Жадность

          Сбавив ход, катер приближался к пристани.

«Глупо… Конечно же, глупо, – улыбнулась вдруг Ольга, поймав себя на наивном желании, как в детстве, зажмурив глаза, резко открыть их, чтобы проверить не сон ли всё это: и этот катер, легко покачиваемый на волнах, и высокое крымское солнце, и те горы, что синеют вдали… Даже после десяти дней пребывания в Черноморске, ей не верилось, что всё происходит наяву.

Тем временем,  катер взревел, затихшим было двигателем, плотнее прижимаясь левым бортом к причалу, обвешенному автомобильными покрышками. Пассажиры разом засуетились, вскочили с мест,  столпились у выхода.

Ольга решила не торопиться.  Она с интересом наблюдала, как матрос, совсем ещё молоденький парнишка с лёгким пушком на скулах, виртуозно закрепляет замысловатыми узлами швартовые канаты. Управившись, тот щёлкнул задвижкой и распахнул двери. Толпа в салоне катера нервно вздрогнула и густой волной  потекла на берег. Ольга поднялась со скамейки, и,  ловко подхватив этюдник и сумочку, направилась к выходу.

          От пристани до дома, где они остановились с Вадимом, пешей ходьбы было минут десять, не больше. Асфальтированная дорожка вела через пустырь на возвышенность, именуемую местными жителями, не иначе, как  Козья Горка. Ольга же считала, что назвать её нужно было бы Собачьей или Лающей Горкой, потому что здесь с вечера и далеко за полночь не умолкал перелай  дворовых собак, не давая спать ни ей, ни Вадиму.

 Чем выше поднималась Ольга на Козью Горку, тем восхитительней открывался перед ней вид на бухту. Она остановилась, опустила этюдник на разогретый солнцем асфальт и невольно залюбовалась живописным пейзажем. Черноморск! Он весь там, на той стороне бухты, легендарный, героический город! Скажи ей кто-нибудь месяц назад, что она будет разгуливать по его улицам – рассмеялась бы, сочла бы за глупую шутку. Ведь так до сих пор  складывалась её судьба, что за свои двадцать шесть лет Ольга ни разу не видела моря, разве что в кино да на картинах Айвазовского. И вдруг такая удача:  нежданно-негаданно её младший брат, Андрей, женился. Взял в жёны женщину старше себя, да ещё и с ребёнком.            Люда, его избранница, была из этих мест: в Черноморске родилась, выросла, вышла замуж, родила сына и вскоре… развелась – семейная жизнь не сложилась. Укатила из родного дома  в Сибирь в поисках счастья, и вот, похоже, нашла его в Андрее. Свадебных торжеств молодожёны не устраивали, решили, видимо, что им это ни к чему, просто расписались и посидели в кафе, пригласив к столу Ольгу с Вадимом и двух-трёх близких друзей. На следующий после женитьбы год Андрей повёз Людмилу с сыном в Кострому, к своей матери, а в этом году Людмила решила показать Андрею свой родной город и навестить мать. Так и сделали.

 Елизавета Васильевна, мать Людмилы, узнав, что у Андрея есть сестра, воскликнула:

          –        Пусть приезжает к нам! Очень хотелось бы познакомиться с ней и её мужем! Ни разу на море не были, это надо же! Отдохнут здесь, позагорают, покупаются.  А разместиться у нас есть где: вон, сын мой, Борис, домик во дворе соорудил, не ахти какой, конечно, но жить можно… Летом отдыхающих пускаем туда, да вот в этом году что-то желающих не находится…

          Вернувшись домой, Андрей сразу  же позвонил Ольге, и та с восторгом приняла неожиданное приглашение. Оформив отпуск, они с Вадимом купили билеты, и уже через несколько дней поезд уносил их из небольшого сибирского городка в далёкий Крым.

На вокзале в Черноморске их встречала Елизавета Васильевна. От вокзала они сначала ехали на троллейбусе, а затем на катерке перебрались через бухту на другой берег.

Елизавета Васильевна жила с сыном в частном доме.  Борису было уже за тридцать,  годы шли, а он всё так и не женился. Работал водителем-дальнобойщиком, надолго уходил в рейсы и  редко бывал дома. Ольге Елизавета Васильевна  сразу же понравилась. Они нашли общие темы для разговоров  и тёплыми июньскими вечерами, сидя на веранде, они подолгу беседовали о том, о сём. Ольга рассказывала о себе, о своих увлечениях, делилась планами на будущее, и Елизавета Васильевна, надо признать, была великолепной слушательницей.

          С детских лет Ольга неплохо рисовала, но серьёзно увлекаться живописью стала лишь в зрелые годы. С собой в отпуск захватила всё необходимое. Пока Вадим купался и загорал, она, совмещая приятное с полезным, делала наброски, эскизы, этюды. Показывала свои работы Елизавете Васильевне, и та, восхищалась и твердила, не переставая: «Вот Борису бы такую жену! Где ж ещё такую взять?!».

Время летело быстро, отпуск подходил к концу, и пришла пора собираться в обратный путь. В последний день перед отъездом Ольга побывала на месте раскопок скифского города. Теперь она окончательно решила, что разрисует стену в ванной комнате так: на переднем плане море с парусниками, на заднем – бастион, охраняющий вход в бухту, слева  будет  крутой берег с развалинами древнего поселения, а справа – фрагмент современного Черноморска.

          Замечтавшись, Ольга не заметила, как сзади к ней подкрался Вадим и легонько потянул этюдник за ремень. Ольга вздрогнула.

          –        Фу, напугал, Вадька! – в шутку она замахнулась на мужа сумочкой. – Ты с пляжа?

          –        Да, искупался напоследок. Завтра уже будет некогда: вещи соберём  – и на вокзал! А как у тебя дела?

          –        Ездила на развалины древнего города. Впечатляет! А, когда возвращалась, поговорила с мамой по межгороду. На сердце жалуется, просит, чтобы мы на обратном пути её навестили.

          –         Хорошо, заскочим в Кострому! Крюк, конечно, придётся сделать порядочный, да и деньги на исходе, но должно хватить.

          Не спеша, за разговорами они вскоре дошли до дома.

          Елизавета Васильевна встретила их у порога.

          –        Оля, задержись, мне с тобой нужно поговорить, – сухим, надтреснутым голосом сказала она.

          Вадим отправился к себе в летний домик, оставив женщин наедине.

          Через пять минут появилась Ольга. Вид её был удручённый.

          –        Вадик, ты представляешь, Елизавета Васильевна требует сегодня же расплатиться за проживание…

          Когда Ольга назвала сумму, Вадим даже присвистнул.

          –        Говорит, здесь все так берут с отдыхающих … –  Ольга, чуть не плача, опустилась на кровать.

          Долго сидели молча. Как быть? Конечно же, они с первого дня решили, что нужно будет отблагодарить тёщу Андрея за гостеприимство, но на сумму, запрошенную Елизаветой Васильевной, они не рассчитывали, ведь ехали всё-таки не к чужим людям!

          Так неожиданно был омрачён их последний день в Черноморске. Ночью они долго не могли заснуть, и на этот раз не  только от собачьего лая.  Мысли, тяжёлые и невесёлые, не давали им сомкнуть глаз. Почему Елизавета Васильевна не сказала им о цене за жильё сразу, как только они приехали? Да и если  она сама пригласила их в гости, вправе ли она брать с них деньги, как с отдыхающих, как с чужих людей?

Утром, Вадим, после бессонной ночи и тягостных раздумий принял решение:

          –         Ничего не поделаешь, Оля. Отдадим столько, сколько она запросила. А то как-то некрасиво получается…

          –        Да, но тогда не хватит денег, чтобы заехать к маме, – со вздохом произнесла Ольга.

          –        Не хватит, – мрачно с ней согласился Вадим.

          Борис, случайно узнав, что его мать хочет взять плату за проживание с  Вадима и Ольги, перед уходом в  рейс, строго сказал:

          –        Не позорься, мать. Не вздумай с них взять хоть копейку! Родня всё-таки, не чужие.

          Елизавета Васильевна кисло улыбнулась и обиженно поджала губы:

          –        Нашёл, тоже мне, родню! – процедила она сквозь зубы. Но, подумав немного, добавила. – Ну, ладно, пусть уж будет по-твоему…

          А как только Борис ушёл, Елизавета Васильевна решила не отступать от задуманного. Она пришла в летний домик и прямо с порога завела разговор:

          –        Вы поймите, дорогие мои, я не взяла бы с вас денег, но Борис сегодня даже прикрикнул на меня, мол, мать не делай им никаких скидок! Они, говорит, нам никто! Бери по полной, как все здесь берут с отдыхающих! Строгий он и жадный. В кого только пошёл, ума не приложу!  Я даже, по правде сказать, его сама побаиваюсь…

          Ольга, не поднимая глаз, протянула Елизавете Васильевне собранные ими деньги. Та сунула их, не пересчитывая,  в карман халата и молча удалилась.

А через полчаса Ольга и Вадим уже ехали на троллейбусе от пристани к железнодорожному вокзалу. Можно было бы выехать попозже, но задерживаться в том доме им не хотелось.

          И уже в поезде, лёжа на полке плацкартного вагона, Ольга мысленно перебирала в голове случившееся с ними  и успокаивала себя:

          –        Ладно, ничего. Всё образуется: вот вернёмся домой, выйду на работу. Ирка, напарница моя,  сходит в отпуск, а как вернётся –  так я за свой счёт недельку возьму и съезжу к маме...

          Подумала так Ольга и безмятежно заснула, но не знала она тогда, да и разве мог кто-нибудь знать, что через месяц ехать ей будет уже не к кому…

                                        *  *  *

          Можно было бы закончить на этом рассказ, в котором всё так неплохо начиналось, но закончилось весьма и весьма прискорбно, если бы не получила эта история вдруг неожиданное продолжение.

Тем же летом Елизавета Васильевна, которая так беспардонно обошлась с Ольгой и Вадимом, торговала на рынке персиками из своего сада. Как всегда запрашивала слишком высокую цену, а потому и половины, что было, не продала. Пришлось везти  тележку с товаром обратно домой. Возвращалась, проклиная тяжёлую жизнь, больные суставы и скаредных покупателей. Решив сократить путь, потащила тележку через железнодорожную насыпь. А как стала перетаскивать её через рельсы,  та возьми и перевернись! Нагнулась, чтобы собрать персики –  так налетевший вдруг ветер выдул из кармана передника наторгованные рублёвые бумажки. Кинулась ловить их и не заметила себе на погибель стремительно надвигающегося товарного поезда…

Вот так, порой, бывает с ними, с жадными!