СЕМЬ ДНЕЙ. День второй

День второй.

Все здесь  было уже знакомо. Коридоры, палаты, процедурная, ординаторская, несмотря на ранний час,  заполнены  звуками и людьми. Лечащий врач, стройный и худощавый  мужчина лет шестидесяти, уже ждал.

Он хорошо знал ее родителей, дружил с ее отцом, и от этого ему было еще тяжелее,  потому что цена ошибки возрастала стократ. Здоровый цинизм врача не мешал искренне восхищаться  пациенткой, стойко переносившей  болезнь, и мужеством, с которым   Она приняла страшное известие. 

Ему приходилось видеть сильных мужчин, катавшихся   по полу и издававших  животные  стоны после оглашения  диагноза. Он вытаскивал с того света людей, пытавшихся самостоятельно поставить точку в своей жизни, узнав,  как мало от нее осталось.

Она вынесла все. Эта молодая,  красивая, сильная и смертельно больная женщина вынесла болезнь, лечение, волны надежд на выздоровление, бездонные пропасти отчаяния, и, наконец, приговор. Они сразу договорились, что раньше времени никто ни о чем не узнает. Это Она предложила. Ведь ничего уже не изменить, а ее родителям лучше ничего не знать до самого конца.

Врач встретил ее с улыбкой: воскликнув: «Привет, умница моя, ты чудесна!». Не смотря ни на что,   он всегда так  ее встречал. Сорок лет он лечил людей, видел множество смертей и волшебных выздоровлений,  и  точно знал, что моральная поддержка, вера в себя и жизнеутверждающий  взгляд на вещи иногда творят чудеса. Только жаль, что очень редко.

-Я посмотрел анализы, все довольно-таки  неплохо.

Он с прищуром посмотрел на нее и подумал: «Что-то изменилось».

 В ее прелестных  глазах вместо уже виденного им страдания, боли, отчаянья, мудрости, пришедшей раньше времени, и ожидания, хуже которого, как известно, ничего нет, появились искорки жизни. Она преобразилась,   и, светясь, источала такую радость, что врач и обрадовался, и растерялся.

А ведь он знал, что счет идет уже на дни….

Однако говорить с ней об этом было выше его сил.

-Ты сегодня совсем другая, что с тобой?

-Да, вы правы, я другая. Даже не знаю почему. Мне вдруг стало хорошо, и я еще хочу получить что-то от жизни!

-Девочка моя, я очень рад за тебя… Голос врача дрогнул, он закашлялся и поспешил в свой кабинет.

–Пойду, принесу твои анализы...

Очутившись в кабинете, он подошел к шкафу, и среди батареи бутылок с дорогим алкоголем отыскал фляжку  с медицинским спиртом. Плеснул, проглотил залпом, запил водой. Жидкость обожгла  горло.

-Господи, помоги ей, умоляю тебя! – прошептал он.  Навернулись слезы, хотя он  не помнил, когда плакал в последний раз. Осознание того, что молодая, прекрасная, жаждущая жизни женщина  обречена, сломало его. Утерев  глаза, он вышел из кабинета.

-Вот, посмотри, результаты неплохие. Повоюем еще, девочка моя.

Пришла медсестра и увела ее на процедуры.

Выйдя  из больницы, Она загляделась в синюю  бездонную глубину неба и  облака, которые плыли  кильватерным строем, гордо, как на параде,  выпятив белоснежные манишки парусов.

Тихонько запел телефон. Она чуть не выронила его от радости, увидев незнакомый номер. И не ошиблась.

-Привет! Вы не заняты? Можем поговорить?

- Привет! Конечно, не занята. (Скоро буду совсем свободна, на века…).

-Как прошел день, что делали? Простите,  столько вопросов. Утром  я смог удержаться, чтобы не надоедать, а сейчас… Каюсь… Можем встретиться?

-Да,  конечно.

-Я буду через 15 минут. Найдете чем себя занять?

-Приезжайте…

Снова появилось  странное ощущение тепла и дрожи  внутри, пугающее и приятное одновременно.

-Эй, подруга, ты,  часом, не влюбилась ли? - спросила Она саму себя.  Это затаенное и счастливо-томительное ожидание  чего-то волшебного, хорошего и светлого, Она не испытывала со времен школьного выпускного бала.

Она присела на скамейку в тихом, залитом майским солнышком скверике. Цветущие кусты сирени наливались жизнью  и заявляли об этом своим благоуханием. В лиловом  пламени кувыркались синички. Маленькие  и славные, они внимательно и с одобрением посматривали  на нее, поворачивая крохотные головки. Щебеча,  деловито прыгали по веткам, и казалось, что  птицы, искренне восхищаясь,  обсуждают  ее красоту. Нежность  их трелей усиливала  это впечатление. Она включилась в игру, даря им свои взгляды, и  умиротворение окутало ее.

Он подошел, неслышно сел рядом, поздоровался одними глазами и, ничего не говоря, протянул букет тюльпанов  с голубыми и серебряными каплями  на нежных лепестках. Мгновенно подключившись к ее настроению и приняв его, Он  понял, что нельзя нарушать  идиллию.

Они смотрели друг на друга, и теплые струи желания нежно и бережно сжимали их в объятиях, поднимали  в воздух, тихонько кружили в весеннем танце любви.  Ее нежные губы  слегка приоткрылись, еле уловимым вздохом выдавая те удивительные ощущения, которые Она испытывала. Он осторожно обнял ее, и водопад желания укрыл их с головы до ног…

Дома,  в полумраке Он не мог насмотреться на ее прекрасное, совершенное тело. Лунный свет мягко обволакивал его  тончайшим шелком  своих лучей. Ее прелестная нагота светилась  и рассеивала наступавшую темноту. Нежная кожа  согревала руки, обжигала их и словно подсказывала  новые ласки. Нерастраченная  нежность  и радость обретения  любви обрушились и затопили обоих.

Как странно… Они оба были взрослыми, много повидавшими  людьми, но сегодня открывали новые, особенные, удивительные  ощущения, поднимавшие   их на вершину чувственности. Оба словно заглядывали  в неизведанное, такое  нежное и прекрасное.

В последнее время из-за болезни Она будто закрылась в раковине, пряча  в этом прочном  домике свою  боль, страдание  и страх. Он сумел совершить невозможное: вытеснить жгучую боль, безысходную тоску и глубокое отчаяние.

Мягкими и ласковыми движениями Он нежно размыкал перламутровые  створки, и Она, словно маленький ребенок, снова  видела прекрасный и солнечный мир, где  Ей,  пусть и ненадолго, но  нашлось  место.

Они продолжали наслаждаться  друг другом, вкушая божественный нектар желания, любви, и безграничной нежности, которая полностью поглотила их, накрыла и привела  на вершину блаженства.