Сиротский поезд

 
Семейство Микер уж точно не было богатым, но считалось довольно обеспеченным. Гектор владел галантереей и сколотил достаточно денег, чтобы обеспечить жену и дочь. Малышка,  подарок судьбы и чудо, поскольку мать родила ее в позднем возрасте, была действительно радостью жизни родителей. Белокурая, синеглазая красавица ни в чем не нуждалась. Одежда, игрушки и развлечения — все было для нее.
Хотя ее научили читать и писать, а также делать простые математические вычисления, никто из родителей не думал продолжить ее образование. Напротив, когда бы Корин не задавала вопрос по истории или о текущих событиях, ее просили «не забивать такую прекрасную головку подобными вещами»: какую пользу принесет женщине учение?
И все же, когда бы она ни проходила мимо книжного магазина на пути к портнихе, всегда останавливалась у витрины, чтобы полюбоваться выставленными книгами.
«Моби Дик», — читала она названия. — «Дом о семи фронтонах», «Хижина дяди Тома».
— Это довольно сильная книга.
Корин обернулась и заметила стройного молодого человека, который через ее  плечо смотрел на витрину.
— Я ее еще не читала, — сказала она, хотя знала, что девушке нельзя разговаривать с незнакомцами.
— А следовало бы. Каждый американец должен прочесть.
— Правда? И почему же?
— Так как разоблачает зло рабства. Я уже дважды ее прочитал и оба раза плакал.
Корин удивилась. Слезы считались признаком слабости мужчины, но незнакомец честно признался, что плакал после прочтения книги.
— Простите за мое поведение, — извинился юноша и отступил на почтительное расстояние. — Мы не познакомились. Меня зовут Пирс Харбак. Я работаю в этом магазине.
Корин назвала свое имя и больше ничего не добавила.
— Вы новенькая в городе? Я никогда раньше не видел вас в магазине.
— Нет. Я родилась в этом городе, просто не читаю много.
— Досадно. Чтение поучительно, развлекательно, вдохновляет. …Простите. Я могу увлечься, когда говорю о книгах или чтении.
Церковные колокола пробили час, и Пирс нехотя открыл двери книжного магазина.
— Пора работать, — сказал он. — Вы уверены, что не хотите войти?
— У меня назначена встреча, как-нибудь в другой раз. — ответила Корин, а про себя решила прийти в магазин на следующий день.   Корин выглядела красивой невестой. Отец не поскупился ни на платье, ни на свадебный ужин после церемонии. Были приглашены почти все жители городка Новой Англии, и каждый из приглашенных присутствовал.
— Наша маленькая принцесса теперь стала королевой, — с гордостью сказала Эрнестина мужу.
— Жаль, что она не вышла замуж за более подходящего короля, — ответил Гектор.
— А чем тебе не нравится Пирс Харбак? — спросила жена.
— Он работает в магазине.
— Ты тоже, — напомнила ему  Эрнестина.
— Но я им владею! Боюсь, что зятек не сможет дать нашей дочери всего того, к чему она привыкла.
— Она любит его. Разве это не главное?
Гектор вздохнул. Именно такое идеалистическое, сентиментальное суждение следовало ожидать от женщины. Брак с Пирсом Харбаком был по желанию дочери, и отец предложил такую большую финансовую помощь, чтобы убедиться в ее счастливой жизни.
Через год после свадьбы Корин родила девочку, кудрявую и синеглазую, как мать. Естественно, дедушка и бабушка были в восторге. Когда после крестин вся семья собралась в доме Микера, Гектор попросил минуту внимания.
— Мне бы хотелось сказать что-то важное, — сообщил родитель. — Я и жена устроились в жизни.
— Нет, отец! – запротестовала Корин.
—  Да, так оно и есть. Теперь я стал стар, чтобы работать в магазине, и хочу провести остаток жизни с женой, дочерью и внучкой. Вот я и решил передать дело дочери и зятю.
Корин обрадовалась такой отцовской щедрости, но Пирс не разделял счастья жены.
— С вашей стороны это очень великодушно, но я ничего не понимаю в галантерее.
— Чепуха, ты же работаешь в книжном магазине. Нет никакой разницы в том, продавать ли книги или иголки и катушки с нитками.
Однако для Пирса разница была большой. Его жизнью оставалась литература. Такие писатели, как Шекспир, Чосер, Диккенс и По, являлись для него богами. Отказ находиться в окружении великих работ ради торговли галантереей вызывал у него грусть. `Мелоди Харбак, точной копии своей красивой матери, было все три года, когда артиллерия конфедератов обстреляла Форт Самтер.
— Женщинам семьи Харбак не нужно забивать свои маленькие головки такими вещами, — сказала Корин мужу, когда тот принес эту новость.
Пирс пристально посмотрел на жену, которая играла с Мелоди, ей ни до чего не было дела.
— Неужели ты не понимаешь, что это значит? Обязательно будет гражданская война.
— Разве не ты со своими сторонниками ликвидации рабства этого хотите? — невинно спросила Корин.
— Мы хотим покончить с рабством, да, но надеемся на ненасильственные способы достижения нашей цели.
— Даже если разразится война, у нас будет все в порядке. Я подслушала, как говорил мой отец, что у Юга нет возможности победить нас, ведь все фабрики на Севере.
— Может и так, но, подумай, сколько народу погибнет, прежде чем наступит мир.
— Мне не хочется рассуждать о таких вещах, — заявила она и тут же выбросила из головы мысли о возможной войне.
Для Пирса все было не так просто. Он не мог засунуть голову в песок, как страус. В течение нескольких следующих дней он жил обычной жизнью. Однако его мысли были не о магазине, жене, детях и любимых книгах. Он лишь думал о вероятности объявления войны и о том, что страна захлебнется в крови.
Наконец, обдумав ход событий, он обратился к тестю.
— Я решил записаться в армию, — сообщил он.
— Что думает об этом Корин? — поинтересовался Гектор.
— Я еще об этом ей не сказал. Вы первый, с кем я говорю о своем решении.
— А что будет с магазином?
— Надеюсь, что вы присмотрите за ним в мое отсутствие.
— Я-то поработаю за тебя, но дочь от этого не будет счастлива.
— В жизни есть более важные вещи, чем счастье Корин. Я нужен стране и надеюсь, что служба положит конец порочному рабству.
— А если тебя убьют? — спросил Гектор. — Что станет с женой и дочерью?
— Не знаю. Думаю, что Господь позаботится о них.
Однако Гектор решил, что и он поможет дочери, если возникнет проблема. Несмотря на то что Пирс пережил войну, он не вернулся в Новую Англию целым и невредимым. В третьем сражении под Питерсбергом, за три недели до того, как генерал Ли сдался Гранту, ему оторвало ноги. Только благодаря опытному хирургу и хорошему здоровью, двойная ампутация не погубила его, и никакая послеоперационная инфекция не угрожала жизни.
Сначала Корин обрадовалась, что домой возвратился ее красивый, молодой супруг. Однако она не понимала, что потеря конечностей повлияет на их жизнь.
— Я не смогу заниматься магазином, сидя на стуле, — продолжал повторять Пирс и не делал никаких попыток вернуться к работе.
Несмотря на преклонный возраст, тесть продолжил дело, отдавая все доходы дочери. Тем временем вернувшийся солдат проводил время за чтением книг. Для того чтобы мыть, одевать и следить за личными потребностями Пирса, наняли медсестру, и тем самым жена избавилась от тяжелого бремени. Однако менее чем через год война закончилась, Гектор Микер умер, и, как это часто бывает у стариков, вскоре за ним последовала Эрнестина. Все еще неспособный и нежелающий вернуться к работе Пирс убедил жену продать магазин. За два года деньги  кончились, и семья вынуждена была переехать в небольшой, менее дорогой дом.
Корин пришлось расстаться с сиделкой, чтобы сократить расходы. Вся забота о доме и муже теперь легла ей на плечи. Раньше ее маленькая красивая головка не беспокоилась о таких вещах, и теперь женщина страдала от полного физического и психического истощения.  Однажды, дав мужу дозу настойки опия, отчаявшаяся несчастная женщина выпила немного анальгетика. Результат оказался чудом. Широко применяемая опиумная настойка, казалось, развеяла ее меланхолию, по крайней мере, до утра следующего дня.
Единственным светлым пятном в темном мире Корин стала дочь. Мелоди вела себя, как ангелочек. Она никогда не дула губки, не раздражалась и не нуждалась в наказаниях. Если Корин не скоблила полы, не опорожняла горшок мужа или не стояла у кухонного очага, то всегда занималась дочкой.
К сожалению, в середине девятнадцатого века никто не знал о зависимости от морфина, содержащегося в опиуме. Привыкнув к наркотику, Корин больше не испытывала эйфорию, как в самом начале, на самом деле все было наоборот.  Пристрастие к опиуму становилось все сильнее, молодая женщина и мать начала испытывать вялотекущую депрессию. Именно в этот период жизни Корин скончался муж, и она стала вдовой. — Какой ужас! — воскликнул Огастес Селдон, директор Детской благотворительной лиги Новой Англии, когда увидел, как Мелоди попрошайничает  в грязной, разорванной одежде у какого-то бостонского ресторана. — Где твои родители?
— Папа умер, а мама дома в постели.
— Она больна?
Малышка кивнула.
— Отведи меня домой. Твоей матери нужен доктор.
Когда Селдон вошел в крошечную спальню, ему не нужно было разглядывать надпись на бутылке. Он уже видел наркоманов и все понял с первого раза.
— Мадам, — сказал он громко, чтобы вывести женщину из оцепенения. — Вы знаете, где я нашел вашу дочь?
Глаза Корин дрогнули и открылись. В них не было страха или испуга, когда она увидела рядом с кроватью незнакомца.
— Вы не знаете, — заключил Селдон. — И я, честно говоря, сомневаюсь, что вам есть до этого дело даже в здравом состоянии.
Он повернулся и посмотрел на малышку. Ее сходство с матерью было просто поразительно. Не хотелось думать о том, что со временем женщина обезумеет от наркотиков. «Слава Богу, — подумал он, — что имею полномочия сделать все и предотвратить беду». Он наклонился, и его лицо оказалось на уровне детских глаз.
— Ты бы хотела пойти со мной поесть?
— А как же мама?
— Я пришлю кого-нибудь присмотреть за ней.
Мелоди взяла его руку и последовала за ним. На пороге спальни она остановилась и повернулась к матери.
— Прощай, мама. Я люблю тебя.
Глаза Корин чуточку дрогнули, открылись и закрылись снова. Ее маленькой прелестной головке не нужно было беспокоиться о том, что станет с ребенком; она просто хотела спать. Огастес Селдон, щедрый и исполненный благих намерений человек, воспользовался своим влиятельным положением как директор Детской благотворительной лиги Новой Англии и поместил Мелоди в приют для сирот и беспризорников. Он искренне верил, что пристрастившаяся к наркотикам Корин Харбак не могла быть матерью маленькой девочке.
«Женщина, которая не может позаботиться о себе, — считал он, — не может позаботиться и о ребенке».
Вскоре после того, как дочку забрали, Корин поместили в психиатрическую лечебницу вместе с другими наркоманами, алкоголиками и больными с различными формами и степенями психических заболеваний. Зависимость от наркотика довела ее до того, что она больше плакала по поводу отсутствия бутылки опиума, чем о невозможности видеть дочери. Через месяц после того, как Корин поместили в лечебницу, руководить сиротским домом, куда отправили Мелоди, назначили Огастеса Селдона. Он едва узнал чистенького и накормленного ребенка.
— Прелестная девчушка, — сказал он дежурной Мод Ванделла.
— Правда? А какой у нее добрый характер!
— Она привыкла здесь?
— Да, но…
— Что «но»?
— Она ужасно скучает о матери.
— Не знаю почему. О ней не заботились родители.
Селдон наблюдал за общением Мелоди в группе детей. Те играли, а она сидела в сторонке, жалобное лицо выражало одиночество. Сердце директора забилось от сострадания.
— Бедняжка. Это не место для нее.
— Ей станет еще хуже с матерью, — сказала Мод.
— Не дай Бог! Да, я думал поместить ее в другую семью.
— Это самое лучшее, но, к сожалению, желающих брать детей сокращается. Война не только нанесла непоправимый урон финансовым возможностям семейных пар, но и породила много сирот.
— Когда я был в прошлом году в Нью-Йорке, то имел счастье встретиться с мистером Чарльзом Лорингом Брейсом, основателем Общества помощи детям. Он рассказал мне о программе, согласно которой таких детей, как Мелоди, сажали в поезда и отправляли в сельские местности Среднего Запада, в основном на фермы, где те находились на свежем воздухе, где было много еды и физических занятий.
— Похоже на каникулы! Я бы не против самой сесть в такой поезд.
— Я считаю, что Мелоди пойдет на пользу, если она покинет этот город и, как можно скорее, свою мать.
Через шесть недель маленькая девочка стояла за пределами Южного вокзала Бостона в группе, состоявшей из тридцати сирот от трех до пятнадцати лет. Одни с нетерпением ожидали начала путешествия, другие плакали, лишившись единственного крова, который знали.
— Почему мне нельзя остаться с мамой? — плакала Мелоди.
— В настоящий момент я не хочу больше продолжать этот разговор, — вежливо и тихо произнес Селдон. — Помни, что тебе говорила миссис Ванделла, когда ты покидала приют. Ты начинаешь новую жизнь. Нужно все забыть о прошлом. Ты должна оставить все личные вещи и воспоминания позади. Понятно?
Мелоди покорно кивнула, но в синих глазах стояли слезы.
Селдон оставался с группой до тех пор, пока все дети не расселись по местам.
— Желаю всем приятного путешествия,— заявил он так громко, что его было слышно сквозь шум паровоза. — И пусть у каждого из вас на западе будет долгая, здоровая и счастливая жизнь.
Выйдя из вагона, он не удержался, взглянул еще раз на Мелоди Харбак и подумал: «Какой красивый ребенок!» Жаль, что ему и жене было уже за шестьдесят. Будь они моложе, он бы удочерил девочку. Время, проведенное Корин в лечебнице, пошло на пользу. Вместо того чтобы держать ее взаперти, врач лечил психическое расстройство, а также зависимость от наркотиков прогрессивными методами. Доктор Джерард Уилмот не верил в то, что больная пройдет ужасы «ломки». Вместо этого он мало-помалу сокращал Корин дозу опиума до тех пор, пока организм больше в нем не нуждался. Как только она полностью вылечилась, доктор подписал бумаги на выписку.
— Не знаю, как и благодарить вас, доктор Уилмот, — сказала она, когда тот отпер дверь в палату. — Вы сделали из меня нового человека.
И действительно, он сделал из нее не только чувственную и умную женщину, но и женщину, здоровую физически. К счастью, пристрастие к наркотикам не сгубило ее красоты.
— Вашей благодарностью станет ужин со мной, — отважно заявил Джерард.
Доктор знал, что неэтично заводить тесные личные отношения с пациентом, но, так как женщина больше не находилась под его опекой, он не испытывал угрызения совести в том, что стал ухаживать за хорошенькой вдовой.
Через два года после выписки из лечебницы бывшая наркоманка вышла замуж за доктора и переехала в дом на Бикон-Хилл, а через три года родила сына. Жизнь Корин была счастливой или стала такой. Но одна вещь постоянно присутствовала в ее сознании: что стало с Мелоди? Чувство собственного достоинства заставляло ее молчать и не говорить Джерарду о том, что когда-то у нее забрали дочь. Ей не хотелось, чтобы он думал о ней плохо. Но шли годы, и он почувствовал, что жена грустит.
— Все вспоминаешь покойного мужа? — спросил он однажды вечером после того, как уложили сына спать. — Грустишь о нем?
— Что? Нет. Я вообще не думаю о Пирсе. Это было давно, и мы мало жили вместе перед войной. Когда же он вернулся, ну…
— Прости, дорогая. Ты просто иногда кажешься печальной. От всей души хочу вернуть тебе улыбку.
— Меня беспокоит дочь, — выпалила она, не в силах больше молчать.
— У тебя была дочь? О, бедняжка. Я и не знал, что ты потеряла ребенка. Не удивительно, что ты пристрастилась к наркотикам.
— Я не теряла ее, — не то, что ты думаешь. Она не умерла. Детская благотворительная лига убедила суд в том, что я никчемная мать, и ее забрали примерно в то же время, когда меня поместили в лечебницу.
— Что же с ней стало?
— Не знаю. Когда я сделала запрос о ее местонахождении, мне сказали, что сначала отправили в детский приют, а затем отдали в другую семью, но конкретной информации так и не смогла получить.
Мысль о том, что дочь воспитывала другая женщина, вызвала слезы в глазах Корин. Наконец, эмоции, накопленные годами, вырвались наружу, и она разразилась неудержимыми, душераздирающими рыданиями.
— Не знаю, где моя маленькая Мелоди и с кем она живет. Ей уже девятнадцать лет и, должно быть, замужем.
Джерард успокаивал плачущую жену.
— Тише, любимая. У меня много влиятельных друзей, которые помогут найти твою дочь.
Лицо Корин наполнилось радостью, и сквозь слезы блеснули синие глаза.
— И ты это сделаешь ради меня?
— Не могу обещать, что мы найдем Мелоди, но клянусь сдвинуть горы. Когда Корин и Джерард сошли с поезда в маленьком городке штата Индиана, то их встретил местный священник — молодой человек, только что окончивший семинарию.
— Доктор и миссис Уилмот, — сказал он и пожал руку доктору, — надеюсь, что смогу вам помочь.
На пути от вокзала до церкви они немного поговорили о поездке, об отличии жизни в Бостоне и небольшой сельской общине штата Индиана. Прибыв в церковь, парочка вместе со священником прошла в подвал, на столе которого находился ящик со старыми записями.
— Вот все документы об усыновлении, которые сохранил мой предшественник. Можете располагать ими. Как видите, в тот год сюда были привезены сотни детей. Боюсь, что большинство сирот позже  переселили.
— Почему? — спросила Корин.
— У некоторых были проблемы с поведением. Одним не нравилось их новое место, и они сбегали. Другие не ладили с новыми братьями и сестрами. Некоторые…
— Подверглись насилию? — спросил доктор.
Священник кивнул.
— Боюсь, что пословицу «розги пожалеешь — ребенка испортишь» люди принимают слишком близко к сердцу.
Сердце Корин ёкнуло. Неужели кто-то колотил ее дочь?
Джерард нашел папку с документами того года, когда в штат Индиана прибыла Мелоди.
— По данным Лиги твою дочь посадили на поезд на Южном вокзале в начале июня, поэтому можно не смотреть отчеты с января по май.
Однако, просматривая записи с июня по декабрь, они не встретили имя Мелоди. Но священник советовал им не бросать надежду.
— Как я пониманию, некоторые семьи сменили имена взятых детей.
— Предлагаю составить список девочек того же возраста, что и Мелоди, тогда увидим, сможем ли сузить  поиск.
Удивительно, что, несмотря на сотни посаженных в поезд детей, только три девочки, возможно, могли бы оказаться ее дочерью. Указав на их имена, Корин и Джерард получили адреса в муниципалитете.
— Нам посчастливилось. Они все живут в этом городе, — заключил доктор Уилмот.
Корин засветилась от счастья.
— Скорее бы увидеть ее!
— Тогда приступим, — предложил муж и нанял в платной конюшне извозчика отвезти по первому адресу. Первой молодой женщиной, живущей на ферме с удочерившими ее родителями, оказалась рыжеволосая, зеленоглазая ирландская девушка, которая покинула Изумрудный остров и отправилась с родителями в Америку, где те после прибытия в Бостон вскоре скончались.
— Явно, она не твоя дочь, — сказал Джерард. — Поедем к следующей девушке из списка.
Вторая была замужняя женщина и проживала над гастрономом, которым владел супруг. Один взгляд на темноволосую особу, и надежды Корин рухнули.
— Это родинка на вашем лице? — спросила она.
— Да, сколько себя помню, она была с самого рождения.
Лицо же Мелоди было безукоризненно, даже не тронуто веснушками. Когда Корин и Джерард покинули гастроном, она почувствовала, что падает духом.
«Почему я позволяю рушиться своим надеждам?»
Муж, почувствовав ее разочарование, сказал: «Третья девушка обязательно окажется твоей дочерью».
Дульси Малхолл проживала в маленьком домике, купленным после трагической гибели приемных родителей во время пожара. Несмотря на то что семья была небогатая, ценность представляла земля, и Дульси жила на деньги, полученные от ее продажи.
— Я знаю, что вы ищете свою дочь, — сказала Дульси и пригласила доктора с женой в гостиную.
— Да, ее отправили, как и вас, в сиротском поезде из Бостона.
— Это было так давно. Не знаю, я ее не помню.
Дульси, со светлыми волосами и синими глазами, случайно походила на Корин. Джерард был уверен, что это был ребенок жены.
— Что вы помните о своем детстве до приезда в штат Индиана? — спросил он.
— Почти ничего, — призналась девушка. — Видите ли, сиротам внушали забыть свои семьи и начать новую жизнь. Нам даже запретили брать вещи, напоминающие о родителях, братьях и сестрах.
Корин вынула из сумочки кружевной платок и вытерла слезы. Если бы эта девушка была Мелоди, но она не помнила свою мать!  
— Значит, вы ничего не помните? — спросила Корин.
— Только то, что отец был болен, а матери приходилось ухаживать за ним.
Сердце Корин почти взорвалось от счастья.
— Мой муж был ранен во время войны, а когда вернулся домой, я стала его сиделкой. О, дорогая, слава богу, ты же Мелоди! После всех этих лет разлуки я нашла тебя.
— Жаль, что ничего не могу вспомнить, — лишь сказала Дульси, когда Корин крепко обняла ее и поцеловала.
— Ты должна вернуться с нами в Бостон, — заявил Джерард. — У нас на Бикон-Хилл много комнат, а если их не хватит, то купим новый дом.
— О, да! — крикнула Корин. — Тебе понравится у нас, обещаю. Мы пойдем за покупками  и сделаем новый гардероб, а ты также сможешь путешествовать по Европе. Ты снова станешь частью семьи. Да, у тебя же есть брат.
— Вот как?
— У нас с Джерардом есть семилетний сын.
— Прошу вас, дайте мне время все обдумать.
— Конечно, — произнес доктор Уилмот, поскольку жену слишком впечатлило происходящее. Ей и в голову не приходило, что дочь захотела бы остаться в штате Индиана.
Когда в конце недели они вернулись домой, Мелоди  приехала вместе с ними. Через восемь месяцев после поездки Корин снова оказалась в трауре. Она стала вдовой не только во второй раз, но и потеряла сына. Стоя в одиночестве рядом с двумя гробами, она думала об обоюдоостром мече судьбы. С одной стороны, смертью мужа и сына та нанесла роковой удар, но с другой — осчастливила воссоединением с дочерью.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — с состраданием произнесла Мелоди.
— Да, я забыла, что и ты потеряла приемных родителей во время пожара.
Поскольку большинство домов в то время строилось из дерева, а борьба с пожарами была примитивной, случившееся не казалось случайностью.
— Мне сильно будет их недоставать, — рыдала Корин, — но, слава богу, у меня есть ты.
Как только отчима и сводного брата похоронили, Мелоди стала убеждать мать покинуть Бостон и переехать в Европу.
— Мы оставим горе позади и начнем новую жизнь в Париже или Лондоне.
— Я не уверена, что забуду прошлое, Джерарда и Тео. Никогда!
— Если тебя больше не интересует своя жизнь, подумай обо мне, — дерзко сказала Мелоди. — Неужели я должна остаток жизни провести в трауре? Разве ты не хочешь, чтобы я встретила симпатичного и достойного молодого человека из хорошей семьи и вышла замуж.
— Да. И ты можешь все это сделать в Новой Англии.
— Но в Европе я бы познакомилась с мужчиной, у которого есть звание, родовой дом и куча денег.
— Я подумаю, — сказала Корин и с разочарованием подумала, что дочь оказалась столь жадной и эгоистичной женщиной. Что случилось с ней в штате Индиана, так извратившим маленького ангела, которым она когда-то была? В тот день, когда Корин купила билеты себе и дочери на пароход до Саутгемптона, ей нанес визит Огастес Селдон-младший, отец которого ранее был директором Детской благотворительной лиги Новой Англии.
— Чем обязана, мистер Селдон? — спросила она и постаралась не судить  сурово за действия отца.
— Отец недавно умер, и я нашел среди его бумаг сведения, на которые обязан обратить ваше внимание.
— Что за информация?
— Ведь у вас была дочь, которую забрали?
— Да, Мелоди.
— Прошу у вас прощения. — виновато сказал Селдон, — но я полагаю, что мой отец действовал тогда в интересах ребенка.
— Ну, это было так давно.
— В дневнике отца говорится, что вы оправились… от недуга.
— Не надо чувствовать себя неловко. Я пристрастилась к опиуму.
— Да, и когда вы поправились, то связались с Детской благотворительной лигой, чтобы узнать местонахождение дочери.
— Мне сообщили, что ее посадили в сиротский поезд и отправили в штат Индиана. Спустя годы я и мой покойный муж начали ее поиски. Теперь она живет со мной.
Огастес закрыл глаза и отвернулся, чтобы не видеть реакции Корин на последующую фразу.
— Этого не может быть, — сказал он. — Ваша дочь, Мелоди, погибла, когда поезд сошел с рельсов в штате Огайо.
— Нет, вы ошибаетесь, — твердо произнесла Корин.
Ожидая такую реакцию женщины, Селдон вынул из жилетного кармана газетную вырезку и протянул ее в качестве доказательства.
— Тогда, кто же живет со мной? — спросила она, прочитав статью.
— Не знаю, но ответ может быть в бумагах отца. Я посмотрю, что найду в них.
Через два дня Огастес возвратился. Он ждал на улице у дома на Бикон-Хилл до тех пор, пока молодая женщина не села в экипаж и не отправилась навестить друзей. Тогда он поднялся по лестнице и постучался в дверь.
— Вы так быстро вернулись, мистер Селдон? И нашли ответ на мой вопрос?  
— Да. Ее зовут Дульси Малхолл; и это правда. Она была сиротой, родители погибли во время пожара.
— Вы имеете в виду приемных родителей, — поправила его Корин.
— Нет, настоящих. Она стала сиротой после того, как они сгорели в доме.
— Но и приемные родители погибли так же, и…
Корин не могла высказать свои подозрения. Ей даже не хотелось обсуждать их.
— Бедняжка, — натянуто произнесла она. — Думаю, что не смогу отказаться от нее после всего того, что она перенесла. Это же не по-христиански.
— Вам решать, — ответил Селдон.
— Спасибо. Я ценю, что вы сообщили мне правду, какой бы ужасной она не была.   И в тот вечер, когда Мелоди вернулась от друзей, Корин уже ждала ее в гостиной.
— Что ты делаешь так поздно? — спросила она. — Ты обычно находишься в кровати в такой час.
— Мне нужно поговорить, Дульси.
Упоминание этого имени заставило молодую особу повернуться и посмотреть на пожилую женщину с подозрением.
— Почему ты так меня называешь?
— Ведь это твое настоящее имя? Его дали тебе настоящие родители.
— Я не помню.
— Ты не помнишь, когда отец и мать погибли в огне?
— Это было давно.
— Я не говорю о приемных родителях. Я говорю о настоящих, которые так же погибли. Забавно, но огонь унес жизнь моего мужа и сына.
— Но я же сказала, что ничего не помню…
— Хватит лгать! — крикнула Корин. — Мне нужна правда — и сейчас. Если я ее не услышу, то выгоню тебя вон. И не вздумай поджечь дом, так как полиция обратиться к твоему прошлому.
— Хорошо. Я убила родителей, но они заслужили. Они избивали меня. Я не могла больше это перенести, поэтому однажды ночью, когда они спали, я подожгла дом.
— А твои приемные родители тоже тебя били?
— Нет, я им нужна была не как дочь, а как сила для работы на ферме с рассвета до заката. А он… он…
Дульси была настолько растеряна, что не могла продолжить. Если ее рассказ о физическом и сексуальном насилии был всего лишь игрой, то из нее получилась хорошая актриса.
— Я пыталась сбежать, но власти нашли меня и отправили назад на ферму. С того времени меня стали запирать на ночь в комнате. Однажды я взяла лопату, разбила им головы и подожгла дом.
— А что ты скажешь о моем муже и сыне? Что они тебе сделали плохого?
Дульси опустила голову, не желая глядеть в лицо человеку, который был столь добр к ней, всегда любил, даже если эта любовь предназначалась настоящей дочери, а не самозванке.
— В тот день, когда ты ушла за покупками, я вошла в твою комнату и примерила изумрудное колье. Тео нашел меня там и подумал, что я собираюсь его украсть. Он грозился рассказать, когда ты вернешься. Я последовала за ним к каретному сараю, умоляя ничего не говорить, но он не слушал.
— И ты ударила его по голове и устроила пожар?
Дульси кивнула и тыльной стороной ладони смахнула слезы.
— А Джерард?
— Я не убивала его, даже не хотела. Он увидел, что сарай в огне и вбежал внутрь, чтобы спасти Тео. Крыша стала рушиться, и он так и не вышел.
— И ты расправилась с моей семьей из-за драгоценной безделушки, — с грустью сказала Корин.
— Дело не в колье. — воскликнула Дульси и зарыдала так сильно, что едва могла говорить. — Ты и доктор Уилмот были единственными в моей жизни, кто хорошо ко мне относился. Я боялась, что, если Тео расскажет, вы прогоните меня.
— О, Дульси! — крикнула Корин. — Я бы никогда этого не сделала. На самом деле, если ты захотела, я подарила бы тебе колье. Из-за ничего ты погубила мою семью!
— Прости, очень прошу простить. Если бы я могла вернуть все назад, но не могу!
— Раз уж зло совершилось, мы беспомощны что-либо изменить.
Корин с опущенными плечами и поникшей головой поднялась с места. Она выглядела так, будто ее тонкая фигура несла на себе весь мир. Она повернулась и, ничего не сказав молодой женщине, которую считала дочерью, направилась к двери.
— Тебя никогда не доводили до отчаяния так, что хотелось убить? — спросила Дульси, когда пожилая женщина переступила порог.
Ответа не последовало. Дульси оставалась сидеть в гостиной до тех пор, пока не село солнце и в помещении стало темно. Наконец она поднялась в спальню, зажгла газовые лампы и села на край кровати. В ее сознании мелькали вопросы. Сообщит ли Корин в полицию? Что с ней сделают, когда узнают о преступлениях? Ее арестуют и отправят в тюрьму, а может, казнят?
«Все к лучшему, — угрюмо думала она. — Зачем мне жить? Кроме нескольких счастливых дней с Корин и Джерардом оставшаяся часть жизни станет одним долгим мучением?»
Вдруг раздался тихий стук в дверь.
— Да? — отозвалась она.
Вошла Корин и посмотрела на молодую женщину, сидящую на постели.
 — Тебе помочь упаковать чемоданы? — спросила она.
— Нет, у меня немного вещей, — ответила Дульси, думая о том, что может взять только привезенное с собой из штата Индиана.
— Перестань глупить! В конце концов, тебе нужно три дорожных сундука с одеждой, а еще перчатки, шляпки, нижние юбки, чулки…
— Не понимаю, — смутившись, сказала девушка. — И что мне делать со всем этим?
— Мы отправляемся в Англию и во Францию на шесть месяцев. С собой нужно взять много одежды и аксессуаров.
— Но я думала… что после рассказанного…
  — Ты же моя дочь, и я люблю тебя, несмотря на все случившееся.
«Она знает, что я не ее дочь. Может, она лишилась рассудка?»
— Я не Мелоди. Она погибла в железнодорожной катастрофе.
— Я хорошо это знаю. Я не сошла с ума, дорогая. Мелодии была ангелом, редким и красивым ребенком со спокойным и любящим характером, который, в основном, унаследовала от отца, а не от матери. Ты же похожа на меня. Ты не появилась на свет из моей утробы, но по духу ты моя дочь.
— Я не такая как ты. Я… убийца.
Корин положила руки на плечи Дульси, и девушка посмотрела ей в глаза.
— Ты же сама говорила, что была в отчаянии. Мне это знакомо. Я была в таком положении, когда муж вернулся после войны без ног. Я ненавидела нянчиться с ним. Моя жизнь стала сплошным кошмаром из-за домашней рутины, заботы о Пирсе и Мелоди. Опиум помог мне отвлечься от неприятностей, но  не избавил от них. В конечном счете мне лишь хотелось убежать в мир наркотиков. Думаю, что Мелоди могла бы сама позаботиться о себе, но Пирс… он полностью зависел от меня. У меня не было выбора: только убить его.
Корин опустила руки и направилась к шкафу. Она открыла ящики и стала рыться в белье, решая, что взять с собой в Европу.
— Спасибо… мама.
Пожилая женщина повернулась, улыбнулась и сказала:
— Ты моя дочь, потому что мы родственные души. Теперь пусть не беспокоятся наши прелестные головки о вещах, которые не можем изменить, и сосредоточимся на путешествии.
Итак, обе женщины оставили позади себя ужасные события прошлого. Как бы там ни было, они были готовы на убийство, чтобы получить свободу и потом наслаждаться ею.

От автора: Несмотря на то что вся история выдумана, настоящим действующим лицом является Чарльз Лоринг Брейс. Он основал Общество помощи детям, одну из организаций, которая являлась частью проекта «Сиротский поезд», отвечавшего за перемещение осиротивших и бездомных детей из больших городов восточного побережья США в сельские местности Среднего Запада с 1853 по 1929 гг.
2015 г.
  
 
 
 
 
  
   
 
 

© Copyright: Николай Георгиевич Глушенков, 2015

Регистрационный номер №0321128

от 14 декабря 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0321128 выдан для произведения:  

Автор: М. Хэйсен

Семейство Микер уж точно не было богатым, но считалось довольно обеспеченным. Гектор владел галантереей и сколотил достаточно денег, чтобы обеспечить жену и дочь. Малышка,  подарок судьбы и чудо, поскольку мать родила ее в позднем возрасте, была действительно радостью жизни родителей. Белокурая, синеглазая красавица ни в чем не нуждалась. Одежда, игрушки и развлечения — все было для нее.
Хотя ее научили читать и писать, а также делать простые математические вычисления, никто из родителей не думал продолжить ее образование. Напротив, когда бы Корин не задавала вопрос по истории или о текущих событиях, ее просили «не забивать такую прекрасную головку подобными вещами»: какую пользу принесет женщине учение?
И все же, когда бы она ни проходила мимо книжного магазина на пути к портнихе, всегда останавливалась у витрины, чтобы полюбоваться выставленными книгами.
«Моби Дик», — читала она названия. — «Дом о семи фронтонах», «Хижина дяди Тома».
— Это довольно сильная книга.
Корин обернулась и заметила стройного молодого человека, который ее  плечо смотрел на витрину.
— Я ее еще не читала, — сказала она, хотя знала, что девушке нельзя разговаривать с незнакомцами.
— А следовало бы. Каждый американец должен прочесть.
— Правда? И почему же?
— Так как разоблачает зло рабства. Я уже дважды ее прочитал и оба раза плакал.
Корин удивилась. Слезы считались признаком слабости мужчины, но незнакомец честно признался, что плакал после прочтения книги.
— Простите за мое поведение, — извинился юноша и отступил на почтительное расстояние. — Мы не познакомились. Меня зовут Пирс Харбак. Я работаю в этом магазине.
Корин назвала свое имя и больше ничего не добавила.
— Вы новенькая в городе? Я никогда раньше не видел вас в магазине.
— Нет. Я родилась в этом городе, просто не читаю много.
— Досадно. Чтение поучительно, развлекательно, вдохновляет. …Простите. Я могу увлечься, когда говорю о книгах или чтении.
Церковные колокола пробили час, и Пирс нехотя открыл двери книжного магазина.
— Пора работать, — сказал он. — Вы уверены, что не хотите войти?
— У меня назначена встреча, как-нибудь в другой раз. — ответила Корин, а про себя решила прийти в магазин на следующий день.  

*   *   *

Корин выглядела красивой невестой. Отец не поскупился ни на платье, ни на свадебный ужин после церемонии. Были приглашены почти все жители городка Новой Англии, и каждый из приглашенных присутствовал.
— Наша маленькая принцесса теперь стала королевой, — с гордостью сказала Эрнестина мужу.
— Жаль, что она не вышла замуж за более подходящего короля, — ответил Гектор.
— А чем тебе не нравится Пирс Харбак? — спросила жена.
— Он работает в магазине.
— Ты тоже, — напомнила ему  Эрнестина.
— Но я им владею! Боюсь, что зятек не сможет дать нашей дочери всего того, к чему она привыкла.
— Она любит его. Разве это не главное?
Гектор вздохнул. Именно такое идеалистическое, сентиментальное суждение следовало ожидать от женщины. Брак с Пирсом Харбаком был по желанию дочери, и отец предложил такую большую финансовую помощь, чтобы убедиться в ее счастливой жизни.
Через год после свадьбы Корин родила девочку, кудрявую и синеглазую, как мать. Естественно, дедушка и бабушка были в восторге. Когда после крестин вся семья собралась в доме Микера, Гектор попросил минуту внимания.
— Мне бы хотелось сказать что-то важное, — сообщил родитель. — Я и жена устроились в жизни.
— Нет, отец! – запротестовала Корин.
—  Да, так оно и есть. Теперь я стал стар, чтобы работать в магазине, и хочу провести остаток жизни с женой, дочерью и внучкой. Вот я и решил передать дело дочери и зятю.
Корин обрадовалась такой отцовской щедрости, но Пирс не разделял счастья жены.
— С вашей стороны это очень великодушно, но я ничего не понимаю в галантерее.
— Чепуха, ты же работаешь в книжном магазине. Нет никакой разницы в том, продавать ли книги или иголки и катушки с нитками.
Однако для Пирса разница была большой. Его жизнью оставалась литература. Такие писатели, как Шекспир, Чосер, Диккенс и По, являлись для него богами. Отказ находиться в окружении великих работ ради торговли галантереей вызывал у него грусть.

*   *   *

`Мелоди Харбак, точной копии своей красивой матери, было все три года, когда артиллерия конфедератов обстреляла Форт Самтер.
— Женщинам семьи Харбак не нужно забивать свои маленькие головки такими вещами, — сказала Корин мужу, когда тот принес эту новость.
Пирс пристально посмотрел на жену, которая играла с Мелоди, ей ни до чего не было дела.
— Неужели ты не понимаешь, что это значит? Обязательно будет гражданская война.
— Разве не ты со своими сторонниками ликвидации рабства этого хотите? — невинно спросила Корин.
— Мы хотим покончить с рабством, да, но надеемся на ненасильственные способы достижения нашей цели.
— Даже если разразится война, у нас будет все в порядке. Я подслушала, как говорил мой отец, что у Юга нет возможности победить нас, ведь все фабрики на Севере.
— Может и так, но, подумай, сколько народу погибнет, прежде чем наступит мир.
— Мне не хочется рассуждать о таких вещах, — заявила она и тут же выбросила из головы мысли о возможной войне.
Для Пирса все было не так просто. Он не мог засунуть голову в песок, как страус. В течение нескольких следующих дней он жил обычной жизнью. Однако его мысли были не о магазине, жене, детях и любимых книгах. Он лишь думал о вероятности объявления войны и о том, что страна захлебнется в крови.
Наконец, обдумав ход событий, он обратился к тестю.
— Я решил записаться в армию, — сообщил он.
— Что думает об этом Корин? — поинтересовался Гектор.
— Я еще об этом ей не сказал. Вы первый, с кем я говорю о своем решении.
— А что будет с магазином?
— Надеюсь, что вы присмотрите за ним в мое отсутствие.
— Я-то поработаю за тебя, но дочь от этого не будет счастлива.
— В жизни есть более важные вещи, чем счастье Корин. Я нужен стране и надеюсь, что служба положит конец порочному рабству.
— А если тебя убьют? — спросил Гектор. — Что станет с женой и дочерью?
— Не знаю. Думаю, что Господь позаботится о них.
Однако Гектор решил, что и он поможет дочери, если возникнет проблема.

*   *   *

Несмотря на то что Пирс пережил войну, он не вернулся в Новую Англию целым и невредимым. В третьем сражении под Питерсбергом, за три недели до того, как генерал Ли сдался Гранту, ему оторвало ноги. Только благодаря опытному хирургу и хорошему здоровью, двойная ампутация не погубила его, и никакая послеоперационная инфекция не угрожала жизни.
Сначала Корин обрадовалась, что домой возвратился ее красивый, молодой супруг. Однако она не понимала, что потеря конечностей повлияет на их жизнь.
— Я не смогу заниматься магазином, сидя на стуле, — продолжал повторять Пирс и не делал никаких попыток вернуться к работе.
Несмотря на преклонный возраст, тесть продолжил дело, отдавая все доходы дочери. Тем временем вернувшийся солдат проводил время за чтением книг. Для того чтобы мыть, одевать и следить за личными потребностями Пирса, наняли медсестру, и тем самым жена избавилась от тяжелого бремени. Однако менее чем через год война закончилась, Гектор Микер умер, и, как это часто бывает у стариков, вскоре за ним последовала Эрнестина. Все еще неспособный и нежелающий вернуться к работе Пирс убедил жену продать магазин. За два года деньги  кончились, и семья вынуждена была переехать в небольшой, менее дорогой дом.
Корин пришлось расстаться с сиделкой, чтобы сократить расходы. Вся забота о доме и муже теперь легла ей на плечи. Раньше ее маленькая красивая головка не беспокоилась о таких вещах, и теперь женщина страдала от полного физического и психического истощения.  Однажды, дав мужу дозу настойки опия, отчаявшаяся несчастная женщина выпила немного анальгетика. Результат оказался чудом. Широко применяемая опиумная настойка, казалось, развеяла ее меланхолию, по крайней мере, до утра следующего дня.
Единственным светлым пятном в темном мире Корин стала дочь. Мелоди вела себя, как ангелочек. Она никогда не дула губки, не раздражалась и не нуждалась в наказаниях. Если Корин не скоблила полы, не опорожняла горшок мужа или не стояла у кухонного очага, то всегда занималась дочкой.
К сожалению, в середине девятнадцатого века никто не знал о зависимости от морфина, содержащегося в опиуме. Привыкнув к наркотику, Корин больше не испытывала эйфорию, как в самом начале, на самом деле все было наоборот.  Пристрастие к опиуму становилось все сильнее, молодая женщина и мать начала испытывать вялотекущую депрессию. Именно в этот период жизни Корин скончался муж, и она стала вдовой.

*   *   *

— Какой ужас! — воскликнул Огастес Селдон, директор Детской благотворительной лиги Новой Англии, когда увидел, как Мелоди попрошайничает  в грязной, разорванной одежде у какого-то бостонского ресторана. — Где твои родители?
— Папа умер, а мама дома в постели.
— Она больна?
Малышка кивнула.
— Отведи меня домой. Твоей матери нужен доктор.
Когда Селдон вошел в крошечную спальню, ему не нужно было разглядывать надпись на бутылке. Он уже видел наркоманов и все понял с первого раза.
— Мадам, — сказал он громко, чтобы вывести женщину из оцепенения. — Вы знаете, где я нашел вашу дочь?
Глаза Корин дрогнули и открылись. В них не было страха или испуга, когда она увидела рядом с кроватью незнакомца.
— Вы не знаете, — заключил Селдон. — И я, честно говоря, сомневаюсь, что вам есть до этого дело даже в здравом состоянии.
Он повернулся и посмотрел на малышку. Ее сходство с матерью было просто поразительно. Не хотелось думать о том, что со временем женщина обезумеет от наркотиков. «Слава Богу, — подумал он, — что имею полномочия сделать все и предотвратить беду». Он наклонился, и его лицо оказалось на уровне детских глаз.
— Ты бы хотела пойти со мной поесть?
— А как же мама?
— Я пришлю кого-нибудь присмотреть за ней.
Мелоди взяла его руку и последовала за ним. На пороге спальни она остановилась и повернулась к матери.
— Прощай, мама. Я люблю тебя.
Глаза Корин чуточку дрогнули, открылись и закрылись снова. Ее маленькой прелестной головке не нужно было беспокоиться о том, что станет с ребенком; она просто хотела спать. Огастес Селдон, щедрый и исполненный благих намерений человек, воспользовался своим влиятельным положением как директор Детской благотворительной лиги Новой Англии и поместил Мелоди в приют для сирот и беспризорников. Он искренне верил, что пристрастившаяся к наркотикам Корин Харбак не могла быть матерью маленькой девочке.
«Женщина, которая не может позаботиться о себе, — считал он, — не может позаботиться и о ребенке».
Вскоре после того, как дочку забрали, Корин поместили в психиатрическую лечебницу вместе с другими наркоманами, алкоголиками и больными с различными формами и степенями психических заболеваний. Зависимость от наркотика довела ее до того, что она больше плакала по поводу отсутствия бутылки опиума, чем о невозможности видеть дочери.

*   *   *

Через месяц после того, как Корин поместили в лечебницу, руководить сиротским домом, куда отправили Мелоди, назначили Огастеса Селдона. Он едва узнал чистенького и накормленного ребенка.
— Прелестная девчушка, — сказал он дежурной Мод Ванделла.
— Правда? А какой у нее добрый характер!
— Она привыкла здесь?
— Да, но…
— Что «но»?
— Она ужасно скучает о матери.
— Не знаю почему. О ней не заботились родители.
Селдон наблюдал за общением Мелоди в группе детей. Те играли, а она сидела в сторонке, жалобное лицо выражало одиночество. Сердце директора забилось от сострадания.
— Бедняжка. Это не место для нее.
— Ей станет еще хуже с матерью, — сказала Мод.
— Не дай Бог! Да, я думал поместить ее в другую семью.
— Это самое лучшее, но, к сожалению, желающих брать детей сокращается. Война не только нанесла непоправимый урон финансовым возможностям семейных пар, но и породила много сирот.
— Когда я был в прошлом году в Нью-Йорке, то имел счастье встретиться с мистером Чарльзом Лорингом Брейсом, основателем Общества помощи детям. Он рассказал мне о программе, согласно которой таких детей, как Мелоди, сажали в поезда и отправляли в сельские местности Среднего Запада, в основном на фермы, где те находились на свежем воздухе, где было много еды и физических занятий.
— Похоже на каникулы! Я бы не против самой сесть в такой поезд.
— Я считаю, что Мелоди пойдет на пользу, если она покинет этот город и, как можно скорее, свою мать.
Через шесть недель маленькая девочка стояла за пределами Южного вокзала Бостона в группе, состоявшей из тридцати сирот от трех до пятнадцати лет. Одни с нетерпением ожидали начала путешествия, другие плакали, лишившись единственного крова, который знали.
— Почему мне нельзя остаться с мамой? — плакала Мелоди.
— В настоящий момент я не хочу больше продолжать этот разговор, — вежливо и тихо произнес Селдон. — Помни, что тебе говорила миссис Ванделла, когда ты покидала приют. Ты начинаешь новую жизнь. Нужно все забыть о прошлом. Ты должна оставить все личные вещи и воспоминания позади. Понятно?
Мелоди покорно кивнула, но в синих глазах стояли слезы.
Селдон оставался с группой до тех пор, пока все дети не расселись по местам.
— Желаю всем приятного путешествия,— заявил он так громко, что его было слышно сквозь шум паровоза. — И пусть у каждого из вас на западе будет долгая, здоровая и счастливая жизнь.
Выйдя из вагона, он не удержался, взглянул еще раз на Мелоди Харбак и подумал: «Какой красивый ребенок!» Жаль, что ему и жене было уже за шестьдесят. Будь они моложе, он бы удочерил девочку.

*   *   *

Время, проведенное Корин в лечебнице, пошло на пользу. Вместо того чтобы держать ее взаперти, врач лечил психическое расстройство, а также зависимость от наркотиков прогрессивными методами. Доктор Джерард Уилмот не верил в то, что больная пройдет ужасы «ломки». Вместо этого он мало-помалу сокращал Корин дозу опиума до тех пор, пока организм больше в нем не нуждался. Как только она полностью вылечилась, доктор подписал бумаги на выписку.
— Не знаю, как и благодарить вас, доктор Уилмот, — сказала она, когда тот отпер дверь в палату. — Вы сделали из меня нового человека.
И действительно, он сделал из нее не только чувственную и умную женщину, но и женщину, здоровую физически. К счастью, пристрастие к наркотикам не сгубило ее красоты.
— Вашей благодарностью станет ужин со мной, — отважно заявил Джерард.
Доктор знал, что неэтично заводить тесные личные отношения с пациентом, но, так как женщина больше не находилась под его опекой, он не испытывал угрызения совести в том, что стал ухаживать за хорошенькой вдовой.
Через два года после выписки из лечебницы бывшая наркоманка вышла замуж за доктора и переехала в дом на Бикон-Хилл, а через три года родила сына. Жизнь Корин была счастливой или стала такой. Но одна вещь постоянно присутствовала в ее сознании: что стало с Мелоди? Чувство собственного достоинства заставляло ее молчать и не говорить Джерарду о том, что когда-то у нее забрали дочь. Ей не хотелось, чтобы он думал о ней плохо. Но шли годы, и он почувствовал, что жена грустит.
— Все вспоминаешь покойного мужа? — спросил он однажды вечером после того, как уложили сына спать. — Грустишь о нем?
— Что? Нет. Я вообще не думаю о Пирсе. Это было давно, и мы мало жили вместе перед войной. Когда же он вернулся, ну…
— Прости, дорогая. Ты просто иногда кажешься печальной. От всей души хочу вернуть тебе улыбку.
— Меня беспокоит дочь, — выпалила она, не в силах больше молчать.
— У тебя была дочь? О, бедняжка. Я и не знал, что ты потеряла ребенка. Не удивительно, что ты пристрастилась к наркотикам.
— Я не теряла ее, — не то, что ты думаешь. Она не умерла. Детская благотворительная лига убедила суд в том, что я никчемная мать, и ее забрали примерно в то же время, когда меня поместили в лечебницу.
— Что же с ней стало?
— Не знаю. Когда я сделала запрос о ее местонахождении, мне сказали, что сначала отправили в детский приют, а затем отдали в другую семью, но конкретной информации так и не смогла получить.
Мысль о том, что дочь воспитывала другая женщина, вызвала слезы в глазах Корин. Наконец, эмоции, накопленные годами, вырвались наружу, и она разразилась неудержимыми, душераздирающими рыданиями.
— Не знаю, где моя маленькая Мелоди и с кем она живет. Ей уже девятнадцать лет и, должно быть, замужем.
Джерард успокаивал плачущую жену.
— Тише, любимая. У меня много влиятельных друзей, которые помогут найти твою дочь.
Лицо Корин наполнилось радостью, и сквозь слезы блеснули синие глаза.
— И ты это сделаешь ради меня?
— Не могу обещать, что мы найдем Мелоди, но клянусь сдвинуть горы.

*   *   *

Когда Корин и Джерард сошли с поезда в маленьком городке штата Индиана, то их встретил местный священник — молодой человек, только что окончивший семинарию.
— Доктор и миссис Уилмот, — сказал он и пожал руку доктору, — надеюсь, что смогу вам помочь.
На пути от вокзала до церкви они немного поговорили о поездке, об отличии жизни в Бостоне и небольшой сельской общине штата Индиана. Прибыв в церковь, парочка вместе со священником прошла в подвал, на столе которого находился ящик со старыми записями.
— Вот все документы об усыновлении, которые сохранил мой предшественник. Можете располагать ими. Как видите, в тот год сюда были привезены сотни детей. Боюсь, что большинство сирот позже  переселили.
— Почему? — спросила Корин.
— У некоторых были проблемы с поведением. Одним не нравилось их новое место, и они сбегали. Другие не ладили с новыми братьями и сестрами. Некоторые…
— Подверглись насилию? — спросил доктор.
Священник кивнул.
— Боюсь, что пословицу «розги пожалеешь — ребенка испортишь» люди принимают слишком близко к сердцу.
Сердце Корин ёкнуло. Неужели кто-то колотил ее дочь?
Джерард нашел папку с документами того года, когда в штат Индиана прибыла Мелоди.
— По данным Лиги твою дочь посадили на поезд на Южном вокзале в начале июня, поэтому можно не смотреть отчеты с января по май.
Однако, просматривая записи с июня по декабрь, они не встретили имя Мелоди. Но священник советовал им не бросать надежду.
— Как я пониманию, некоторые семьи сменили имена взятых детей.
— Предлагаю составить список девочек того же возраста, что и Мелоди, тогда увидим, сможем ли сузить  поиск.
Удивительно, что, несмотря на сотни посаженных в поезд детей, только три девочки, возможно, могли бы оказаться ее дочерью. Указав на их имена, Корин и Джерард получили адреса в муниципалитете.
— Нам посчастливилось. Они все живут в этом городе, — заключил доктор Уилмот.
Корин засветилась от счастья.
— Скорее бы увидеть ее!
— Тогда приступим, — предложил муж и нанял в платной конюшне извозчика отвезти по первому адресу.

*   *   *

Первой молодой женщиной, живущей на ферме с удочерившими ее родителями, оказалась рыжеволосая, зеленоглазая ирландская девушка, которая покинула Изумрудный остров и отправилась с родителями в Америку, где те после прибытия в Бостон вскоре скончались.
— Явно, она не твоя дочь, — сказал Джерард. — Поедем к следующей девушке из списка.
Вторая была замужняя женщина и проживала над гастрономом, которым владел супруг. Один взгляд на темноволосую особу, и надежды Корин рухнули.
— Это родинка на вашем лице? — спросила она.
— Да, сколько себя помню, она была с самого рождения.
Лицо же Мелоди было безукоризненно, даже не тронуто веснушками. Когда Корин и Джерард покинули гастроном, она почувствовала, что падает духом.
«Почему я позволяю рушиться своим надеждам?»
Муж, почувствовав ее разочарование, сказал: «Третья девушка обязательно окажется твоей дочерью».
Дульси Малхолл проживала в маленьком домике, купленным после трагической гибели приемных родителей во время пожара. Несмотря на то что семья была небогатая, ценность представляла земля, и Дульси жила на деньги, полученные от ее продажи.
— Я знаю, что вы ищете свою дочь, — сказала Дульси и пригласила доктора с женой в гостиную.
— Да, ее отправили, как и вас, в сиротском поезде из Бостона.
— Это было так давно. Не знаю, я ее не помню.
Дульси, со светлыми волосами и синими глазами, случайно походила на Корин. Джерард был уверен, что это был ребенок жены.
— Что вы помните о своем детстве до приезда в штат Индиана? — спросил он.
— Почти ничего, — призналась девушка. — Видите ли, сиротам внушали забыть свои семьи и начать новую жизнь. Нам даже запретили брать вещи, напоминающие о родителях, братьях и сестрах.
Корин вынула из сумочки кружевной платок и вытерла слезы. Если бы эта девушка была Мелоди, но она не помнила свою мать!  
— Значит, вы ничего не помните? — спросила Корин.
— Только то, что отец был болен, а матери приходилось ухаживать за ним.
Сердце Корин почти взорвалось от счастья.
— Мой муж был ранен во время войны, а когда вернулся домой, я стала его сиделкой. О, дорогая, слава богу, ты же Мелоди! После всех этих лет разлуки я нашла тебя.
— Жаль, что ничего не могу вспомнить, — лишь сказала Дульси, когда Корин крепко обняла ее и поцеловала.
— Ты должна вернуться с нами в Бостон, — заявил Джерард. — У нас на Бикон-Хилл много комнат, а если их не хватит, то купим новый дом.
— О, да! — крикнула Корин. — Тебе понравится у нас, обещаю. Мы пойдем за покупками  и сделаем новый гардероб, а ты также сможешь путешествовать по Европе. Ты снова станешь частью семьи. Да, у тебя же есть брат.
— Вот как?
— У нас с Джерардом есть семилетний сын.
— Прошу вас, дайте мне время все обдумать.
— Конечно, — произнес доктор Уилмот, поскольку жену слишком впечатлило происходящее. Ей и в голову не приходило, что дочь захотела бы остаться в штате Индиана.
Когда в конце недели они вернулись домой, Мелоди  приехала вместе с ними.

*   *   *

Через восемь месяцев после поездки Корин снова оказалась в трауре. Она стала вдовой не только во второй раз, но и потеряла сына. Стоя в одиночестве рядом с двумя гробами, она думала об обоюдоостром мече судьбы. С одной стороны, смертью мужа и сына та нанесла роковой удар, но с другой — осчастливила воссоединением с дочерью.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — с состраданием произнесла Мелоди.
— Да, я забыла, что и ты потеряла приемных родителей во время пожара.
Поскольку большинство домов в то время строилось из дерева, а борьба с пожарами была примитивной, случившееся не казалось случайностью.
— Мне сильно будет их недоставать, — рыдала Корин, — но, слава богу, у меня есть ты.
Как только отчима и сводного брата похоронили, Мелоди стала убеждать мать покинуть Бостон и переехать в Европу.
— Мы оставим горе позади и начнем новую жизнь в Париже или Лондоне.
— Я не уверена, что забуду прошлое, Джерарда и Тео. Никогда!
— Если тебя больше не интересует своя жизнь, подумай обо мне, — дерзко сказала Мелоди. — Неужели я должна остаток жизни провести в трауре? Разве ты не хочешь, чтобы я встретила симпатичного и достойного молодого человека из хорошей семьи и вышла замуж.
— Да. И ты можешь все это сделать в Новой Англии.
— Но в Европе я бы познакомилась с мужчиной, у которого есть звание, родовой дом и куча денег.
— Я подумаю, — сказала Корин и с разочарованием подумала, что дочь оказалась столь жадной и эгоистичной женщиной. Что случилось с ней в штате Индиана, так извратившим маленького ангела, которым она когда-то была?

*    *   *

В тот день, когда Корин купила билеты себе и дочери на пароход до Саутгемптона, ей нанес визит Огастес Селдон-младший, отец которого ранее был директором Детской благотворительной лиги Новой Англии.
— Чем обязана, мистер Селдон? — спросила она и постаралась не судить  сурово за действия отца.
— Отец недавно умер, и я нашел среди его бумаг сведения, на которые обязан обратить ваше внимание.
— Что за информация?
— Ведь у вас была дочь, которую забрали?
— Да, Мелоди.
— Прошу у вас прощения. — виновато сказал Селдон, — но я полагаю, что мой отец действовал тогда в интересах ребенка.
— Ну, это было так давно.
— В дневнике отца говорится, что вы оправились… от недуга.
— Не надо чувствовать себя неловко. Я пристрастилась к опиуму.
— Да, и когда вы поправились, то связались с Детской благотворительной лигой, чтобы узнать местонахождение дочери.
— Мне сообщили, что ее посадили в сиротский поезд и отправили в штат Индиана. Спустя годы я и мой покойный муж начали ее поиски. Теперь она живет со мной.
Огастес закрыл глаза и отвернулся, чтобы не видеть реакции Корин на последующую фразу.
— Этого не может быть, — сказал он. — Ваша дочь, Мелоди, погибла, когда поезд сошел с рельсов в штате Огайо.
— Нет, вы ошибаетесь, — твердо произнесла Корин.
Ожидая такую реакцию женщины, Селдон вынул из жилетного кармана газетную вырезку и протянул ее в качестве доказательства.
— Тогда, кто же живет со мной? — спросила она, прочитав статью.
— Не знаю, но ответ может быть в бумагах отца. Я посмотрю, что найду в них.
Через два дня Огастес возвратился. Он ждал на улице у дома на Бикон-Хилл до тех пор, пока молодая женщина не села в экипаж и не отправилась навестить друзей. Тогда он поднялся по лестнице и постучался в дверь.
— Вы так быстро вернулись, мистер Селдон? И нашли ответ на мой вопрос?  
— Да. Ее зовут Дульси Малхолл; и это правда. Она была сиротой, родители погибли во время пожара.
— Вы имеете в виду приемных родителей, — поправила его Корин.
— Нет, настоящих. Она стала сиротой после того, как они сгорели в доме.
— Но и приемные родители погибли так же, и…
Корин не могла высказать свои подозрения. Ей даже не хотелось обсуждать их.
— Бедняжка, — натянуто произнесла она. — Думаю, что не смогу отказаться от нее после всего того, что она перенесла. Это же не по-христиански.
— Вам решать, — ответил Селдон.
— Спасибо. Я ценю, что вы сообщили мне правду, какой бы ужасной она не была.  

*   *   *

И в тот вечер, когда Мелоди вернулась от друзей, Корин уже ждала ее в гостиной.
— Что ты делаешь так поздно? — спросила она. — Ты обычно находишься в кровати в такой час.
— Мне нужно поговорить, Дульси.
Упоминание этого имени заставило молодую особу повернуться и посмотреть на пожилую женщину с подозрением.
— Почему ты так меня называешь?
— Ведь это твое настоящее имя? Его дали тебе настоящие родители.
— Я не помню.
— Ты не помнишь, когда отец и мать погибли в огне?
— Это было давно.
— Я не говорю о приемных родителях. Я говорю о настоящих, которые так же погибли. Забавно, но огонь унес жизнь моего мужа и сына.
— Но я же сказала, что ничего не помню…
— Хватит лгать! — крикнула Корин. — Мне нужна правда — и сейчас. Если я ее не услышу, то выгоню тебя вон. И не вздумай поджечь дом, так как полиция обратиться к твоему прошлому.
— Хорошо. Я убила родителей, но они заслужили. Они избивали меня. Я не могла больше это перенести, поэтому однажды ночью, когда они спали, я подожгла дом.
— А твои приемные родители тоже тебя били?
— Нет, я им нужна была не как дочь, а как сила для работы на ферме с рассвета до заката. А он… он…
Дульси была настолько растеряна, что не могла продолжить. Если ее рассказ о физическом и сексуальном насилии был всего лишь игрой, то из нее получилась хорошая актриса.
— Я пыталась сбежать, но власти нашли меня и отправили назад на ферму. С того времени меня стали запирать на ночь в комнате. Однажды я взяла лопату, разбила им головы и подожгла дом.
— А что ты скажешь о моем муже и сыне? Что они тебе сделали плохого?
Дульси опустила голову, не желая глядеть в лицо человеку, который был столь добр к ней, всегда любил, даже если эта любовь предназначалась настоящей дочери, а не самозванке.
— В тот день, когда ты ушла за покупками, я вошла в твою комнату и примерила изумрудное колье. Тео нашел меня там и подумал, что я собираюсь его украсть. Он грозился рассказать, когда ты вернешься. Я последовала за ним к каретному сараю, умоляя ничего не говорить, но он не слушал.
— И ты ударила его по голове и устроила пожар?
Дульси кивнула и тыльной стороной ладони смахнула слезы.
— А Джерард?
— Я не убивала его, даже не хотела. Он увидел, что сарай в огне и вбежал внутрь, чтобы спасти Тео. Крыша стала рушиться, и он так и не вышел.
— И ты расправилась с моей семьей из-за драгоценной безделушки, — с грустью сказала Корин.
— Дело не в колье. — воскликнула Дульси и зарыдала так сильно, что едва могла говорить. — Ты и доктор Уилмот были единственными в моей жизни, кто хорошо ко мне относился. Я боялась, что, если Тео расскажет, вы прогоните меня.
— О, Дульси! — крикнула Корин. — Я бы никогда этого не сделала. На самом деле, если ты захотела, я подарила бы тебе колье. Из-за ничего ты погубила мою семью!
— Прости, очень прошу простить. Если бы я могла вернуть все назад, но не могу!
— Раз уж зло совершилось, мы беспомощны что-либо изменить.
Корин с опущенными плечами и поникшей головой поднялась с места. Она выглядела так, будто ее тонкая фигура несла на себе весь мир. Она повернулась и, ничего не сказав молодой женщине, которую считала дочерью, направилась к двери.
— Тебя никогда не доводили до отчаяния так, что хотелось убить? — спросила Дульси, когда пожилая женщина переступила порог.
Ответа не последовало.

*   *   *

Дульси оставалась сидеть в гостиной до тех пор, пока не село солнце и в помещении стало темно. Наконец она поднялась в спальню, зажгла газовые лампы и села на край кровати. В ее сознании мелькали вопросы. Сообщит ли Корин в полицию? Что с ней сделают, когда узнают о преступлениях? Ее арестуют и отправят в тюрьму, а может, казнят?
«Все к лучшему, — угрюмо думала она. — Зачем мне жить? Кроме нескольких счастливых дней с Корин и Джерардом оставшаяся часть жизни станет одним долгим мучением?»
Вдруг раздался тихий стук в дверь.
— Да? — отозвалась она.
Вошла Корин и посмотрела на молодую женщину, сидящую на постели.
 — Тебе помочь упаковать чемоданы? — спросила она.
— Нет, у меня немного вещей, — ответила Дульси, думая о том, что может взять только привезенное с собой из штата Индиана.
— Перестань глупить! В конце концов, тебе нужно три дорожных сундука с одеждой, а еще перчатки, шляпки, нижние юбки, чулки…
— Не понимаю, — смутившись, сказала девушка. — И что мне делать со всем этим?
— Мы отправляемся в Англию и во Францию на шесть месяцев. С собой нужно взять много одежды и аксессуаров.
— Но я думала… что после рассказанного…
  — Ты же моя дочь, и я люблю тебя, несмотря на все случившееся.
«Она знает, что я не ее дочь. Может, она лишилась рассудка?»
— Я не Мелоди. Она погибла в железнодорожной катастрофе.
— Я хорошо это знаю. Я не сошла с ума, дорогая. Мелодии была ангелом, редким и красивым ребенком со спокойным и любящим характером, который, в основном, унаследовала от отца, а не от матери. Ты же похожа на меня. Ты не появилась на свет из моей утробы, но по духу ты моя дочь.
— Я не такая как ты. Я… убийца.
Корин положила руки на плечи Дульси, и девушка посмотрела ей в глаза.
— Ты же сама говорила, что была в отчаянии. Мне это знакомо. Я была в таком положении, когда муж вернулся после войны без ног. Я ненавидела нянчиться с ним. Моя жизнь стала сплошным кошмаром из-за домашней рутины, заботы о Пирсе и Мелоди. Опиум помог мне отвлечься от неприятностей, но  не избавил от них. В конечном счете мне лишь хотелось убежать в мир наркотиков. Думаю, что Мелоди могла бы сама позаботиться о себе, но Пирс… он полностью зависел от меня. У меня не было выбора: только убить его.
Корин опустила руки и направилась к шкафу. Она открыла ящики и стала рыться в белье, решая, что взять с собой в Европу.
— Спасибо… мама.
Пожилая женщина повернулась, улыбнулась и сказала:
— Ты моя дочь, потому что мы родственные души. Теперь пусть не беспокоятся наши прелестные головки о вещах, которые не можем изменить, и сосредоточимся на путешествии.
Итак, обе женщины оставили позади себя ужасные события прошлого. Как бы там ни было, они были готовы на убийство, чтобы получить свободу и потом наслаждаться ею.

От автора: Несмотря на то что вся история выдумана, настоящим действующим лицом является Чарльз Лоринг Брейс. Он основал Общество помощи детям, одну из организаций, которая являлась частью проекта «Сиротский поезд», отвечавшего за перемещение осиротивших и бездомных детей из больших городов восточного побережья США в сельские местности Среднего Запада с 1853 по 1929 гг.
2015 г.
  
 
 
 
 
  
   
 
 

 

НАСТОЯЩИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

В долгу