Предупреждение: Автор не пытается оскорбить чьи-либо чувства и с глубоким уважением относится к подвигу советских соладат времён Великой Отечественной Войны. Данный рассказ был реализован из истории, расказанной мне.
Иногда просто понимаешь, что секреты невозможно удержать. Как бы ты их глубоко не закапывал, они возвращаются к тебе, протягивая руки.
Так вышло и со мной…
Это случилось на 9 мая, когда мы вместе с семьёй решили провести праздник у меня в частном домике в Электроуглях. Собралось очень много родственников, дочь с мужем и несколько внуками, двоюродный брат и огромное множество других, поэтому перечислять всех не имеет смысла.
Самый младший член нашей семьи – шестилетняя Сашка, моя внучка, с неё всё и началось. Если бы не она, то я бы не писал всего того, что вы прочитаете. Дело в том, что в какой-то момент она осталась без присмотра. Детское любопытство способно на что угодно, поэтому Сашка каким-то странным образом достала шкатулку, которую я прятал за шкафом в тайничке. Даже сейчас, записывая всё происходящее, не могу понять, как у неё это вышло.
Она прибежала с этим «сокровищем» к нам, уже слегка выпившим взрослым, и обратилась ко мне: «Деда, деда… А чего это?»
Я моментально протрезвел и промямлил: «Убери это скорее, внученька, а то…».
Не успел я Сашку испугать какими-либо бабайками, как тут же на шкатулку обратила внимание моя дочь.
Знаете, всё бы ничего, но никто, кроме меня и моей покойной жены Яночки, не знал об этом секрете, который мы хранили шестьдесят лет. Когда Яна умирала, она произнесла такие слова: «Ванечка… Обещай мне… Если наши дети или внуки когда-нибудь найдут эту шкатулку… не пытайся отмахиваться…Просто расскажи им что тогда случилось…».
Конечно же, не мог не дать ей слово, потому что очень сильно любил свою жену, поэтому я решил им всё рассказать. Достав из другого тайника ключик, я открыл замок. Внутри лежало письмо, на котором чернила уже практически высохли и вторая записка, но она лежала таким образом, что сверху ничего не было видно.
Я сказал:
-Всё вам расскажу, дорогие мои… Только с условием что не будете меня за это осуждать… Мне до сих пор стыдно…
Чувствовал, что родственники уже сгорали от любопытства, но все синхронно кивнули.
Я присел на стул и неспешно начал свой рассказ.
Всё произошло очень давно. Была первая весна после окончания войны и только недавно начались солнечные дни. Я и моя бабушка проживали на тот момент в селе Булгаково. Мы вместе ждали отца с фронта.
Будучи маленьким мальчишкой, я не умел ждать и поэтому как угорелый носился по дому, получая попутно от бабушки оплеухи. Всё шло долго и тягостно, до тех пор пока не обнаружили в почтовом ящике письмо:
«Мой дорогой Ваня!
Пишу тебе с далёких земель Германии! Хочу тебе сказать, что в скором времени буду дома! Мне до Москвы осталась немного, а там уже и до нашего села будет рукой подать. Хочу тебя кое-чем порадовать. Я везу тебе подарок, который должен тебе понравиться. Что-то вроде маленького трофея. Поэтому, я уже чувствую, как ты уже горишь желанием узнать, что же это такое. Но запасись терпением, сынок. Передавай привет бабушке.
Твой отец!»
Сказать, что я был на тот момент рад, значит сказать ничего. Я завизжал на весь дом от того, что он, мой герой, в скором времени вручит нечто особенное. Воодушевлённый, я представлял себе, как отец вернётся с фронта, обнимет меня и протянет что-то такое, о чём нам будет напоминать о победе. Я уже тогда понимал такую вещь как что мы – хорошие, а люди, которые назывались «немцами» - плохие.
Прошла неделя. Я волновался и постоянно смотрел в окно. Мне пришлось встречать отца самостоятельно, так как бабушка каждый раз уходила в полдень по важным делам. И вот вдалеке показалась знакомая фигура. Я побежал к папе, не обращая не на что внимания.
Но тут заметил, что рядом с отцом шёл кто-то ещё. Он был чуть меньше меня ростом, в порванной одежде (даже брюки и ботинки были разорваны). Это был светловолосый мальчик, постоянно отводивший взгляд от нас обоих.
-Папа, а кто это? – спросил я, показывая рукой на своего сверстника.
Отец чуть двинул своими чёрными и густыми усами, взгляд стал более хмурым.
-Пошли, – строго произнёс он, указывая на наш дом.
Мы зашли во внутренний двор. Отец тащил мальчика за шкирку рубашки, из-за чего тот постоянно падал и твердил что-то непонятное.
Затем, когда мы уже оказались за домом, он жестом приказал мне и этому светловолосому остановиться.
-Сын, - сухо произнёс он – Ты знаешь кто это?
Я отрицательно покачал головой.
-Это из того рода, которое погубило нашу Родину. Посмотри на это уродство. Недоносок тех, кто убивал наших отцов, стариков, женщин и детей. Понимаешь? – спросил отец.
-Так этот мальчик… и есть мой подарок? – догадывался я, но одновременно не понимал всех тех пробирающих до мурашек слов.
Он кивнул.
-Значит, это будет мой брат и твой новый сын?
Лицо отца покраснело от злости, как будто он вот-вот лопнет.
-Ты сдурел? Какой брат? Какой сын, бестолковщина? Как ты не понимаешь, что если вот это вот вырастет, - он указал на светловолосого мальчишку – то тогда нам с тобой будет плохо. Он будет творить все те ужасы, что и его родители. А я его этого не хочу. Но ты мой сын, а значит, ты должен сделать кое-что…
Он достал из кобуры поношенный пистолет и протянул его мне. Мои руки похолодели.
-…Ты должен пристрелить его. Прямо здесь. Прямо сейчас.
-Но зачем, папа? – спросил я.
Пистолет в моих руках дрожал.
-Затем, чтобы доказать, что ты всё сделаешь ради своей страны. Я сделал всё! Я дошёл до земель проклятой Германии и уничтожал всех фашистов каких только встречал на пути к Берлину!
-Папа, но он же такой как я. Он виноват в том, что сотворил его папа или дядя?
-Дело не в этом! – отец закричал так, что меня оглушило, - Дело в том что все эти уроды должны умереть! Ты даже не знаешь, что они сделали с твоей старшей сестрой и матерью!
-Мою маму убивал не этот мальчик. Поэтому я не стану его убивать. Давай лучше найдём ему семью, и он будет жить счастливо, ладно? – надеялся я.
Но зря.
Отец подошёл ко мне и со всей силы ударил по лицу, от чего я перекатился по траве.
-Ты мне не сын после этого, сволочь! А этого выродка я убью сам!
Я помню как он взял выроненный мною пистолет и застрелил того мальчика. Кровь растекалась по всему двору… Помню, как я слышал его последние всхлипы, которые долгое время мне снились по ночам.
Дальнейшие события прошли как в тумане.
Бабушка прибежала на выстрелы и спрашивала, что случилось. Отец с криками и руганью объяснял, что я – не его сын. Но бабушка защищала меня, по крайней мере, пыталась, говорила, что я ещё маленький для подобных вещей. Но на это мой отец от ярости толкнул бабушку, и она упала ударившись об камень. С тех пор, я её больше не видел…
Затем отец не желая не знать, не видеть отправил меня в детдом. Я заливался слезами, молил его не отправлять в это страшное место, но «не желал слушать моё нытьё», как выразился отец. Не знал я тогда, что это будут его последние для меня слова.
Шли года, я рос, но вот обида не забывалась. Вся жизнь текла так быстро, что даже порой было не по себе. Вот мне тринадцать, меня взяли в другую семью, вот мне двадцать, я женился на Яне, вот родилась дочка, вот её свадьба... Я тогда старался быть таким отцом, каким не был мой…
Я закончил рассказывать свою историю. На протяжении повествования, мои глаза были закрыты: не хотелось видеть переменчивые эмоции родных мне людей. Но оказалось, что и открыть их не так просто.
И вот…
Я видел одновременно и ужас и сострадание, которое исходило из их выражений лица. Склонив голову, моё сознание было готово к тому что меня будут отсчитывать…
-Папа, ну за что ты себя так осуждаешь? – внезапно спросила меня дочь, - Во-первых это было давным-давно…
-А во-вторых, - подхватил мой двоюродный брат, - Всё произошедшее уже не имеет сейчас значения.
-Ваш отец был просто одурманен происходящими тогда событиями. Может для него убийство этого мальчика означало возмездие? – добавил зять.
Я улыбнулся, но внезапно внутри стало болеть. Видимо на сегодня хватит всяких страшных историй. И застольных тоже. Мы достали вторую записку, которая лежала на дне шкатулке, ей оказалась выписка из детдома.
Мой улыбчивый взгляд прошёлся по всем сидящим за столом, после чего я поднялся наверх. Полежал на своей кровати минут тридцать или сорок, а история не давала мне никакого покоя. Внизу было слышно, как о ней спорили.
Повернувшись в сторону стола, в мой взор попала старая печатная машинка, красовавшаяся у окна. Я встал с постели, поставил машинку на стол и начал писать о том, что случилось со мной весной 1945 года. Может быть что-то из этого выйдет…
Помочь сайту
Поздравления
