Она совсем померла

                   

                        

- Завтра можно ремонт в казарме начинать. Краска половая есть, бочку олифы привёз. На всё – про всё,  мне хватит неделю.

 

Старшина роты Казмин, доложил командиру роты, с чего он начнёт ремонт, собрался выйти из кабинета.

 

- Подожди, Максимыч! - Остановил его Крыков, - имей в виду, в полку послезавтра партийная конференция, посвящённая итогам 25 съезда партии. Явка всем коммунистам обязательна. Пусть водитель проверит машину.

 

Старшина кивнул, пошёл в гараж.

 

Два месяца назад, в их роту прибыло молодое пополнение. Среди молодёжи, старшина заметил одного паренька. До призыва, тот успел окончить сельскохозяйственный техникум, хвастался, что стал классным механиком. Похоже, малый неплохой, старается. Двигатель  старого Газ-51 отмыл, подкрасил кузов, натянул на стойки кузова брезентовый верх так, что ни одной складочки.

 

- Рядовой! Послезавтра, выезжаем в полк, проверь в двигателе уровень масла, - начал Казмин.

- Я проверил, - перебил его солдат, - товарищ прапорщик, на щупе был нижний уровень, поэтому я добавил немного.

 

Днём, Казмин собрался съездить в посёлок Теплое озеро, который находился в тридцати километрах от Будукана, он позвонил в гараж и приказал подогнать машину к воротам, а сам, не торопясь, пошёл к выходу из казармы.

 

Ждал у ворот пять минут, десять.

Нет машины.

 

Сам то Казмин, считал себя человеком не вспыльчивым, более того, терпеливым.

 

Он проверил, как помощник дежурного по КПП подметает территорию у входа в калитку ведущую в часть, вздохнул и пошёл к гаражу.

 

Ворота в гараж были открыты, а его механик, стоял у машины и пинал  ногой переднее колесо, выкрикивая:

- Да, что тебе надо, зараза! Только час назад заводилась, а сейчас…

 

Увидев старшину, водитель, опустив голову, чуть не плача, заявил:

- Товарищ прапорщик! Не заводится это старьё! Я по всякому старался, а она…

 

Казмин внимательно посмотрел на молодого солдата, полез в кабину машины. Стартер завизжал, словно от боли и замолк.

 

Открыли капот.

Двигатель, отмытый соляркой, блестел как новенький, хотя машину готовили на списание.

 

- Ты рукояткой пробовал? - Спросил Казьмин.

- Даже не проворачивается. - Ответил механик.

 

Прапорщик сам попробовал провернуть рукоятку, не получилось, только машина немного вздрогнула, от нечеловеческого усилия человека.

 

Старшина хотел подняться на крыло машины, но тут обратил внимание, что бочка с олифой, которую он приказал помощнику командира первого взвода сержанту Михайлову перенести в помещение роты, стоит у  самых ворот, а пробка вывернута.

 

Лоб Казмина покрылся испариной, он медленно повернулся к водителю:

- Ты где масло в двигатель брал?

- Из этой бочки, - показал водитель.

- Да ты же  двигатель угробил, олифу вместо масла залил! Эх ты, какой ты, твою дивизию, механик!

 

На крик старшины, сбежались все свободные от службы солдаты. Таким злым, всегда сдержанного прапорщика они ещё никогда не видели.

 

Хорошо, у запасливого старшины стоял в углу гаража двигатель со списанной машины.

За сутки, горе механик, с помощью ещё одного профессионала водителя из солнечного Узбекистана, двигатель поменяли. 

- Ты ходовую часть проверил? – Спросил водителя командир роты, залезая в кабину машины.

Не поворачивая головы, тот кивнул.

 

Костяшки пальцев его рук, обхватившие «баранку», были белыми. Он так крепко в неё вцепился и так внимательно смотрел на дорогу, что старший лейтенант не стал больше отвлекать солдата от управления машиной.

 

А, не состоявшийся механик, уныло смотрел вслед выезжающей из ворот машины, за рулём которой, сидел новый водитель, низкорослый, худенький узбек.

 

Дорога сквозь таёжные дебри, была проложена вдоль железной дроги ещё в начале двадцатого века.

Она кружилась среди сопок, то круто поднимаясь вверх, то серпантином спускаясь с вершины к болотистой низменности.

Вот очередной, крутой, затянувшийся подъём.

 

В коробке переключения передач машины что-то щелкнуло, затрещало. Машина дернулась и сначала медленно, потом всё быстрее, покатилась назад.

Водитель, будто приклеился к баранке, даже не пытаясь повернуть руль, чтобы машина пошла задом ближе к крутому склону сопки, а её задний борт уперся бы в неё.

Только так можно было остановиться.

 

Маленький узбек безуспешно давил левой ногой на педаль ножного тормоза, а машина всё убыстряла ход.

 

Когда задние колёса приблизились к двадцатиметровому обрыву, старший лейтенант Крыков, словно очнувшись от столбняка, дёрнул рукоятку ручного тормоза. Машина замедлила движение, затем плавно наклонилась назад и неторопливо покатилась по крутому склону, ломая задним бортом густые кусты и тонкие деревья.

 

В кузове, поминая бога и чёрта, дополняя при этом не очень хорошие слова, пытались удержать друг друга офицеры и прапорщики.

Но вот машина дёрнулась, остановилась.

 

Крыков, без резких движений, осторожно открыл дверь и стал вылезать из кабины.

Он попытался дотянуться ногами до земли. Повиснув на дверке, с третьей попытки получилось. Цепляясь руками за ветки кустов, старший лейтенант стал спускаться по склону сопки.

 

Машина, стояла мотором вверх под углом в сорок пять градусов. Она уперлась задним бортом в высокую толстую берёзу, которая под  её тяжестью немного согнулась.

 

Крыков опасался, что его товарищи вылетели из кузова машины. Что-то и голосов не слышно?

Он посмотрел по сторонам, никого не видно. Откинув в сторону брезент, он заглянул внутрь.

У заднего борта машины лежала куча людей. Даже дыхания их Крыков не слышал. Только глаза напуганных аварией людей, будто жили отдельной от бренного тела жизнью…

 

- Товарищ старший лейтенант,  - услышал он за своей спиной голос водителя, - вы свою фуражку в кабине забыли.

 

Крыков оглянулся, увидел маленького узбека, который левой рукой держался за ветку орешника, а правой протягивал ему фуражку.

- Вы не ругайтесь, - спокойно, без тени волнения, произнес водитель, - машина старая, она совсем померла!

 

Из кузова стали выбираться пассажиры.

Вид у них был неважный, не только форменная одежда, но и лица были помяты. У некоторых шишки на лбу, порванные кители, однако всё остальное, похоже цело.

 

- Там, наверху, видимо решили, что коммунистов нашей роты рано снимать с довольствия, - услышал голос старшины Крыков.

 

Он невольно поднял голову к небу. Оно было синим-синим, без единого облака. 

© Copyright: Владимир Винников, 2016

Регистрационный номер №0331512

от 23 февраля 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0331512 выдан для произведения:

                   

                        

- Завтра можно ремонт в казарме начинать. Краска половая есть, бочку олифы привёз. На всё – про всё,  мне хватит неделю.

 

Старшина роты Казмин, доложил командиру роты, с чего он начнёт ремонт, собрался выйти из кабинета.

 

- Подожди, Максимыч! - Остановил его Крыков, - имей в виду, в полку послезавтра партийная конференция, посвящённая итогам 25 съезда партии. Явка всем коммунистам обязательна. Пусть водитель проверит машину.

 

Старшина кивнул, пошёл в гараж.

 

Два месяца назад, в их роту прибыло молодое пополнение. Среди молодёжи, старшина заметил одного паренька. До призыва, тот успел окончить сельскохозяйственный техникум, хвастался, что стал классным механиком. Похоже, малый неплохой, старается. Двигатель  старого Газ-51 отмыл, подкрасил кузов, натянул на стойки кузова брезентовый верх так, что ни одной складочки.

 

- Рядовой! Послезавтра, выезжаем в полк, проверь в двигателе уровень масла, - начал Казмин.

- Я проверил, - перебил его солдат, - товарищ прапорщик, на щупе был нижний уровень, поэтому я добавил немного.

 

Днём, Казмин собрался съездить в посёлок Теплое озеро, который находился в тридцати километрах от Будукана, он позвонил в гараж и приказал подогнать машину к воротам, а сам, не торопясь, пошёл к выходу из казармы.

 

Ждал у ворот пять минут, десять.

Нет машины.

 

Сам то Казмин, считал себя человеком не вспыльчивым, более того, терпеливым.

 

Он проверил, как помощник дежурного по КПП подметает территорию у входа в калитку ведущую в часть, вздохнул и пошёл к гаражу.

 

Ворота в гараж были открыты, а его механик, стоял у машины и пинал  ногой переднее колесо, выкрикивая:

- Да, что тебе надо, зараза! Только час назад заводилась, а сейчас…

 

Увидев старшину, водитель, опустив голову, чуть не плача, заявил:

- Товарищ прапорщик! Не заводится это старьё! Я по всякому старался, а она…

 

Казмин внимательно посмотрел на молодого солдата, полез в кабину машины. Стартер завизжал, словно от боли и замолк.

 

Открыли капот.

Двигатель, отмытый соляркой, блестел как новенький, хотя машину готовили на списание.

 

- Ты рукояткой пробовал? - Спросил Казьмин.

- Даже не проворачивается. - Ответил механик.

 

Прапорщик сам попробовал провернуть рукоятку, не получилось, только машина немного вздрогнула, от нечеловеческого усилия человека.

 

Старшина хотел подняться на крыло машины, но тут обратил внимание, что бочка с олифой, которую он приказал помощнику командира первого взвода сержанту Михайлову перенести в помещение роты, стоит у  самых ворот, а пробка вывернута.

 

Лоб Казмина покрылся испариной, он медленно повернулся к водителю:

- Ты где масло в двигатель брал?

- Из этой бочки, - показал водитель.

- Да ты же  двигатель угробил, олифу вместо масла залил! Эх ты, какой ты, твою дивизию, механик!

 

На крик старшины, сбежались все свободные от службы солдаты. Таким злым, всегда сдержанного прапорщика они ещё никогда не видели.

 

Хорошо, у запасливого старшины стоял в углу гаража двигатель со списанной машины.

За сутки, горе механик, с помощью ещё одного профессионала водителя из солнечного Узбекистана, двигатель поменяли. 

- Ты ходовую часть проверил? – Спросил водителя командир роты, залезая в кабину машины.

Не поворачивая головы, тот кивнул.

 

Костяшки пальцев его рук, обхватившие «баранку», были белыми. Он так крепко в неё вцепился и так внимательно смотрел на дорогу, что старший лейтенант не стал больше отвлекать солдата от управления машиной.

 

А, не состоявшийся механик, уныло смотрел вслед выезжающей из ворот машины, за рулём которой, сидел новый водитель, низкорослый, худенький узбек.

 

Дорога сквозь таёжные дебри, была проложена вдоль железной дроги ещё в начале двадцатого века.

Она кружилась среди сопок, то круто поднимаясь вверх, то серпантином спускаясь с вершины к болотистой низменности.

Вот очередной, крутой, затянувшийся подъём.

 

В коробке переключения передач машины что-то щелкнуло, затрещало. Машина дернулась и сначала медленно, потом всё быстрее, покатилась назад.

Водитель, будто приклеился к баранке, даже не пытаясь повернуть руль, чтобы машина пошла задом ближе к крутому склону сопки, а её задний борт уперся бы в неё.

Только так можно было остановиться.

 

Маленький узбек безуспешно давил левой ногой на педаль ножного тормоза, а машина всё убыстряла ход.

 

Когда задние колёса приблизились к двадцатиметровому обрыву, старший лейтенант Крыков, словно очнувшись от столбняка, дёрнул рукоятку ручного тормоза. Машина замедлила движение, затем плавно наклонилась назад и неторопливо покатилась по крутому склону, ломая задним бортом густые кусты и тонкие деревья.

 

В кузове, поминая бога и чёрта, дополняя при этом не очень хорошие слова, пытались удержать друг друга офицеры и прапорщики.

Но вот машина дёрнулась, остановилась.

 

Крыков, без резких движений, осторожно открыл дверь и стал вылезать из кабины.

Он попытался дотянуться ногами до земли. Повиснув на дверке, с третьей попытки получилось. Цепляясь руками за ветки кустов, старший лейтенант стал спускаться по склону сопки.

 

Машина, стояла мотором вверх под углом в сорок пять градусов. Она уперлась задним бортом в высокую толстую берёзу, которая под  её тяжестью немного согнулась.

 

Крыков опасался, что его товарищи вылетели из кузова машины. Что-то и голосов не слышно?

Он посмотрел по сторонам, никого не видно. Откинув в сторону брезент, он заглянул внутрь.

У заднего борта машины лежала куча людей. Даже дыхания их Крыков не слышал. Только глаза напуганных аварией людей, будто жили отдельной от бренного тела жизнью…

 

- Товарищ старший лейтенант,  - услышал он за своей спиной голос водителя, - вы свою фуражку в кабине забыли.

 

Крыков оглянулся, увидел маленького узбека, который левой рукой держался за ветку орешника, а правой протягивал ему фуражку.

- Вы не ругайтесь, - спокойно, без тени волнения, произнес водитель, - машина старая, она совсем померла!

 

Из кузова стали выбираться пассажиры.

Вид у них был неважный, не только форменная одежда, но и лица были помяты. У некоторых шишки на лбу, порванные кители, однако всё остальное, похоже цело.

 

- Там, наверху, видимо решили, что коммунистов нашей роты рано снимать с довольствия, - услышал голос старшины Крыков.

 

Он невольно поднял голову к небу. Оно было синим-синим, без единого облака. 

 

Я планы составлять умею

Считал, что ко всему готов