В лучшем случае – ровно столько, сколько живет муха.

 

3.      ЛЮБОВЬ ПЕРИЛ.

 

Дом и перила очень любят друг друга, они просто не могут жить порознь. И если кто полагает, что перила – это просто часть дома, то тот глубоко заблуждается: одно без другого мертво.

Если перил в доме нет, это значит, что дом либо еще не родился, либо уже умирает. У него бывают, конечно, и болезни, когда ему в одночасье подменяют его любимых, и дом от этого очень страдает: злые люди вместо прежней крепкой, пусть даже немного постаревшей любви, насильно предлагают ему новую привязанность. А что в этот момент делается с перилами! Они, скрипя, плачут, когда их грубо гвоздодерами вытаскивают с обжитого места, навсегда разлучая с любимым. Их спины и нежные ребрышки трещат, ломаясь, под натиском грубых безжалостных рук. Перилам очень больно, и они без физического контакта с домом, без его любви, почти сразу же умирают.

Потом плотники приносят новые перила, по скудоумию своему полагая, что те, свежие и чистенькие, дому понравятся больше. И дом, содрогаясь всем своим телом, с болью всей своей сложной души чувствует, как нещадно к нему прибивают гвоздями новую любовь.

Но не зря придумали выражение «стерпится – слюбится». Понемногу дом начинает привыкать к новой части своей души, и даже помогать ей полюбить себя.

Перила никогда не отвечают отказом, и тоже потихоньку – помаленьку влюбляются. Так потом они и живут в мире и согласии, пока их не настигнет смерть. Причем – обоих, в один и тот же день.

 

4.      ЛЮБОВЬ ТЕНИ.

 

Тени очень нравится играть с людьми и собаками: и те, и другие очень забавные, особенно когда быстро двигаются. Попробуй-ка поспей за человеком, догоняющим автобус, или же за борзой собакой – замучаешься подстраиваться. Но все равно теням это интересней, чем тихо следовать, к примеру, за облаками.

Кстати, у теней тоже есть своя иерархия: для одних единственный оставшийся удел – это быть плоским отображением горы или гаража, то есть, чего-то стационарного и неподвижного. Такие тени уже пенсионеры, быстро двигаться они не могут, зато любят крепко, как никакая другая тень. Иные же, наоборот, напоминают детей: они любят сопровождать птиц и самолеты. Их почти никто не замечает, но им так даже интереснее: их любовь – повеселиться да в прятки поиграть.

Тени же зрелого возраста больше всего любят иметь дело с суетными людьми и прочей веселой живностью: все они очень непредсказуемые. Вот вам такой вариант: идет себе человек, спешит, и вдруг остановился. То ли ему по телефону позвонили, то ли интересное что-то углядел. А тени приходится под это переменчивое поведение подстраиваться, чтобы ни он сам, ни окружающие ничего необычного не заметили.

Самое сложное – это подыгрывать актерам, футболистам и хоккеистам: из-за разнонаправленного освещения от прожекторов тени приходится и раздваиваться, а порой даже расчетверяться (сами люди такую игру называют «покер»), стремясь, чтобы все части двигались синхронно. Но это – уже верх совершенства, можно даже сказать – профессионализм.

Именно поэтому самые настоящие, состоявшиеся в жизни тени так любят играть со спортсменами. Да и спортсменов, кстати, тоже.

 

5.      ЛЮБОВЬ ЧАСОВ.

 

Пожалуй, единственное, что любят часы – это руки мастера, их создавших. К другим рукам они почти равнодушны, сколько за ними не ухаживай: однолюбы они, и терпеть не могут, когда их присваивают.

Здесь их можно понять: кто бы вдруг взял и ни с того ни с сего полюбил бы отчима или мачеху? И, как ни старайся, как ни протирай стеклышко, они все равно всю свою жизнь будут помнить, от кого произошли на свет: память у них долгая.

В этом смысле часы – самые преданные, причем в обоих вариантах написания этого слова: верно написать его и через два «н», и через одно. Просто их родили, а затем взяли и предали. Продали. Передали. Подарили. Но ведь все равно - предали.

Им не важно, создал ли их настоящий мастер или же простой подмастерье: они, даже находясь на руке у своего владельца, помнят о нем, и, порой сбивая свой ход, переживают: а не случилось ли что с их создателем. А люди на это сердятся, да трясут свои часы почем зря, не понимая их чувств.

Еще часы мечтают обрести братьев и сестер, которые незаметно от своих хозяев подтикивали бы им в ответ. Мы, люди, их разговоров совсем не слышим, а вот они прекрасно друг дружку понимают.

Так что передаю вам от них одну большую просьбу: подходите поближе к своему собеседнику или, лучше – собеседнице. Если же и спать ложитесь вместе – положите свои часы рядом: они тоже любить умеют.

 

6.      ЛЮБОВЬ БАБОЧЕК.

 

Грустно порой вспоминать про историю Ромео и Джульетты, но любовь бабочек, наших современниц, столь же быстротечна и заканчивается аналогично. И слава Богу: представляю себе физиономию того же Ромео, если бы Джульетта родила ему гусеницу сантиметров этак в пятьдесят длиной.

Как это там у Пушкина? «Не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку»? Нет уж, увольте, до такого лучше не доживать. Так что вовремя скопытиваются влюбленные, несмотря на самый расцвет сил и размах крыл.

Но и это еще не все: бабочки очень любят огонь, завороженные его непостоянством. Электрическая лампочка мерцает со скорость пятьдесят герц в секунду, но больше всего манит свеча. При ее свете можно и на свою тень полюбоваться, и подруге свое крылатое хозяйство на просвет продемонстрировать. Жжется, конечно, но ведь любовь стоит свеч?

А что многие погибают от любви – это для бабочек совсем даже не секрет: они, в отличие от людей, прекрасно это знают. Хотя среди бескрылых есть и такие, кто тоже это осознает: они предпочитают сначала убить любовь, а потом уже умереть самим. Крылатые красавцы и красавицы - наоборот. Не в этом ли секрет их красоты?

Все-таки они мудрее нас, живущих завтрашним днем.

 

7.      ЛЮБОВЬ НА МАРСЕ.

 

Все религии мира утверждают, что Бог – это любовь, и он – вездесущ. Так что начнем отталкиваться от этого неоспоримого постулата.

Поэтому, как мне кажется, не надо даже сомневаться, что на Марсе любовь есть. Просто она неземная. Быть может, она там чисто платоническая, может – магнетическая, но явно не такая, как у нас, иначе мы ее давно бы уже почувствовали.

Астрологи вот, к примеру, настаивают, что Марс – это бог войны, и поэтому если данная планета совпадает с некоей звездой или же созвездием – это точно к войне. По их мнению выходит, что  Марс (который бог) не любил? Нет, безусловно, войну он любил, но ведь одним этим он явно не ограничивался. Не хочу лезть ему в душу, да и вряд ли позволят мне это сделать, но что он любил – это наверняка. И, если жив, до сих пор кого-нибудь, да любит.

Заметьте, это всего лишь навсего древний бог, а до сих пор любить может. Здесь же мы имеем дело с целой планетой, где точно есть свои собственные боги, просто мы их имен не знаем. Кстати, даже цвет у планеты – пунцовый, а это уж точно не цвет злобы. Это, скорее, как щечки у впервые поцелованной девушки, или же как смущение юноши, признающегося в любви.

Много может быть вариантов, но вывод один: на Марсе любовь точно есть.

 

8.      ЛЮБОВЬ ЖЕНЩИНЫ.

 

Сейчас я скажу о том, о чем думаю. Так что женщинам эту главку лучше пропустить. Не для вас это, хоть и про вас. Слушайте меня, мужики.

Так что я хочу рассказать? О том, конечно же, что женщины очень любят. Они очень много разных вещей любят, порой даже и мужчин. Несомненно, порой слегка перебарщивают, но уж как умеют: посмотрите, как они нежно ухаживают за цветами, как они, просто разрываясь от нежности, кричат на детей, как грядки на огороде ласково выравнивают, как их бережно пропалывают. Последнее, на взгляд мужчин, привлекательнее всего: и взгляд ласкает, и польза есть. Быть может, хоть в этом году клубничка как следует уродится.

Тут главное – чтобы солнышко глаза не застило и работку себе творческую выбрать. Сидит порой мужичек в тенечке, да вид делает, что старую табуретку чинит, или же, изображая бурную деятельность, изгородь подправляет, а сам тем временем смотрит на свою жену в ее позе дачного рвения, и молодость вспоминает. Причем, совершенно неважно, что табурет через полгода опять скрипеть и качаться начнет, и не в том суть, что заборчик вновь неминуемо накренится. Для него самое главное – молодость, ее задор и любовь вспомнить.

Опять-таки ерунда, что, пока она там травку из земли дергает, с кухни уже чем-то горелым тянет: вчерашним супом обойдемся. А все потому, что слишком многое любит женщина. Не успевает она просто за всем уследить, и все тут.

Но самое большое мучение мужчине женщина причиняет тогда, когда любит лишь его одного: не приведи Господь такое испытать на себе никому. Поэтому советую: купите вы ей машину, дачный участок, да хоть черта лысого, все равно: на себе одном любовь женщины концентрировать никак нельзя. Всю кровушку выпьют и душу наизнанку вывернут, и все это – из-за всеобъемлющей любви.

Хорошо, что женщинам нравятся машины, дачи и побрякушки: так что пусть они себе играются, а мы в это время на них просто полюбуемся. В идеале – издалека и со стороны, так безопаснее. И для нас, убогих, и для них, завороженных любовью.

 

9.      ЛЮБОВЬ ГЛУПОСТИ.

 

Глупость, как следует из определения, очень влюбчива и привязчива. Ни за что не покинет своего избранника, пока не добьется своего. Поэтому она еще любит выбирать себе людей по одному простому принципу: люб – не люб, глуп – не глуп. Умные глупости выбирают объект поумнее, глупые – сами понимаете.

Что забавно, этот выбор, как правило, оказывается удачным и вполне взаимным, и длится настолько долго, насколько живуча сама глупость. А ведь она – как мотылек: как прилетела вдруг, внезапно, так и скрылась, оставив о себе лишь долгую память, и потом жди ее снова. Но что делать? Любовь зла. Находятся, разумеется, и верные пары, но это скорее исключение из правил. Ведь любовь глупости переменчива, как ветерок: приглянется ей кто другой, и пиши пропало.

Человек потом еще долго мучается, вспоминая свою глупость, которую он когда-то считал именно своей, можно даже сказать – законной, пока не найдет себе другую, похожую.

Глупости же, напротив, чаще всего умные: редко к кому на всю жизнь привязываются, хотя, бывает, порой передумывают и возвращаются. Они постоянно ищут себе новый идеал глупца, который с радостью согласился бы пойти с ними рука об руку всю жизнь, как говорится, до гробовой доски. Но глупость понимает, что рано или поздно это ей наскучит, и опять уходит к другому.

Не желают глупости любить одного и того же человека. А человек по глупости полагает, что это он сам их не любит.

 

10.  ЛЮБОВЬ ГОРОДА.

 

Сперва нужно упомянуть о том, чего город уж точно не любит: он не любит прохожих. Они топчутся по нему, бросают окурки, бутылки, и даже порой плюют прямо на улицу. Кому это понравится? Ведь улица – это кровеносная система города, а тут прямо в нее плюют. Прохожие этого как бы не замечают, и только самые истовые горожане, бывает, собирают пустые бутылки и банки из-под пива и относят их во вторсырье. Таких город искренне уважает, побольше бы таких.

Но даже и они далеко не безупречны: они живут в самом его чреве. Залезут себе в облюбованный колодец и смолят там вонючие сигареты. А как после этого городу дышать прикажете? Вот он и задыхается: сверху трубы и машины, снизу – бомжи, просто никакой жизни.

Но хуже всего – архитекторы. Вам клизму ставили? Нет? Так вот, сначала из-за этих извергов все прежнее, взлелеянное, безжалостно сносится, а на этом месте строят новый дом. Вернее – домище, и каждый такой домище для города даже хуже клизмы. В нем рано или поздно рождается столько боли, что город прям-таки стонет вместе с людьми. Еще страшнее, если построят больницу. Там хоть почти и не курят, и на пол не плюют, но каждая больница для города – как нарыв, настолько всех этих бедолаг жалко. Лучше бы они все сразу взяли и померли.

Оттого-то город больше всего любит свои кладбища: там тихо, никто не мусорит, даже драки, и те крайне редко случаются. Драки город особенно любит: после них, бывает, хоть кто-то, да и оказывается на тихом и уютном кладбище. Никогда он больше не намусорит и не наплюет. Да и так, порой посмотреть интересно, как там душа у твоего обидчика на самом деле выглядит.

Любит себя город, любит.

 

11.  ЛЮБОВЬ ДЕНЕГ.

 

Следует заметить, что любовь денег всегда одностороння: людей они просто на дух не выносят. Кошек или собак – другое дело: те с ними играют, таскают их по двору, в воздух радостно подкидывают, нисколько не боясь потерять. А вот люди, напротив, деньги потерять боятся. Любят люди деньги.

Деньгам же почти все равно, оказаться в пасти пса или же человека. Но самое изысканное увлечение для них – превращаться. Вернее, прикидываться превращенными. Человек своим скудным умишком пораскинул и решил, что он превратил деньги в телевизор, или же в завод по производству тех же телевизоров, не столь суть важно. Ага, как же! Еще один Волшебник Изумрудного города нашелся, дурачина. Деньги просто обожают притворяться, что они – настоящие: игра у них такая, тут уж от людей ничего не зависит.

С другой стороны, они пусть и не столько любят, но все же уважают нумизматов: с такой любовью и иже с ней к денежным знакам никогда не относились. Банкирам со всякими там брокерами безразличны сами деньги, важно их количество. Согласитесь, что деньгам должно быть обидно, когда их, индивидуальных, променяли на простые цифры. Другое дело – нумизмат, хотя он тоже порой любит похвастаться, сколько у него чего в коллекции. Так что советую: не смотрите в глаза нумизмату: в них вы найдете отблеск зрачков Ротшильда, а это заразно.

И никогда не берите с собой денег: все равно они от вас убегут, вы им неприятны. Да, и не пытайтесь их сберечь – изменят. Не вините их в этом: просто они не знают, что такое любовь и преданность.

 

12.  ЛЮБОВЬ СОЛДАТА.

 

Любовь солдата некоторым штатским может показаться смешной: он любит все, кроме грязи и командира. Впрочем, попадаются даже такие, что и командира любят, «батей» его уважительно называют, олухи царя небесного.

Зато эти «олухи» как-то по-особому встречают утреннюю зарю, даже травинку любят, которой его собрат – солдат в шутку щекочет ему ухо, с почтительностью ночами вглядываются в звездное небо, пытаясь отыскать в нем свою любимую звезду, пока не поздно. И, как ни странно, почти каждый из них ее находит.

А вот обычный, нормальный солдат в первую очередь любит еду и оружие. С едой он справляется очень быстро, но к оружию, будь то простой автомат или же гаубица, относится более ласково, можно даже сказать – нежно. Где еще, кроме как на фронте, увидишь, насколько сердечно, живые до сих пор, люди, могут обращаться с такой любовью к неживой материи, предназначенной для их убийства?

Невзирая на эти незаметные с первого взгляда различия, и даже благодаря им, оба типа солдат пусть по-своему, но одинаково сильно скучают по дому. Во сне его видят, а некоторые даже просыпаются с ощущением, что только что там побывали.

Поэтому солдат, глядя на им же разрушенный дом, порой вздохнет: «сколько же добра пропало». Не хочет он, чтобы и с его домом то же самое случилось, не по душе это ему, не по любви. А по любви – тихий садик, дом под сенью яблонь, жена на лужайке с детишками. И еще желательно, чтобы фронтовые друзья все живые с ним за одним столом сидели и никого не поминали.

Проста и незамысловата любовь солдата, и, пожалуй, это единственное, что у него никому не отнять.

 

13. ЛЮБОВЬ ЦВЕТОВ.

 

Начнем с того, что цветы очень раздражительные: они крайне сердятся, когда к ним прикасаются. И неважно, кто это или что, будь то человек или ветер. Но особенно они ненавидят собак и трактор. Видимо, есть у них нечто общее.

Человек, к примеру, гораздо безобиднее: он все больше лес предпочитает, там и грибочки – братишки, и ягодки – сестрички растут. Жаль их, конечно, но своя рубашка ближе к телу. А на поляне живут только они, цветы, трава не в счет. Встречаются, к сожалению, даже среди людей пакостники, особенно те, что в юбках – нарвут себе целый сонм (они его называют букетом), и радуются, что столько красоты загубили. Теперь еще и маскироваться начали – в штанах стали ходить, злодейки.

Положа руку на сердце, могу смело утверждать: цветы любят одно лишь солнце. Они радостно раскрываются, когда оно светит, и смиренно утихают, пряча свою теперь уже никому не нужную красоту, когда оно скрывается за горизонтом. Горизонт, кстати, цветы тоже не любят. Землю, на которой живут, немного любят, но побаиваются, понимая, что когда-то и они сами тоже станут землей. А кому не было бы от этого страшно?

Наверное, людям тоже страшно: не зря же они своим любимым цветы дарят. Причем не только с той целью, чтобы удовольствие доставить, но и, как надеются цветы, напомнить, что все бренно и недолговечно.

Так что запомните, люди: цветы очень злопамятны, и обязательно отомстят. Только вот вы этого уже не увидите.

 

Явь. Часть 4. Сон.

Явь. Ч. 2. Жизнь