[Скрыть]
Регистрационный номер 0423608 выдан для произведения:
"Только его люблю..."
Мила Горина, 20 июля 2018
Эта свадьба была особенная — на ней гуляло всё село. Лида и Артём были красивой и счастливой парой, они всё время улыбались и смотрели друг на друга. Счастье светилось в их глазах, и наверное многие завидовали им. Чувствовалось, что эта семья будет крепкой, настоящей.
Через год у них родился сын Димочка, а ещё через полгода пришла Артёму повестка из военкомата.
Из райцентра Артём вернулся расстроенный. Он долго молчал, потом сказал:
— Знаешь, Лида, меня в Афган посылают...
У Лиды всё сжалось внутри. Она заплакала, Артём обнял её.
— Что ты раньше времени меня хоронишь? — спросил он.
Лида тяжело вздохнула...
Письма от Артёма приходили часто, и Лида сразу же на них отвечала. Она писала о Димочке, о себе, о родителях, об односельчанах. Артём писал коротко: жив, здоров, служу.
Потом письма перестали приходить. Долго ждала их Лида, но так и не дождалась. Поехала в райцентр в военкомат. К ней там отнеслись участливо. Сказали, что в списках погибших Артёма нет, скорее всего, он в плену.
К тому времени она уже знала, что такое афганский плен. Завязала косынку по-старушечьи, потупила глаза в землю. Чувствовала, плохо её Артёму.
Они с Артёмом были венчаны, и Лида каждую неделю ходила в церковь. Молилась за возвращение Артёма, ставила свечи.
Прошло несколько лет. Лида все так же работала на ферме, доила коров. Заигрывавших с ней мужчин обходила стороной. Когда кто-нибудь из парней заговаривал с ней, отвечала грубо и со злостью:
— Да пошел ты...
Родители внушали ей, что молодость уходит, и Артём, скорее всего, не вернётся. Но Лида никого и слушать не хотела. По ночам плакала, но не о своей судьбе сокрушаясь, плакала за Артёма...
Прошло ещё несколько лет, и вернулся Артём. Но каким он стал! Седой, без зубов, с рукой, безжизненно висевшей вдоль тела. Долго целовал он Лиду и Димочку, который не помнил его...
Иногда мужчины в селе говорили ей:
— Выходи лучше за меня, зачем тебе калека?
Она с непониманием смотрела на них. Она любила только Артёма, прошедшего афганский план и сбежавшего с товарищами. Когда приезжали к ним корреспонденты из районной или областной газет, и Артём разговаривал с ними, она с любовью и гордостью смотрела на мужа, думая, что лучше него нет никого на свете!..
Источник: http://parnasse.ru/konkurs/pravoslavnaja-literaturnaja-stranica/
proza-za-semyu-vozzhgu-svechu/-tolko-ego-lyublyu.html
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Дыхание жизни
Анжелика Хорес, 21 июля 2018
"Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом" (Евр. 11:1)
"А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше" (1 Кор.13:13)
"...Вера это уверенность в невидимом.
Вера, надежда, любовь нам даны Богом с дыханием жизни".
Солнечный, невыносимо жаркий июльский день. Листья и трава пожелтели, цветы в бетонных клумбах склонились к земле. Асфальт плавится, плывёт под ногами. Воздух накалён так, что трудно дышать. Не спасает даже тень. А мне холодно, холодно… Зубы выбивают мелкую дробь, ноги набиты не то ватой, не то пухом, руки не слушаются. Тяжёлая скрипучая дверь больничного отделения поддаётся с трудом. На резкий звук из леденящего покоя и угрюмого полумрака вынырнул белый халат.– Вам сюда нельзя!
Останавливаюсь в нерешительности, но в голосе упрямая жёсткая нотка:
– Мне нужно! Я к Фёдорову. Это мой брат, – сухими от волнения губами стараюсь членораздельно произносить каждое слово. – Я. Должна знать. Что с ним.
– Говорю же, сюда нельзя! Это реанимационное отделение.
Да понимаю я, где нахожусь! Знаю, и оттого тело пробирает мелкая противная дрожь. Мама в этой же больнице, ей сделали операцию. Последствия страшной аварии, в которую попали мама и брат. Нервы не выдерживают, лопаются, как воздушный шарик. Неожиданно всё плывет вокруг: и медсестра в белоснежном халате, лицо которой и без того не имело четких контуров, а сейчас превратилось в маленькое светлое пятно, и выкрашенные в темно-синий цвет стены, теперь похожие на бушующие волны, и лампы под потолком – тёмные, с потухшими зрачками... Прислоняюсь к стене, оцепенев, едва сдерживая слёзы, готовые хлынуть из глаз отчаянно-горьким потоком.
– Я сейчас лечащего врача позову, – будто издалека слышу приглушённый, дрогнувший голос медсестры. Смотрю на неё и встречаю живой сочувствующий взгляд. Молча киваю. Это всё, на что я сейчас способна. Крошечные молоточки в висках отсчитывают время. Стараюсь успокоится, иначе к больному в том истеричном состоянии, в котором я нахожусь, не пустят. Появляется Доктор: добротный, крупный, заполняя собою всё пространство. Вздрагиваю от неожиданности, когда в неподвижно-давящей тишине отделения раздаётся его голос – неуместно громкий и строгий.
– Фамилия! (Называю фамилию, почему-то свою). Да не Ваша, больного! Состояние стабильно тяжёлое. Прогнозов не даю никаких. Вам остаётся только ждать. Это – всё.
Продолжаю стоять молча, без движения. Тягостная пауза… А молоточки всё стучат, стучат, отсчитывая время… Минуты так долго тянутся или секунды? Дорога, как дорога каждая из них!
– Хорошо, я пропущу тебя к нему. Ненадолго, – неожиданно Доктор смягчается, переходит на «ты» и уже не кажется таким суровым. – Готова?
Проглатываю застрявшего в горле «ёжика» и киваю, словно китайский болванчик. Большой человек внимательно посмотрел на меня, махнул рукой, мол, следуй за мной. С трудом поспеваю за Доктором: шаг у него широкий, решительный. Он похож на ангела, спустившегося с неба.
Доктор резко останавливается и делает шаг в сторону. Вовремя, потому что едва не натыкаюсь на его спину. Мы у кровати, на которой лежит… мой брат? На лице, таком бледном, осунувшемся, неузнаваемом, но таком родном, огромные глаза, которые кажутся ещё больше из-за очков (брат даже спит в них). Взгляд блуждает по потолку, по стенам и останавливается на мне. Узнал.
– Общайтесь. Недолго, пять минут у вас есть, – белый халат исчез…
Мой брат. Мы давно повзрослели и, к сожалению, редко общаемся, но для меня он остаётся младшим братишкой, что и много лет назад. У него своя жизнь. Своя жизнь... Страшно сознавать, что она может прерваться.
Брат часто и тяжело, со свистом дышит. Каждый вдох, любое движение – боль. Трубочки, капельницы, аппарат, показывающий давление и температуру тела, отсчитывающий удары сердца. Оно бьётся, оно живое. И нужно вселить в это сердце надежду. Сейчас это жизненно необходимо обоим. Что можно успеть за пять минут? Я улыбаюсь, делаю шаг, ещё… Беру его руку, ледяную на ощупь, прижимаюсь губами:
– Я люблю тебя! Очень люблю! Всё будет хорошо. Обязательно будет.
Брат пытается улыбнуться, глаза увлажнились. Мои – тоже. Пять минут истекли, но за это время мы прожили большую жизнь.
Выхожу из здания, не замечая ничего и никого вокруг. Каждой клеткой тела ощущаю своё бессилие и слабею от этого ещё больше. Что делать, что? Ждать… Где брать силы? Набираю полную грудь воздуха, запрокидываю голову. Вижу солнце, выглянувшее из-за непонятно откуда набежавшей тучи, и понимаю, ЧТО я должна делать. Любить. Надеяться. И верить, что дыхание жизни не прервётся.
Источник: http://parnasse.ru/konkurs/pravoslavnaja-literaturnaja-stranica/
proza-za-semyu-vozzhgu-svechu/dyhanie-zhizni.html
Помочь сайту
Поздравления
