Васька, сосед Костин по даче, продал свой участок. Это не просто потеря, а ужасный удар по самобытно-неповторимой жизни всего мужского населения дачного товарищества. Впрочем и женского, а, возможно, и детского. Без Васьки дни стали серыми, однообразными, и тянулись они муторно и медленно... Как без Васьки-то?.. Как жить-то теперь? Особенно Косте...
Новые хозяева Васькиного некогда участка — семейная пара, уже в годах: скорее всего, уже пенсионеры или без пяти минут от этого долгожданного и скорбного момента в долгой трудовой жизни. Посему, стало быть, и прикупили дачный участок, дабы не закиснуть вовсе в малогабаритной квартирке.
Всё бы ничего: ну, сменились хозяева на одном из участков, что с того. Но Константину с новыми соседями просто беда! Странные они какие-то, неразговорчивые, нелюдимые. Как раньше-то бывало: Васька с утра в выходной чуть свет уже кричит:
- Костя, здорово! Голова не болит? Ходи ко мне, ум полечу.
У них с Васькой и калиточка была меж участками, что бы по улице не обходить, лишний раз не рисоваться, да и время не вести напрасно. А вечерами, когда трещат кузнечики в траве, в небе появляются первые звёздочки, да из полей лёгкий тёплый ветерок доносит терпкий и горьковатый запах полыни, Костя с соседом, ах, беда! теперь уж бывшим, дегустировали свои ягодные и плодовые вина. Это же нектары, амброзия, как бы греки сказали, коль пришлось и им бы со своими древними богами отведать эти напитки.
Да, старый сосед был мастак на это дело: яблочное, смородиновое, вишнёвочка, малиновое, а к осени и терновочка! Особенно было по нраву Кости винишко Васькиного приготовления из крыжовника. Куда там итальяшкам и лягушатникам с берегов Сены, вот то благородный напиток: цвет — золото, вкус... Не, это надобно пробовать. Передать вкусовые впечатления у Кости не хватало словарного запаса, оставались лишь эмоции в виде причмокивания влажными губами, поднятыми в небо зрачками и протяжного «Да-а-а...», как финал этого фееричного действия.
Сколько Костя сам ни пробовал сотворить нечто похожее из крыжовника, ничего достойного на выходе не получалось. Из клубники или из вишни Костино вино могло поспорить с Васькиными напитками, а крыжовник никак не хотел подчиняться. Видимо, у соседа секрет какой-то был, и хранил Васька его свято. Вечно на зорьке травки какие-то собирал, листики в тени сушил, да потом по сухим банкам тёмного стекла складывал. А зачем, да что к чему никому не сказывал: «Надо», и весь сказ.
Да... Теперь Косте такого винишка не попить... И песен грустных и протяжных не спеть с соседом. Васька и на это дело был мастак, да ещё какой! Бывало к вечеру употребит пару стаканчиков гранённых прохладного из погреба напитка собственного производства, растянет меха старенькой гармошки. Глядь, через песню-другую со всех участков народ дачный стягивается к Васькиной скамье. А там и детки с мамками, а то и с дедами подходят, на травке вдоль невысокого забора усаживаются, примастыриваются... Им Василий выдаёт: «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам...» А для ветеранов бабы Нюры и деда Ивана, что весь в медалях, то «Опалённое солнце» исполнит, затем про то, как «бьётся в тесной печурке огонь...» А про Костю-моряка и про его зазнобу Соньку-рыбачку аж в три улицы дачного сообщества горланили. Костька-то громче всех, хотя в такт и ноты часто не попадал... Но то же про Костю, что шаланды с кефалью приводил!!! Жаль-жаль, что не стало такого настоящего соседа.
А этого, нового соседа, никто и не знает, как звать-то даже. Нелюдимый, ни с кем не разговаривает. Совсем ни с кем не говорит, молчит. Быть может, немой. Так нет же, со своей половиной что-то изредка перешёптывается, бурчат друг на друга.
А Косте эта игра в молчанку, как нож по сердцу, что вилы в зад. Свербит у него. И, однажды Костя не выдержал. Да и повод выпал подходящий: сосед яму капал зачем-то в углу участка. «Дай-ка, - подумал Костя, - я над ним подшучу, глядишь, и познакомимся».
- Здорово, сосед, - кричит через забор, - Бомбоубежище что ли капаешь? Бункер?
Новый сосед поднял голову, медленно отставил в сторону лопату. Недоуменно и тупо уставился в Костькины глаза. Аж мороз по шкуре... И молчит, нелюдь...
«Точно, немой, — подумал Костя, - я в городе как-то с такими встречался, которые на пальцах изъясняются, так у тех тоже такой тяжёлый взгляд был. А вдруг иностранец, не русский, стало быть, и языка нашего не знает и не понимает».
- Зачем мне бомбоубежище, - медленно и протяжно с нескрываемым удивлением наконец-то произнёс сосед? - Каждое слово он произносил нестерпимо долго с многозначительными паузами, как будто разъяснял малому несмышлёному детятю. - Зачем нам бункер? Печку надо бы помазать. Глинки хочу накопать... - Он опустил голову, как бы Костя перестал для него существовать, и стал медленно и размеренно делать свою работу по добыче столь необходимого ему материала.
«Да, - подумал Костя, - познакомиться не удалось, мало того, что нелюдимый, так и шуток вовсе не понимает».
Прошло ещё некоторое время. Косте стало совсем невтерпёж, он опять искал повод заговорить с новым соседом: «Ведь всё равно сойдёмся, - мыслил он, - человек же ты, а не бездуховная железяка».
Очередной летний день был в разгаре. В прямом смысле: в разгаре, жарил нестерпимо! Раскалённая земля полыхала не хуже, чем камни в сауне. Константин как-то раз бывал в такой финской бане. Не понравилось: пара нет, один жар. Не мытьё, а преодоление пустыни Сахары. Жуть!
Да, денёк сегодня знойный, белесо-выцветшее солнце никого и ничего не щадило. Даже листья на молодых деревьях пожухли. Всё в природе, казалось, замерло: птицы не чирикают, пчёлы не летят за взяткой, лишь с пастбища заносит на дачи слепней, и те злобно жалят всех подряд.
Новый сосед, как звать-то его Костя так и не узнал, сидел на табуретке в тени сада, прислонившись спиной к стволу старой груши, которую, помниться, они с другом-соседом сажали ещё. Костя с Васьком, конечно же, а не этот увалень и молчун. Кстати, старый сосед, ну Василий, конечно же, раньше такое вино ставил из груш: медовуха, а не напиток состряпывал-то, бывало.
А теперь этот мужик, сосед новый, раскинул широко босые ноги, дабы устойчивее сидеть, откинул назад голову и похрапывал с открытым ртом, лишь изредка слизывая широким, как совковая лопата, языком катившиеся по носу и губам капли пота. А его благоверная, повязав на голову светлую косынку, что-то ковыряла на грядках мотыгой. На самом солнцепёке!..
- Эй, сосед! Ты бы пожалел жёнушку, пусть жару переждёт. А то, как бы ей плохо не стало на солнце. Во, как шпарит-то...
У соседа после некоторой паузы медленно поднялись веки, затем вместе с глазами повернулась голова в Костину сторону.
- Да... ты... прав... - после очередной многозначительной и тяжёлой паузы наконец-то произнёс нараспев новый сосед, - Благодарен тебе, что подсказал... - Казалось, что он опять отошёл ко сну, но влажное лицо зашевелилось, язык слизнул очередную порцию пота, - Пойду позову её в дом, пускай передохнёт...
Так же издевательски медленно, словно гружёная баржа против течения, осторожно ступая по раскалённой земле босыми ногами, он тронулся в путь. Но через несколько шагов вдруг остановился, с минуту стоял и задумчиво почёсывал затылок как раз в том месте, где кончалась лысина.
- Не... Так не пойдёт, - неожиданно сравнительно быстро и без традиционных пауз произнёс сосед, - если я её позову, так кто же в огороде будет пропалывать-то? - совершенно серьёзно, чётко расставляя смысловые ударения над словами, словно подчёркивая нерушимую логику своих мыслей, закончил столь трудно давшуюся ему речь.
Через пару мгновений, проявив столь не ожидаемую от него прыть, сосед принял первоначальное положение в тени под грушей. А новая хозяйка продолжала ковыряться с мотыгой на самом солнцепёке...
- Во! Черенок ему в лупень! - выругался Костя, - Нелюдь скотобойный, ядри его налево! Нелюдь он и есть нелюдь...
Побрёл Константин в свой погребок, нацедил стаканчик прохладного клубничного. Слил назад в бутыль... Не лезет в горло пить-то в одного...
- Во, нелюдь! Как его мама родила? Хоть, как Васька, продавай дачу, жизни из-за этого нелюдимого не стало... Ядрить-то его в корень! Нелюдь!
Чем выше забор, тем лучше сосед (это не я придумал, но готов согласиться в большей части). У нас тоже в СНТ дачники формируют окружение по интересам. Одни любят выпить, и стучат в калитку со своей бутылкой, но меры не знают и напиваются до поросячьего визга, а то и буянить начинают, как бы раскрепостившись от спиртного. Другие договариваются о совместной прокладки коммуникаций и финансировании проектов, третьи - детскую площадку на территории общего пользования оборудуют, или гостевую парковку, а женщины - в основном палисадниками хвалятся, да рассадой обмениваются. К каждому человеку свой ключик нужен, и не всегда он в стакане.
Помочь сайту
Поздравления
