Профсоюз

            Небесное царство считает профсоюзы своим достижением. Ещё бы! Ведь это добродетельно, праведно и способствует воспитанию кадров!
            Небесное царство только не внесло создание профсоюзов в список своих изобретений, потому что не забыло закон: создал? – неси ответственность. Срок же этой ответственности вычисляется по простой формуле: срок действия изобретения плюс срок средней исторической памяти, когда изобретения уже нет, плюс три года и три  месяца.
            Ответственность ещё и за это как-то никем не была взята, каждый из присутствовавших при создании первого небесного профсоюза ангел, архангел и даже архистратиг радушно высказал:
–Так вместе же придумали?..
            На этом и сошлись.  Другие же ангелы и архангелы, не присутствовавшие при создании первого небесного профсоюза, были приняты в него в добровольном порядке своего положения – то есть, были записаны без своего присутствия. Некоторые из ангелов поняли, что что-то не то, только получив следующее жалование, из которого был вычтен членский взнос.
            Разбирательство было коротким и шумным.
–Вы что, не хотите способствовать порядку Небесного Царства? – поинтересовался архистратиг, легко перекрывая ропот не привыкших бунтовать ангелов. – Или что, жаль вам жалких грошей?
            Тут же разбирательство и кончилось. Все пришли к выводу, что профсоюз – это вещь.
            Повелось сначала негладко. Приходили какие-то робкие ангелы, спрашивали, искали совета. В основном вопросы были об отпусках, да о выдаче новых пар башмаков. Но вскоре закипели настоящие бюрократические страсти и появились бланки заявлений, ведомости, окошечки, в которых приём был строго по часам, штампы…
            Причём, появилось сначала всё это, а потом чудесным образом возникли очереди. И уже без всякой робости приходили ангелы, и искали уже ответа без всякого смирения, но зная уже что-то о своих правах.
– Я – Анафиэль, хранитель Великой Печати! – бушевали в первом окошечке, – и я требую, чтобы профсоюз подал жалобу на то, что мой трудовой день куда больше, чем мне говорили.
–Кто тебе говорил? – усмехались в окошечке по другую сторону, – там и требуй. Ты работаешь на полторы ставки, так?
–Ну…
–Так, безо всякого «ну». Дальше объяснять, или сам поймёшь?
            Анафиэль отходил, чтобы уже на следующий день вернуться и требовать в другом окошечке пересмотра жалования, и через два дня требовать в третьем об отпуске.
            Таковой стала рутина небесного профсоюза. Ангелы и архангелы были неодинаковы, кто-то молча платил взносы и не появлялся, а кто-то приходил побуянить или посмотреть, как буянят другие, надеясь примкнуть к кому-нибудь и получить себе какое-то благо или просто развеять тоску.
            Была в этом какая-то игра. Ангелы даже не добиваться сюда приходили, а пожить… нравился им людской мир, с очередями и шумом, с их движением и требованием отпусков, на которые в Небесном Царстве смотрели с насмешкой. Многие. Получив даже отпуска, тотчас писали заявления и переносили его или меняли на материальную компенсацию.
            Это была игра, и в игре этой откровенно танцевал восторг жизни. Профсоюз Небесного Царства защищал интересы своих участников, вернее, один только интерес – к недоступной жизни, к разрядке рутины.
–Пойду и заполню ведомости! – радовался архангел-хранитель Ковчега Джаэль, на вопрос о планах на вечер.
–Н-350? или 90-м? – спрашивали его с уважением.
–Где шестнадцать нолей впереди…
–Везунчик! А у меня сегодня вторая смена. Я не попадаю. Приду завтра.
–А у них завтра санитарный день.
–Вот подлецы! На что идут наши взносы?
            И в ругани – восторг!
–Владыка, – архистратиг Габриэль долго не решался заговорить об этом, но пришлось, – не для того затевали мы профсоюз, чтобы…
–А для чего вы его затевали? – голос Владыки был мягок, но Габриэль не обманывался – если Владыка перебил, пусть и без скандала, то это означает только то, что он уже обдумывал это.
–Для того чтобы защищать наших, – смутился Габриэль.
–Как защищать?
–Ну…стабильная оплата, выдача форменной одежды при необходимости. Сопровождение в подземное или людское царства, отпуска, фиксированный трудодень.
–И для чего?
–Для их благополучия, – ответил архистратиг и смутился. Он понял. Не нужны были ангелам и архангелам все те услуги, что предлагал профсоюз. Им нужна была его жизнь, его очереди и неработающие окна. И всё это стояло в первичном замысле – их благополучие, а Габриэль сразу и не сообразил.
            Уходя, Габриэль предложил:
–Может быть, ещё запретим открывать в нём окна? Будет душно, как у смертных.
***
            Иначе было в Подземном Царстве.
            Во-первых, Подземное Царство утверждало, что профсоюзы – это их идея.
–Где, по-вашему, можно напитаться атмосферой и получить воспитание? Не чувствуете ли вы в этом оружие пропаганды и насаждения идеи?
–Это защита, – возражали в Небесном Царстве. – Защита и милосердие.
–Это благополучие, – усмехались в Подземном, – и потом, разве вы, крылатики, не должны быть смиренны и довольны той участью, что вам дана?
            На этой стадии вечного ленивого спора представитель Небесного Царства не находил, обычно, аргументов, и заговаривал о погоде, отказываясь, при этом признавать правоту Подземного.
            Во-вторых, если Подземное Царство занималось только ангелами-архангелами, а чуть позже апостолами и приравненными к святым в посмертии людьми, то у Подземного наполняемость была больше: демоны из числа первых – то есть, упавшие и изгнанные с Люцифером; демоны хаоса – то есть, пришедшие из первых стихий; демоны обращённые (разного ранга) – то есть, ставшие из людских душ в посмертии; души обыкновенные; мелкая нечисть в виде чёртиков и прочего; а также – нечистые существа из разряда вурдалаков, вампиров, оборотней и всего, что сотворил ещё извращённый ум Подземного Царства.
            В-третьих, если профсоюз Небесного существовал для существования, и был скорее культурным досугом, то в Подземный профсоюз валили все, кому не лень и тогда, когда не лень.
            Сюда приходили оборотни, требуя средство от блох. Приходили вурдалаки и вампиры, жалуясь на то, что в крови и в плоти людей слишком много сахара и жира. Приходили и подавали бесчисленные жалобы призраки…
            Высшие категории демонов, и, конечно САМ, не появлялись здесь. Но зато остальным было раздолье.
            Из-за обилия и разношёрстности посетителей вскоре Подземное Царство столкнулось с проблемой раскола среди сотрудников профсоюза.
–Я не буду обслуживать оборотней, от них воняет псиной! – заявили в первом окошечке.
            А как должно вонять от оборотня? Оборотни пока не знали, потому от них либо несло псиной, либо дешёвыми духами, вылитыми в избытке и…всё той же псиной.
–Я не буду обслуживать призраков, они воют! – рявкнули во втором окошечке.
–С этими чёртовыми химерами невозможно работать! – заявили в третьем и вывесили табличку о перерыве на обед.
            Дошло до высших чинов…
            Говорят, Подземное Царство полно несправедливости и гнева. Может быть. Но оно хранит порядок, и такое самовольство то одних, то других, не проходит незамеченным.
            В следующий же приём все внезапно стали обслуживать всех и никому не воняло больше псиной, и никому не выло…
            С химерами, правда, пришлось повозиться. Они непонятно излагали требования – шипели-среблись, да орали. Слеповатые, вороватые, они крали ручки и бланки, и никто не мог понять, что им требуется!
            Но после короткого, но очень недвусмысленного внушения понять-таки пришлось. На всякий случай выдали всем обратившимся химерам по килограмму сырого мяса, литру морковного сока и велели назначить среди своих старосту.  
            Химеры ушли, удивлённо перемаргиваясь меж собой – уже пятьсот лет они были вегетарианцами! Но они не скандалили – выслушали и на том спасибо, а морковный сок – и вовсе к месту.
            Даром, что химеры хотели выпросить себе по дождевику. Или хотя бы один на троих.
***
–Вы должны мне помочь. Нет, вы обязаны. Вы же призваны защищать наши интересы! – уже четверть часа Харот убеждал равнодушное окошечко.
            За окошечком, по ту сторону власти, сидел молодой вампир, очень чтивший бюрократию. Равнодушный, как и все вампиры Подземного Царства, на эту должность он был поставлен аж по двум причинам:
1. работа была отвратительно нудная, скучная, рутинная, не имевшая конца и достойной для такого бреда оплаты;
2. нужно было поддерживать (и поддерживать весьма демонстративно) презираемые прежде касты.
            Но вампир или не задумывался над причинами своего устройства, или ему было глубоко наплевать.
–Не положено, – ответил вампир, – не положено инструкцией.
            Харот чуть не взвыл от бешенства. Конечно, такой случай, как у него, это не редкость. Его душа была, видимо, боевой при жизни, и в Подземном Царстве быстро возвысилась до низшего ранга демонов. Но Харот, не имея возможности шагать и шагать выше, торопился теперь поменять Подземное Царство на Небесное, полагая, что там его примут лучше.
            Такие бывали всегда. Уверенные карьеристы, не имеющие представления о том, где заканчивается их везение.
            Укрощали их просто.
            Одни укрощались сами, сообразив, что здесь лучше молчать и довольствоваться малым, умели перестроиться.
            Другие ломались и становились равнодушными ко всему.
            Третьи топтались на месте, плели хитроумные интриги, надеясь высидеть новое место получше.
            Четвёртые, поняв, что в Небесном Царстве они не нужны и никогда не будут иметь там равенства с теми, кто уже есть в верхах, принимались доказывать свою нужность здесь.
            Пятые, не успокоенные ничем другим, отправлялись в жуткое Ничто – в абсолютную пустоту, из которой нет выхода, в которой нет времени и никакого чувства.
            Харот нарывался на пятый путь. Он уже подавал прошения своему начальству напрямую (не приняли и расхохотались), пытался привлечь местную общественность (не привлеклась) и теперь пошёл искать заступничества у профсоюза.
–Это же в ваших интересах! Вы же должны помогать нам, обитателям Подземного Царства!
–Должны, – согласился вампир.
–И вы должны помочь мне составить заявление в Небесную Канцелярию!
–Не положено, – вампир пожимал плечами. – Вы не можете обращаться напрямую в Канцелярию.
–Тогда к высшим чинам! Пусть они ходатайствуют за меня!
–Не положено, – повторил вампир, – вы не можете доставать своими глупостями высшие чины.
–Глупостями? – Харот умер недавно и от того не понял ещё всей несправедливости Подземного мира. – Мои мечты, мой комфорт – это глупости? я же ваш обитатель! Я имею права податься туда, где мне комфортно?
–Имеете.
–И я имею право рассчитывать на вашу помощь?
–Имеете.
–Так помогите же мне!
–Не положено.
            Вампир был молод. Он чётко следовал инструкциям и ничего людского в нём эти инструкции не оставили. Он не стал объяснять, что здесь, в Подземном Царстве у Харота и есть максимально возможное благополучие, что в Небесах он никому не нужен и будет гоним, что карьера – это всего лишь карьера, а ему, собственно, грех жаловаться на то, что он уже демон. Сколько но стоит в своей должности? Полвека? Обалдеть! Иные демоны и по три столетия выжидают, и то…не предел!
            Но вампир был молод. Он не хотел и оттого не объяснял ничего Хароту. В его жизни властвовала инструкция, а не милосердие. Буквы значили всё.
            Душа – ничто!
–Хорошо…– Харот взял себя в руки, сделал глубокий вдох. Кое-чему он всё-таки научился в посмертии, – а что же положено в профсоюзе? Что вы можете сделать для меня?
            Вампир огляделся по сторонам, как бы ища ответ, но на самом деле лишь оглядывая своё заточение в рабочей клетке, и ответил:
–Мяса можем выписать вам. Или крови. Или плащ. Если хотите – можем отправить вас в порядке очереди к местному целителю или зубодёру.
–Это мне не подходит, – Харот попытался отвечать без раздражения. – Ещё что?
–Отпуск можем…больничный лист с продлением. Митинг согласовать.
–Какой митинг?
–Без разницы какой.
            Харот представил как ему предложено будет выступать на митинге перед всеми непонимающими, погрязшими в ступоре и замерзании посмертия и передёрнулся: ну уж нет!
–Ручки можем дать, если у вас химеры всё сгрызли. Или оборотня-поводыря предоставить…
–Так! мне всё ясно! –Харот потёр руки, – а я могу составить обращение к Самому?
            Вампир моргнул.
–Я не говорю о составлении ходатайства, – Харот перешёл на язык вампирёныша, – я говорю о составлении обращения.
–Можете, – прошелестел вампир, – но я…
            Человеческое поднялось в нём неожиданно. По инструкции любой мог обратиться к Самому, а по факту – архангел сохрани от такого!
–Давайте бланк! – обрадовался Харот и в следующую минуту вывел первые строки: «Уважаемый Владыка! Пишет к вам ваш слуга, пишет с просьбой. Я не был оценён Вами и прошу Вас отправить меня в Небесное Царство для построения карьеры…»
            Далее и далее в таком духе Харот расписывал свои достоинства, объясняя, почему именно его надо отправить в Небесное Царство и чем он мог бы быть полезен Самому Люциферу, если б Люцифер его оценил.
            Довольный собой, Харот ушёл. Где-то в мире смертных он слышал фразу о том, что безумцы меняют мир. Она ему запала глубоко – он сохранил её и здесь, а ведь людская память коротка.
***
–Не отправляй! – демон мелкого чиновничьего ранга Хенох был в ужасе. – Ты что, если Он увидит…
–Как не отправить? Не положено не отправлять! – вампирёныш и сам понимал, что это неправильно, тревожить Люцифера такими бреднями, но как же не отправить-то? В инструкции чётко сказано, что…
–Ты дурак? – тактично поинтересовался Хенох. – Нет, ты скажи мне, ты дурак?
            Хенох боялся не за вампирёныша. Одним больше – меньше, какая разница? А вот за себя бояться стоило – Люцифер голову снесёт и не вздохнёт даже, если получит такой оскорбительный пасквиль на своё имя. Всем известно – абсолютная власть должна быть недостижима. Сила звучит силой тогда, когда она недосягаема, не имеет имени, не показывается по поводу и без, хранит молчание, но всегда висит незримой тенью.
            Люцифера не славят в Подземном Царстве, ведь известно, что начало восславления ходит рука об руку с руганью. Сегодня хвалят, завтра хулят. Нет, пусть лучше и не начинают славить, пусть лучше голоса не поднимают.
–Не поло-ожено,– проблеял вампирёныш. – Ну не положено же…обращение же…
            Хенох перешёл на трагический шёпот:
–К ангелу инструкцию! Если наш господин узнает, о, если он только проведает, что…
–Проведает что?
***
            Вы можете не слышать этого голоса никогда прежде, но услышав его впервые, вы сразу поймете, кому он принадлежит.
            Вы можете не верить в то, что обладатель этого голоса существует, но услышав, вы почему-то сразу поверите и сразу же вспомните всё, что когда-либо о нем слышали.
            У Хеноха всё посмертие пронеслось пред глазами, когда он услышал голос Люцифера, а когда увидел, как мирно и спокойно его владыка выходит из тени, которую сам явил, и вовсе сполз на пол, закрыв голову руками.
            Вампирёныш вжался в стену, и почему-то вспомнил «Аллилуйю!»
            Люцифер, однако, был спокоен. И тот, кто не знал его, мог бы принять это спокойствие за хороший знак.
–Как дела, господа? – спросил Люцифер, оглядывая узенькую каморку вампирёныша. Тут было тесно, но и Хенох, и вапмирёныш сделали всё, чтобы вжаться в стену и освобоить пространство Хозяину.
–Зд…а…те, – зубы у Хеноха стучали. Он трясся осиновым листом и был воплощением ничтожества в эту минуту.
–Всё хорошо, Хозяин, – вампирёныш склонился в поклоне до пола, – то есть…всё плохо. То есть…
            Сбился. Совсем сбился.
–Что вы хотели скрыть? – вежливо спросил Люцифер, переводя взгляд с одного виноватого и испуганного лица на другое.
–Там, Хозяин, там…совершенно пустое, ничего не требует вашего внимания…там всего лишь…– Хенох говорил неразборчиво, сбивался и задыхался от страха, и это Люциферу, видим о,ю было утомительно.
            Он велел тотчас:
–Подай.
            Повеление было коротким, негромким и спокойным, но Хеноху и вампирёнышу оно показалось громовым.
            Дрожащими руками Хенох протянул листочек Харота Хозяину и сполз по стене обратно. Он не хотел видеть страшной реакции своего господина, но чувствовал, что она будет. И она коснётся всех, не разбирая виновных и случайно забредших душонок.
            Люцифер легко выхватил хрупкое перо из чернильного прибора вампирёныша и, под изумлёнными взглядами двух бюрократов, поставил резолюцию: «Дозволяю возврат в мир смертных и запрещаю возвращаться».
            А затем швырнул листок на стол полуобморочным представителям профсоюза и растворился, как не было его.
            Обмирая от пережитого,  вампирёныш спросил у Хеноха:
–Так того…что теперь?
–Теперь? – Хенох приходил в себя. Он смутно соображал. – ну…готовь постановление к Хароту. Скажи, что профсоюз выбил ему возвращение в мир смертных. Пусть строит карьеру.
–А про невозвращение? – не понял вампирёныш. – Он что, навечно там?
–Про это не говори, – вздохнул Хенох, – это уже не профсоюз, не наше решение, чего портить идиоту настроение?
–Так он, правда, навечно?
            Хенох не ответил. Страшным был этот ответ, таким же страшным, как мимолётная шутка Люцифера над одним из зарвавшихся своих слуг.
 
 
 
 
 
 

© Copyright: Анна Богодухова, 2023

Регистрационный номер №0518391

от 29 июня 2023

[Скрыть] Регистрационный номер 0518391 выдан для произведения:             Небесное царство считает профсоюзы своим достижением. Ещё бы! Ведь это добродетельно, праведно и способствует воспитанию кадров!
            Небесное царство только не внесло создание профсоюзов в список своих изобретений, потому что не забыло закон: создал? – неси ответственность. Срок же этой ответственности вычисляется по простой формуле: срок действия изобретения плюс срок средней исторической памяти, когда изобретения уже нет, плюс три года и три  месяца.
            Ответственность ещё и за это как-то никем не была взята, каждый из присутствовавших при создании первого небесного профсоюза ангел, архангел и даже архистратиг радушно высказал:
–Так вместе же придумали?..
            На этом и сошлись.  Другие же ангелы и архангелы, не присутствовавшие при создании первого небесного профсоюза, были приняты в него в добровольном порядке своего положения – то есть, были записаны без своего присутствия. Некоторые из ангелов поняли, что что-то не то, только получив следующее жалование, из которого был вычтен членский взнос.
            Разбирательство было коротким и шумным.
–Вы что, не хотите способствовать порядку Небесного Царства? – поинтересовался архистратиг, легко перекрывая ропот не привыкших бунтовать ангелов. – Или что, жаль вам жалких грошей?
            Тут же разбирательство и кончилось. Все пришли к выводу, что профсоюз – это вещь.
            Повелось сначала негладко. Приходили какие-то робкие ангелы, спрашивали, искали совета. В основном вопросы были об отпусках, да о выдаче новых пар башмаков. Но вскоре закипели настоящие бюрократические страсти и появились бланки заявлений, ведомости, окошечки, в которых приём был строго по часам, штампы…
            Причём, появилось сначала всё это, а потом чудесным образом возникли очереди. И уже без всякой робости приходили ангелы, и искали уже ответа без всякого смирения, но зная уже что-то о своих правах.
– Я – Анафиэль, хранитель Великой Печати! – бушевали в первом окошечке, – и я требую, чтобы профсоюз подал жалобу на то, что мой трудовой день куда больше, чем мне говорили.
–Кто тебе говорил? – усмехались в окошечке по другую сторону, – там и требуй. Ты работаешь на полторы ставки, так?
–Ну…
–Так, безо всякого «ну». Дальше объяснять, или сам поймёшь?
            Анафиэль отходил, чтобы уже на следующий день вернуться и требовать в другом окошечке пересмотра жалования, и через два дня требовать в третьем об отпуске.
            Таковой стала рутина небесного профсоюза. Ангелы и архангелы были неодинаковы, кто-то молча платил взносы и не появлялся, а кто-то приходил побуянить или посмотреть, как буянят другие, надеясь примкнуть к кому-нибудь и получить себе какое-то благо или просто развеять тоску.
            Была в этом какая-то игра. Ангелы даже не добиваться сюда приходили, а пожить… нравился им людской мир, с очередями и шумом, с их движением и требованием отпусков, на которые в Небесном Царстве смотрели с насмешкой. Многие. Получив даже отпуска, тотчас писали заявления и переносили его или меняли на материальную компенсацию.
            Это была игра, и в игре этой откровенно танцевал восторг жизни. Профсоюз Небесного Царства защищал интересы своих участников, вернее, один только интерес – к недоступной жизни, к разрядке рутины.
–Пойду и заполню ведомости! – радовался архангел-хранитель Ковчега Джаэль, на вопрос о планах на вечер.
–Н-350? или 90-м? – спрашивали его с уважением.
–Где шестнадцать нолей впереди…
–Везунчик! А у меня сегодня вторая смена. Я не попадаю. Приду завтра.
–А у них завтра санитарный день.
–Вот подлецы! На что идут наши взносы?
            И в ругани – восторг!
–Владыка, – архистратиг Габриэль долго не решался заговорить об этом, но пришлось, – не для того затевали мы профсоюз, чтобы…
–А для чего вы его затевали? – голос Владыки был мягок, но Габриэль не обманывался – если Владыка перебил, пусть и без скандала, то это означает только то, что он уже обдумывал это.
–Для того чтобы защищать наших, – смутился Габриэль.
–Как защищать?
–Ну…стабильная оплата, выдача форменной одежды при необходимости. Сопровождение в подземное или людское царства, отпуска, фиксированный трудодень.
–И для чего?
–Для их благополучия, – ответил архистратиг и смутился. Он понял. Не нужны были ангелам и архангелам все те услуги, что предлагал профсоюз. Им нужна была его жизнь, его очереди и неработающие окна. И всё это стояло в первичном замысле – их благополучие, а Габриэль сразу и не сообразил.
            Уходя, Габриэль предложил:
–Может быть, ещё запретим открывать в нём окна? Будет душно, как у смертных.
***
            Иначе было в Подземном Царстве.
            Во-первых, Подземное Царство утверждало, что профсоюзы – это их идея.
–Где, по-вашему, можно напитаться атмосферой и получить воспитание? Не чувствуете ли вы в этом оружие пропаганды и насаждения идеи?
–Это защита, – возражали в Небесном Царстве. – Защита и милосердие.
–Это благополучие, – усмехались в Подземном, – и потом, разве вы, крылатики, не должны быть смиренны и довольны той участью, что вам дана?
            На этой стадии вечного ленивого спора представитель Небесного Царства не находил, обычно, аргументов, и заговаривал о погоде, отказываясь, при этом признавать правоту Подземного.
            Во-вторых, если Подземное Царство занималось только ангелами-архангелами, а чуть позже апостолами и приравненными к святым в посмертии людьми, то у Подземного наполняемость была больше: демоны из числа первых – то есть, упавшие и изгнанные с Люцифером; демоны хаоса – то есть, пришедшие из первых стихий; демоны обращённые (разного ранга) – то есть, ставшие из людских душ в посмертии; души обыкновенные; мелкая нечисть в виде чёртиков и прочего; а также – нечистые существа из разряда вурдалаков, вампиров, оборотней и всего, что сотворил ещё извращённый ум Подземного Царства.
            В-третьих, если профсоюз Небесного существовал для существования, и был скорее культурным досугом, то в Подземный профсоюз валили все, кому не лень и тогда, когда не лень.
            Сюда приходили оборотни, требуя средство от блох. Приходили вурдалаки и вампиры, жалуясь на то, что в крови и в плоти людей слишком много сахара и жира. Приходили и подавали бесчисленные жалобы призраки…
            Высшие категории демонов, и, конечно САМ, не появлялись здесь. Но зато остальным было раздолье.
            Из-за обилия и разношёрстности посетителей вскоре Подземное Царство столкнулось с проблемой раскола среди сотрудников профсоюза.
–Я не буду обслуживать оборотней, от них воняет псиной! – заявили в первом окошечке.
            А как должно вонять от оборотня? Оборотни пока не знали, потому от них либо несло псиной, либо дешёвыми духами, вылитыми в избытке и…всё той же псиной.
–Я не буду обслуживать призраков, они воют! – рявкнули во втором окошечке.
–С этими чёртовыми химерами невозможно работать! – заявили в третьем и вывесили табличку о перерыве на обед.
            Дошло до высших чинов…
            Говорят, Подземное Царство полно несправедливости и гнева. Может быть. Но оно хранит порядок, и такое самовольство то одних, то других, не проходит незамеченным.
            В следующий же приём все внезапно стали обслуживать всех и никому не воняло больше псиной, и никому не выло…
            С химерами, правда, пришлось повозиться. Они непонятно излагали требования – шипели-среблись, да орали. Слеповатые, вороватые, они крали ручки и бланки, и никто не мог понять, что им требуется!
            Но после короткого, но очень недвусмысленного внушения понять-таки пришлось. На всякий случай выдали всем обратившимся химерам по килограмму сырого мяса, литру морковного сока и велели назначить среди своих старосту.  
            Химеры ушли, удивлённо перемаргиваясь меж собой – уже пятьсот лет они были вегетарианцами! Но они не скандалили – выслушали и на том спасибо, а морковный сок – и вовсе к месту.
            Даром, что химеры хотели выпросить себе по дождевику. Или хотя бы один на троих.
***
–Вы должны мне помочь. Нет, вы обязаны. Вы же призваны защищать наши интересы! – уже четверть часа Харот убеждал равнодушное окошечко.
            За окошечком, по ту сторону власти, сидел молодой вампир, очень чтивший бюрократию. Равнодушный, как и все вампиры Подземного Царства, на эту должность он был поставлен аж по двум причинам:
1. работа была отвратительно нудная, скучная, рутинная, не имевшая конца и достойной для такого бреда оплаты;
2. нужно было поддерживать (и поддерживать весьма демонстративно) презираемые прежде касты.
            Но вампир или не задумывался над причинами своего устройства, или ему было глубоко наплевать.
–Не положено, – ответил вампир, – не положено инструкцией.
            Харот чуть не взвыл от бешенства. Конечно, такой случай, как у него, это не редкость. Его душа была, видимо, боевой при жизни, и в Подземном Царстве быстро возвысилась до низшего ранга демонов. Но Харот, не имея возможности шагать и шагать выше, торопился теперь поменять Подземное Царство на Небесное, полагая, что там его примут лучше.
            Такие бывали всегда. Уверенные карьеристы, не имеющие представления о том, где заканчивается их везение.
            Укрощали их просто.
            Одни укрощались сами, сообразив, что здесь лучше молчать и довольствоваться малым, умели перестроиться.
            Другие ломались и становились равнодушными ко всему.
            Третьи топтались на месте, плели хитроумные интриги, надеясь высидеть новое место получше.
            Четвёртые, поняв, что в Небесном Царстве они не нужны и никогда не будут иметь там равенства с теми, кто уже есть в верхах, принимались доказывать свою нужность здесь.
            Пятые, не успокоенные ничем другим, отправлялись в жуткое Ничто – в абсолютную пустоту, из которой нет выхода, в которой нет времени и никакого чувства.
            Харот нарывался на пятый путь. Он уже подавал прошения своему начальству напрямую (не приняли и расхохотались), пытался привлечь местную общественность (не привлеклась) и теперь пошёл искать заступничества у профсоюза.
–Это же в ваших интересах! Вы же должны помогать нам, обитателям Подземного Царства!
–Должны, – согласился вампир.
–И вы должны помочь мне составить заявление в Небесную Канцелярию!
–Не положено, – вампир пожимал плечами. – Вы не можете обращаться напрямую в Канцелярию.
–Тогда к высшим чинам! Пусть они ходатайствуют за меня!
–Не положено, – повторил вампир, – вы не можете доставать своими глупостями высшие чины.
–Глупостями? – Харот умер недавно и от того не понял ещё всей несправедливости Подземного мира. – Мои мечты, мой комфорт – это глупости? я же ваш обитатель! Я имею права податься туда, где мне комфортно?
–Имеете.
–И я имею право рассчитывать на вашу помощь?
–Имеете.
–Так помогите же мне!
–Не положено.
            Вампир был молод. Он чётко следовал инструкциям и ничего людского в нём эти инструкции не оставили. Он не стал объяснять, что здесь, в Подземном Царстве у Харота и есть максимально возможное благополучие, что в Небесах он никому не нужен и будет гоним, что карьера – это всего лишь карьера, а ему, собственно, грех жаловаться на то, что он уже демон. Сколько но стоит в своей должности? Полвека? Обалдеть! Иные демоны и по три столетия выжидают, и то…не предел!
            Но вампир был молод. Он не хотел и оттого не объяснял ничего Хароту. В его жизни властвовала инструкция, а не милосердие. Буквы значили всё.
            Душа – ничто!
–Хорошо…– Харот взял себя в руки, сделал глубокий вдох. Кое-чему он всё-таки научился в посмертии, – а что же положено в профсоюзе? Что вы можете сделать для меня?
            Вампир огляделся по сторонам, как бы ища ответ, но на самом деле лишь оглядывая своё заточение в рабочей клетке, и ответил:
–Мяса можем выписать вам. Или крови. Или плащ. Если хотите – можем отправить вас в порядке очереди к местному целителю или зубодёру.
–Это мне не подходит, – Харот попытался отвечать без раздражения. – Ещё что?
–Отпуск можем…больничный лист с продлением. Митинг согласовать.
–Какой митинг?
–Без разницы какой.
            Харот представил как ему предложено будет выступать на митинге перед всеми непонимающими, погрязшими в ступоре и замерзании посмертия и передёрнулся: ну уж нет!
–Ручки можем дать, если у вас химеры всё сгрызли. Или оборотня-поводыря предоставить…
–Так! мне всё ясно! –Харот потёр руки, – а я могу составить обращение к Самому?
            Вампир моргнул.
–Я не говорю о составлении ходатайства, – Харот перешёл на язык вампирёныша, – я говорю о составлении обращения.
–Можете, – прошелестел вампир, – но я…
            Человеческое поднялось в нём неожиданно. По инструкции любой мог обратиться к Самому, а по факту – архангел сохрани от такого!
–Давайте бланк! – обрадовался Харот и в следующую минуту вывел первые строки: «Уважаемый Владыка! Пишет к вам ваш слуга, пишет с просьбой. Я не был оценён Вами и прошу Вас отправить меня в Небесное Царство для построения карьеры…»
            Далее и далее в таком духе Харот расписывал свои достоинства, объясняя, почему именно его надо отправить в Небесное Царство и чем он мог бы быть полезен Самому Люциферу, если б Люцифер его оценил.
            Довольный собой, Харот ушёл. Где-то в мире смертных он слышал фразу о том, что безумцы меняют мир. Она ему запала глубоко – он сохранил её и здесь, а ведь людская память коротка.
***
–Не отправляй! – демон мелкого чиновничьего ранга Хенох был в ужасе. – Ты что, если Он увидит…
–Как не отправить? Не положено не отправлять! – вампирёныш и сам понимал, что это неправильно, тревожить Люцифера такими бреднями, но как же не отправить-то? В инструкции чётко сказано, что…
–Ты дурак? – тактично поинтересовался Хенох. – Нет, ты скажи мне, ты дурак?
            Хенох боялся не за вампирёныша. Одним больше – меньше, какая разница? А вот за себя бояться стоило – Люцифер голову снесёт и не вздохнёт даже, если получит такой оскорбительный пасквиль на своё имя. Всем известно – абсолютная власть должна быть недостижима. Сила звучит силой тогда, когда она недосягаема, не имеет имени, не показывается по поводу и без, хранит молчание, но всегда висит незримой тенью.
            Люцифера не славят в Подземном Царстве, ведь известно, что начало восславления ходит рука об руку с руганью. Сегодня хвалят, завтра хулят. Нет, пусть лучше и не начинают славить, пусть лучше голоса не поднимают.
–Не поло-ожено,– проблеял вампирёныш. – Ну не положено же…обращение же…
            Хенох перешёл на трагический шёпот:
–К ангелу инструкцию! Если наш господин узнает, о, если он только проведает, что…
–Проведает что?
***
            Вы можете не слышать этого голоса никогда прежде, но услышав его впервые, вы сразу поймете, кому он принадлежит.
            Вы можете не верить в то, что обладатель этого голоса существует, но услышав, вы почему-то сразу поверите и сразу же вспомните всё, что когда-либо о нем слышали.
            У Хеноха всё посмертие пронеслось пред глазами, когда он услышал голос Люцифера, а когда увидел, как мирно и спокойно его владыка выходит из тени, которую сам явил, и вовсе сполз на пол, закрыв голову руками.
            Вампирёныш вжался в стену, и почему-то вспомнил «Аллилуйю!»
            Люцифер, однако, был спокоен. И тот, кто не знал его, мог бы принять это спокойствие за хороший знак.
–Как дела, господа? – спросил Люцифер, оглядывая узенькую каморку вампирёныша. Тут было тесно, но и Хенох, и вапмирёныш сделали всё, чтобы вжаться в стену и освобоить пространство Хозяину.
–Зд…а…те, – зубы у Хеноха стучали. Он трясся осиновым листом и был воплощением ничтожества в эту минуту.
–Всё хорошо, Хозяин, – вампирёныш склонился в поклоне до пола, – то есть…всё плохо. То есть…
            Сбился. Совсем сбился.
–Что вы хотели скрыть? – вежливо спросил Люцифер, переводя взгляд с одного виноватого и испуганного лица на другое.
–Там, Хозяин, там…совершенно пустое, ничего не требует вашего внимания…там всего лишь…– Хенох говорил неразборчиво, сбивался и задыхался от страха, и это Люциферу, видим о,ю было утомительно.
            Он велел тотчас:
–Подай.
            Повеление было коротким, негромким и спокойным, но Хеноху и вампирёнышу оно показалось громовым.
            Дрожащими руками Хенох протянул листочек Харота Хозяину и сполз по стене обратно. Он не хотел видеть страшной реакции своего господина, но чувствовал, что она будет. И она коснётся всех, не разбирая виновных и случайно забредших душонок.
            Люцифер легко выхватил хрупкое перо из чернильного прибора вампирёныша и, под изумлёнными взглядами двух бюрократов, поставил резолюцию: «Дозволяю возврат в мир смертных и запрещаю возвращаться».
            А затем швырнул листок на стол полуобморочным представителям профсоюза и растворился, как не было его.
            Обмирая от пережитого,  вампирёныш спросил у Хеноха:
–Так того…что теперь?
–Теперь? – Хенох приходил в себя. Он смутно соображал. – ну…готовь постановление к Хароту. Скажи, что профсоюз выбил ему возвращение в мир смертных. Пусть строит карьеру.
–А про невозвращение? – не понял вампирёныш. – Он что, навечно там?
–Про это не говори, – вздохнул Хенох, – это уже не профсоюз, не наше решение, чего портить идиоту настроение?
–Так он, правда, навечно?
            Хенох не ответил. Страшным был этот ответ, таким же страшным, как мимолётная шутка Люцифера над одним из зарвавшихся своих слуг.
 
 
 
 
 
 

 

Комната ожидания

Убогий