Помочь сайту
Поздравления
Васька
Фёдор Шальнов был
хроническим алкоголиком. Он давно смирился со своей участью, поняв ещё с
десяток лет назад, что возврата к трезвому образу жизни уже никогда не будет.
До этого он ещё делал попытки завязать с выпивкой, и ему даже удавалось не
притрагиваться к спиртному, аж, целый месяц, и таких успехов он добивался
дважды или трижды. Но всякий раз его путал нечистый, и безобидная рюмка водки
становилась началом длительного запоя. В те годы, когда Фёдор ещё работал
фрезеровщиком на заводе и имел семью, жена Надюха – женщина властная и
своевольная пыталась воздействовать на своего непутёвого мужа,
пристрастившегося в трудовом коллективе к пьянке, когда грубым словом, когда
скандалом, а когда молча скалкой или половой тряпкой. Да, только или жена была
плохим педагогом, или её великовозрастный ученик слишком упёртым, только из
образовательного процесса ничего не вышло. Фёдор продолжал пить, а жена его
нашла утешение себе в любовных связях на стороне. Одна из них затянулась
настолько, что стала причиной их развода. Откровенные признания неверной жены,
конечно, резанули по остаткам мужского самолюбия Шальнова, но, если честно, то
разрыв со своей благоверной, а скорее наоборот, он перенёс спокойно, можно сказать,
что во хмелю его и не заметил. Последующая за разводом свобода опьянила пуще
водки. Уходя к другому – человеку весьма состоятельному, жена оставила бывшему
мужу однокомнатную квартиру, в которой они до этого жили вместе. Для Фёдора
наступило райское время. На работе он получал прилично и мог позволить себе
ежедневно поллитровку, а то и две, да ещё с «прицепом», и дома не встречала
злющая Надюха со скалкой, а то ещё хуже с утюгом. Приходи, когда хочешь, с кем
хочешь, и в каком пожелаешь состоянии – родные обшарпанные стены примут тебя
любого в свои объятья. Простенькая закуска под выпивку являлась и завтраком, и
обедом, и ужином. Всё было хорошо и весело, да только недолго – на заводе
начались сокращения, и первыми «попали под топоры» любители зелёного змия,
среди которых оказался и Шальнов. Фёдор сделал несколько попыток устроиться на
работу через биржу труда, но ни на одном из предложенных ему мест он не
продержался больше месяца – никто из новых начальников не стал терпеть пьяницу.
Постепенно и незаметно, как это частенько, если не сказать сплошь и рядом,
бывает, мужик опустился, и источником его существования стали помойки, а пить
приходилось всё, что горит. Вот, как-то морозным и вьюжным февральским днём нашёл Фёдор у мусорных баков
маленького чёрного котёнка. На белом снегу он походил на кусок антрацита и так
же, как и сам Фёдор, искал в этом зловонном месте средство к своему
существованию. Мусорные баки были высокими, и от них исходил, какой ни есть, но
запах пищи, а котёнок был маленьким, и пища эта для него была недосягаема.
- Откуда ты взялся, бедолага, на моей территории? Сидел бы в
каком-нибудь подъезде, глядишь, кто из жильцов и подкормил бы, а то и взял к
себе – вон какой симпатяга. Да, видимо,
ты это уже пытался сделать – любая животина перво-наперво к человеческому жилью
потянется, а уж, когда там ничего не обломится, одна дорога – на помойку. Вот,
и я, брат, такой же, как ты никому не нужный, и помойка – наш с тобой общий
удел. Разница лишь в том, что у меня есть кров, а у тебя его нет.
Фёдор смотрел на чёрного котёнка, а тот смотрел на Фёдора. Во
взгляде животного не было видно отчаяния. Его зелёные глаза блестели каким-то
дьявольским огнём, и как бы говорили:
- Что, братец Шальнов, возрадовался, что кому-то хуже, чем тебе?
Мне ничуть не хуже. Я зверь, и моя доля такая: питаться, чем попало, и жить где
попало, а ты человек, точнее был им когда-то, а наши пути, вот, сошлись у мусорного бака. Не от хорошей жизни ты сюда
пришёл. Нет у тебя ни жены, ни друзей, и родня от тебя давно отказалась, и один
ты одинёшенек на этом свете. Я просто тебе необходим.
Фёдор нагнулся, поднял со снега чёрный комок и сунул его себе за
пазуху.
- Сиди тихо и грейся, - сказал он котёнку, который высунул из-под
отворота засаленного пальто свою мордочку. - Повезло тебе, что встретил меня.
В ответ послышалось шипение.
- А ты с характером, Васька, - имя котёнку само собой сорвалось с
языка.
Шальнов поднял с земли сумки со своей незатейливой добычей –
полиэтиленовыми бутылками да алюминиевыми банками из-под пива и лимонада.
Продав бутылки тёткам – молочницам, а цветной металл снеся в приёмный пункт,
Фёдор по известному адресу навестил бабку - самогонщицу и сделал у неё покупку. Два плавленых сырка из ларька должны
были стать единственной закуской к поллитровке. Поднявшись на последний этаж
«хрущёвки» и открыв свою державшуюся на честном слове дверь, ещё с порога он
запустил в квартиру котёнка, вытащив того из-под пальто.
- Вот моя берлога, Васька, здесь ты теперь и будешь жить со мной.
А котёнок будто бы только и ждал этого момента, он не стал
обнюхивать чужое жилище, а прямиком побежал на кухню, запрыгнул на табуретку
перед столом и уселся на ней. Фёдор качнул головой и пошёл, не разуваясь,
следом.
- Ну, ты, брат, даёшь! Хоть бы с квартирой ознакомился для
приличия, посмотрел, нет ли мышей, а то прямиком за стол. Я вот пить сейчас
буду, ты что, хочешь мне компанию составить?
Котёнок протяжно мяукнул.
- Это как понимать? Хочешь, чтобы я тебе тоже налил? Перебьёшься,
мал ещё, и обойдёшься сырком.
Шальнов согнал со стола тараканов, выставил на его грязную
поверхность бутылку самогона и положил рядом с ней два плавленых сырка. Здесь же на столе стояли никогда не мытые
стаканы, и Фёдор наполнил до половины один из них. Васька запрыгнул с табуретки
на стол и уставился то ли на сырки, то ли на поллитру.
- И не зырь на выпивку - говорил, не налью, значит, не налью. Моё
слово твёрдое, сказал – отрезал.
Стакан, зажатый в грязной руке, поднялся над столом, и, провожая
его взглядом, котёнок задрал голову. За этим послышались два громких глотка.
- У-у-х, хороша, зараза! – человек крякнул, а Васька поднялся,
изогнул спину и взъерошился, то ли оттого, что на него новый хозяин дыхнул
спиртным, то ли потому, что выпил в одиночку. Фёдору всё же показалось, что котёнок хочет составить ему компанию. Он
взял из консервной банки, служившей пепельницей, сохранившийся окурок, чиркнул
спичкой и затянулся.
- А что, может, на самом деле ты пьющий кот, да ещё куришь? Сейчас
мы это проверим. Один чёрт больше напёрстка в тебя не поместится.
Шальнов взял с подоконника блюдце, поставил перед котёнком и
плеснул в него из бутылки.
- Пей, коль просил, - он набрал полные лёгкие дыма и выпустил его
в Ваську. Дым обволок животное, так, что за ним его не стало видно. Облако
закрутилось вокруг него, превращаясь в какой-то миниатюрный смерч. Потом этот
странный смерч двинулся вместе с котёнком по крышке стола, слетел с неё и завис
над табуреткой. Затем вдруг будто взорвался, рассеявшись в разные стороны.
Вместо котёнка, укутанного табачным дымом, перед хозяином квартиры за столом
оказался самый настоящий чёрт. Хотя Фёдор до этого и представлял чёрта себе не
таким, но сомневаться не стоило – перед ним сидел на табурете именно чёрт. Если
бы у обнажённого мужчины, сидящего напротив, не было б на лысой голове двух изогнутых
рогов, острых длинных ушей, редких, треугольной формы зубов, его с большой
натяжкой можно было принять за человека. Хотя тёмная с фиолетовым отливом кожа
выдавала в нём служителя преисподней. Да ещё глаза. Фёдор раньше думал, что
глаза у чёрта должны быть красными и светящимися, а у этого они были зелёными,
почти кошачьими. Ну, точно, как у котёнка Васьки. Шальнов зажмурился и тряхнул
хмельной головой.
- Фу, ты! Надо же! Черти уже мерещатся! Неужто, «белочка»?
Он приоткрыл один глаз с надеждой на галлюцинацию, но чёрт
по-прежнему сидел за столом и рассматривал его самого, качая головой то в одну,
то в другую сторону.
- И долго ты будишь щуриться, Шальнов? Взрослый мужик, а ведёшь
себя как малое дитя.
- Ты кто? – пролепетал Фёдор не своим голосом. - На твоём месте
только что Васька сидел.
- Ну, значит, я и есть Васька.
- Ты чёрт что ли, или это у меня белая горячка началась?
- Чёрт, чёрт! Чертей что ль не видел?
- Не-е-е-а! – протянул перепуганный хозяин квартиры. Окурок,
зажатый между пальцами, догорел до конца.
- Вот, чёрт! – тряхнул он рукой и скривился от боли.
- Ну, вот, наконец-то, понял, кто я такой, - чёрт Васька засмеялся низким гортанным смехом. - А
коль понял, наливай, что уставился?
Трясущейся рукой Фёдор наполнил ещё один стакан до краёв самогоном,
не забыв и про себя.
- Федя, будет тебе, расслабься, - чёрт, видимо, заметил, что
хозяин волнуется. - Давай выпьем за знакомство, покурим, поболтаем о том, о
сём.
Рогатый гость разом махнул стакан в раскрытый рот, и содержимое
его выплеснулось вовнутрь.
- Лихо у тебя получается! – Шальнов с завистью качнул головой.
- Это что! Я могу и кружку одним махом опрокинуть, - Василий взял
из консервной банки окурок, чиркнул спичкой и непринуждённо прикурил.
- Ты, Федя, пей. А не хочешь, я выпью, - чёрт потянулся к
наполненному стакану.
- Перебьёшься! Ишь, освоился как быстро, уже хозяина обпить
хочешь! – Фёдор в три глотка осушил свою посуду, крякнул и мотнул головой. -
Тяжело пошла, закусить нужно, - он отломил кусочек плавленого сыра и отправил
себе в рот.
- Закусывай, Вася, - Шальнов широким жестом предложил гостю последовать его примеру.
- После первой не закусываю, а вот, после второй не откажусь, - с
этими словами чёрт взял со стола недопитую бутылку и вылил её себе в рот, потом
сделал последнюю затяжку и вслед за самогонкой отправил горящий окурок.
Выдохнул он языком пламени. Фёдор вытаращил в изумлении глаза.
- Круто! Чертовски круто!
Василий, показалось, засмущался от комплимента, опустил глаза и
почесал лысый череп между рогов.
- У тебя выпить ещё найдётся?
- Откуда? Ты же последнее дохлебал.
- Ну, тогда сиди здесь, а я пойду у соседей попрошу.
- Ты что, спятил, какие соседи? Радом со мной одни интеллигенты
живут. Вот, они тебе дадут! – Фёдор вытянул перед собой кукиш.
- Мне не откажут, - зелёные глаза чёрта сощурились, он встал и
вышел через балконную дверь, цокая по полу копытами.
Шальнов остался сидеть за столом, свесив голову на грудь. Глаза
его были закрыты. Возможно, он отключился на какое-то время, а, может, думал о
чём-то своём. Только минут через двадцать он очнулся, провёл по лицу руками и
огляделся.
- Померещится же такое!
Перед ним стояла пустая бутылка и два стакана. Он понюхал их
каждый по очереди. Сомнений не было – из них обоих только что пили. Ещё
надеясь, что чёрт ему привиделся, Фёдор заглянул под стол.
- Кис! Кис! Кис! Ну, куда ты запропастился, чёртёнок?
Котёнка в кухне не было. Встав на четвереньки, Шальнов пополз в
комнату, зовя пропавшего Ваську. Он заглянул во все углы, и, не найдя никого,
отправился ползком в прихожую, выкрикивая:
- Вась, Вась, Вась!
Возвращаясь назад в кухню, елозя коленями по грязному линолеуму,
он увидел перед собой на полу два копыта, из которых росли ноги, прикрытые спортивными штанами голубого цвета с жёлтыми
лампасами. Фёдор поднял голову вверх. Перед ним стоял чёрт Вася в спортивном
костюме.
- Ты чего там потерял?
- Кис, кис кис! – ещё по инерции прошептал Шальнов. - Это ты? Так
ты настоящий?
Чёрт присел рядом на корточки.
- Ты, что, Федь, это ж я, Вася. Мы выпить-то успели по стакану
всего, а ты уже окосел и на ногах не стоишь? Хорошо ж ты гостя принимаешь. А я,
вот, бутылочку «Посольской» у соседки снизу одолжил, и «Адидас» покойного мужа
она мне отдала. Хотя, думаю, без костюма я ей больше понравился. Такая женщина
горячая, должен тебе сказать, и вдова вдобавок. Забывать начала, что такое
мужик, а ты живёшь рядом и теряешься.
- Это белая такая, в очках, подо мной живёт?
- Она самая.
- Так она официанткой в каком-то крутом ресторане работает, вся из
себя. Как тебе удалось её охмурить?
- Она женщина, и сладкая, должен тебе сказать, а искушать у нас,
чертей, способность наследственная, - Василий подмигнул кошачьим глазом. - Ну,
да ладно, это тебе информация к размышлению, так сказать твоя потенциальная
возможность. И никуда она не денется, если сам кретином не будешь. Пойдём,
продолжим наш мальчишник.
Фёдор встал на ноги. Он всё ещё с недоверием смотрел на своего
странного гостя, потом поднял руку и потрогал рог на его голове.
- Настоящие, настоящие. Нравятся?
- Уж, куда там! Мне бывшая жена рогов наставила, покруче твоих
будут. Твоя чертовка, поди, тоже не подарок?
- Как тебе сказать, Федя? Бабы они все от чёрта. Если честно, то
надоела она мне, и с веками хуже ладана стала! Всё ей не так, всё не эдак.
Постоянно меня нашими чертенятами упрекает. Мало я им, видите ли, времени
уделяю. А ты сама-то на что? Правильно я говорю? Чертовски надоело дома. Вот, я
и махнул к тебе. Нас, чертей, всегда тянет к общению с людьми, но мы с ними не
находим общего языка. Нормальный человек нас не понимает. Другое дело пропащий
пьяница, как ты. Твой порок, как мостик между нами. И чем ты будешь пьяней, тем
лучше меня поймёшь. Ты ещё не дошёл до кондиции, поэтому я читаю в твоих глазах
недоверие. Пойдём, друг мой, врежем ещё по одной.
Они уселись за столом на кухне. Василий по-деловому отвернул на
бутылке пробку и наполнил оба стакана. В дверь постучали, так как звонок
давным-давно не работал.
- Иди, открой. Я думаю, это Анюта, - чёрт пальцем с длинным когтем
начал ковыряться в банке с окурками, выискивая, который побольше.
- Кто такая?
- Блондинка снизу. Иди, иди, открывай.
Фёдор пожал плечами, встал из-за стола и пошёл в прихожку.
За дверью стояла та самая светловолосая соседка, что жила под ним.
Она протянула ему глубокое блюдо, накрытое полотенцем. Женщина, опуская глаза в
смущении, тихим нежным голосом сказала:
- Здесь еда, она только-только с плиты, передайте её, пожалуйста,
Василию. И сигареты он просил ему купить, а то у него кончились, - на блюдо
поверх полотенца легла пачка «Парламента». - Ну, я пойду.
- Так, может, компанию нам с Васей составите? – Фёдор попытался
улыбнуться, как можно, обаятельней, но у него от смущения получилась гримаса.
- Нет, что вы, у меня много дел, да и Василий сказал, что у вас
мальчишник. К тому же я совсем не пью. Так что извините.
Соседка развернулась и лёгкими шагами быстро спустилась на нижний
этаж. Фёдор посмотрел ей в след и чёрной завистью позавидовал Ваське окаянному,
ведь опустившемуся пьянице, каковым он честно себя воспринимал, не на что
было рассчитывать в общении с женщинами,
тем более с хорошенькими. Организм,
отравленный спиртным, лишал мужчину половой принадлежности и делал любые
контакты со слабым полом бессмысленными. Шальнов вернулся на кухню, и они с
чёртом продолжили застолье, которое теперь после самогонки и плавленых сырков
превратилось в настоящий пир, так как перед ними к бутылке «Посольской» лежала
на блюде тушёная курица, обложенная аппетитно поджаренными кусочками картошки.
От блюда исходил такой запах, что Фёдор поперхнувшись слюной, закашлялся.
- Ну, как тебе Аннушка –
мастерица? – чёрт подмигнул зелёным глазом. - Попка у неё как орех, так и
просится на грех.
- Какая там попка, -
Шальнов безнадёжно махнул рукой. – Я уж давно забыл, что такое бабы. Да, если б
даже и вспомнил, толку не было бы. Алкаш я, и этим всё сказано.
- Зря ты так! – Василий
наморщил лоб. – Я тоже выпить не дурак, но и о бабах всегда помню. Я эту порчу
с тебя сниму мигом, что за жизнь без любовных утех. Давай, наливай. Держи
стакан перед собой и смотри мне в глаза.
Фёдор подчинился. Зелёные глаза чёрта излучали какой-то
дьявольский огонь, когда он смотрел в них и погружался в пустоту. Из этого
погружения Шальнова вырвал удар в лоб – это Василий врезал ему щелбан своим
пальцем с кривым когтем.
- Ты чего?! – Фёдор тряхнул
головой. – Мозги же мог вышибить!
- Какие мозги, откуда они в
твоей голове? Я тебя, друг мой, сексуальной энергией подзаправил, а ты ещё не
доволен.
- Так больно же! – Шальнов
растирал красное пятно на своём лбу.
- До свадьбы заживёт, -
усмехнулся чёрт. – Давай лучше вздрогнем!
Они пили хорошую водку,
закусывали изысканной едой, курили благородные сигареты и болтали о женщинах и
о выпивке. Шальнов пожаловался чёрту на свою несчастную жизнь, превратившуюся
для него в ад, и даже пустил пьяную слезу. Когда они допили содержимое бутылки
и изрядно захмелели оба, Василий, хлопая посоловевшими глазами, придерживая
губой свесившийся окурок, сделал рукой широкий жест и чуть не свалился с
табуретки.
- А что, Федя, махнём ко мне, я тебя со своей познакомлю, чертенят
моих посмотришь. У меня их то ли пятнадцать, то ли двадцать, точно не помню.
Одним словом, много. Все хорошенькие, в меня пошли, но нахальные и непослушные
– черти, они и есть черти. Ну, что, принимаешь приглашение?
Фёдор сосредоточенно смолил догоравший окурок и мутными глазами смотрел
на Василия, медленно моргая.
- И куда это нам идти или ехать? У меня на такси денег нет, да и
на маршрутку тоже.
Чёрт заливисто засмеялся, запрокинув голову так, что чуть рогами
не выбил стекло в окне, что было позади него.
- Какое к богу такси? Мы с тобой ко мне полетим!
- На самолёте что ль?
- На выхлопной трубе глушителя, что у тебя на балконе стоит. Она и
будет нашим самолётом.
- Я там железяки коплю для сдачи в утиль. Их нельзя трогать.
- Эх, ты, для друга какую-то ржавую трубу пожалел. Я ему тут пир
устроил, а он мне трубу зажал!
Фёдору стало стыдно. Василий пригласил его к себе в гости, и за
свой счёт хочет туда доставить, а он, Шальнов, повёлся из-за какого-то хлама.
Хозяин ржавой трубы встал, качаясь и придерживаясь обеими руками за стол, чтобы
не упасть, затушил догоревший окурок в банке, сделал паузу, потребовавшуюся ему
для принятия решения, потом снисходительно сказал, плохо ворочая языком:
- Бери, Вася, глушак, он твой.
- В таком случае прошу пассажиров на посадку, - чёрт открыл дверь
балкона и встал около неё. - Я вынужден провести досмотр, чтобы пассажир,
пускай единственный, не пронёс на борт судна взрывчатое вещество. Сейчас в мире
такое творится – ужас! Мы сами черти людей попутали, и я не хочу, чтобы у меня
в воздухе произошло ЧП. Веры нет никому, даже тебе, друг мой Федя. Так что
подними руки, я тебя обыщу – досмотр есть досмотр.
Шальнов покорно вздохнул и дал себя обыскать.
- Запрещённых предметов не найдено, прошу пройти на посадку, -
Василий отошёл в сторону, пропустив хозяина квартиры на его собственный балкон.
Тот вышел и огляделся. В правом углу среди груды металлического хлама стоял
прижатый к стене изогнутый прогоревший до дыр «жигулёвский» глушитель.
- И что делать дальше? – Фёдор вопросительно посмотрел на чёрта,
стоящего в двери.
- Ставь самолёт на взлётную полосу.
- Это куда ещё?
- Вот сюда, - Василий показал на свободный пятачок перед дверью.
Шальнов полез в свой хлам, гремя железом, и вскоре одна из деталей
выхлопного тракта автомобиля ВАЗ уже лежала у копыт Василия на цементном полу балкона.
- Что дальше делать?
- Садись поудобнее верхом и можешь не пристёгиваться, - чёрт
хихикнул. - Сел?
- Это штуковина полетит? – Шальнов с недоверием стал садиться на
выхлопной бачок.
- Ещё как полетит! Как СУ-27. Мы с тобой преодолеем звуковой
барьер. Держись только крепче, не свались.
- Вась, может, не стоит так быстро, ты всё-таки того, - Фёдор
щёлкнул пальцем себе по горлу, издав при этом звук пустой тары. – Да и холодно
зимой летать раздетыми.
- Ну, и дурак же ты, Федька! Там, на небе, нет постов ГИБДД.
Раздолье! Летай, как хочешь. Хоть «бочку» делай, хоть «мёртвую петлю», а
пожелаешь – в «штопор» иди.
- Не хочу я на этой штуковине идти в «штопор», я жить хочу! –
Фёдор опять сделал попытку встать.
- Сядь, не дрейфь и холода не бойся! Прижмёшься ко мне, я тебя
согрею, – чёрт нахмурился, возмущённый трусостью своего пассажира. Он перекинул
копыта через трубу, и какая-то неведомая сила стала поднимать её вверх. Шальнов
ухватился, что было силы, обеими руками за бачок глушителя, на котором сидел, и
с ужасом понял, что ноги его оторвались от пола. Самый странный, какой только
можно себе представить, летательный аппарат перевалил через перила балкона и
завис на высоте пятого этажа. Увидев под собой свой дворик и не чувствуя под
ногами опоры, Фёдор протрезвел в одно мгновенье. Когда «аппарат» по команде
«пилота», каковым являлся Василий, рванулся вперёд, быстро набирая скорость,
остатки хмеля исчезли из организма Шальнова так же быстро, как быстро исчезла
за спиной его родная пятиэтажка. Знакомые улицы мелькали под ним так быстро,
что начали сливаться, напоминая один сплошной мазок. От этого мелькания голова
у Фёдора закружилась, и он побоялся свалиться со своего места. Поэтому оторвал
взгляд от земли и посмотрел перёд собой. А перед ним была спина чёрта в синей
олимпийке, а над ней возвышалась его лысая рогатая голова. Их летательный
аппарат набирал высоту и вскоре ворвался в лохматое облако. На какое-то время
ощущение полёта пропало, и начало казаться, что сидишь на трубе, на поверхности
родной матушки – Земли, окутанный плотным туманом. Эта густая пелена вокруг
создавала обманчивое ощущение покоя, и даже, может быть, ей удалось бы создать
видимость уюта, если бы не было так холодно, и облако не кончилось бы так
быстро, оставшись далеко внизу. Над головой светилось теперь синью небо, и
жёлтое солнце слепило, но совсем не грело. До Фёдора, наконец-то, дошло, на
какую огромную высоту они забрались, и ужас сковал его крепче холода. Вдалеке
по правую руку показался самолёт, и выхлопная труба под ними резко накренилась,
сделав крутой вираж в его сторону. Шальнов испугался, что не удержится на ней,
и уцепился обеими руками в рога Василия, от чего голова того наклонилась, и
железяка под ними вошла в пике.
- Отцепись, придурок, мы падаем! – чёрт тряс головой, пытаясь
освободить свои рога, при этом крепко сжимая руками трубу, на которой сидел.
Оба они, стремительно теряя высоту, верхом на выхлопной трубе, уже ворвались
назад в облако, и в считанные секунды прорвали в нём дыру. Земля, расчерченная
на заснеженные квадратики полей, стремительно приближалась. Фёдор безумными
глазами смотрел на живописную картину под собой, детали которой с каждым
мгновением увеличивались в размерах.
- Мы сейчас врежемся! Убери руки от моих рогов! – ворвался ему в
уши и добрался до парализованного сознания срываемый ветром крик чёрта. - Убери
руки!
И Шальнов убрал их, вцепившись в железо под собой. Он убрал руки
вовремя, и их глушитель – самолёт, притормозил, наконец, с великими потугами
своё падение. Он чиркнул корпусом по вершинам деревьев лесопосадки и начал
стремительно набирать высоту. Фёдор повернулся, и увидел струю пламени,
вырывавшуюся из трубы бачка, на котором он сидел. Может быть, выброс огня
сопровождался рёвом, да только свист ветра в ушах не давал ничего слышать кроме
этого звука.
- Ех-ха! – донеслось до Фёдора. - Спасибо, ты дал мне
почувствовать вкус риска! Но мог бы и погубить нас обоих, мать твою! Я
движением головы управляю полётом, это мой штурвал, можно сказать, а ты в него
вцепился.
Неведомая сила несла их «аппарат» вверх и вперёд, и силуэт
далёкого самолёта приближался с каждой минутой. Фёдор уцепился мёртвой хваткой
за выхлопной бачок и не мог думать в эти минуты ни о чём другом, как только о
спасении собственной жизни. Когда же «ИЛ-86» оказался рядом, и до его крыла
можно было дотронуться рукой, понял всё безумие происходящего. Было ужасно
холодно, встречный ветер рвал одежду и волосы на голове, и всё казалось нереальностью, и в него можно было
не поверить, если бы… Если бы не удивлённые лица людей за стёклами
иллюминаторов. Пассажиры, самые настоящие люди, взрослые и дети, мужчины и
женщины, прижимались к ним и смотрели во
все глаза на чудо, что было за бортом их самолёта. И чудом этим были они с
Василием на ржавой летящей трубе. Чёрт повернул к ним голову и рассмеялся так
громко, что даже ураганный ветер не смог заглушить этих звуков. Видимо, и в
самолёте их услышали, так как все люди разом, как по команде, отпрянули в
испуге от иллюминаторов. Глушитель начал резко терять высоту, и желудок у
Фёдора оказался у самого горла. Его чуть не стошнило, и он поднял голову,
глубоко вздохнув. В лучах солнца поблёскивал фюзеляж далёкого лайнера над ними,
и Шальнов не сомневался, что все его пассажиры опять прильнули к стёклам,
пытаясь увидеть далеко внизу странное зрелище.
- Как мы их? – крикнул Василий, повернув рогатую голову. -
Представляю, что напишут в газетах! Чертовски люблю покуражиться!
Фёдор представил на миг себя на месте пассажиров самолёта, и
понял, что никогда бы не поверил в то, что предстало их взорам. Он сам себя
чувствовал нереальностью, поэтому промолчал. Тем временем их «НЛО» терял
высоту, и в четвёртый раз, прорвавшись сквозь облако, стал приближаться к
земле. Поля под ногами давно кончились, и их сменили леса, чередующиеся
болотами. Глушитель, выплюнув из себя несколько раз снопы огня и дыма, бесшумно
начал делать круг над топью. Он шёл на посадку как бы по спирали, сужающейся к
низу, пока в итоге не завис над безжизненным болотом, заросшим редким
кустарником. Василий посадил их глушитель – самолёт на его зыбком берегу и
первым поднялся во весь рост, разгибаясь в разные стороны.
- Ух, засиделся. Все суставы затекли. Ты как там, Федя? Лихо мы с
тобой полетали! Ты не находишь? В прошлый раз я летал на телеграфном столбе, и
должен тебе сказать, что глушитель автомобиля по своим аэродинамическим
качествам значительно его превосходит. Подари мне это чудо техники, и я его ещё
усовершенствую, добавив стабилизаторы. Вот, тогда на нём можно будет выйти в
стратосферу. Ну, что, подаришь?
Фёдор сидел на бачке, лежащем на болотной мягкой траве,
запорошенной снегом, не в силах пошевелиться. Он ещё не верил, что после всех
этих немыслимых манёвров на сумасшедшей высоте оставался живым. Двинув ногой, потом головой, Шальнов попробовал
отцепить руки от глушителя, который они держали мёртвой хваткой. Это ему
удалось. Он поднял голову и посмотрел на чёрта. Тот стоял руки в боки и вдыхал
полной грудью.
- В гостях хорошо, а дома лучше. Разве это болото с его чарующим
запахом сероводорода можно сравнить с каменными джунглями, утопающими в
выхлопных газах? Что молчишь, Федя, оцени прелесть лона природы.
Шальнов повёл носом и наморщился.
- Воняет уж тут больно сильно, - сказал он виновато.
- Воняет?! Это благоуханье ты называешь вонью?! Вижу, из тебя весь
хмель выветрился, и мы опять не понимаем друг друга. Пойдём ко мне, жена
что-нибудь нам сообразит. Вставай.
Фёдор поднялся, покачиваясь, и поплёлся за Василием, который
зашагал в сторону от болота, ломая копытами низкий кустарник. Чёрт дошёл до
толстой трухлявой коряги и остановился около неё.
- Вот, мы и дома. Прошу, - он откинул в сторону сгнившие останки,
некогда бывшие деревом. Под ними оказался довольно широкий лаз, уходящий под
землю.
- Вот тут мы и живём. Эта квартира мне досталась от отца. Правда,
чудесное гнёздышко?
Шальнов смотрел на дыру в земле и пожимал плечами. Из темноты
показалась сначала лохматая голова, а потом начало выбираться на свет божий
голое женское тело. Когда существо встало перед ним во весь рост, Фёдор
обомлел. Если не брать в расчёт коротких рогов, выступавших из-под копны
тёмно-русых волос, бронзового цвета кожи и копыт вместо ступней, то можно было
сказать, что из-под земли ему явилась обворожительная красавица. Всё в ней: и
миловидное личико, и высокая полная грудь, и крутые бёдра, и стройные ноги,
правда, заканчивавшиеся копытами,
вызывали дикое желание у Шальнова обладать этим телом. И по правде сказать,
копыта во всем этом чарующем облике были настолько деталью незначительною, как
и слишком зелёные глаза, что не портили его совершенно. Фёдор, давно не знавший
женщин и поставивший на себе крест, как на мужчине, почувствовал пробуждение
своей мужской плоти, и сей маленький конфуз ввёл его в краску. Чертовка это
заметила и напустила поволоку на свой взгляд, при этом проведя руками по
бёдрам. Чтобы не позориться Шальнов опустил скрестившиеся руки.
- Знакомься, Федя, это моя жена Луиза.
Чертовка протянула тонкую ладонь с длинными когтями, и Фёдору
ничего не оставалось, как в ответ протянуть свою, при этом вторую он продолжал
держать ниже пояса. Жена Василия опустила глаза вниз, туда, где осталась рука
гостя, подняла брови и глубоко, толи с удивлением, толи с восхищением
вздохнула.
- Что тут стоять? – сказала Луиза и предложила гостю первому
забраться в подземелье.
Когда Фёдор встал на четвереньки и полез головой вниз в дыру в
земле, она дёрнула мужа за рукав спортивной куртки и злобно процедила сквозь
зубы:
- Ты что на себя напялил? Людей хоть бы постеснялся! Позор! Ещё
чёрт называется! Пан спортсмен, да и только! – чертовка с презрением
ухмыльнулась.
Разборки
чёртовой супружеской пары Шальнов не видел и не слышал. Он пробирался через
узкий лаз, и впереди него была кромешная тьма. Потом кто-то схватил его за уши
и потащил внутрь. Послышалось хихиканье, и по лбу чьи-то пальцы отбивали ему он
щелбаны. Кто-то хватал его за нос и за волосы, дёргал за одежду. Всё это
происходило в полной темноте, поэтому присутствие невидимых существ вселяло
страх. Потом вспыхнул факел и осветил большое пространство, ограничивающееся
круглыми земляными стенами и низким, таким же земляным, потолком. Когда после
яркого света Фёдор открыл зажмуренные глаза, он увидел множество черномазых
детей. Во всяком случае, так ему показалось в первые мгновенья. Когда же он
пригляделся к окружавшей его мелюзге, то понял, что комната заполнена
маленькими чертями. Их было много, почти чёрных и лохматых, мальчиков и
девочек с копытами вместо ног и с
маленькими рожками. Они все были примерно одного возраста, словно поросята
большого помёта от свиноматки – рекордсменки. Чертенята отошли от него подальше,
показывали на человека пальцами и пищали, словно они поросята и есть. Потом из
лаза появился Василий.
- Ну-ка, марш спать, чёртово племя! Грешника что ль не видели?
Федя, эти бестии тебя не обидели? – чёрт - отец погрозил своему выводку
кулаком, обращаясь к гостю.
Шальнов потёр свой оцарапанный когтями нос и в смущении, смешанном
с испугом, ответил:
- Хорошие у тебя детишки, Вася, шустрые.
Потом из лаза появилась Луиза. Она осмотрела оцарапанный нос
Фёдора, качнула рогатой головой и с железными нотками в голосе крикнула:
- Лили, принеси, примочку на прелых листьях! - и добавила: - Живо!
Самая маленькая симпатичная чертовка выскочила из оравы своих
братьев и сестёр и скрылась в проходе, уходящем куда-то в темноту.
- Вы извините, Фёдор, наших чертенят. У них поведение порой
несколько неадекватное, как и у их папаши, - она покосилась на мужа. - Детишки
все в меня симпатичные, вы не находите? Но нахальные и непослушные - в отца.
Василий скорчил физиономию за спиной жены и пожал плечами, глядя
на Фёдора – мол, что с женщины взять, ты же понимаешь. А Шальнов уже забыл о
нанесённых ему царапинах. Он ощущал рядом с собой обворожительную женскую особь
и изо всех сил заставлял себя не смотреть на её прелести. Но глаза сами
косились на них.
- Ну-ка, марш отсюда, чёртово отродье! – повторил свой приказ отец
семейства, и чертенята с визгом бросились из подземной комнаты. Появилась Лили
с мокрой тряпкой. Она подошла к Фёдору и потянулась к его лицу. Тот
отстранился, но Луиза положила одну руку ему на плечо, а другой накренила
голову.
- Не противьтесь, Федя, малышка хочет залечить ваши ссадины.
Маленькая чертовка приложила мокрую, дурно воняющую тряпку к носу
Шальнова и громко дыхнула ему в лицо серой, от чего тот закашлялся.
Луиза топнула копытом.
- Лили, сколько тебя нужно учить, что сначала нужно выдохнуть, а
потом класть компресс? Твоя ошибка может стоить гостю внешности.
Маленькая чертовка убрала с лица Фёдора тряпку, и он, до этого
видевший свой нос только в зеркале, сумел увидеть его и без него. Теперь это
был не нос, это было свиное рыло, заканчивающееся пятачком. Шальнов начал
хватать его в ужасе руками и беспомощно смотреть то на Василия, то на Луизу.
- Вот видишь, что ты наделала? – всплеснула руками чёртова мать.
- А мне нравится, – Лили отошла в сторону и с удовольствием стала
рассматривать новый облик гостя. - Теперь этот дяденька выглядит естественнее.
Сейчас он гармонирует со своей духовностью.
- Не умничай, дитя моё, тебе ещё рано делать выводы. Верни нашему
гостю его прежнюю внешность, - Луиза угрожающе подбоченилась.
- Я вас послушаюсь, маменька, но мне всё равно кажется, что свиное
рыло вашему гостю подходит больше, чем человеческое лицо.
- Ты ещё аттестат не получила о начальном образовании, сопля
зелёная, чтобы делать выводы, а смеешь перечить взрослым! Уж, я тебе! – Василий
накренил голову, как бык перед атакой, и начал ковырять копытом земляной пол. -
Давай тампон и марш отсюда!
Когда чертово дитя скрылось в круглом лазе, глава семейства
приложил мокрую тряпку к новому носу Фёдора и извиняющимся тоном сказал:
- Извини, Федя, мою младшенькую. Ей надо было ведьмой родиться, а
не чертовкой. Материнские гены - никуда не денешься. В роду жены все были с
прибабахом, - он метнул суровый взгляд на Луизу. - В кои веки привёл в дом
гостя, и вот как его здесь принимают. А ведь ты, Луиза, хранительница очага и
уюта, и я вел к нам Фёдора в расчёте на радушный приём. Ты плохо воспитываешь
детей, и наши чертенята не знают никаких правил приличия, - Василий посверлил
глазами жену, потом перевёл взгляд на Шальнова.
- А за свою внешность, друг мой, не беспокойся. Если тебе не
нравится свиное рыло, хотя с ним ты на самом деле не так уж и плох, я это дело
исправлю.
Фёдор вцепился рукой за пятачок, пытаясь его оторвать, и засопел:
- Конечно, не нравится! Верни мне мой облик!
- Айн, момент! – Василий ухватил одной рукой гостя за затылок, а
другой стал давить на рыло, что было сил. Послышался хруст, но когда он отнял
руки от человеческого лица, оно уже имело прежний вид.
- А тебе, Луиза, я вот, что скажу, - обратился он к жене. -
Конечно, я зол на тебя, но прощу всё, если ты нам с Федей выставишь бутылочку.
Та скривила губы и подбоченилась.
- Ишь, чего захотел? Бутылочку! Да, ты всё вылакал ещё вчера! Где
я тебе её возьму? Надо тебе, беги к бабке кикиморе, а уж, чем отдавать будешь,
не знаю.
- Найду, не твоя забота. Аннушка поможет.
- Это что за шлюха ещё?!
- Не беспокойтесь, Луиза, - Фёдор встал на защиту своего рогатого
собутыльника, не отпуская обеих рук от получившего прежнюю форму носа, -
Аннушка очень приличная женщина, моя соседка.
- Знаю я этих приличных, ещё не одна не устояла перед моим
чёртовым кобелём!
- Не твоя забота, жёнушка, считать любовные победы мужа, лучше бы
на стол накрыла, а я б пока сбегал к кикиморе. Будь, Федя, как дома, я сейчас
принесу бутылочку. Конечно, у соседки «Посольской» не водится, но крепкую
настойку из кореньев, гарантирую, - после этих слов чёрт подмигнул Шальнову и
скрылся в узком лазе.
- Как вам наше гнёздышко, Фёдор, правда, уютное? – чертовка
прищурила глазки и медленно провела руками по пышной груди, потом её руки
погладили собственный живот и бёдра. Она слегка повела последними и приняла
обворожительную позу. Фёдор стоял, как столб, и не сводил глаз с прелестей
Луизы.
- Вы всегда такой робкий? – чертовка подошла ближе и положила обе
руки Шальнову на плечи. От близости обнажённой женщины, пускай и чёртова
племени, того начало знобить. А Луиза прижалась к оторопевшему мужчине всем
своим тугим телом и сама поцеловала его в губы. От горячего поцелуя с Фёдора
слетела пелена неуверенности и страха. В его глазах вспыхнул дьявольский огонь,
и он сдавил чёртовку в своих объятьях. Та сама увлекла его на пол, и только
парочка летучих мышей, притаившихся под потолком в дальнем углу комнаты – норы,
была свидетелем буйства чертовской страсти, захлестнувшей человека…
…-А ты мужчина хоть куда! – улыбнулась Луиза, перейдя с гостем на
«ты», оголив ряд острых треугольных зубов, и стряхивая с себя землю. - Прямо
чёрт, а не человек! Жил бы поближе, я б к тебе частенько наведывалась. В город
летать возможности у меня нет, сам понимаешь, дети на мне. Ну, даст Сатана, ещё свидимся. Может, мой тебя к нам ещё
как-нибудь привезёт. А не привезёт, и за эти минуты блаженства тебе спасибо. Я
теперь хоть знаю, что сама способна на что-то, и не утратила своих чар. А то
сижу в этой глуши, как в тюрьме, и кроме своих чертенят, мужа – алкаша, да
соседки кикиморы никого и не вижу.
- Мне тоже было хорошо, - Фёдор потупил взор. - Я уж думал, что
как мужик давно спёкся. Спасибо тебе, Луиза, за то, что я теперь по-другому
взглянул на себя.
- Ну, вот и чудно, все довольны, слава Дьяволу. Ты здесь поскучай,
Федя, а я пойду, какую-нибудь вам с мужем закуску соберу. Сама-то я не пью,
поэтому вам компанию не составлю.
Чертовка скрылась в тёмной дыре в стене, и её дьявольски
очаровательная фигура растаяла во мраке узкого коридора, а Шальнов всё смотрел
ей в след и смотрел, пытаясь осознать только что случившееся. Он продолжал
стоять посредине комнаты, словно зачарованный, как вдруг его оторвал от мыслей
писклявый голосок бесёнка. Оказалась,
что он принадлежал Лили.
- Дяденька, съешьте гриб, - чёртова малышка протянула Фёдору
обжаренный на палочке крупный мухомор. - Не бойтесь, вы не отравитесь. Гриб
приготовлен мной по специальному рецепту и обладает чудесными свойствами. Вы
измените свою физиологию, и он сделает вас супер - мужчиной. Все тётеньки будут от вас без ума. Вас занесут в
Книгу рекордов Гиннеса. Ешьте.
Фёдор принял из рук маленькой чертовки палочку с насажанным на неё
обжаренным грибом.
- Ешьте, не бойтесь, - малышка мило улыбнулась гостю. Фёдор
посмотрел в её блестящие в свете факела глаза, показавшиеся ему честными, и
откусил кусочек мухомора.
- Ну, что я вам говорила? Правда, вкусно?
Гриб, обвалянный в каких-то специях, на самом деле имел необычный
и на удивление приятный вкус. Шальнов быстро расправился с угощением. Стать
супер – мужчиной – покорителем женщин ему теперь очень хотелось.
-
Обманула дурака на четыре кулака! – Лили
весело перепрыгивала с ноги на ногу. - Вы теперь, дяденька, пить спиртное не сможете вовсе, и к нам, чертям, никогда не приблизитесь. Ха-Ха-Ха! –
маленькая чертовка бросилась наутёк и скрылась в тёмном проходе. Уже из его
глубины донёсся её весёлый выкрик:
- Супер - мужчина!
-
А вот и я, - послышался голос Василия, выбиравшегося из лаза в комнату. - Я же
говорил, что у кикиморы обязательно найдётся, что выпить. Вот, пожалуйста, её
фирменная настойка из болотных кочек. С ног сшибает в два счёта, - хозяин норы
вертел в руках огромную бутылку, заткнутую мхом.
-
Луиза! – крикнул он жену. - Какого ангела закуски ещё нет? У меня в горле давно
пересохло!
Из
темноты появилась Луиза, державшая в руках по деревянной тарелке с какой-то
едой.
-
Вот, дорогой, твои любимые тушёные с грибами пиявки. А это лягушачьи лапки,
запечённые в смородинных листах с желудями.
От
такого меню Фёдора чуть не стошнило, но он глубоко вздохнул и не подал вида.
Василий же весь просиял. Длинным языком он облизал губы и смачно сглотнул.
-
Под такую закуску и четверть напёрстком покажется.
Он
выдернул моховую пробку из горлышка и присосался к нему, задрав рогатую голову.
-
Ух, вещь, покруче водочки будет! – он громко выдохнул, насадил на длинный
коготь указательного пальца завёрнутые в смородинный листок лягушачью лапку и
отправил себе в рот. Луиза покорно держала блюда в руках.
-
На, Федя, глотни! – чёрт протянул гостю бутылку.
-
Не хочется, - Шальнов растерялся. - Первый раз лет за пятнадцать выпить не
хочется! Твоя дочурка угостила меня каким-то грибом. Может, это на самом деле
из-за него? Я думал, девчушка пошутила.
-
Ах, чёртово отродье! Успела всё-таки гадость сотворить! А ты куда, Луиза,
смотрела?
-
Я что разорваться должна была? Закуску вам на кухне готовила, - чёртовка
нахмурилась и заводила ушами.
-
Эта маленькая дрянь лишила меня собутыльника! Стерва растёт, вся в тебя! –
Василий негодовал.
-
Ребёнок познаёт науку колдовства, и ему нужна практика, - Луиза встала на
защиту дочери. - Подумаешь, лишился
Фёдор желания выпить. От этого ещё никто не умирал. Да и трезвенником-то станет
на какие-нибудь два – три дня. А там и алкогольная зависимость к нему вернётся
снова. Ничего страшного не произошло. Пей сам, а гость наш рядом постоит и
отведает моей кухни, - чертовка нежно улыбнулась Фёдору и протянула ему оба
блюда. А когда муж снова присосался к бутылке и отвлёкся на это дело, кокетливо
подмигнула.
-
Спасибо, хозяюшка, я пока сыт и не смогу отведать угощение, – Шальнов
постарался, как можно искренне, отказаться. Но он мог и не трудиться – Луиза не
стала настаивать. А Василий к этому времени уже почти полностью опорожнил
бутылку. Он достал из кармана «Адидаса» пачку «Парламента», подошёл к стене и
прикурил от факела.
-
Эх, хорошо! – сказал он мечтательно, выпуская клубы дыма. Из темноты коридора в
это время донеслось уханье филина. Ух-ух, ух-ух…
Чёрт
молча считал.
-
Семь. Однако, мне на службу надо, выходной мой закончился.
-
Вот, и иди, а то опоздаешь, - Луиза, казалось, искренне выражала заботу о муже.
- А я гостя здесь чем-нибудь развлеку.
Василий
несколько раз хлопнул пьяными глазами, соображая что-то, потом помахал перед
носом жены пальцем.
-
Федьку я с тобой не оставлю! Он от скуки без меня помрёт! Что ему здесь с бабой
делать? – потом обратился к Шальнову: – Ты вот, друг мой, жаловался недавно,
что жизнь твоя похожа на ад, помнишь, дома у тебя?
-
Ну, было дело, - Фёдор пожал плечами.
-
Я возьму тебя с собой, посмотришь, где я служу. Увидишь то, через что тебе ещё
предстоит пройти в будущем.
-
Кто его туда пустит, ты что сдурел? - попыталась возразить Луиза. - Пусть лучше
здесь останется.
-
Пустят. Скажу, что со мной. Начальство пойдёт мне навстречу, я ведь на хорошем
счету. Фёдор побудет рядом со мной смену, и я верну его домой, - чёрт
засуетился. - Так, время идёт. Нужно принять нормальный облик, а костюм этот
припрятать до другого раза. Я в нём народ буду дивить.
Василий
скинул с себя «Адидас», аккуратно его сложил и передал жене.
-
А ты чего стоишь? – обратился он к Фёдору. - Ты думаешь, тебя пустят ко мне на
службу одетому не по форме?
-
А какая у вас там форма?
-
Никакой. Скидывай с себя всё, да пошустрей.
Шальнов
покосился на Луизу и начал нехотя раздеваться. Последними он снял дырявые носки
и положил их на кучу своей одежды.
-
Скажи дочерям, - обратился чёрт к жене, - чтобы к концу моей смены одежду гостя
постирали, просушили и привели в порядок. Вот на этих тряпках пусть и
тренируются в колдовстве. Скажи им также, что приду и лично проверю. Не дай
Сатана, сделают что-то не так – выпорю всех без разбора. Так и передай
чертенятам. Пойдём, Фёдор, а то мне нельзя опаздывать.
Василий
взял гостя под руку и повёл за собой к лазу – выходу из жилища. Когда они
оказались на поверхности, стояли ранние зимние сумерки, и было жуть как
холодно. Шальнова обожгло морозным воздухом. Он пожалел, что расстался со своей
одеждой.
-
Пойдём, - чёрт потянул его вперёд.
-
Куда?
-
К проходной.
«Проходная»
оказалась шагах в ста, и была скрыта под таким же, как и дом Василия, трухлявым
пнём.
-
Лезь за мной, - чёрт первым опустился в тёмную дыру. Шальнов быстро юркнул за
ним, так как рассчитывал, что под землёй будет теплее, чем снаружи. Так оно и
оказалось. Они оба спускались вниз по круглому, уходящему в глубину, лазу, в
конце которого светился огонь. Этот лаз закончился просторным помещением с
грубо сколоченной деревянной дверью в земляной стене. По обеим сторонам двери
стояли два чёрта с вилами и о чём-то весело болтали. Когда из лаза в комнату
первым спрыгнул Василий, они оба вытянулись по стойке смирно и взяли вилы на
караул. Появление Фёдора их озадачило и ввело в оцепенение, но ненадолго. Оба
стража быстро пришли в себя, выставили вилы вперёд и бросились на постороннего.
Шальнов так струхнул при виде незнакомых исчадий ада, которые ему показались
значительно неприятнее Василия и его жены, что сердце его замерло, и он
приготовился распрощаться с жизнью, вкус к которой начал постепенно ощущать. Но
его гид по подземелью поднял руку, топнул копытом и громко крикнул:
-
Стоять!
Оба
чёрта замерли, задержав свои вилы у самого тела Шальнова.
-
Пропустите его, это со мной!
Охранники
покорно вернулись на свои посты по обеим сторонам двери.
-
Четвёртый уровень! – коротко произнёс Василий, и один из чертей дёрнул четыре
раза верёвку, что висела позади него вдоль стены. Второй чёрт со скрипом открыл
створки дверей, за ними оказалась деревянная клеть, подвешенная на тросах. Вася
первым шагнул в неё и жестом пригласил Фёдора. Когда они оба встали на пол
качающейся клети, двери закрылись, жидкая и ненадёжная на первый взгляд
конструкция, начала опускаться.
-
Вот так каждый день без отпусков, с одним выходным в году, - пожаловался
Василий. - Как поётся в песне: «Наша служба и опасна, и трудна, и на первый
взгляд как будто не видна…». Я и мои коллеги бойцы невидимого фронта. И ты,
Федя, один из немногочисленных смертных кто удосужился чести при жизни пересечь
линию этого самого фронта.
-
А почему именно я?
-
Да, понравился ты мне, и всё тут. Пригрел меня, накормил и напоил, когда я мёрз
у помойки во время моего путешествия в город.
В
этот момент клеть дёрнулась и остановилась, оборвав объяснения чёрта. Двери
распахнулись, и глаза ослепил яркий оранжевый свет. Когда зрение немного
привыкло к нему, Шальнов различил впереди туннели с высокими полукруглыми
сводами, расходящиеся в разные стороны. Издалека доносились отчаянные крики,
стоны и злорадный смех. Под потолком летали стаи то ли летучих мышей, то ли
каких-то фантастических тварей. Когда, одержимый страхом, Фёдор вышел из клети
вслед за Василием, первое, что он увидел рядом с собой, это огромное колесо -
многократно увеличенную копию беличьего, внутри которого стояли, тяжело дыша,
человек десять. Двери, так же как и на верху, охраняли рогатые стражники с
вилами. Один из них закрыл створки и дёрнул за верёвку. Под ногами у людей в
колесе вспыхнул огонь, и, спасаясь от него, они побежали вперёд, приводя колесо
в движение. Клеть за дверью дёрнулась и пошла вверх.
-
Ваше ничтожество, - обратился к Василию один из чертей, встав на вытяжку, -
разрешите доложить!
-
Докладывай.
-
Хозяин требует вас к себе.
Василий
кивнул и пошёл вперёд, пропустив перед собой Фёдора.
-
Видишь, как у нас строго тут. Уже успели настучать Самому, что я привёл
постороннего. Но ты не дрейфь, я всё улажу. Пойдём, проведу тебя в свой
кабинет, и ты меня там подождёшь, пока я схожу к начальству.
В
подземелье было нестерпимо жарко, и, обливаясь потом, Шальнов теперь не жалел,
что расстался со своей одеждой. Чёрт повёл его по одному из коридоров,
являющемуся набережной огненного потока кипящей лавы, от которой исходил
нестерпимый жар, и, защищаясь от него, Фёдор то и дело прикрывал лицо рукой.
Василий же, казалось, чувствовал себя вполне комфортно и спокойно шагал вперёд,
цокая копытами по каменным плитам.
-
Это что, и есть ад? – задал гость, наконец, вопрос, который всё не решался
задать.
-
Это у вас, людей, так называется сие место. Мы же называем учреждением
исполнения наказания. Это самое верное определение. Когда-нибудь ты поближе
познакомишься с жизнью здесь после твоей смерти. А пока считай это небольшой
экскурсией.
Чёрт
остановился около двери в каменной стене и открыл её. За ней в небольшой
квадратной комнате за столом, вырубленным из цельной каменной глыбы, сидела
миловидная рыжеволосая чертовка и что-то писала гусиным пером на ровном куске
сухой кожи. Фёдор обратил внимание на то, что чернила были красными. Она
оторвалась от своего занятия и встала, демонстрируя свои прелести.
-
Ваше ничтожество, за истекшие сутки в отряде никаких происшествий не случилось.
Грешники получали наказание бесперебойно. Завхоз отряда заменил дюжину
прогоревших смоляных котлов, переместив временно приписанных к ним в резервные
ёмкости, тем самым не прервав процесса наказания.
Василий
слушал доклад и кивал рогатой головой. Чертовка продолжила:
- От мученика Охлопкова из шестой бригады
поступило прошение о пересмотре его дела в Высшем Суде. Он считает, что
приговор в отношении него на вечные муки несправедлив, так как суд не учёл, что
перед самой смертью он по собственному желанию закодировался от алкогольной
зависимости. Охлопков требует отправить кассационную жалобу.
-
Кто такой этот Охлопков? Из нового этапа что ли?
-
Он самый. В котле поварился всего смену и уже заскулил.
-
Надеюсь, Дора, этому ненормальному объяснили, что мы здесь исполнительный орган
Высшего Суда, и принимаем приговорённых к вечным мукам. Приговоры, вынесенные
Творцом, обжалуются в высшей инстанции в установленном порядке.
- Объяснила и дала пинка под зад, - чертовка
хихикнула.
Василий
подошёл к столу и положил руку ей на плечо.
-
Какой документ готовишь?
-
Квартальный отчёт Хозяину. Хочу в нём на снабженцев пожаловаться. Мне, как
секретарю, приходится составлять много документов, а у хозяйственников не
выпросишь ни кожи, ни крови. Чем писать и на чём?
-
Я разберусь, Дора.
-
Что же вы на завтрак не приходили?
- Гость у меня, дома трапезничал.
Чертовка
покосилась на Фёдора.
-
У меня канцтоваров не хватает, а вот и кожа, и кровь. Может быть, позволите его
освежевать?
Василий
похлопал её по голому плечу.
-
И не думай. Он пока ещё живой человек, и суда над ним не было. К тому же я его
сам привёл.
-
Так это из-за него вас вызывает Первый?
-
Думаю, что да. Но с Хозяином мне удастся договориться. Я сейчас опущусь к нему
на первый уровень, а ты пока покажи Фёдору наше хозяйство.
-
Так, может, кусочек кожи я с него всё же сдеру?
-
Ни в коем случае! Это приказ!
Чертовка
скорчила недовольную мину.
- Доверяю тебе своего гостя.
-
Может, его в котёл со смолой окунуть для полноты ощущений? – чёртова бестия
никак не могла угомониться. - Или слегка на крюк подвесить?
-
Я же сказал – нет! Только обзорная экскурсия!
-
Как прикажете.
Закончив
разговор со своей секретаршей, Василий повернулся к Шальнову.
-
Доверяю тебя, Федя, этой очаровательной даме. Познакомишься с нашим отрядом, в
котором тебе, возможно, предстоит ещё оказаться. Высший Суд после смерти тебя
обязательно направит в наше учреждение.
-
Алкаш? – спросила своего начальника Дора.
-
Конченый, - подтвердил тот.
Дора
в знак согласия кивнула рогатой головой.
-
Ну, я к начальству, - Вася быстрым шагом вышел из собственной приёмной.
-
Так, что, потенциальный клиент, пойдём знакомиться с нашим учреждением? –
чертовка вышла из-за каменного стола и вместо улыбки ощерилась Шальнову.
Она
вывела его на набережную огненной реки и повела вдоль неё туда, откуда
доносились крики и стоны.
-
Наш восемьсот четвёртый отряд работает с тиранами, бандитами, проворовавшимися
чиновниками, убийцами, ворьём, алкоголиками, наркоманами и ханыгами всех
мастей. Попадают к нам и святоши, чем-то не угодившие Богу, - чертовка цокала
рядом с Фёдором копытами, как каблучками, и её пышные груди колыхались при
каждом шаге. Но сейчас, в этой обстановке, Шальнова не возбуждали прелести
представительницы прекрасного пола чёртова племени, которая всего несколько
минут назад хотела его самого освежевать. Он шёл за ней как в тумане, обливаясь
потом, и с содроганьем думал о том, что ему предстоит увидеть.
А
увидеть ему пришлось многое. В огромных подземных помещениях с грубо
вырубленными каменными стенами размещались бесконечные ряды огромных котлов,
заполненных кипящей смолой. Котлы стояли на подставках из камней, и под ними
горело пламя, облизывающее округлые стенки. Над поверхностью кипящей смолы
торчали потные головы людей с красными лицами, кожа с которых свисала
лоскутами. Люди кричали, стонали и плакали и иногда пытались встать, но тут же
получали удар дубинки или плети кого-нибудь из чертей, суетящихся рядом. Одни
из рогатых тружеников этого мрачного места следили, чтобы грешники не
попытались выбраться из котлов, другие подбрасывали поленья в огонь, а третьи
подносили дрова. Фёдор подумал, что были, без сомнения, черти, которые
доставляли топливо с поверхности земли, да и кто-то ещё ведь пилил лес наверху.
Преисподняя должна была быть целым и хорошо организованным предприятием с
самыми разнообразными службами, и, без сомнения, таковым и являлась.
Подчинённая Василия вела Шальнова между рядов
котлов, и черти около них косились недобрыми взглядами на странного посетителя.
Грешники же, поглощённые своими муками, не обращали на него никакого внимания.
Подземелье было наполнено страшными звуками человеческих страданий, свистом
плетей, дымом костров, запахом горящей смолы и весёлыми выкриками чертей. Фёдор
смотрел на несчастных в котлах и содрогался от одной мысли оказаться рядом с
ними. За помещением, которое Дора назвала «Котельной» и которое они долго
пересекали, находилась «Вешалка». На огромных дверях его так и было написано.
Это место соответствовало своему названию, так как там было установлено
множество вешалов с крючьями, на которых были подвешены люди. Мало того, что
эти несчастные, как мясные туши на бойне, висели на крюках, под каждым из них
горел костёр, усиливая их муки, а черти охаживали бедолаг плетьми.
-
За «Вешалкой» у нас расположен «Бассейн», там ещё лучше, - чувствовалось, что
Дора получает эмоциональный заряд от созерцания окружающего их зрелища. Голос
её слегка дрожал, кошачьи глаза сверкали значительно ярче, миловидное личико
приняло злобное выражение, а ладони сжались в кулаки. – Скажи, Фёдор, тебе
нравится у нас?
-
Жуть! - ели выдавил тот из себя.
-
И это все твои чувства?! Жаль, что мой начальник не разрешил окунуть тебя в
котёл, тогда бы ты ярче всё воспринял.
-
Всё это дьявольски ужасно, и не дай бог никому!
-
Вот это уже более справедливая оценка нашего труда! – чертовка просияла. -
«Бассейн» тебе тоже понравится.
Шальнов
остановился и потёр обеими руками виски.
-
А можно обойтись без этого самого «Бассейна»? Что-то мне нехорошо стало от
жары, да и похмелье – не лучшее состояние для таких экскурсий. Давайте, Дора,
вернёмся, я уже достаточно посмотрел.
-
Но ты ещё не видел штрафной изолятор, не говоря уже о «Бассейне».
-
Штрафной изолятор?! – Фёдор был ошеломлён увиденным и ели ворочал языком. -
Там, что же, ещё хуже, чем здесь?
-
Значительно хуже, как же иначе? – чертовка была удивлена наивным вопросом.
-
Я хочу домой! – Шальнов заскулил, как щенок. - Мне плохо, я теряю сознание!
-
Домой? Ишь, чего захотел? – Дора похлопала Фёдора по спине. - Ещё надо получить
пропуск на выход из нашего учреждения. А его даёт только Хозяин. Не пожелает
выпустить, останешься здесь до смерти на подсобных работах. А когда отдашь
концы, - а на подсобных работах долго не протянешь, - то будет суд над тобой.
Ты же алкаш, да ещё конченый, значит, тебе нашего учреждения не миновать. Так,
что нужно привыкать.
-
Я не хочу привыкать, я хочу на свежий воздух! – Шальнов прошептал эти слова
чуть слышно и лишился чувств.
Он
уже не видел, как двое чертей по приказу Доры отнесли его в кабинет начальника
отряда, где он пролежал, не подавая признаков жизни, довольно долго, не видел,
как сочувственно качал головой вернувшийся от Сатаны Василий, и тем более не
видел, как его поднимали на поверхность. Какой пропуск был предъявлен стражам
на выходе, Шальнов тоже никогда не узнает, потому что пришёл в себя от холода
под чистым звёздным небом, лёжа на снегу. Чёрт Вася растирал ему лицо этим
самым снегом и что-то шептал себе под нос. Когда Фёдор открыл глаза, он
несказанно обрадовался.
-
Ну, слава, Дьяволу, живой. А я уж думал тебе каюк пришёл, и хотел напороть свою
Лили за то, что временно тебя закодировала от пьянки. Нельзя было тебя
трезвого, пусть даже с похмелья, вести на экскурсию в наше учреждение. Ты созерцал
всё без должного понимания. Я хотел, чтобы ты получил удовольствие от вида
страданий грешников, а ты получил шок. Моя не простительная ошибка. Если Луиза
узнает, что тебе стало плохо, будет издеваться надо мной. Она же хотела тебя
оставить, чтобы ты скучал в её обществе. Так что, Фёдор, из мужской
солидарности скажешь ей, что экскурсия тебе очень понравилась. Договорились?
Шальнов
молча кивнул.
-
Тогда вставай, и пошли. Время позднее, а мне ещё тебя отвозить.
-
Мы что, опять полетим на глушителе? – простонал полуживой экскурсант.
-
А ты надеешься, что кто-то за тобой лайнер пришлёт? Если это так, оставь эту
мысль. Полетишь со мной на трубе.
-
Мне страшно, я боюсь упасть!
-
Не дрейфь! Я тебя привяжу и дам сонливых почек, чтобы полёт прошёл для тебя
комфортно. Закроешь глаза, а откроешь их уже дома.
-
Ну, если так, - Фёдор с трудом поднимался на ноги. - Пойдём. Как ты сам сказал:
в гостях хорошо, а дома лучше. Боже, как я хочу домой!
-
Не упоминай это имя при мне, если хочешь, чтобы между нами было взаимопонимание!
Наша дружба и так треснула из-за твоей временной трезвости. Не усугубляй
ситуацию. Попадёшь домой, спустись к Аннушке и попроси у неё выпить от моего
имени. В твоей голове всё встанет на свои места, и ты с удовольствием вспомнишь
это путешествие.
Шальнов
шёл за чёртом обнажённый по морозному свежему воздуху, ступая босыми ногами по хрустящему снегу, и после
адского жара и смрада Преисподней испытывал неописуемое удовольствие. Ему очень
хотелось жить.
Луиза
встретила их с Василием радушно и всё выспрашивала у Фёдора впечатления о
посещении исполнительного учреждения, где служил её муж. Шальнов отвечал вяло и
нехотя общими фразами, и чертовка вскоре поняла, что из гостя толком ничего не
вытянешь, поэтому отстала с расспросами. Ему была возвращена его одежда,
усилиями чертенят отремонтированная, отутюженная и обновлённая силой
колдовства. На улице Фёдора провожали всем чёртовом семейством. Его накрепко
привязали лыковыми верёвками к бачку глушителя, дав на посошок выпить отвар из
сонливых почек, от которого он вскоре безвольно свесил голову и забылся.
Чертенята, провожая отца с гостем, жались к матери, а та даже уронила скупую
слезу. «Аппарат» с двумя седоками взвился в небо, сделал круг над болотом и
исчез в ночи…
От
неудобной позы у Фёдора затекли руки и ломило спину. Он попробовал
пошевельнуться, и чуть не свалился… с табурета. Он так перепугался падения с
огромной высоты, что у него защемило сердце. А когда нога упёрлась в пол, и он
сам почувствовал твердь под собой, то глаза самопроизвольно открылись и
уставились в одну точку перед собой. Зрачки двигались, пытаясь поймать в фокус
чёрное пятно. И когда это произошло, Шальнов отпрянул назад и прижался спиной к
холодной кухонной стенке. А это была именно она, стена, так как находился он
сам в своей родной кухне за обеденным столом, на котором сидел и смотрел на
него зелёными глазами чёрный котёнок Васька.
-
Васька, ты кто, кот или чёрт, превратившийся в кота?
Ответа
не последовало. Котёнок сидел между двумя пустыми бутылками: одной
пластмассовой из-под самогона, а второй с красивой этикеткой и надписью
«Посольская».
-
Это всё было со мной или только приснилось? Если приснилось, то откуда взялась
дорогая водка? – Шальнов почесал затылок. - Может, я её где-то вчера спёр и не
помню? У меня такое бывает. И откуда на столе блюдо с каёмкой? Принесла его
соседка снизу или я сам его откуда-нибудь из шкафа достал? А моя одежда?
Бесенята, вроде, её обновили, но, может, во время перелёта домой она снова
износилась от ветра? Чертовщина какая-то! Самое странное, что мне выпить не
хочется. Даже думать противно о водке. Вот чудо, так чудо! Васька, скажи мне
честно, это колдовство твоей дочки Лили на меня действует? Что молчишь? –
Шальнов слегка хлопнул ладонью по морде кота. Тот согнулся дугой и зашипел.
-
Ага! Подтверждаешь! Значит, всё было на самом деле! И ад с чертями и грешниками
был! И Дора была! – потом более мягко добавил: - И Луиза тоже, - а про себя
подумал: «Хороша чертовка! Да, и я был парень, что надо! Не такой уж я пропащий
человек, если на меня ещё женщины заглядываются. Ну, и что, что с рогами? Меня
ещё никто другим не видел. А может, и безрогим бабам я приглянусь, и у меня ещё
будет семья?»
-
Чем, скажи, Вася, соседка снизу мне не пара? Побреюсь, помоюсь, приоденусь,
уберусь в квартире, найду работу, и буду жить как нормальный человек. Сдался
мне этот Ад! Буду в церковь ходить!
При
слове «церковь» кот Васька вскочил и выбежал из кухни, а, может, его позвали в
другую комнату какие-то кошачьи дела. Кто знает? Только Фёдор всё это воспринял
по-своему.
-
Что, не нравится тебе, что я в храм божий собрался? – крикнул он ему в след. -
Я ещё молитвы выучу! Посмотрим кто кого! Не увидишь ты меня в своём чёртовом
отряде! Хватит мне и одного раза! Я вот завтра приведу себя в порядок и отнесу
Аннушке её блюдо. Попробую с ней познакомиться. Даже, если это блюдо не её, всё
равно у меня будет повод, – Фёдор
перешёл из кухни в комнату и спросил кота. - Ты меня слышишь, Васька?
Но
кот лежал, свернувшись калачиком, на коврике рядом с кроватью и спал, поэтому
ничего не слышал. Или делал только вид?
| Василий Акименко # 11 марта 2019 в 06:04 0 | ||
|
