The Desert Year (2)

 Они всё ближе. Посередине верблюд под седлом бредёт на привязи, на третьем верблюде едут двое, флагманский корабль пустыни тоже под управлением кэмэл-драйвера. Мухи вьются у лица. Опрыскиваюсь инсектицидным спреем. И тем не менее эти назойливые твари жужжат и жужжат, как пресловутые вувузели на Чемпионате мира-2010. Вувузели, вувузели, да не вывувузели... Диего Форлан – лучший игрок? В таком случае наши взгляды на жизнь диаметрально потивоположны!

Седоки закутаны в традиционные одежды кочевников пустыни, эти широкие одеяния прекрасно защищают как от дневной жары, так и ночной прохлады. Тонко выделанная шерсть. Натур-продукт без каких-либо синтетических добавлений. Без ГМО. Гипоаллерген. No presevatives. Вот эта фраза на упаковках продуктов питания когда-то вызывала у меня некий разрыв шаблона, может быть, даже слегка когнитивненький диссонансик, потом радость от гарантированного отсутствия «изделия № 2» внутри, теперь я её даже не замечаю. Не об этом сейчас нужно думать, не об этом!

Они намеренно предвигаются не на одной линии. Третий верблюд время от времени меняет позицию, попадая под защиту первых двух. Одной очередью всех не уложить. Кто-то из них всё равно успеет залечь в песок. И у него будет отличная позиция – господствующая, так как они на возвышении. Оружие у них есть, оно угадывается через поклажу. Я знаю, что Брайан следит за нами и при случае сотворит такую ураганную вакханалию свинца, что любая голливудская войнушка покажется детской съёмкой мобильным телефоном. Вот только титров «ни одно животное не пострадало» не будет...

А будет пара суток интернет-выбросов, жутких фотографий, ужасающих подробностей, многоголосого ора самых разнообразных блоггеров, журналюг, писак, акул клавиатуры и шакалов струйных принтеров, распалённых пользователей социальных сетей с разномастными требованиями «замочить черножопых», «вломить пиндосам», воплями «смерть мусликам», «грёбаные дерьмократы», «на кой хрен такие миротворцы», вялая дипломатическая перебранка и жадно облепленная этими самыми мухами кровь на песке, через полчаса уже неотличимая от скудной палитры окружающего ландшафта. So they'll extract us from the remains they'll put our coffin on the clay and fire and thunder from the mainguns will see us into our last way... Или такой вариант: «They'll lift us from beneath the wreckage, remove our bodies from the fray, while fire and thunder from the cannons escort us on our final way»...А хрен там, какие к чертям собачьим «залпы башенных орудий», провожающие в последний путь? Ты совсем сдвинулся в этой гигантской песочнице, Лоуренс Аравийский хренов! Воин и певец... Здесь оружие – неотъемлемая часть культуры, здесь голозадые пацаны получают на день рождения «Ли-Энфилд» - тот самый пробивающий бронежилеты «бур» и отлично стреляют на скаку из любого положения. Они всегда вооружены, но это не значит, что ружьё должно выстрелить! Это – как часть национального костюма, это – такая же привычная вещь, как песок, жара, верблюды и шатры! Без оружия нет человека.

Уфф, кажется пронесло... Да не меня, хотя определённое чувство в кишечнике накладывает свой отпечаток... Они спешились за сотню шагов, идут ко мне без оружия. Дальнейшее развитие событий может быть каким угодно – от просьбы закурить (вот чего нет, того нет, не обессудь, братан... А чо, такой дерзкий? А сам с какого раёна? ) до диалога в стиле:

– Тут до Аш-Шахри далеко?

– Было близко в прошлый раз. Прямо до горизонта, а во вторник направо.

– Блин, навигатор гонит...

– А у тебя какой?

– Последняя версия. Обновление только вчера скачал.

– Засвети. О, таких не видел! Где брал?

– Братишка из города привёз. Суперский!

В действительности всё оказалось иначе, чем на самом деле. Впередиидущий вытащил бумажный пакет, остальные двое развернули какие-то небольшие флаги, вроде казачьих бунчуков и, строго соблюдая равнение, чуть ли не церемониальным шагом ( на песке трудно сохранить равновесие, молодцы ребята, отличная вымуштровка! ) промаршировали ко мне. Верблюды презрительно покосились на меня и, видимо составив полное представление о ничтожности моего бытия, как по команде отвернули головы в разные стороны. Я за спиной сделал Брайану пальцами знак «Мирная ситуация» и пошевелил лопатками, между которыми медленно текла струйка липкого пота. Снимаю огнеупорные демпферные перчатки – ими можно хвататься за лезвие ножа – и засовываю за бронежилет. Пора начинать разговор. Сходу в лоб спрашивать о цели визита неэтично, нехорошо, неприлично и свидетельствует о суетливости и нетерпеливости. А это – потеря лица. Приходящий сам расскажет о себе, таков обычай. Здесь всё течёт неторопливо, степенно, по-старинному. Я даже заметил иное течение времени! Правда – сам лично замерял по часам! Это даже не субъективное восприятие, это – парадоксальный факт! В каком-нибудь загазованном мегополисе уже давно была бы поздняя ночь, а здесь всё те же бесконечные «пополудни».

– Мир вам, путники, пришедшие к этому порогу!

– И тебе мир, жилец этого дома!

– Была ли благополучной ваша дорога? Сыты ли ваши верблюды и здоровы ли ваши уважаемые родные?

– Хвала Всевышнему, давшему нас всем, что имеем, путь наш был лёгок и скор, а наша встреча – поистине подарок! Желаю и твоим верблюдам сочного корма и ключевой воды, а родне – здоровья и богатства!

– Поистине велик Всевышний, всё в руках Его! Он ниспослал нам дорогих гостей! Радости моей нет предела, как нет предела великой пустыне и милости Его!

И таким макаром добрых четверть часа. Положено! Обычай. Настрой для главного. Подготовка к тому самому, ради чего они плелись по жаре и что содержится в пакете. Это что-то серьёзное. То, что нельзя игнорировать. Итак, все необходимые ритуальные слвоизлияния подходят к концу. Сейчас будет иной разговор.

– Сообщаю уважаемому гостю нашей страны о том, что любимый сын правителя близлежащих местностей шейха Идриса Мансура Вахида аль-Халила его высочество Маджид соблаговолили прислать собственноручно начертанное приглашение посетить его становище в ущелье Умм-эш-Шамс, названном так из-за великолепных восходов в этом прекрасном уголке владений досточтимого шейха, да будет доволен Всемогущий ими обоими! Его высочество, да исполнит Милосердный все его добрые желания, желает видеть своего добродетельного гостя вечером сего дня, если будет на то воля Создателя мира сего!

Ну, мужик, ты попал! Конкретно. По полной. Отказываться никак невозможно – кровная обида. Да и есть у меня в сертификате строчка «рекомендован для использоания в деле налаживания неформальных связей с местным населением» и разрешение посещать местности не далее 100 кэмэ от точки расположения пункта международной миссии наблюдателей. Но запросить руководство я обязан в любом случае. И откуда им известно, что именно моё дежурство заканчивается вечером?

– Заранее предвидя в сердце своём возможные сомнения добросердечного гостя его относительно способа передвижения его высочество повелел доставить к порогу его жилища одного из сильных и выносливых верблюдов, способного подобно ветру доставить его в Умм-эш-Шамс к шатру его высочества за считанные мгновения!

Интересный диалект. Звук «а» звучит как гласный переднего ряда и среднего подъёма, то бищь «э» открытого типа. А вот «ш» неуловимо твёрже общелитературного. Эмфатические зубные в целом такие же, как положено, «к» отличается твёрдостью и артикуляционным выдохом с небольшим хрипом. Местное наречие. Локальные отличия. Некоторые слова пришлось домысливать по аналогии и контексту. А в целом – красиво! До жути...

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ