Собеседник.

              – Послушай, дружище, – молвил наглый, самоуверенный мужчина средних лет, сидя у себя дома на кухне – ты не обижайся, но почему у тебя жена так воняет? Ведь ты же врач, к тому же хирург, как ты можешь это допускать? Я как к тебе приду, меня аж воротит от зловоний её подмышек. Заставь её чаще мыться, или пускай пользуется дезодорантами, ведь это же невыносимо. Ты, дружище, не обижайся, но если кто-нибудь из твоих пациентов побывал бы у тебя дома, и унюхал эти зловония, он бы уже никогда не лёг под твой скальпель, будь уверен.

         – Что ты такое говоришь? – отвечал ему робкий и инфантильный собеседник – То, что ты мой сосед – это ещё не значит, что ты имеешь право говорить мне такие вещи прямо в лицо.

         – Нет, дружище, имею, ещё как имею, ведь я сейчас беспокоюсь о тебе. Посмотри на себя, ведь ты ещё молодой, а выглядишь, как старая развалина. На работе вокруг тебя крутятся молоденькие медсёстры, а ты и глазом не ведёшь, совсем одрях. Нет, дружище, ты уже потерпи, я тебе всё выскажу. Вот ты мне ответь, какой нормальной человек твоей профессии не берёт сейчас взяток? Молчишь? Молчишь. Вот то-то. Другой бы на твоём месте купался в роскоши, ну, пускай не в роскоши, но уж точно не нищенствовал бы, и машина была бы, и дача. А так вы на пару с супругой ходите побираетесь. Ты думаешь, что никто не видит, как вы в гостях наедаетесь на месяц вперёд? или то, что твоя супруга носит штопаные колготки?

         – Не трогай мою супругу, я тебя прошу, или то я встану и уйду.

         – Ладно, ладно, успокойся, не буду я трогать твою недотрогу, но только ты мне ответь, почему ты не берёшь взяток?

         – Не беру, потому что совесть не позволяет.

         – Какая ещё может быть совесть в наше время? Я тебя знаю уже давно, как, впрочем, и ты меня, – и вот, сколько я тебя знаю, столько на тебе и ездили все, кому не лень. Да, я допускаю, что ты делаешь добро, но себе и своей семье ты, не беря взяток, делаешь зло, это уж точно. Посмотри на свою дочку, в чём она ходит? У всех дети, как дети, а у тебя ж – голодранка! Она вырастет, и кем же она будет? По твоим стопам она уже не пойдёт, потому как уже не то время, когда обучали на халяву. Какую профессию ты ей уготовил? Санитарка? Молчишь? Молчишь. Я тебе, дружище, так скажу: неправильно ты живёшь!

         – А я и не умею по-другому жить – тихо молвил инфантильный сосед.

         – Что значит, не умею? – не унимался дурно-воспитанный хозяин – Ты, что пробовал? Ты сначала попробуй, а потом уже делай выводы. Ты, дружище, не обижайся, но если мужик говорит: не умею, – значит, он уже не мужик, а баба.

         – Здесь дело не в умении, – еле слышно отвечал ему сосед – я просто не могу так жить, вот и всё.

         – Послушай дружище, – не отступал навязчивый доброжелатель – когда у тебя случается запор, и ты не можешь сходить по большому, ты что делаешь? То-то, ты глотаешь слабительное, и тем самым избавляешься от дерьма, которое в тебе накопилось и отравляло твой организм. То же самое ты должен сделать и со своими устаревшими принципами, так как они отравляют твою жизнь похлещи дерьма, поверь мне. Забудь такие слова, как совесть, порядочность, честность, справедливость, сострадание, в конце концов.

         – Ну, это уж ты перегнул, – возмутился обескураженный сосед – я давал клятву Гиппократа.

         – Твоя клятва – это всего лишь фарс, и ничего более. Посмотри на своих коллег, но только повнимательней, и ты поймёшь, что в их служебных обязательствах столько же морали, сколько и у того же фрезеровщика.

         – А, как же Амосов, Пирогов, да и многие другие?

         – Амбиции, дружище, и больше ничего. Голод, холод, и амбиции – вот то, чем руководствуется хомо сапиенс.

         – А как же доброта, отзывчивость, стремление к прекрасному?

         – Эгоизм, и больше ничего.

         – А как же вера в Бога?

         – И это говорит человек с медицинским образованием, слабость и трусость – вот то, что заставляет человека искать Бога.

         – Ну, а как же тогда любовь?

         – Зависимость, дружище, самая что ни на есть зависимость, сродни алкоголя, сигарет, и наркотиков.

        После этих слов наступила долгая пауза, по истечении которой инфантильный сосед вдруг преобразился в уверенного мужчину, и твёрдо вымолвил:

         – Вот ты говоришь, что моя жена воняет, а как по мне – она пахнет; ты говоришь, что я побирушка – я же себя считаю честным человеком; и моя дочь не оборванка, а воспитанная девочка; что же касается веры в Бога – не суди, и сам судим не будешь; а уж по поводу любви – ты и вовсе не прав!

         – Валера, – вдруг, откуда ни возьмись, заговорил женский голос – ты опять разговариваешь сам с собой. Иди, ложись спать, у тебя завтра две операции.