Письмо

Письмо 
(В. Исаков) 
   Сон прервал дверной звонок, пронзительно закричав  в утренней дреме всполошенным голосом  на всю квартиру. Почему так раздраженно он напоминает о себе только по утрам? Видимо ему, как и людям неприятно в такую рань, пробуждаться,  лениво  чмокая со сна губами  приступать к работе. Только вчера в два часа ночи, то есть сегодня утром приехал из командировки. Кому я так срочно понадобился?! Встал, открыл дверь, та скорбно грустным скрипом пожаловавшись  на сухие ржавеющие петли, отварилась. На меня смотрели испуганные глаза молодой девочки  почтальонши. Она быстрым движением руки сунула мне в ладонь сложенную странным образом (треугольником) листок  - письмо. Попросила расписаться за получение корреспонденции, судорожно в страхе  выставляя перед собой ведомость и ручку. И пока я расписывался, она всё продолжала растеряно, с каким – то испугом, разглядывать меня. Отдал ей ведомость. Девушка, мельком заглянув в ведомость, забыв у меня ручку, быстро побежала вниз, громко стуча каблучками в утренней прохладе лестничных маршей. Крикнула мне на мое «Спасибо!» в тишину спящего вкусным утренним сном подъезда короткое «Пожалуйста!». Ее «Пожалуйста!» гулким эхом пробежало по лестницам девятиэтажки, досматривающей последние сны. 
Прошел на кухню, заварил кофе. Закурил. В одно мгновение серой стрелой на плечо прыгнул любимец: кот Яшка. Год назад подобрал его у своего подъезда маленьким серым комочком. Серый комочек жалобно плакал под дождем в ночной тишине улицы. А сейчас он, гладкошерстный зверь, выполняющий мои команды и не знающий слово «кис – кис», а только  команды: «принеси», «возьми», « чужой»,  изображал работу паровозика на плече: мурчал на всю кухню. Баловень: все вкусное ему. 
На треугольнике аккуратно простым карандашом был выведен старый адрес бабушки. С адресом рядом соседствовал черный штемпель «проверено цензурой», дата почтового штемпеля была 09.11.1941 год. Захолонуло в душе холодом, сердце защемило. 
Бабушка уже не получит это письмо: четыре года назад она ушла от нас навсегда. ГОСПОДИ, как мне не хватает ее сейчас! Не хватает ее улыбки, добрых сухих ладошек встречающих меня после каждого отсутствия и самое главное ее спокойного рассудительного умения слушать и делать краткие, простые, лаконичные выводы порой неприятные для меня. 
Принес из большой комнаты портрет молодой бабушки в «рабфаковской» косыночке с застывшим смехом в глазах и портрет молодого с мужественным взглядом красавца деда в форме лейтенанта – танкиста, которого я так и не видел никогда: дед пропал в ноябре сорок первого года без вести. Портреты поставил вместе на кухонном столе, зажег поминальные свечи перед ними. Рядом с портретом бабушки поставил икону БОГОРОДИЦЫ, перед портретом дедушки поставил граненый стакан. Налил водки в стакан, накрыв его осьмушкой черного хлеба, стал рассматривать треугольник. Это было солдатское письмо. 
Пламя свечи играло утренней тенью прохлады кухни на портретах и казалось, бабушка с дедом улыбаются друг другу.  Яшка, почувствовав мое волнение, усиленно терся об утреннею щетину моих щек хитрой серой усатой мордочкой. Изгибаясь, заглядывал мне вопросительно в глаза ярко оранжевыми « прожекторами» стараясь успокоить, смягчить волнение. Он удобней улегся на плече, ему здесь всегда так уютно и безопасно. Первое время, как его подобрал, он боялся спускаться вниз с плеча, на полу ему было страшно. Своим мурчанием старался отвлечь меня от странного желтоватого листка, так пахнущего прошлым и горем в чуть дрожащих от волнения моих прокуренных пальцах. 
Посмотрел на портрет бабушки, мысленно спросил разрешения прочитать письмо. Бабашка глядела на меня большими изумительно красивыми серыми глазами с искорками смеха, улыбаясь обворожительной улыбкой: разрешала. На пожелтевшей от времени бумаге в косую линейку, были такие тетрадки в косую линейку для малышей начальной школы, помню.  Ещё  сам писал в таких  тетрадях  перьевой ручкой и  настоящими  чернилами. Письмо было  написано бисерным убористым почерком. Строки иногда выбивались с общей строки линейки и скакали вниз, потом выправлялись. Знакомо, когда – то писал отцу из госпиталя и, хохоча от боли,  рука сбивала строки. В письме узнал почерк деда. Узнал его по стихам, написанным его рукой  для бабушки. Дед писал ей стихи каждый день: я читал их, разбирая ее архив после  ее ухода   от нас. Судя по стихам, он очень любил свою избранницу и был счастлив. А  солдатский треугольник - письмо начиналось так. 
«Здравствуй мой маленький сынок Валентин! Ты защищаешь нашу маму, ты же солдат?! Сейчас все солдаты защищают своих мам от фашистов. Ты у меня большой и сильный мужчина, тебе уже три года. Слушайся маму мой маленький герой и не давай ее в обиду. Договорились!? Я тебя целую в мужественную щеку!». 
А потом он обращался к бабушке. 

«Здравствуй незабвенная моему сердцу Сашенька! Как Вы там?! Вот лежу в санбате за теплой печкой сельской школы. Стоп! Не надо плакать. Ранен легко, не переживай Сашенька, считаю напрасно лежу и жую кашу! Как жаль, что вместе с моей любимой машиной « сушкой» сгорела твоя фотография на приборном щитке. «Сушка» это не баранка, а боевая машина: самоходная артиллерийская установка. Но в кармане гимнастерки осталась фотография нашего трехлетнего богатыря Валентина. Как хорошо, что у него твои глаза! Очень  хочу,  чтобы   и  у  внуков  были  твои глаза.  Я так счастлив, гляжу ему в глаза и вижу тебя Сашенька, а его русые волосы напоминают твои косы, цвета утреннего луча солнца в темном лесу. А помнишь, как мы сбегали с лекций и ходили по набережной Невы!? Как задорно ты смеялась и однажды за твой громкий смех на улице седая бабушка нудно выговаривала тебе замечание о твоем  поведении? А ты, сделав серьезное лицо, отвернулась и прыснула от смеха: я тебе скорчил рожицу! Ты так задорно засмеялась, что тебе улыбнулись все прохожие и даже та бабушка.  Она даже всплеснула руками, покачав головой! Сашенька милая моя, как нам с тобой было хорошо, будь прокляты фашисты и война, которую они развязали. Они у нас отняли счастье. Знаешь, от снарядов моей «сушки» они так много взяли  себе жизненного пространства, за которым шли к нам, аж во все руки два на два метра в нашей Земле - Матушке. А помнишь ли Василия комсорга нашего курса? Как он отчитывал нас за пропущенные лекции, а потом долго объяснял, что любовь « это пережиток царского режима и буржуазной идеологии». Жалко мне его! Каково ему сейчас воевать, зная, что его никто не ждет и не молится за него. Сашенька, милая не красней! После сокращенных офицерских курсов, я приехал домой на сутки и видел, как одна несознательная комсомолка перед завтрашней моей отправкой на фронт, ночью стояла на коленях перед иконой БОГОРОДИЦЫ и просила у нее заступничества для меня. Клала земные поклоны и плакала, подскуливая   щенком, оставшийся совсем один на один ночью со всем миром. Сашенька моя Сашенька! Я люблю тебя безмерно и сейчас хочу прижаться к твоим ладошкам, почувствовать их запах и, чтобы между нами сидел наш богатырь, как на той фотограф…» 
Тут след карандаша оборвался, прочертив короткую черту в сторону на листке. Мне она напомнила линию смерти на панели мерцающего медицинского осциллографа. Чужой холодный каллиграфический почерк, с новой  красной строки продолжал письмо. 
«Ваш муж лейтенант РККА Исаков Сергей Леонидович 1917 г.р. уроженец города Ленинграда Ленинградской области скончался 03 ноября 1941года от множественных осколочных ранений, полученных в ходе боевых действий. Ваш муж проявил в бою мужество и героизм при защите нашей РОДИНЫ и обороне города Москва.

Подробности его подвига. 

В составе экипажа, будучи командиром роты САУ товарищ   лейтенант Исаков С. Л. подбил шесть танков наступающего противника. Огнем и гусеницами оставшихся в подразделении двух машин уничтожил до двух рот личного состава противника, тем самым сорвав их атаку. После расхода всего боекомплекта  боевых машин закупорил мост своими САУ, развернув их  поперек моста над безымянной речкой с одной стороны моста и с другой. Своим маневром не дал противнику прорваться на наш оголенный участок обороны немецким танкам и бронетехнике, наступающей нашей дивизии во фланг. Благодаря грамотным действиям лейтенанта на его участке обороны противник был остановлен. Машины почти сразу были подожжены противником, став металлическим непроходимым препятствием для него: чего и добивался своим маневром лейтенант. Под огнем противника товарищ Исаков С. Л. сумел помочь в эвакуации личного состава из подожжённых САУ.

За этот подвиг Ваш муж представлен к награде: «Орден Красного Знамени» посмертно. Извещение о смерти героя Вы получите официально через военкомат. Захоронен лейтенант РККА Исаков С.Л. на местном сельском кладбище. Прошу о подвиге лейтенанта рассказа его сыну. С уважением врач третьего ранга медицинской службы, начальник политотдела военного госпиталя № 3547 РККА Смирнов В. Е. Карточку   сына  прилагаю к письму». 
Взяв Яшку на плечо, спустился к машине, как драгоценный груз  письмо  положив в боковой карман. Яшка спрыгнул и уселся на переднее сиденье: там его место при поездках. Приехал на кладбище к бабушке и отцу. Сел на скамеечку. Прочитал громко письмо, потом долго курил, глядя на березку в изголовье бабушки. Всегда, когда бы ни пришел к бабушке и отцу, в безветрие березка качает ветками, как бы здоровается со мной. Положил письмо в землю в изголовье к бабушке в могилу. Потом опять закурил, молча, глядя куда – то в небо. По голубому небу плыли две белые тучки в виде двух путников: женщина и мужчина. Глядя на тучу, напоминающую женскую фигуру, вспомнил бабушку, она так и не вышла замуж: не верила в гибель любимого. Смерть нашла ее возле окна, она все выглядывала, все надеялась до конца своих дней и часов на возвращение своего милого Сережи: всё ждала. 
Позвонил в фирму генеральному с просьбой  дать мне  отпуск на десять суток, объяснил причину, и генеральный без разговоров отпустил, сказав в трубку угрюмо: « А я все продолжаю искать своего, а тебе повезло! Чем помочь?!». Съездил  с Яшкой   в  магазин, купил корм для него на первые двое суток пути. Собрал баул  на завтра.  Утром сев в машину, поехали мы с ним за дедом Сергеем в Подмосковье за три тысячи километров забирать его домой: негоже ему лежать в чужой земле! А дома его ждала и ждет бабушка, отец, прождавший   его  всю жизнь и я. 
В сельской администрации и жители села меня поняли. Провожали деда всем селом, как все русские женщины положили мне в машину снеди на неделю  на обратную дорогу, я отказывался, но они настояли. Ехали обратно все вместе, и Яшка странно тихо лежал в кресле мерно гудящей машины, не мурлыкая, слушал, что я рассказываю деду о бабушке. А я рассказал о себе, о нашей семье и, как его любимая Саша и ждала его после войны,  и ждала  его оставшуюся  жизнь. Его сын «богатырь» Валентин пошел по его стопам: стал офицером - танкистом. Рассказал, как бабушка все знаки внимания мужчин отклоняла, даже цветы. Статная, умная, северная красавица с большими серыми глазами и русой косой, толшиной в руку красиво уложенной, привлекала внимание  мужчин, а она жила сыном и памятью о своем Сереже. 
Похоронили мы деда на погосте всем миром со всеми почестями и воинским салютом рядом с бабушкой. В изголовье деду посадил деревце: его любимую липу. Женщины старшего возраста плакали, утирая слезы кончиками платков, вспоминая своих погибших. Отдельно группкой стояли женщины, поминая своих погибших в Афгане,  другой  группкой стояли женщины  тех, кто не  пришел с Чечни. А молодые девочки стояли возле оградки, не проронив ни слова: все слушали, как одна женщина читала  стихи деда для бабушки (я  ей дал  стихи и, она   плакала у меня  на кухне, читая  их). Вокруг стояла тишина. Даже мужики, принявшие по сто граммами фронтовых, притихли в разговорах, слушали. Слова о любви к бабушке летали над памятниками, убаюкивая и рассказывая всем  усопшим, как молитва любви пусть через  десятилетия,  но пришла  к ним. Очень  странно, когда приехали на кладбище ветер сгибал ветви березок вокруг, и только дед уснул в своей земле – Матушке рядом с бабушкой  ветер неожиданно утих. Мистика! В  тучах появилось «окошко» и тонкий луч солнца ударил в стоящих. Бабушки вокруг зашептали, крестясь, объясняли мне: « Это твоя  бабушка обрадовалась встрече, благодарила за деда!».

Девчонки, стоявшие возле оградки маленькой стайкой, смотрели на небо и нерешительно крестились. Они, наверное, убедились, что существует неразлучная любовь и лебединая верность даже на небесах. Теперь моя бабушка будет спать спокойной рядом с любимым: наконец - то дождалась. 
Весь последующий год после работы я занимался поиском родных оставшихся   погибших воинов на том сельском кладбище. Не удалось найти родных только пятерых красноармейцев. Всем родственникам выслал сообщения, где лежат их скошенные войной. 
И на 9 мая следующего года сыновья, дочери, внуки приехали за родными павшими со всех концов страны в это тихое село. Проводить  воинов пришли люди и из других сел. Странно, при таком количестве людей  на проводах  с павшими солдатами и,  уходящими со своего последнего  поля  боя навсегда,  стояла тишина. Были  слышны лишь  женские всхлипывания. Бабушки подошли ко мне и поблагодарили за то, что я не нашел последних  родственников пятерых красноармейцев. Удивился! А они плача просили не искать больше  родных   погибших  никогда, а оставить им могилки оставшихся   пятерых красноармейцев, за которыми они ухаживали.    В глазах  был  немой  вопрос,  я был потрясен  просьбой! А бабушки говорили мне, обступив кругом: « А, к кому нам идти Володенька! У нас даже мест и могил своих сгинувших на той войне, нет миленькай! Вот и поминаем своих Вовк, у чужих могилок! А вдруг Володенька и за могилками наших также ухаживают, как мы за могилками этих ребяток! Дай бы БОГ! »… 
Родственники увезли своих, чтобы положить их спать в свою ЗЕМЛЮ - МАТУШКУ. Я узнал, что не одна моя бабушка ждала своего всю жизнь, не веря «похоронке». Вдруг неожиданно я вспомнил возраст вдов погибших, им же было всего лет от двадцати и чуть старше… 

P/S. Вспомнил поговорку: « Пока о нас помнят, до тех пор мы живы! »