Женщина.

Женщина!
(автор   В. Исаков)
    Ночной   сумрак  заползал  в  кухонную   форточку  влажными  тягучими  петлями  громадного   тела   питона,  едва  впихивая  их  в пространство  кухни.    Кольца   слегка  лоснились  и   темнели, как  перед   очередной линькой  и поглощали могучим  телом  белый  мертвенный  свет     уличных  фонарей.   Он  не спеша обследовал  кухню,  обводя  её  продолжительным немигающим взглядом  чёрных   всевидящих  глаз.  Заглатывал  на  своем   пути   открытой  пугающее  все  живое   пастью  темноты.   Слегка   вибрирующий от своего храпа   вертикальный белый    кухонный   прямоугольник холодильника оказался  в его пасти   незаметно  для  самого себя.   Сумрак с  аппетитом закусил   обеденным  столом с  единственным стулом.  Тот   плотно  прижимался  к   белеющей  столешнице  старшего   брата (обеденному  столу),   ища  защиты: он был испуган парализующим   гипнотическим    взглядом  ночного гостя.  Черными кольцами  сумрак  обхватывал  идеальной  чистоты  мойку  вместе  с   влажным  кухонным полотенцем,  спящей   на раковине во  весь  свой  рост  после  только, что  вымытой   посуды.  Слегка   перекусив,   почти  неслышным   движением  колец  по паркету  в  мгновение скользнул  в прихожую, и  стал  обнюхивать  её длинным  выскакивающим  из  пасти  раздвоенным  языком  темноты.  В  прихожей  на  вешалке  висело  серенькое  демисезонное   женское  пальто,  в  глубине  тумбочки для  обуви,  тщательно   вымытые   осенние  сапоги.   Они в оцепенении  облокотились  от страха   о  стену,  глядя   заворожено  в  глаза   ночного  посетителя.  Ночной   посетитель обратил внимание  на  набойки  сапог  стертые от повседневной  носки. Свернувшись  в тугое   кольцо,  резко  пружиной  метнул тело в  комнату  с  приглушенным  абажуром  настольной   лампы   светом.   Струящейся  по коже темнотой  подполз к ногам  женщины, сидящей   перед  зеркалом   туалетного  столика.   Залюбовался  красотой  женщины  в   легком  цветном  домашнем халатике.  От ее  запаха  нежности  и  вкуса  доброты  кольца   распустились тонким слоем   паласа,  растворившись   по полу.   Пушистым   черным  котенком  потерся  головой о  её бархатные  тапки  и  неожиданно  для  самого себя,  чихнув  от  ароматов   французской  косметики   обхватив   кольцами хвоста  ножку туалетного столика,  провалился в  дрему.  Гость,   прикрывая  глаза   веками сна,   прислушивался к разговору двух  женщин.  Одной, что восседала    с  надменным  видом в   зеркале  и той, что сидела  на   возвышенности, называемой  среди людей   смешным словом  «Пуфик» напротив   зеркала.  Женщины   вели беседу.  Для  сумрака  беседа  была  странной. 
-  У  тебя   уже  появились  морщинки  на лбу и вокруг  глаз, как  серая   курица   лапой  провела,  разгребая  землю  от себя! 
Это был  голос надменной женщины  из   зеркала. 
- Устала,  в   школе  день  как-то не задался   с  самого начала  после  разговора   с директором.   Морщинки  появились  после  того,  как  объясняла   детишкам  тему  по  работе   с  компьютером,  но морщинки   очень тоненькие и почти  незаметны.  
Женщина,  сидящая   на пуфике,   улыбнулась добротой   в  зеркало    и попробовала  незаметно  разгладить  морщинки  тыльной  стороной   уставшей  ладошки.   
А  из зеркала   продолжали вещать.   
-  У  тебя   возраст, и скоро  совсем  скоро   ты   постареешь  и  не будешь никому не  нужна.   Хотя, не  нужна уже  и сейчас!  Ты  любишь   того седеющего  мужчину,  а  он   себя.  И  ты  не составляешь  уже конкуренции  пришедшим  в школу  молоденьким  учительницам по внешности. 
- Оглянись  вокруг себя,  есть же достойные  мужчины,  оказывающие  тебе  знаки  внимания.    Зачем  ты  зациклилась  всё  на   нём  одном  уже   почти  16   лет.  Он  тебя  любит?!  
 Не  смеши меня. Меня  не обманешь!  Как  он  может  тебя  любить,  если  разрешает  тебе возвращаться  с  работы  в темноте  под руку  с одиночеством и продолжает  жить  со своей  женой.   
Красивая  женщина устало  посмотрела   в  глаза  той  в  глубину  зазеркалья.  Потупилась,  но  промолчала.  Глубоко  вздохнула,  и  шепотом  едва  шевеля  губами  от обиды,   прошептала.
- Зато у  меня  есть выпускники: они   мне, как  родные  детишки!    Ребяток  веду  с  первого  класса  и отпускаю  в жизнь  с  добротой.   Они всегда   звонят  мне, даже  по окончанию   института, приглашают  к  себе  в гости  и  вспоминают с  добротой и   с  улыбкой в сердце  на  свадьбах,  где  я в  почетных   приглашенных.
Из  зазеркалья  женщина  ледяным  взглядом  улыбнулась    улыбкой  полной   ехидства.
-  Ага,  чужих  она  воспитывает, а своего  так и  боится   завести.  Это  всё  тот седоватый   уговаривает  тебя  не  заводить ребеночка?!  Мне  же   из  зеркала  слышно  его  испуганный  шепот в  тишине  ночи.  И, как  ты  плача  соглашаешься   продолжать существовать  без своей  кровинки- малыша! 
Женщина  со слезами на глазах  прикусила  нижнюю губу, замолчала,  пряча  боль: лишь бы  не  закричать от  одиночества  и  ненужности этому  миру.
Я  стоял  за  правым  плечом  женщины, сидящей  на пуфике.  Дал резкую  команду  ночному  сумраку.  И   он  с удовольствием  проглотил  противное  зеркало и замер  в ожидании  дальнейших  указаний.     Женщина с  распущенными  цвета льна   волосами с  трудом   встала. Положила   гребень  на   туалетный  столик.  Подошла   и,  расправив  скрипящий от времени  диванчик, постелила  белоснежную  постель и  юркнула  под  одеяло, укрывшись  им  с  головой, отвернувшись к  стенке,  к  синим обоям  в большую белую  клетку. Ночной   бра со стены,   показывал  мне   ровным  светом  на трясущиеся  от беззвучного  плача   плечики женщины  под  тонким  одеялком.  Стараясь  не  всхлипывать, быстро в  полной  тишине сдерживая  плач, утирала  кулачком  слёзы.  Подошел   неслышно к старенькому  коричневому  диванчику.  Сумрак  в  почтении опустил  голову   почти  до пола.    
      Склонился  над женщиной, осторожно  промокнул  ей   слезы   пухом   своих белоснежных  крыльев.    Женщина   беззвучно  одними губами,   не видя  меня, лишь  глядя  на рисунок  странных  обоев, задыхаясь в  жарком  шепоте   молитвы  о помощи  губами, опухшими от слёз.  Я  раскрыл  белизну   крыльев   вовсю  ширь  их   пятиметровой  ширины и  сомкнул   над  ней  шатром.   Женщина   вмиг заснула, а   я  полетел  с   просьбой  к БОГУ на  поклон,  просить  у  НЕГО    счастья   для  доброй  женщины.  Мне хотелось   ещё,  и  выбрать  самого красивого  ангелочка спящего  на  белоснежном  облаке,  как  на  перине  кроватки в  ожидании мамы.   Он  будет  её  сыном  и опорой  в старости  для  женщины,  спящей  сейчас  беспробудным  сном  до  утра на своем   стареньком диванчике.    Думаю,  БОГ  мне  не откажет в  моей   единственной  просьбе!  Я же   её   ангел -  хранитель.    
      Своему  другу   ночному  сумраку, что  охранял  сейчас цветной смешной   сон  доброй  женщины, (она  улыбалась во сне)   приказал  выровнять  кривую поверхность  зеркало   своими   лапами.   Тот  лежал  на  маленьком  домотканом  коврике   из  тряпок  возле    дивана  спящей  женщины.  Лежал   и думал,   почему  те женщины,  к  которым  он  заходил  в  поисках  съестного  в  его присутствии  плачут, но по какой – то   причине  не  хотят   позвать  своего  ангела?
Я  знаю,  возраста у  женщин  нет, а есть лишь кривые  злые  зеркала,  ранящее  душу  своим   непостоянным  настроением