Рассказы странствовавшего. Глава 3

Рассказы странствовавшего Глава 3

Как живет наша провинция? Чем только не занимаются люди!
Это будто бы разные миры. Параллельно большому миру столиц, в котором живут большие люди и существуют большие вещи, - существует и маленький мир провинции, с маленькими людьми и маленькими вещами.
В большом мире изобретены подземные переходы и подземный общественный транспорт – метро, а по улицам мчатся тысячи машин не изобретая, а создавая своими выхлопами смог, накрывающий миллионные города.
В большом мире – написаны книги, получающие Нобелевскую премию по литературе. В большом мире также построены Высотные небоскребы и совершаются перелеты вокруг света, с материка на материк, на огромных лайнерах-аэробусах на 350 мест. – В маленьком мире люди рады полученным за городом 6 соткам земли и построенному на нем дачному домику. Там слушают сентиментальные песни «Ласкового мая» «Белые розы», которые выращивают на участках перед домиками вместе с огурцами и помидорам в тепличках, а весь участок занимает картошка.
Если в большом мире люди заняты движением облагодетельствовать всё человечество, ставя на сердце искусственные клапана, пересаживая почки, и все операции финансируются огромными деньгами и стоят не дешево. То маленький мир далек от высоких философских материй и от больших денег, дороги были разбиты и разбиты каждый год независимо от потраченных на их ремонт денег. У его обывателей провинциалов стремление маленькое, - как-нибудь прожить, не испытывая голода на свою минимальную зарплату, прикрывая свое тело не норковыми шубами, так хоть овечьими дубленками или искусственным мехом.
Когда в большом мире создаются идеологические твердыни, стратегии новой рыночной экономики, в маленьком мире замечается оживление. Под все мелкие изобретения муравьиного маленького мира подводится база рынка. Открываются малые предприятия, растет торговля всем и вся!
Так развивается общество.
________________________
У отца имелся участок, давали им от Стройтреста 8 соток, в лесу на 15-ом километре от города по прямому шоссе в сторону Волги. Это была возвышенность среди окружающих болот, по которым протекала речка с черной водой, прозванная за это Чернушкой. Так и деревня на другой стороне от трассы называлась, и Товарищество садоводов тоже было с названием «Чернушка».
Большой урожайности из-за почвы на участках добиться было нельзя. Этот огромный бугор среди болот был песчаным. Привозимый садоводами навоз утопал в песке. Песок был настолько глубоко, что когда копали колодец – то на 12 метров внизу смогли встретить первый слой глины и грунтовые воды. Раньше, рядом с Садоводческим товариществом был песчаный карьер, откуда брали песок на стройки Регион-строй-трестовские СУ. Вот почему легко было оформить бесплатный участок и мне, (я решил взять новый, где верхний слой почвы был еще плодородным), рядом с отцовским, на одной линии от центрального проезда. Мне отгородили колышками кусок леса в самом конце линии: получилось – 3-я линия, 2-ой квартал, участок 25. Лес отгороженный для меня состоял из нескольких березок, нескольких лип и большой елки посередине, а вокруг были поросли волчьих ягод и мелкого липняка.
Таким образом, с работы по благоустройству вокруг домов, из вагончика, в пятницу, я устремлялся не домой, а с рюкзаком, наброшенным наспех на плечи, к вокзалу, - отъехать на спецавтобусе в садовое товарищество. Все выходные и все лето я корчевал этот свой лес. И дело это продвигалось с легкостью – песок! Обкапывалось дерево под самый корень вокруг, уходящие вглубь толстые корни перерубались, и потом дерево толкалось и падало, выворачивая все корни наружу. Хорошие бревна я отложил для строительства домика. А из плохоньких и кривоватых построил небольшую сарайку, где было можно переждать дождик и даже переночевать на широкой лавочке. Мне приходилось ночевать в своем «саду», готовить еду на костре….
О красотах природы думать особенно не приходилось, из-за усиленной работы целый день, в спешке рук и мысли все время спешили. Но по ночам я сидел на лавочке возле костра и видел прекрасный лес и яркие звезды в светлом синем летнем небе.
Вся ночь сливалась в волшебную чарующую сказку. Взошла луна, и её сияние причудливо пестро и таинственно расцветило лес, легко среди мрака неровными бледными пятнами на кажущиеся корявыми стволы, на изогнутые сучья, на мягкий, как плюшевый ковер, мох в болотной низине. Тонкие стволы берез за низинкой на песчаном косогоре белели под луной резко и отчетливо, а на их легкую листву, казалось, были наброшены серебристые прозрачные покровы, сотканные из лунного света.
Местами свет вовсе не проникал под густой навес сосновых ветвей. В сосняке стоял полный непроницаемый мрак. И только когда луна поднялась чуть выше над горизонтом, - в самой середине леса, среди сосен, скользнувший неведомо откуда луч вдруг ярко озарил длинный ряд лиственных деревьев, и этот луч показал узкую дорожку куда-то вглубь – словно это сказочная дорога созданная Эльфами для прохода в их сказочный мир….
Этим красочным описанием природы я хочу скрасить дальнейший рассказ о событиях отнюдь не сказочных.
Лес был действительно богат своими дарами и возможно, что там водились маленькие феи и эльфы. В низинах, покрытых мягким зеленым мхом, обильно росли кусты черники, покрытые синими ягодами, на возвышенностях, на освещенных солнышком березовых полянках росла земляника и брусника. Однако в низинах, затененных соснами с густыми кронами в вышине, гудели не маленькие феи, а многочисленные тучи комаров, а на косогорах открытых солнцу было жарко, в этот год лето было жаркое. Но и осень не принесла особого облегчения. Потоп и продолжительные дожди были ничуть не лучше: они задерживали работу и в городе на стройке и в моем саду.
Первый картофель я собрал в сентябре под моросящим дождем. В ближайшем лесу собрал грибы. Всё отварил в кастрюльках на постоянно затухающем под моросью дождя костре. Было воскресенье и уже дело близилось к вечеру, а у меня оставался картофель и грибы. «Оставлять продукты до следующей пятницы на неделю в сарайке – не резон» - решил я, - и стал доедать всё дочиста.
Вот так, с набитым животом, с отрыжкой грибами, я и поехал. На вокзале пересел на троллейбус; и тут меня прихватило так, что от боли я просто стал кричать. Скрутило живот, как будто кто-то резал мне внутренности ножом. На первой же остановке, согнувшись пополам, я вывалился из троллейбуса на асфальт, - доехали до самого центра города, до рынка. Я звал людей, крича просил помочь, валялся на асфальте перед центральным входом в рыночный павильон. Но люди подходили, услышав мой крик и сразу отходили: никто не мог мне помочь, никто не мог даже вызвать скорую помощь. Телефонов у провинциалов не было! А это был конец 20-го века, остались буквально считанные годы до 21-го века, меньше пяти! А провинция не имела телефонов, чтобы вызвать Скорую помощь! Я заглянул в маленький магазинчик и просил у продавщицы вызвать Скорую – «у нас нет телефона» - сказала мне продавец. И согнувшись пополам, держась и прижимая живот рукой, я двинулся по улицам к дому. Никто не мог помочь мне, - к скольким я ни обращался по дороге. Я шел по городу, теряя сознание, - подчеркну, - по Городу! – не по глухому таежному селу, и ответ был от людей всегда один – «нет телефона!».
Когда я крепко зажимал живот обеими руками, боль стихала, и я ускорял шаги, шел быстро, почти бежал.
Скорую вызвал я только из дома по стационарному телефону.
Когда меня положили на носилки, и я убрал руки с живота, боль усилилась так, что я снова кричал от этой режущей мои внутренности ножевой боли, и тогда я потерял сознание.
Очнулся, когда в больнице меня положили на носилки, готовя в операционную. Как и что я не знаю, но я услышал, что один врач высказывал другому, видимо врачу скорой, который меня привез: «это язва прорвалась, и кислота желудочная вытекала обильно по внутренностям, - ложить было нельзя, - кислота может разъесть диафрагму и до сердечной мышцы дойти…».
Потом был наркоз, мне наложили маску и я, вдохнув газ, забылся.
______________________
Операция протянулась непредвиденно долго, - более двух часов. И случился казус по вине анестезиолога. Наркоз закончился через час и больной очнулся на той стадии, когда операция была в самом разгаре: занавес, который обычно вешают перед лицом оперируемого пациента почему-то был снят с одной стороны и болтался белой тряпкой на железной опоре с крючком с другой стороны операционного стола. А сам доктор и его две помощницы-ассистентки достали длинные спутанные кишки и положили их в таз с физраствором, тазик был поставлен на придвинутом к операционному столу отдельном столике сбоку. Я в это время и очнулся! И увидел весь процесс: мне промывали внутренности, очищали открытый живот салфетками и тампонами, а потом стали укладывать мои кишки из тазика обратно мне внутрь живота.
Невольный стон, вырвавшийся из открытого рта, остановил операцию на некоторое время, а я тут же получил вдох порции газа и исчез, окунувшись во тьму. Сколько я отсутствовал узнал потом: оказывается, под руганью хирурга анестезиолог выдал мне двойную или тройную порцию наркотика, так что я оказался в реанимации и проспал двое суток. И первое, что я увидел, - белый халат хирурга, который всё объяснил и интересовался: что я видел и расстраиваюсь ли я?
Я всё рассказал честно. Тогда хирург успокоился, услышав адекватную речь мою и удостоверившись, что я не паникую и психолог мне не нужен. Именно из-за этого он долго ждал пока я приду в себя, ему за два часа сообщили, что я прихожу в норму, в палате реанимации он просидел больше часа. «Некоторые люди повреждаются психически» - объяснил врач, - «когда видят неординарное, - как видел я, - то есть себя разрезанного».
Но я остался в своем уме и отнесся ко всему, как к обычному делу: что ж, - работа у них такая, у хирургов – резать и зашивать. Я поблагодарил хирурга за огромное терпение и труд.
Потом меня перевели в общую палату Первой хирургии городской больницы. И два дня буквально морили голодом: положено было только пить сок, и тот без мякоти, и куриный бульон на обед. На третий день только, наконец, дали жиденькую манную кашу….
_____________________________
«В жизни, вообще, - всё течет по своим проложенным Судьбой руслам, всё совершает свой кругооборот в полном соответствии с законами вселенной и под их защитой», - так рассуждал я пока лежал в больнице.
 Время болезни, и на больничном, который продлял мой безработный отдых, я прочел много книжек. И это время достаточно отделило мне дни и ночи для размышления, от чего я пришел в сознании и в уме своем к глубокомысленному философствованию.
С этого начался новый рассказ мой о своих странствованиях по воле Судьбы.
Рассказ третий
В те самые годы, когда я прервал свой «золотопромышленный» период, уволился и переехал в крупный город, - в «новой» уже стране начался активный «реконструктивный» процесс. Знаменитая «Перестройка» нашла свое продолжение, - перестраивалось всё. Заводы и фабрики (которые в революцию 1917, под лозунгом – «Земля крестьянам – Фабрики рабочим, - были экспроприированы и отобраны государством), - теперь, в «новой стране», обратно распродавались в частные руки. И земля отходила к частникам, к Агрохолдингам, гектарами и фабрики закрывались, купленные частными хозяевами.
Также, в это время расцвели религиозные общественные организации, превратившись в ООО, такие как Церковь Православная, ставшая ООО РПЦ, и вместе с ней различные секты, как баптисты, например, уже не были сектантами, они все стали ООО. Появились равноправные с ООО РПЦ, ООО «Евангельские христиане», ООО « Апостольская христианская община», кроме старых «Баптистов пятидесятников» объявились еще десятки новейших и не новых религиозных организаций.
И меня «угораздило угодить» в одну из таких кустарно-баптистских сект, которые вербовали своих последователей под видом помощи людям, выброшенным с закрытых производств. Работы не было, страна, садившая тунеядцев в тюрьмы, вдруг, столкнулась с миллионами безработных.
А эти баптисты строили на окраине города большой особняк и рабочий-плотник им подходил. Так я пел псалмы и гимны собственного сочинения баптистов на их собраниях, потом кушал (именно из-за кормежки приходили новые люди) и шел работать.
Все религии помогали тем, что обрушивались с критикой на людские грехи и несправедливость цивилизации и призывали к терпению, к вере в сверхъестественную помощь Небес. Проповеди пасторов были порывисты и порой такие злые, что казалось, если дать власть этим религиозным аллилуйщикам, они всех заставят «по струнке» ходить, а сами с утра до вечера будут ходить крестными ходами и петь псалмы, считая, что именно этим – постоянным молением, надо помогать строить Новый мир, поскольку старый мир разваливался на глазах с ужасающей быстротой: «Завод только-только закрылся и частное лицо, купившее его, едва вступило в свои права, - как из цехов исчезли все новые станки с числовым управлением и фрезерные и токарные. Всё распродавалось, якобы, чтобы погасить долги. И потом огромные цеха стояли пустые, с выбитыми окнами на высоких стенах. В углах еще кое-где было какое-то железо старых станков и то – оно было сдано на металлолом».
В такое сложное время, когда прежние уголовно-наказуемые действия, преступления закона, вдруг, становились, не только разрешены, но и легализованы и превращены в «главные двигательные действия развития общества».
Мир, для многих, особенно для пожилых людей, перевернулся с ног на голову, - а это бывает когда сходят с ума, - мир сошел с ума! И тут поневоле воззовешь к Небесам, даже если не верил в них никогда и верил только партии, которая едина с народом!
Явный обман, как недовес при торговле, еще порицался обществом и законом. А вот обман в других масштабах поощрялся: купил в Китае, например, ведро (сотни штук) часов за три рубля – и продал их тут, у нас за 300 рублей за каждый экземпляр, грубо говоря, - нажился. Это считалось вполне законным: и окрестили это словом – бизнес! А раньше это называлось спекуляцией и каралось тюрьмой на годы.
Когда стал узаконен «обман-бизнес», тогда появились челночники-баульщики, страну наводнили поддельные и низкокачественные товары из-за ближайшего рубежа. Из Турции и Китая. Купленные за дешево там, продавались в 100 раз дороже здесь – обувь, одежда, часы, утюги и прочие бытовые товары. Торговать стали на всех рынках страны. Свои же обувные фабрики и швейные производства закрывались, не выдержав конкуренции. А вместо них строились супермаркеты!
________________________
Я не любил попов (священников). Весь их внешний вид и даже сам запах ладана исходящий от всего церковного ассоциировался со смертью. И эти рясы черные, махания кадилом и голос басовитый: «Господи, поми-и-луй!» нараспев, говорил о каком-то отдельном мире, о «другом мире», о «том свете». А на «том свете», соответственно, были мертвые, и тогда вся религия – это религия мертвых. И эта их речь на половинчатом языке: вроде половина слов русские, а половина непонятные, такое магическое заклинание, как у колдунов и магов бывает, - все их молебные песнопения, если хором поющиеся – то совсем невозможно уловить их смысл.
Другое дело были эти «Евангелисты», не знаю, какая секта-не секта, но они обрядов не творили и кадилами с дымом не махали. Молились Богу весело, распевая гимны-песенки: «как прекрасен мир Господень…». И проповедники, и пасторы этих евангелистов одевались в презентабельные костюмы с галстуком и этим подкупались новые пришедшие к ним люди. Пастор – это был некий профессор, такой же человек из нас, только очень умный в своей области знаний и передающий нам свои знания. И не сразу много, а понемногу и понятно.
Мы жили вчетвером в вагончике рядом со стройкой поставленном. В вагончик были втиснуты две двухъярусные кровати, а проход между ними занимал длинный узкий стол, - обычная строительная бытовка. Только перед тем, как утром сесть пить чай, более продвинутый в их евангельской вере, предлагал положить руки на стол и начинал благодарить Бога за пищу и кров, - молился своими словами. Потом мы шли работать.
Главное что я у них почерпнул – это знание Библии. К нам прикрепили молодую женщину, чтобы заниматься изучением Библии и у каждого был подаренный Новый Завет. Приходила она каждый вечер, и мы читали несколько глав, две-три, а затем она нам объясняла все, что мы не поняли из прочтения.
А еще, вспоминается, что там я чувствовал себя абсолютно спокойно. Мы никуда не выходили, хотя нас никто не удерживал. Мы ходили на молитвенные собрания, молились перед едой, но не это…, - а то, что люди все были доброжелательны друг ко другу и улыбались друг другу. Даже на работе обстановка была другой: все работали чинно и безо всякой спешки, а не как на наших стройках: когда только и слышишь – «давай-давай» и мат бригадира, видишь – беготню и спешку.
____________________
Но долго жить в такой «покойной» обстановке я не смог. Насколько я ни был благодарным общине Евангельских христиан, а все-таки я от них ушел. И по первому же объявлению пошел работать на нашу стройку в другом конце города в новом строящемся микрорайоне. И вот началось: общага, беготня на работе по этажам, срочно надо было где-то опалубку установить и так далее.
__________________
Карма.
Говорят, «с кем поведешься, того и наберешься».
Работа, сопровождаемая криками и живостью, словно вернула меня «с Небес на Землю». И уже в первый же день (на радостях, что всеми было замечено: что-то ты радостный такой?) с новыми людьми, с рабочими, в комнате общежития мы пили пиво. Я рассказал о себе, что работал у Евангелистов более месяца. «О! Секта!» - воскликнули работяги, они уже знали о той секте. «Тебя там поститься не заставляли? А то на Небеса не попадешь!» - спросил один из рабочих, который тоже попадал к сектантам.
А я уже чувствовал себя свободно, раскованно, и, держа кружку с пивом в руке, произнес в виде тоста: «Небеса! Небеса теперь, наверное, осиротели на одного кандидата в «ангелы». Пора спуститься на грешную землю! – сказал я с довольной улыбкой. – Как блудный сын возвратился к отцу, - так и я вернулся из той секты к родной мирской жизни!».
Но этим все не кончилось. Как хочешь, но поверишь в знаменитую Карму – наказание за твои поступки, слова и мысли непременно достигнет тебя.
Мы работали на относительно новом производстве: дома строились по новой технологии – монолитно-бетонной. И я получил новую запись в трудовой книжке – плотник-монтажник монолитных перекрытий.
Под перекрытие (будущий пол-потолок) ставили стойки с балками на них, на балки клали фанеру ламинированную большими листами. Вот тут фанеру надо было резать переносной циркулярной пилой – «паркеткой», подгонять углы и стыки, вырезать отверстия под трубу водопровода и канализации и огораживать эти отверстия ящиками. На фанеру потом уже другие рабочие – арматурщики навязывали сетку арматуры. И всё заливалось сверху бетоном. Когда бетон схватывался, через день-два, возводились стены следующего этажа, а мы – плотники опять ставили стойки для нового перекрытия этажа. Нижний этаж затем разбирался, стойки снимались, балки падали, фанера отрывалась, которая залипала к бетону, и всё переносилось выше.
Работала молодежь весело и дружно. Мои знания по плотницкому делу часто пригождались мне, и я с точностью, на глаз, без измерения, мог отрезать нужный кусок фанеры, чтобы она легла на место без задоринки. Изготовленные мной коробки и короба, опалубка под зубы для крепления лестничных маршей были точны и верны. Мою работу заметил бригадир. И я вскоре получил повышение, стал звеньевым бригады плотников-монтажников, в моем подчинении была смена рабочих из 8-ми человек. Бригада работала и днем и ночью: три дня половина бригады в первую смену, три дня во вторую. Когда работали днем, с бригадиром на объекте, план работ и задания бригадир нам объявлял сам, а в ночную смену командовал я один, что надо делать вперед, а что попозже, получая общие указания от бригадира.
И пришел к нам в бригаду новенький рабочий – Николай, парень из деревни, «плотник высшего разряда», как он себя рекомендовал. Но на высоте он чувствовал себя неуверенно, боялся, - это раз. А во вторых познания его в плотницком деле были маленькие, можно сказать их вообще не было: он не знал, что такое «зубы» и как их построить лесенкой. А главное он не мог забить гвоздь в лист фанеры ламината. Ударял по гвоздю и гвоздь у него сгибался, бил сильнее и все равно гвоздь гнулся. Тут пришлось ему разъяснять, что верхний слой, «ламинат», нужно пробивать резким коротким ударом, - проделать дырку в ламинации, а потом гвоздь войдет в саму фанеру как хочешь. Плотник был из него никудышный. И с ним произошла беда. В ночную смену, он пошел вниз с третьего этажа, но в темноте вошел не в то помещения, а в шахту лифта и, конечно, - упал вниз. В шахте были торчащие из стен куски арматуры, а внизу на земле, лежали обломки кирпичей и строительного мусора. Этот несчастный случай приписали мне, потому что я был ответственным, был звеньевым, помощником и заместителем бригадира. Вот так я получил первое «наказание» от Кармы. А уж, сколько мы шутили над «верой» сектантов, насмехались над ними.
 Был суд да дело, но всё обошлось. Тогда меня перевели на другой объект, в другую бригаду, на строительство другого дома. Я сменил и общежитие, с окраины города переехал в центр. Мне приходилось на работу в новый микрорайон ездить на автобусах, с пересадкой на маршрутку.
________________
Как я узнал про Карму?
За моё прежнее «бригадирство», когда я был «звеньевым», мне доплачивали существенную сумму. А тут, в новой бригаде, я был рядовым рабочим, и объект был не очень «спешный» и финансировался, видимо, по остаточному принципу, так что зарплаты едва хватало от получки до получки, платили меньше. Поэтому мне приходилось, в целях экономии, иногда идти пешком с окраины до центра города, до новой своей общаги.
Вот, однажды, я проходил через центральный городской парк, чтобы срезать путь я всегда там проходил. И там я впервые услышал песни под стук барабанов и под дудочку: это Кришнаиты пели свою мантру и приплясывали, двигаясь процессией по широкой центральной аллее городского «Парка отдыха».
Харе Кришна, Харе Кришна
Кришна Кришна Харе Харе,
Харе Рама, Харе Рама
Рама Рама Харе Харе!
Пение было захватывающе-интересное, толпа людей городских собралась вокруг и сопровождала процессию разодетых в индийские одежды десяток юношей и девушек. Тут же сновали и рекламщики. Ко мне тоже подошла девушка в сари и с вышитым платком на голове: она дала мне брошюрку от их Гуру, Свами Бхактиведанты, сотрудника «Корпуса Мира в Индии».
Начало и конец 90-х годов, это когда страну заполонили различные учения от «Его Божественных Милостей». Им разрешили проводить свои учения, в нашей стране Кришнаиты были (появились) тогда во всех крупных городах страны. Были даже и плохие секты – такие, как Оун Сёнрикё, у нас они арендовали залы, продавали кассеты и диски со своими проповедями под «музыку сфер». Только потом, эта секта – Оун Сёнрикё, себя обнаружила, как плохая, деструктивная, когда в метро в Токио отравила газом сотни людей.
А в те годы, в 90-е, было полное безвластие в стране, была власть денег, и секты росли, как на дрожжах: и Свидетели Иеговы свои журналы раздавали бесплатно и ходили по домам, по квартирам мирных граждан….
Так вот, - я познакомился тогда с новым учением для нашей православной страны, с учением Бхакти-йоги. Так я узнал и про Карму и про Кришну и многое другое, например, про «Книгу мертвых», буддийскую. Я пошел даже к их офису в центре города, чтобы взять главную их книгу БхагаватГиту, и все я читал с увлечением и внимательно, как учили инструкции в брошюрках, которые мне попались от Кришнаитов.
До того, пока я не знал Йоги и не начал сам, по книжкам, заниматься йогой, я не видел окружающий мир во всей его полноте, - не замечал, что творится вокруг меня.
Есть много разновидностей Йоги: Хатха-йога, Йога-Патанджали, Тантра-йога и другие.
И я ещё ходил в книжный магазин специально, (рабочий люд, наши строители не ходят и книг не читают), и выбрал книгу-руководство по Медитации. До сих пор, иногда, я встречаю утро «физзарядкой» по Йоге. Первое упражнение, которое называется Сурья-Намаскар, что значит встреча солнца, наполняет тело солнечной энергией и развивает все мышцы. Тогда я непременно выполнял это упражнение каждый день в общежитии. И садился на коврик около своей кровати на полу в позе Лотоса, смыкал пальцы рук в знак ученика и медитировал.
Все это изучение восточной философии: чтение БхагавадГиты, брошюр и других книжек, вместе, в связи с самостоятельной практикой по Йоге и медитации, думаю, обострили моё внимание к миру и моему окружению. У меня будто бы шире открылись глаза, я стал замечать ранее не замечаемое: разговоры людские слышал с другой стороны, - мог предположить и угадать действия, которые может совершить человек через минуту.
А вокруг творилось не мало такого, что могло бы быть для меня знаками предупреждения.
В это время мы узнали слово «гастарбайтер». Приезжали наемные рабочие, которым можно было меньше платить. И у нас на стройке появились таджики, узбеки, украинцы. Жилья для гастарбайтеров не было. Даже вагончиков не хватало. Они поселялись на стройке, на этажах строящегося дома оборудовали себе комнаты, проёмы окон обивали целлофаном, и устраивали себе лежаки из досок.
И начались несчастные случаи, так как эти узбеки были в большинстве своем неграмотные совсем. Они городов не видели, из аулов приезжали, с инструментами работать не умели: вот, раз, дал я одному из таких узбеков перфоратор, чтобы убрать наросты на стене, брак, - это в стык двух щитов вытек бетон при заливке монолитной стены. Так узбек, включив один раз перфоратор, не выключал его целый час. Я по звуку слышал, что он что-то долго работает. Оказалось, что он нажал на кнопку-фиксатор, а выключить – не знает как. Перфоратор перегрелся до такой степени, едва не дымился.
Так вот, случай: жили гастарбайтеры на 6-ом этаже. А ночью один из них пошел в туалет, - отлить, и в темноте вошел в шахту лифта. Утром мы пришли на стройку, а внизу в шахте лифта лежал мертвый узбек. Все лифтовые шахты лично я сам загораживал досками потом.
Затем, через неделю, два узбека полезли на леса на восьмом этаже, там на железные трубчатые стойки положены были доски. Эти узбеки натаскали кирпичей и сложили их на доски так, что доски прогнулись, - это для того, чтобы лишний раз не ходить за кирпичами. Потом сами на эти доски залезли работать, якобы, - и, конечно, доски не выдержали и треснули-сломались пополам. Так и полетели оба узбека-каменщика с высоты вместе с кирпичами на землю.
Другой случай: был сильный ветер, ураган, и было штормовое предупреждение. Гастарбайтеры украинцы работали вахтой 15на15, и зарплата их напрямую зависела от объема выполненной работы. Простой в работе для них – потеря денег. Вот и решили они монтировать стены, чтобы залить потом бетоном. Высота – 9-тый этаж. Все монтажники стоят на краю перекрытия, ловят щит, который подает крановщик. Крановщика посадили своего, потому что наш, от строй-фирмы, ушел домой. Щит был поднят в относительное затишье ветра. И когда уже близко подал крановщик большой железный щит к краю дома и четверо человек собирались его поймать, - мощный порыв ветра качнул щит в сторону стройки и сбил рабочих ловивших его. Двое рабочих улетели вниз сразу, один зацепился за арматуру руками на краю, а один с разбитой головой валялся на перекрытии. Итак, в итоге, - две смерти и двое в больнице.
Всего за сезон – было погибших от несчастных случаев 21 человек.
Вот оно действие кармы. Или эти люди не слышали о технике безопасности, или рвались заработать больше и больше и быстрее.
Самому мне по Карме моей и досталось.
Конец рассказа.
Но это я расскажу в другой раз. Всех я заинтриговал своими рассказами и стал популярным в своей бригаде. Люди работали с моим отцом и знали меня пацаном маленьким, иногда приходившим к отцу на стройку. А теперь я уже сам был пожилой к 50-ти годам подходил. Но и с новенькими, с молодыми рабочими я тоже подружился через свои рассказы о приключениях, о том как «бросала меня Судьба по городам и весям».
И были еще рассказы небольшие, во время обеденных перекуров в нашу бытовку приходили все – послушать меня. Так вот, кто-то однажды предложил мне написать все и сделать маленькую книжку своих приключений, которые будут, мол, интересны всем людям, что я и исполнил.
Конец.

© Copyright: Сергей Чернец, 2017

Регистрационный номер №0380097

от 18 марта 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0380097 выдан для произведения: Рассказы странствовавшего Глава 3

Как живет наша провинция? Чем только не занимаются люди!
Это будто бы разные миры. Параллельно большому миру столиц, в котором живут большие люди и существуют большие вещи, - существует и маленький мир провинции, с маленькими людьми и маленькими вещами.
В большом мире изобретены подземные переходы и подземный общественный транспорт – метро, а по улицам мчатся тысячи машин не изобретая, а создавая своими выхлопами смог, накрывающий миллионные города.
В большом мире – написаны книги, получающие Нобелевскую премию по литературе. В большом мире также построены Высотные небоскребы и совершаются перелеты вокруг света, с материка на материк, на огромных лайнерах-аэробусах на 350 мест. – В маленьком мире люди рады полученным за городом 6 соткам земли и построенному на нем дачному домику. Там слушают сентиментальные песни «Ласкового мая» «Белые розы», которые выращивают на участках перед домиками вместе с огурцами и помидорам в тепличках, а весь участок занимает картошка.
Если в большом мире люди заняты движением облагодетельствовать всё человечество, ставя на сердце искусственные клапана, пересаживая почки, и все операции финансируются огромными деньгами и стоят не дешево. То маленький мир далек от высоких философских материй и от больших денег, дороги были разбиты и разбиты каждый год независимо от потраченных на их ремонт денег. У его обывателей провинциалов стремление маленькое, - как-нибудь прожить, не испытывая голода на свою минимальную зарплату, прикрывая свое тело не норковыми шубами, так хоть овечьими дубленками или искусственным мехом.
Когда в большом мире создаются идеологические твердыни, стратегии новой рыночной экономики, в маленьком мире замечается оживление. Под все мелкие изобретения муравьиного маленького мира подводится база рынка. Открываются малые предприятия, растет торговля всем и вся!
Так развивается общество.
________________________
У отца имелся участок, давали им от Стройтреста 8 соток, в лесу на 15-ом километре от города по прямому шоссе в сторону Волги. Это была возвышенность среди окружающих болот, по которым протекала речка с черной водой, прозванная за это Чернушкой. Так и деревня на другой стороне от трассы называлась, и Товарищество садоводов тоже было с названием «Чернушка».
Большой урожайности из-за почвы на участках добиться было нельзя. Этот огромный бугор среди болот был песчаным. Привозимый садоводами навоз утопал в песке. Песок был настолько глубоко, что когда копали колодец – то на 12 метров внизу смогли встретить первый слой глины и грунтовые воды. Раньше, рядом с Садоводческим товариществом был песчаный карьер, откуда брали песок на стройки Регион-строй-трестовские СУ. Вот почему легко было оформить бесплатный участок и мне, (я решил взять новый, где верхний слой почвы был еще плодородным), рядом с отцовским, на одной линии от центрального проезда. Мне отгородили колышками кусок леса в самом конце линии: получилось – 3-я линия, 2-ой квартал, участок 25. Лес отгороженный для меня состоял из нескольких березок, нескольких лип и большой елки посередине, а вокруг были поросли волчьих ягод и мелкого липняка.
Таким образом, с работы по благоустройству вокруг домов, из вагончика, в пятницу, я устремлялся не домой, а с рюкзаком, наброшенным наспех на плечи, к вокзалу, - отъехать на спецавтобусе в садовое товарищество. Все выходные и все лето я корчевал этот свой лес. И дело это продвигалось с легкостью – песок! Обкапывалось дерево под самый корень вокруг, уходящие вглубь толстые корни перерубались, и потом дерево толкалось и падало, выворачивая все корни наружу. Хорошие бревна я отложил для строительства домика. А из плохоньких и кривоватых построил небольшую сарайку, где было можно переждать дождик и даже переночевать на широкой лавочке. Мне приходилось ночевать в своем «саду», готовить еду на костре….
О красотах природы думать особенно не приходилось, из-за усиленной работы целый день, в спешке рук и мысли все время спешили. Но по ночам я сидел на лавочке возле костра и видел прекрасный лес и яркие звезды в светлом синем летнем небе.
Вся ночь сливалась в волшебную чарующую сказку. Взошла луна, и её сияние причудливо пестро и таинственно расцветило лес, легко среди мрака неровными бледными пятнами на кажущиеся корявыми стволы, на изогнутые сучья, на мягкий, как плюшевый ковер, мох в болотной низине. Тонкие стволы берез за низинкой на песчаном косогоре белели под луной резко и отчетливо, а на их легкую листву, казалось, были наброшены серебристые прозрачные покровы, сотканные из лунного света.
Местами свет вовсе не проникал под густой навес сосновых ветвей. В сосняке стоял полный непроницаемый мрак. И только когда луна поднялась чуть выше над горизонтом, - в самой середине леса, среди сосен, скользнувший неведомо откуда луч вдруг ярко озарил длинный ряд лиственных деревьев, и этот луч показал узкую дорожку куда-то вглубь – словно это сказочная дорога созданная Эльфами для прохода в их сказочный мир….
Этим красочным описанием природы я хочу скрасить дальнейший рассказ о событиях отнюдь не сказочных.
Лес был действительно богат своими дарами и возможно, что там водились маленькие феи и эльфы. В низинах, покрытых мягким зеленым мхом, обильно росли кусты черники, покрытые синими ягодами, на возвышенностях, на освещенных солнышком березовых полянках росла земляника и брусника. Однако в низинах, затененных соснами с густыми кронами в вышине, гудели не маленькие феи, а многочисленные тучи комаров, а на косогорах открытых солнцу было жарко, в этот год лето было жаркое. Но и осень не принесла особого облегчения. Потоп и продолжительные дожди были ничуть не лучше: они задерживали работу и в городе на стройке и в моем саду.
Первый картофель я собрал в сентябре под моросящим дождем. В ближайшем лесу собрал грибы. Всё отварил в кастрюльках на постоянно затухающем под моросью дождя костре. Было воскресенье и уже дело близилось к вечеру, а у меня оставался картофель и грибы. «Оставлять продукты до следующей пятницы на неделю в сарайке – не резон» - решил я, - и стал доедать всё дочиста.
Вот так, с набитым животом, с отрыжкой грибами, я и поехал. На вокзале пересел на троллейбус; и тут меня прихватило так, что от боли я просто стал кричать. Скрутило живот, как будто кто-то резал мне внутренности ножом. На первой же остановке, согнувшись пополам, я вывалился из троллейбуса на асфальт, - доехали до самого центра города, до рынка. Я звал людей, крича просил помочь, валялся на асфальте перед центральным входом в рыночный павильон. Но люди подходили, услышав мой крик и сразу отходили: никто не мог мне помочь, никто не мог даже вызвать скорую помощь. Телефонов у провинциалов не было! А это был конец 20-го века, остались буквально считанные годы до 21-го века, меньше пяти! А провинция не имела телефонов, чтобы вызвать Скорую помощь! Я заглянул в маленький магазинчик и просил у продавщицы вызвать Скорую – «у нас нет телефона» - сказала мне продавец. И согнувшись пополам, держась и прижимая живот рукой, я двинулся по улицам к дому. Никто не мог помочь мне, - к скольким я ни обращался по дороге. Я шел по городу, теряя сознание, - подчеркну, - по Городу! – не по глухому таежному селу, и ответ был от людей всегда один – «нет телефона!».
Когда я крепко зажимал живот обеими руками, боль стихала, и я ускорял шаги, шел быстро, почти бежал.
Скорую вызвал я только из дома по стационарному телефону.
Когда меня положили на носилки, и я убрал руки с живота, боль усилилась так, что я снова кричал от этой режущей мои внутренности ножевой боли, и тогда я потерял сознание.
Очнулся, когда в больнице меня положили на носилки, готовя в операционную. Как и что я не знаю, но я услышал, что один врач высказывал другому, видимо врачу скорой, который меня привез: «это язва прорвалась, и кислота желудочная вытекала обильно по внутренностям, - ложить было нельзя, - кислота может разъесть диафрагму и до сердечной мышцы дойти…».
Потом был наркоз, мне наложили маску и я, вдохнув газ, забылся.
______________________
Операция протянулась непредвиденно долго, - более двух часов. И случился казус по вине анестезиолога. Наркоз закончился через час и больной очнулся на той стадии, когда операция была в самом разгаре: занавес, который обычно вешают перед лицом оперируемого пациента почему-то был снят с одной стороны и болтался белой тряпкой на железной опоре с крючком с другой стороны операционного стола. А сам доктор и его две помощницы-ассистентки достали длинные спутанные кишки и положили их в таз с физраствором, тазик был поставлен на придвинутом к операционному столу отдельном столике сбоку. Я в это время и очнулся! И увидел весь процесс: мне промывали внутренности, очищали открытый живот салфетками и тампонами, а потом стали укладывать мои кишки из тазика обратно мне внутрь живота.
Невольный стон, вырвавшийся из открытого рта, остановил операцию на некоторое время, а я тут же получил вдох порции газа и исчез, окунувшись во тьму. Сколько я отсутствовал узнал потом: оказывается, под руганью хирурга анестезиолог выдал мне двойную или тройную порцию наркотика, так что я оказался в реанимации и проспал двое суток. И первое, что я увидел, - белый халат хирурга, который всё объяснил и интересовался: что я видел и расстраиваюсь ли я?
Я всё рассказал честно. Тогда хирург успокоился, услышав адекватную речь мою и удостоверившись, что я не паникую и психолог мне не нужен. Именно из-за этого он долго ждал пока я приду в себя, ему за два часа сообщили, что я прихожу в норму, в палате реанимации он просидел больше часа. «Некоторые люди повреждаются психически» - объяснил врач, - «когда видят неординарное, - как видел я, - то есть себя разрезанного».
Но я остался в своем уме и отнесся ко всему, как к обычному делу: что ж, - работа у них такая, у хирургов – резать и зашивать. Я поблагодарил хирурга за огромное терпение и труд.
Потом меня перевели в общую палату Первой хирургии городской больницы. И два дня буквально морили голодом: положено было только пить сок, и тот без мякоти, и куриный бульон на обед. На третий день только, наконец, дали жиденькую манную кашу….
_____________________________
«В жизни, вообще, - всё течет по своим проложенным Судьбой руслам, всё совершает свой кругооборот в полном соответствии с законами вселенной и под их защитой», - так рассуждал я пока лежал в больнице.
 Время болезни, и на больничном, который продлял мой безработный отдых, я прочел много книжек. И это время достаточно отделило мне дни и ночи для размышления, от чего я пришел в сознании и в уме своем к глубокомысленному философствованию.
С этого начался новый рассказ мой о своих странствованиях по воле Судьбы.
Рассказ третий
В те самые годы, когда я прервал свой «золотопромышленный» период, уволился и переехал в крупный город, - в «новой» уже стране начался активный «реконструктивный» процесс. Знаменитая «Перестройка» нашла свое продолжение, - перестраивалось всё. Заводы и фабрики (которые в революцию 1917, под лозунгом – «Земля крестьянам – Фабрики рабочим, - были экспроприированы и отобраны государством), - теперь, в «новой стране», обратно распродавались в частные руки. И земля отходила к частникам, к Агрохолдингам, гектарами и фабрики закрывались, купленные частными хозяевами.
Также, в это время расцвели религиозные общественные организации, превратившись в ООО, такие как Церковь Православная, ставшая ООО РПЦ, и вместе с ней различные секты, как баптисты, например, уже не были сектантами, они все стали ООО. Появились равноправные с ООО РПЦ, ООО «Евангельские христиане», ООО « Апостольская христианская община», кроме старых «Баптистов пятидесятников» объявились еще десятки новейших и не новых религиозных организаций.
И меня «угораздило угодить» в одну из таких кустарно-баптистских сект, которые вербовали своих последователей под видом помощи людям, выброшенным с закрытых производств. Работы не было, страна, садившая тунеядцев в тюрьмы, вдруг, столкнулась с миллионами безработных.
А эти баптисты строили на окраине города большой особняк и рабочий-плотник им подходил. Так я пел псалмы и гимны собственного сочинения баптистов на их собраниях, потом кушал (именно из-за кормежки приходили новые люди) и шел работать.
Все религии помогали тем, что обрушивались с критикой на людские грехи и несправедливость цивилизации и призывали к терпению, к вере в сверхъестественную помощь Небес. Проповеди пасторов были порывисты и порой такие злые, что казалось, если дать власть этим религиозным аллилуйщикам, они всех заставят «по струнке» ходить, а сами с утра до вечера будут ходить крестными ходами и петь псалмы, считая, что именно этим – постоянным молением, надо помогать строить Новый мир, поскольку старый мир разваливался на глазах с ужасающей быстротой: «Завод только-только закрылся и частное лицо, купившее его, едва вступило в свои права, - как из цехов исчезли все новые станки с числовым управлением и фрезерные и токарные. Всё распродавалось, якобы, чтобы погасить долги. И потом огромные цеха стояли пустые, с выбитыми окнами на высоких стенах. В углах еще кое-где было какое-то железо старых станков и то – оно было сдано на металлолом».
В такое сложное время, когда прежние уголовно-наказуемые действия, преступления закона, вдруг, становились, не только разрешены, но и легализованы и превращены в «главные двигательные действия развития общества».
Мир, для многих, особенно для пожилых людей, перевернулся с ног на голову, - а это бывает когда сходят с ума, - мир сошел с ума! И тут поневоле воззовешь к Небесам, даже если не верил в них никогда и верил только партии, которая едина с народом!
Явный обман, как недовес при торговле, еще порицался обществом и законом. А вот обман в других масштабах поощрялся: купил в Китае, например, ведро (сотни штук) часов за три рубля – и продал их тут, у нас за 300 рублей за каждый экземпляр, грубо говоря, - нажился. Это считалось вполне законным: и окрестили это словом – бизнес! А раньше это называлось спекуляцией и каралось тюрьмой на годы.
Когда стал узаконен «обман-бизнес», тогда появились челночники-баульщики, страну наводнили поддельные и низкокачественные товары из-за ближайшего рубежа. Из Турции и Китая. Купленные за дешево там, продавались в 100 раз дороже здесь – обувь, одежда, часы, утюги и прочие бытовые товары. Торговать стали на всех рынках страны. Свои же обувные фабрики и швейные производства закрывались, не выдержав конкуренции. А вместо них строились супермаркеты!
________________________
Я не любил попов (священников). Весь их внешний вид и даже сам запах ладана исходящий от всего церковного ассоциировался со смертью. И эти рясы черные, махания кадилом и голос басовитый: «Господи, поми-и-луй!» нараспев, говорил о каком-то отдельном мире, о «другом мире», о «том свете». А на «том свете», соответственно, были мертвые, и тогда вся религия – это религия мертвых. И эта их речь на половинчатом языке: вроде половина слов русские, а половина непонятные, такое магическое заклинание, как у колдунов и магов бывает, - все их молебные песнопения, если хором поющиеся – то совсем невозможно уловить их смысл.
Другое дело были эти «Евангелисты», не знаю, какая секта-не секта, но они обрядов не творили и кадилами с дымом не махали. Молились Богу весело, распевая гимны-песенки: «как прекрасен мир Господень…». И проповедники, и пасторы этих евангелистов одевались в презентабельные костюмы с галстуком и этим подкупались новые пришедшие к ним люди. Пастор – это был некий профессор, такой же человек из нас, только очень умный в своей области знаний и передающий нам свои знания. И не сразу много, а понемногу и понятно.
Мы жили вчетвером в вагончике рядом со стройкой поставленном. В вагончик были втиснуты две двухъярусные кровати, а проход между ними занимал длинный узкий стол, - обычная строительная бытовка. Только перед тем, как утром сесть пить чай, более продвинутый в их евангельской вере, предлагал положить руки на стол и начинал благодарить Бога за пищу и кров, - молился своими словами. Потом мы шли работать.
Главное что я у них почерпнул – это знание Библии. К нам прикрепили молодую женщину, чтобы заниматься изучением Библии и у каждого был подаренный Новый Завет. Приходила она каждый вечер, и мы читали несколько глав, две-три, а затем она нам объясняла все, что мы не поняли из прочтения.
А еще, вспоминается, что там я чувствовал себя абсолютно спокойно. Мы никуда не выходили, хотя нас никто не удерживал. Мы ходили на молитвенные собрания, молились перед едой, но не это…, - а то, что люди все были доброжелательны друг ко другу и улыбались друг другу. Даже на работе обстановка была другой: все работали чинно и безо всякой спешки, а не как на наших стройках: когда только и слышишь – «давай-давай» и мат бригадира, видишь – беготню и спешку.
____________________
Но долго жить в такой «покойной» обстановке я не смог. Насколько я ни был благодарным общине Евангельских христиан, а все-таки я от них ушел. И по первому же объявлению пошел работать на нашу стройку в другом конце города в новом строящемся микрорайоне. И вот началось: общага, беготня на работе по этажам, срочно надо было где-то опалубку установить и так далее.
__________________
Карма.
Говорят, «с кем поведешься, того и наберешься».
Работа, сопровождаемая криками и живостью, словно вернула меня «с Небес на Землю». И уже в первый же день (на радостях, что всеми было замечено: что-то ты радостный такой?) с новыми людьми, с рабочими, в комнате общежития мы пили пиво. Я рассказал о себе, что работал у Евангелистов более месяца. «О! Секта!» - воскликнули работяги, они уже знали о той секте. «Тебя там поститься не заставляли? А то на Небеса не попадешь!» - спросил один из рабочих, который тоже попадал к сектантам.
А я уже чувствовал себя свободно, раскованно, и, держа кружку с пивом в руке, произнес в виде тоста: «Небеса! Небеса теперь, наверное, осиротели на одного кандидата в «ангелы». Пора спуститься на грешную землю! – сказал я с довольной улыбкой. – Как блудный сын возвратился к отцу, - так и я вернулся из той секты к родной мирской жизни!».
Но этим все не кончилось. Как хочешь, но поверишь в знаменитую Карму – наказание за твои поступки, слова и мысли непременно достигнет тебя.
Мы работали на относительно новом производстве: дома строились по новой технологии – монолитно-бетонной. И я получил новую запись в трудовой книжке – плотник-монтажник монолитных перекрытий.
Под перекрытие (будущий пол-потолок) ставили стойки с балками на них, на балки клали фанеру ламинированную большими листами. Вот тут фанеру надо было резать переносной циркулярной пилой – «паркеткой», подгонять углы и стыки, вырезать отверстия под трубу водопровода и канализации и огораживать эти отверстия ящиками. На фанеру потом уже другие рабочие – арматурщики навязывали сетку арматуры. И всё заливалось сверху бетоном. Когда бетон схватывался, через день-два, возводились стены следующего этажа, а мы – плотники опять ставили стойки для нового перекрытия этажа. Нижний этаж затем разбирался, стойки снимались, балки падали, фанера отрывалась, которая залипала к бетону, и всё переносилось выше.
Работала молодежь весело и дружно. Мои знания по плотницкому делу часто пригождались мне, и я с точностью, на глаз, без измерения, мог отрезать нужный кусок фанеры, чтобы она легла на место без задоринки. Изготовленные мной коробки и короба, опалубка под зубы для крепления лестничных маршей были точны и верны. Мою работу заметил бригадир. И я вскоре получил повышение, стал звеньевым бригады плотников-монтажников, в моем подчинении была смена рабочих из 8-ми человек. Бригада работала и днем и ночью: три дня половина бригады в первую смену, три дня во вторую. Когда работали днем, с бригадиром на объекте, план работ и задания бригадир нам объявлял сам, а в ночную смену командовал я один, что надо делать вперед, а что попозже, получая общие указания от бригадира.
И пришел к нам в бригаду новенький рабочий – Николай, парень из деревни, «плотник высшего разряда», как он себя рекомендовал. Но на высоте он чувствовал себя неуверенно, боялся, - это раз. А во вторых познания его в плотницком деле были маленькие, можно сказать их вообще не было: он не знал, что такое «зубы» и как их построить лесенкой. А главное он не мог забить гвоздь в лист фанеры ламината. Ударял по гвоздю и гвоздь у него сгибался, бил сильнее и все равно гвоздь гнулся. Тут пришлось ему разъяснять, что верхний слой, «ламинат», нужно пробивать резким коротким ударом, - проделать дырку в ламинации, а потом гвоздь войдет в саму фанеру как хочешь. Плотник был из него никудышный. И с ним произошла беда. В ночную смену, он пошел вниз с третьего этажа, но в темноте вошел не в то помещения, а в шахту лифта и, конечно, - упал вниз. В шахте были торчащие из стен куски арматуры, а внизу на земле, лежали обломки кирпичей и строительного мусора. Этот несчастный случай приписали мне, потому что я был ответственным, был звеньевым, помощником и заместителем бригадира. Вот так я получил первое «наказание» от Кармы. А уж, сколько мы шутили над «верой» сектантов, насмехались над ними.
 Был суд да дело, но всё обошлось. Тогда меня перевели на другой объект, в другую бригаду, на строительство другого дома. Я сменил и общежитие, с окраины города переехал в центр. Мне приходилось на работу в новый микрорайон ездить на автобусах, с пересадкой на маршрутку.
________________
Как я узнал про Карму?
За моё прежнее «бригадирство», когда я был «звеньевым», мне доплачивали существенную сумму. А тут, в новой бригаде, я был рядовым рабочим, и объект был не очень «спешный» и финансировался, видимо, по остаточному принципу, так что зарплаты едва хватало от получки до получки, платили меньше. Поэтому мне приходилось, в целях экономии, иногда идти пешком с окраины до центра города, до новой своей общаги.
Вот, однажды, я проходил через центральный городской парк, чтобы срезать путь я всегда там проходил. И там я впервые услышал песни под стук барабанов и под дудочку: это Кришнаиты пели свою мантру и приплясывали, двигаясь процессией по широкой центральной аллее городского «Парка отдыха».
Харе Кришна, Харе Кришна
Кришна Кришна Харе Харе,
Харе Рама, Харе Рама
Рама Рама Харе Харе!
Пение было захватывающе-интересное, толпа людей городских собралась вокруг и сопровождала процессию разодетых в индийские одежды десяток юношей и девушек. Тут же сновали и рекламщики. Ко мне тоже подошла девушка в сари и с вышитым платком на голове: она дала мне брошюрку от их Гуру, Свами Бхактиведанты, сотрудника «Корпуса Мира в Индии».
Начало и конец 90-х годов, это когда страну заполонили различные учения от «Его Божественных Милостей». Им разрешили проводить свои учения, в нашей стране Кришнаиты были (появились) тогда во всех крупных городах страны. Были даже и плохие секты – такие, как Оун Сёнрикё, у нас они арендовали залы, продавали кассеты и диски со своими проповедями под «музыку сфер». Только потом, эта секта – Оун Сёнрикё, себя обнаружила, как плохая, деструктивная, когда в метро в Токио отравила газом сотни людей.
А в те годы, в 90-е, было полное безвластие в стране, была власть денег, и секты росли, как на дрожжах: и Свидетели Иеговы свои журналы раздавали бесплатно и ходили по домам, по квартирам мирных граждан….
Так вот, - я познакомился тогда с новым учением для нашей православной страны, с учением Бхакти-йоги. Так я узнал и про Карму и про Кришну и многое другое, например, про «Книгу мертвых», буддийскую. Я пошел даже к их офису в центре города, чтобы взять главную их книгу БхагаватГиту, и все я читал с увлечением и внимательно, как учили инструкции в брошюрках, которые мне попались от Кришнаитов.
До того, пока я не знал Йоги и не начал сам, по книжкам, заниматься йогой, я не видел окружающий мир во всей его полноте, - не замечал, что творится вокруг меня.
Есть много разновидностей Йоги: Хатха-йога, Йога-Патанджали, Тантра-йога и другие.
И я ещё ходил в книжный магазин специально, (рабочий люд, наши строители не ходят и книг не читают), и выбрал книгу-руководство по Медитации. До сих пор, иногда, я встречаю утро «физзарядкой» по Йоге. Первое упражнение, которое называется Сурья-Намаскар, что значит встреча солнца, наполняет тело солнечной энергией и развивает все мышцы. Тогда я непременно выполнял это упражнение каждый день в общежитии. И садился на коврик около своей кровати на полу в позе Лотоса, смыкал пальцы рук в знак ученика и медитировал.
Все это изучение восточной философии: чтение БхагавадГиты, брошюр и других книжек, вместе, в связи с самостоятельной практикой по Йоге и медитации, думаю, обострили моё внимание к миру и моему окружению. У меня будто бы шире открылись глаза, я стал замечать ранее не замечаемое: разговоры людские слышал с другой стороны, - мог предположить и угадать действия, которые может совершить человек через минуту.
А вокруг творилось не мало такого, что могло бы быть для меня знаками предупреждения.
В это время мы узнали слово «гастарбайтер». Приезжали наемные рабочие, которым можно было меньше платить. И у нас на стройке появились таджики, узбеки, украинцы. Жилья для гастарбайтеров не было. Даже вагончиков не хватало. Они поселялись на стройке, на этажах строящегося дома оборудовали себе комнаты, проёмы окон обивали целлофаном, и устраивали себе лежаки из досок.
И начались несчастные случаи, так как эти узбеки были в большинстве своем неграмотные совсем. Они городов не видели, из аулов приезжали, с инструментами работать не умели: вот, раз, дал я одному из таких узбеков перфоратор, чтобы убрать наросты на стене, брак, - это в стык двух щитов вытек бетон при заливке монолитной стены. Так узбек, включив один раз перфоратор, не выключал его целый час. Я по звуку слышал, что он что-то долго работает. Оказалось, что он нажал на кнопку-фиксатор, а выключить – не знает как. Перфоратор перегрелся до такой степени, едва не дымился.
Так вот, случай: жили гастарбайтеры на 6-ом этаже. А ночью один из них пошел в туалет, - отлить, и в темноте вошел в шахту лифта. Утром мы пришли на стройку, а внизу в шахте лифта лежал мертвый узбек. Все лифтовые шахты лично я сам загораживал досками потом.
Затем, через неделю, два узбека полезли на леса на восьмом этаже, там на железные трубчатые стойки положены были доски. Эти узбеки натаскали кирпичей и сложили их на доски так, что доски прогнулись, - это для того, чтобы лишний раз не ходить за кирпичами. Потом сами на эти доски залезли работать, якобы, - и, конечно, доски не выдержали и треснули-сломались пополам. Так и полетели оба узбека-каменщика с высоты вместе с кирпичами на землю.
Другой случай: был сильный ветер, ураган, и было штормовое предупреждение. Гастарбайтеры украинцы работали вахтой 15на15, и зарплата их напрямую зависела от объема выполненной работы. Простой в работе для них – потеря денег. Вот и решили они монтировать стены, чтобы залить потом бетоном. Высота – 9-тый этаж. Все монтажники стоят на краю перекрытия, ловят щит, который подает крановщик. Крановщика посадили своего, потому что наш, от строй-фирмы, ушел домой. Щит был поднят в относительное затишье ветра. И когда уже близко подал крановщик большой железный щит к краю дома и четверо человек собирались его поймать, - мощный порыв ветра качнул щит в сторону стройки и сбил рабочих ловивших его. Двое рабочих улетели вниз сразу, один зацепился за арматуру руками на краю, а один с разбитой головой валялся на перекрытии. Итак, в итоге, - две смерти и двое в больнице.
Всего за сезон – было погибших от несчастных случаев 21 человек.
Вот оно действие кармы. Или эти люди не слышали о технике безопасности, или рвались заработать больше и больше и быстрее.
Самому мне по Карме моей и досталось.
Конец рассказа.
Но это я расскажу в другой раз. Всех я заинтриговал своими рассказами и стал популярным в своей бригаде. Люди работали с моим отцом и знали меня пацаном маленьким, иногда приходившим к отцу на стройку. А теперь я уже сам был пожилой к 50-ти годам подходил. Но и с новенькими, с молодыми рабочими я тоже подружился через свои рассказы о приключениях, о том как «бросала меня Судьба по городам и весям».
И были еще рассказы небольшие, во время обеденных перекуров в нашу бытовку приходили все – послушать меня. Так вот, кто-то однажды предложил мне написать все и сделать маленькую книжку своих приключений, которые будут, мол, интересны всем людям, что я и исполнил.
Конец.

 

Веды и учение Кришнаитов.

Рассказы странствовавшего. Глава 2