- Не так … Не так … Не так …- монотонно
выбивают колеса«столыпинского вагона».
Захаров накрыл голову маленькой подушкой, не помогло. Сел на лежак-шконку сунул
ноги в мягкие комнатные тапочки, достал пачку «Бонда», закурил. Обитатели
прицепного арестантского вагона, или «столыпинского», как называют его сами
заключенные, разговаривают в полголоса.Весть о том, что с ними по этапу едет «Музыкант», один из
авторитетнейших «воров в законе» на всем постсоветском пространстве, быстро
облетела зарешеченные отсеки вагона. Заключенные подзывали конвойных, просили
узнать, не нуждается в чем Захаров, наперебой предлагали продукты, сигареты.
Угостить столь уважаемого сидельца как «Музыкант», которого по слухам короновал
в далеких 80-х сам Япончик-Иванько, считалось делом чести.
- Антон Геннадиевич, - по имени отчеству
обратился к Захарову начальник караула: молодой лейтенант в новенькой форме с
портупеей, - Достали меня заключенные: просят, узнать не нуждаетесь в чем?
«Музыкант» посмотрел в открытое чистое лицо
лейтенанта, еще полгода назад носившего курсантские погоны. Сопровождать «вора
в законе», смотрящего за зонами Урала и Приуралья было первым ответственным
заданием у молодого начальника. Он явно волновался, вон и одет по форме, на все
пуговицы застегнут, как на плацу, несмотря на духоту в «арестантском» вагоне.
- Сержант Новиков дышать нечем! Я просил
курить по очереди! – громким ломающимся голосом крикнул лейтенант своему
помощнику, - Так что им передать Антон Геннадиевич, какие будут пожелания?
- Спасибо, начальник. У меня все есть.
Поблагодари бродяг от души, от моего имени.
Антон Геннадиевич Захаров, или «Музыкант» из
пятидесяти шести годов своей жизни тридцать пять провел в исправительных
лагерях. Ему оставалось два месяца до конца седьмого срока, но неожиданно его
вызвали в Санкт-Петербург, в качестве свидетеля по старому уголовному делу из
далеких 90-х. Непонятная тревога и беспокойство охватили сознание старого «вора
в законе». Освобождения Захаров ждал как
никогда: даже впервые за многие годы заключения стал зачеркивать прожитые дни в
календаре, считая дни «до воли».
- Устал, - признавался он близким
заключенным, - Брошу все, поеду в деревню: куплю домик у пруда, буду ловить
рыбу.
И вот это новое, вернее очень старое дело с
убийством из лихой молодости. Тех, кто был с ним в девяностые, и мог дать
против него показания, давно нет. Последний подельник Толик-Топор доживает свои
дни на Земле в спецтуббольнице в Воронеже. Месяц назад присылал «маляву»,
пишет, послал документы на помилование по актировке, надеется умереть на воле.
Воля – как сладко звучит это слово. Почему понял так поздно? Вон и железные
колеса выбивают по шпалам: « не так ты прожил жизнь свою Музыкант».
В детстве Захаров всегда выделялся среди
сверстников. В четыре года он научился читать. Старшая сестра пошла в школу, ей
купили пахнущие краской Букварь и Азбуку. Сестра не обладала ни задатками, ни стремлением
к учебе, и мать ежедневно часами зубрила с ней буквы и слога. Антошка схватывал
все на лету, и через три месяца, к восхищению родителей и соседей, уже бегло
читал программу телепередач. Талантливый человек раскроет себя в любом деле. В
шесть лет, по инициативе мамы, Антоша поступил в музыкальную школу по классу
скрипки. Первые годы в школу, на другом конце города, его возила бабушка, но в
восемь лет Захаров демонстративно отказался от провожатой, поставив при этом
условие : « Не будет ездить один – бросит учебу!» Надо сказать, пацаны
воспринимали скрипку как совсем не мужской инструмент: другое дело гитара!
Захарову пришлось выслушать сотни насмешек со стороны сверстников. Может
поэтому Антон недолюбливал свою « королеву оркестра», хотя всегда считался
одним из самых талантливых и успевающих учеников. С тех лет за ним на всю жизнь
закрепилось прозвище – Музыкант. В начале семидесятых в их городе открылась
полулегальная секция каратэ. Захаров пообещал родителям, что победит на
Всесоюзном конкурсе, если ему разрешат записаться,и слово свое сдержал. Всегда отвечать за свои
слова – это правило Антон усвоил с детства.
Родители переоценили свое чадо, пытаясь
сделать из него вундеркинда в таких разных занятиях: спорте и искусстве. На
одной из тренировок Захаров сломал три пальца на левой руке,с музыкой пришлось расстаться. В карате
успехов у юноши было куда больше. Он усваивал приемы после первого показа,
детским рассудком воспринимал слова тренеров.
- Не жалеть соперника! Ты боец! – часто
повторяли учителя, и он никого не жалел.
После одного соревнования на юге СССР взволнованный
тренер завел в подсобку «Музыканта».
- Ты что творишь, Захаров!? Ты убить его
мог!
Антон, опустив голову, стоял навытяжку перед
учителем.
- Вы сами говорили, Олег Петрович, не жалеть
соперника.
- Да! Но это разговорный термин, понимаешь!
Во всем нужна мера! Ты намного сильнее его, легко побеждал по очкам. Зачем было
добивать!?
Захаров молчал, он не знал этого предела.
- Еще одна подобная выходка и мы расстанемся:
карате растит спортсменов, но не убийц!
Через полгода Захарова, лучшего и самого
способного ученика, отчислили из секции. Тренер сказал: « Подумай! Я тебя
всегда возьму назад, если научишься себя контролировать». Антон только
обозлился: « Подумаешь! Он лучший! Он всегда первый!» Улица приняла
«Музыканта». Здесь все просто: ты сильнее - значит лидер! Потом была первая
сигарета, первый стакан «Портвейна». В шестнадцать лет Захаров, вместе с
приятелем «Зубом», сорвал норковую шапку с загулявшего прохожего. Мужчина
оказал сопротивление, ударом в лицо сбил с ног «Музыканта». Злость захлестнула
разум Антона: он бил вырванным из ограждения цветочной клумбы кирпичом лежащего
обидчика пока случайные прохожие не оттянули его. Мужчина на всю жизнь остался
инвалидом, а Захаров получил свой первый срок. Освободившись, «Музыкант» погулял
на свободе всего месяц, перед новым сроком. В двадцать три года Захарова
признали особо опасным. Антон всегда спокойно принимал приговор суда на новый
срок, словно это была очередная победа на музыкальном фестивали, или в
спортивном соревновании. В зоне он неоспоримый лидер! Его уважают, его слово
закон! Потом пришли «лихие 90-е». Слова руководителя страны: «Берите свободы
столько, сколько сможете унести» - в уголовном мире приняли по-своему.
Уголовная верхушка, как и верхушка, политическая, быстро сменила устоявшиеся
законы. Если раньше имущество вора это то, что везет он с собойпо этапу.Остальное «воровской общак». Новая волна «скороспелых воров в законе»,
за деньги получавших этот почетный в уголовном мире титул даже после условного
срока, быстро заняли уголовный Олимп, сколотив при этом баснословные
состояния.Таких воров, как «Музыкант»
на всем постсоветском пространстве осталось единицы. Все его состояние в
небольшом «сидоре» под лежаком. Есть, правда, немного на домик у пруда,
осталось с лихих времен. Уголовная романтика во все времена притягивала
определенный процент молодежи. В разное время процент разный: в 90-е даже брали
не всех желающих. Сейчас другое время: можно честно не воруя, не убивая жить в
достатке. Захаров стал живой иконой
уголовного мира: если есть вера, нужны и талисманы. С ним всегда советуются,
присылают «малявы» илизвонят по важным
вопросам: кого короновать или наказать. «Музыкант» хорошо поминал: все это для
проформы, и засиделся в ворах он, потому, что идет на компромисс с «новой
властью». Его как бы уважают, с его мнением считаются, но он всегда в зоне, а
они рулят с воли, или даже из-за границы. Формально он смотрящий зон Урала и Приуралья,
а реально даже в том лагере, где Захаров отбывает наказание, есть свой
смотрящий. Он как ветеран не в отставке, не на службе. Последние месяцы
«Музыкант» все чаще стал задумываться, что ему не вырваться из этого замкнутого
круга. Кому нужен на воле сутулый, седой мужичек «под шестьдесят» оставивший
свое здоровье в Елецкой ФКУ Т-2? Пока он в зоне его имя, как звезда притягивает
несмышленых шестнадцатилетних пацанов, таких, каким он был сам сорок лет назад.
- Командир сделай кипяток, что-то сердце
шалит, надо поправиться, – попросил Захаров начальника караула.
- Может врача? Мы через час прибываем в
Саратов стоим долго, я могу вызвать.
«Музыкант» улыбнулся, обнажив желтые зубы:
- Чифирь и есть мое лекарство от всех
болезней. Как там сейчас на воле? Весна?!
- Да, весна! – лейтенант достал почку
сигарет, предложил старому сидельцу, закурили, - Солнышко уже ласковое. К обеду
ручьи бегут.
- Мне два месяца осталось, - робко сообщил
Захаров, - Надоело все. Дом у пруда хочу купить: буду ловить рыбу и выпускать,
- «Музыкант» мечтательно улыбнулся, глядя куда-то вдаль. …
***
Антон Геннадиевич Захаров был осужден на
шесть лет колонии особого режима по вновь вскрывшимся обстоятельствам
уголовного дела. Через два дня после оглашения приговора он умер «от сердечной
недостаточности», как констатировала в медицинском заключении комиссия
следственного изолятора «Матросская тишина».
«малява» - письмо, записка.
«сидор» - вещмешок, рюкзак
«актировка» - освобождение по
состоянию здоровья.
ФКУ Т-2 – «крытая тюрьма» в
советское время отличалась суровостью режима содержания.
Помочь сайту
Поздравления
