Палатка

 Палатка.

     Мы приходим на работу, на точку, как всегда слегка вовремя. Опаздывать сюда у нас не считается зазорным, как, собственно, и приходить пьяным, главное, чтобы говорить и играть мог. Чего греха таить, частенько мы       приходили на работу вкрученные все, а что делать – лето, жара. Пиво              ледяное кругом, шашлык, безделье днем, кураж вечером и ночью, - всё это располагает и предполагает. Да праздники…

      Банда сидела, как всегда, за столиком перед сценой в знойном томлении, потягивая ледяное светлое, закусывая ленью и жарой. С ухмылками, едкими комментариями слушали очередные рассказы трубача о прошлых                  похождениях ночью с дежурными потаскухами, которых на точке ежедневно и еженощно пруд пруди. Весь его бред всегда сопровождался такими               фантастическими подробностями, по сравнению с которыми сценарий                любого порнофильма выглядел просто сказкой Андерсена. Банда давно      относилась к подвигам полового гиганта с небрежной неприязнью, прекрасно зная, что добрая половина его приключений - фантазии                                                мастур – батыра.

      Мелко переругиваясь, не спеша ставим аппарат. В зале пивной народу немного. Дачники с теплохода, потные и грязные, жадно, второпях               пропускают по стакану прохладного напитка после грядок, да мамаши                  с детьми, спасаются в тени с прогулки или пляжа.

      Основной контингент подтягивается часам к 9 - 10, и начинается                  ежедневная вакханалия, -  пир пьянства, блядства, съёма, развода и прочего блуда.

      Настроились, и, как обычно, начали с лёгкой музыки под вувузелу нашего идиота, которая  в просторечии именуется трубой. Не буду жалеть дятла, - играл он каждый день одно и то же, играл премерзко, нисколько не               стесняясь, что играет жуткую лажу, порой  извлекая просто чудовищную ахинею, и, слава Богу, что в наш гадюшник не приходили,                                       ну, разве что крайне редко, профессиональные музыканты. А впрочем,                трубач и их не стеснялся, ибо, как правило, поддатые коллеги по цеху из             солидарности похлопывали дурачка по плечу, приговаривая, мол,                   хорошо играешь, громко.           

      Надо сказать сразу, что вся наша банда абсолютно никакого морального,                         эстетического, музыкального удовольствия не получала от этой «работы» никогда. Конфликты на пустом месте возникали поминутно, с угрозами           разбежаться хоть сейчас, а лучше завтра. Только когда был какой – нибудь трогательный повод бухнуть вместе, тут мы просто обожали друг                друга, а уж играли как увлечённо лихо!                                                                                                                                             Впрочем, дни рождения мы отмечали дружно, скидывались на подарки,         говорили комплименты, тосты, - лживые до безобразия. Ссоры, дрязги,          долги, - каждый Божий день мы выясняли отношения и что – нибудь               делили, а, надо же – сила искусства с мазохистским уклоном, ибо мы все друг друга за  что – то ненавидели, сближала нас.  Все ведь тупо упиралось только в деньги, деньги и ничего более.

      Посудите сами – пятеро бездельников, ни дня не репетировавших вместе,  ни черта, кроме музицирования не умеющие делать, да еще все тащили за   собой и впереди себя по вагону лени, равнодушия и скуки.

     Лето – это маленькая жизнь, как пел бард, и все мы старались прожить эту                       маленькую жизнь если не впустую, то хотя бы весело. Хотя, положа руку на сердце, палатка веселья прибавляла мало. Каждый вечер мы развлекали       пьяную толпу, кривляющуюся в диких танцах, под нашу, собственно,            дудочку. Видеть неизменную картину пьющих до столбняка и блюющих там же, где сидят, ворующих друг у друга время, деньги, счастье, ежедневно, - удовольствие еще то…

     Иногда вечера проходили весьма спокойно, без драк, без малолетних                                   бандитов, изнуряющих заказами вроде «есть чё, пацаны, из Наговицына»                                и тому подобного бреда.

     Ну и главное. По выходным палатка превращалась в сущий вертеп,                                только костров не хватало.

     Вечер. Полный зал народу в пивняке, шум, дым, музыка в нашем               исполнении убивает напрочь все мысли об искусстве, как таковом.                 В хлам пьяный гитарист, еле стоя на ногах, готовится извлечь                              монументально чудовищное соло. Вокалист одной рукой на клавишах,                     в другой пластиковый стакан с пивом, что, впрочем, ему не мешает, зная, что будет очередная лажа, - с лицом сфинкса перекрывает ее мощными              аккордами. При этом он еще что – то вдумчиво, и, как ему кажется,                   проникновенно, - поёт… Трубач в кассу и не в кассу орёт на дудке что – то дикое. Тональность, темп, ритм, - к чёрту, - главное громко! Причина  проста. Очередная его пассия в зале за столиком напротив сцены,                                  охмурённая предварительно его трескотнёй, враньём и обещаниями                 «куплю и улетим», пожирает его глазами преданной собаки.                              Его «творчество» сейчас только для неё. Блин, надежда-то есть, может,               сегодня даст или на хате, или в сауне, да неважно где!

      В углу сцены только мрачные бас - гитарист и барабанщик. Настроение как перед расстрелом. У них удобная, она же мучительная диспозиция,        поскольку во время выступления они никуда не перемещаются, то им                    приходится угрюмо взирать на сонмище алкоголиков, бездельников,          командировочных, дам полусвета, интеллигенции, бандитов и другой                                                 интеллектуальной публики.

      И, простите, милые женщины и мужчины, на палатке мы встречали               многих достойных ценителей живой музыки. Со многими дружим                             и по сей день.

      Через интервалы в час – полтора вылезает из своей кухни барабанщик.                         Он включает фонограммы и развлекает народ диско – ритмами в стиле              Ретро FM. Его коллеги в это время отдыхают, бухая. Народ принимает его неплохо, поёт он хорошо, видно, что ему самому петь нравится.

       Ближе к полуночи иногда начинается бардак. Милиция заходит в вертеп редко, охрана - полуспортивные дети 17 – 19 лет, часто не встревает                в разбирательства, поэтому исход подобных эксцессов - разный. Вот пьяные девки сцепились, делят какого – то альфонса, наверное, им обоим пообещал. Вот чувиха, насосавшись баночного коктейля, залезает прямо перед эстрадой на стул, потом на стол, платье короткое, и, конечно, всем видно ее неглиже от известного в Фуюане кутюрье. Она устраивает половецкие пляски с       элементами пролетарского стриптиза, обливает окружающих пивом, падает на бетонный пол, ее поднимают, она снова лезет, все ржут, всем весело.          Гуляй, ночной народ, лето, на завод – то утром не надо!

        Тут же могут сцепиться кучей в короткой, но очень жестокой драке                                 ребята с разных уровней развития. Вообще, по наблюдениям, молодёжь                теперь дерётся не до первой крови и не до восстановления справедливости,           а дерётся, чтобы убить. Видели не раз, о последствиях не думает никто.                                                                   Крик, визг, кровь - менты, пара вопросов, растащили, обсудили, продолжаем отдыхать…

        А на этом фоне – «И снится нам не  рокот космодрома!» Это музыканты                             не забывают рубить капустку на хлебушек деткам.

         К часу - двум ночи пора собираться, устало сворачиваем аппарат,                                вяло переругиваемся, что завтра точно разбежимся, делим гонорар,                 и предвкушаем, кого сегодня подвергнем моральным пыткам по дороге       домой. Чаще всего попадает под пресс горемычный трубач, если едет вместе с бандой, а не потащился ублажать какую – нибудь кудесницу. Разбор                  прошедшего вечера тоже вялый, ибо все знают, что ни завтра, ни через                 неделю картина не изменится. Все будет так же, разница лишь в количестве                                                              срубленного  бабла. Все, по домам, спать.

             Ничего хорошего в работе уличного музыканта нет. Это халтура,             подобная проституции, - тебе платят, ты с улыбочками, с фальшивыми             пожеланиями и поздравлениями играешь всякую чушь. Все это                              сопровождается пьянством, ненужной, глупой болтовней с незнакомцами на космической глупости темы, обсуждением баб, посетителей, происшествий. Добавьте сюда унизительное заискиванье перед щедрыми клиентами, а так же апатию и ощущение тупой безысходности происходящего. Лето – это                    маленькая жизнь…