Обещанный привет

(*)
– Вы не понимаете! –  Элен, она сама так настояла, что её можно звать только по имени, смотрела на меня с тем раздражающим презрительным сочувствием человека, который вынужден снизойти до ничтожного и слабого собрата, чтобы разъяснить ему прописные истины. – Совсем не понимаете!
– И слава богу, – согласилась я, – начни я понимать, всё, прощай карьера!
            Она не поняла. Скривилась. Могу её понять. У неё всё было хорошо и понятно, всё наладилось, и она ощутила себя избранной, а тут её братец притащил какую-то бабу, то есть меня, и грозит всё разрушить.
– Эл, ну она же профессионал! – её брат, которого вообще никто не спрашивал, включая его же сестру, которую он так отчаянно пытался спасти без её на то согласия, вклинился в наш неловкий и скучный диалог. – Это ненормально!
            Насчёт профессионала он, кстати, мне польстил. Прелесть работы нашего Агентства в том, что призраки никуда не пожалуются, если им что-то не понравится. Да и вообще – отличные ребята, когда выходят на контакт и соглашаются признать свою смерть. С кем-то легко, кто-то просто не знает куда идти и боится. С кем-то сложнее – поди, уговори его не мстить и не докучать живым. По мне, конечно, пускай бы и докучали – чего церемониться? Но Волак считает что это мучение души. И я с ним соглашаюсь.
– Тео, я же тебе объясняла! – Элен потеряла ко мне интерес на мгновение, вспыхнула, обращаясь к брату, – я тебе объясняла, что мы с Терезой договорились…
            Ага, про это я уже слышала. Две девицы под окном пили что-то вечерком! Похихикали, погадали, попытались вызвать чего-то там на картах, а потом и договорились: какая, мол, первая умрёт, так обязательно другой знак подаст, если там, по ту сторону что-то есть.
            По зубам бы дать за такие переговоры! Живые всегда смешны в своей уверенности того, что их никто не подслушает. Они никогда не думают о том, что говорят и где говорят. И уж разумеется, их раздутое эго не позволяет подумать о призраках, которые полнят любой дом, улицу, сквер…
            Слишком много умерло. Слишком мало ушло туда, куда нужно. Некоторые висят тенями, иные просто заглядывают, и, завидев кого из Агентства, торопливо прячутся или поднимают руки, как бы каются.
– Я тебе ещё раз говорю! – братец не желал отступать. Шёл напролом. – Это ненормально! Она тебе не магнитики на холодильнике передвигает, она тебе зеркало уронила, и едва картину не снесла над головой.
– Я читала, что призраки просто не могут оценить всей силы! – и на это у Элен был готов ответ.
– Где читала? В интернете? – я не выдержала. Знала, что надо было, но не смогла. А что делать, если по моим собственным ощущениям, процентов пятьдесят написанного в интернете на подобную тему, написано самими призраками? Недавно прочла замечательное, дескать, если в вашем доме завелись мыши, значит, у вас есть призраки…
            И далее, на пяти страницах спутано-сложная связь меж мышами и смертью. Аж до чумы добрались, как будто кроме мышей чуму никто не переносил!
            Между прочим, бред с первой строки. Никогда в доме с проявившим себя призраком, то есть таким, которого может засечь человеческое восприятие, не будет мышей. А все остальные – так это тени, такие же, как тени от проезжающих машин в фонарях!
            Мыши не будут жить там, где есть присутствие смерти. Они брезгливые. А вот черви, мухи, пауки и тараканы запросто! Так что –либо эти странички были написаны, чтобы сбить с толку самодельных охотников за призраками, либо кто-то готовит акцию против мышиного короля, если есть у них такой король, конечно…
– У Терезы книга была! – обиделась Элен. – Мы вместе читали. Правда, там не всё понятно, там языки разные и ещё часть букв стёрлась.
            Ну-ка стоп.
– Что за книга? – верить в то, что это пособие по садоводству, не приходилось. Но я надеялась. Хотя, сам факт смерти девушки, которой едва-едва исполнилось двадцать лет, факт от нелепого воспаления аппендицита, пустяковой, кажется, вещи, обрёл лёгкую мрачность.
            Во имя всего благого и здравомыслящего! – ну на кой чёрт и в какой момент чьи-то руки решили выпустить в мир для всех идиотов подряд всё то, что людям, в общем-то, и не положено знать?
            Тоже заговор! Вот только не знаю чей – демонов или идиотов? Или просто чья-то наивность?
– Да так, из книги! – Элен пожала плечами, потянула край пледа и из него выпала потрёпанная книга в такой убогой обложке, что лучше б и не было её вовсе. Не так было бы стыдно и жалко!
            Элен колебалась, протягивая мне книгу. Но я уже нацелилась и сдавать позиции не собиралась. Брат Элен выразительно закатывал глаза, показывая, как он устал от всего происходящего, и от книг, и от призраков, и от сверхъестественного! Знал бы он, несчастный, как устала от этого я.
            И как мне некуда от этого деться.
            Впрочем, книга надежд моих не оправдала. Это всего лишь лживая сувенирная дрянь. Начало прошлого века, но ничего серьёзного. Массовый продукт для любителей мистики. Больше для юности и зрелых, затосковавших дамочек. Впрочем, про загробный мир тоже было сказано. Интересно так сказано.
            У меня даже глаз дёрнуло от следующих наивных строчек – уже подстёртых от времени и дурной бумаги: «А тех, кто возжелати себе отраду и подмогу себе заимети – так тот обратись к мертвым в самый глухой час, да скажи так на полную луну: как волк в лесу рыщет, как ветер по воде ступати, так и ты приходи ко мне, приходи быстро и верно, приходи и помощи дай…»
            Ага. Возжелати-заимети! А ещё позовите мёртвых! Одного в толк не возьму – к чему тут волк? Для усиления что ль? И почему на полную луну? Хоть бы раз кто на растущую писал подобные бредни.
– Они всё время с этой книгой ходили! – Тео лихо сдал сестру, заметив мой интерес.
– Тео! – возмутилась Элен и голос её взвился до истеричного крика. Я поморщилась – не люблю когда живые кричат. Не режут же их! – Верните книгу.
            Это уже ко мне. Да пожалуйста. Мне такой шлак днём с огнём не нужен. Но направление ясно.
– Звали подружку-то? – поинтересовалась я, возвращая книгу, – чтоб она вам помогати?
            Мой издевательский тон Элен не заинтересовал. Но лицо – бледное, и глаза – не ожидавшие вопроса, метнувшиеся… выдала ты себя, девочка! Ой, выдала.
– Как вы… как? – она растерялась. Не могла знать, глупая, что для меня страницы книг свою силу имеют. Я всегда знаю где страницы открывали чаще, смотрели на что, чего искали, колебались.
– Элен! Мы же говорили! – Тео опять невовремя обрушился на сестру. Его речь была пылкая и бессмысленная. Он поминал какой-то там прошлый раз, когда Элен залила всё воском со своей пропащей Терезой, а он тогда ещё должен был бы рассказать всё родителям, да их, идиоток, пожалел, а надо было! Надо! Чтоб выбили они эту дурь…
– Да что же вы все шумите! – возмутилась я и Тео смолк.
            Элен подрагивала в кресле.
– Когда начались первые сигналы? – порядок был восстановлен, и я смогла говорить тише. Вот почему хорошо общение с мертвецами – они слышат самые тихие речи! Это живым надо иной раз орать, стоя друг против друга и всё равно оставаться в глухоте!  – Первые знаки, шумы? Что?
            Элен переглянулась с братом. Тот сжал руки в кулак, сдерживая ехидство и свою правоту. Всё-таки он привёл меня. И ещё – его сестра напугана. Она это и сама признаёт, только вот себе она нашла оправдание, что это её подруга. Невдомёк глупой, что даже если это и её подруга, то уже не та.
            Вдвоём они умудряются сложить мне картинку. Оказалось, что первые сигналы пошли где-то через месяц после гибели Терезы. Гибели, иначе такую нелепость не назовёшь.
            Месяц? Что ж, это уже странно. Мёртвым нужно обычно меньше времени, чтобы прийти. Они паникуют, боятся. Они рвутся в первые дни посмертия, и обычно к месяцу уже стихают. Некоторые даже самостоятельно переходят туда, куда следует.
– Сначала были звуки, – объяснила Элен.
– Как шипение крана, – Тео, конечно, беспокоится, но он начинал меня не на шутку раздражать. –По ночам.
            Шипение крана? Ну-ну…
            Дальше, впрочем, оказалось веселее. Если след на запотевшем зеркале в ванной Элен ещё приняла за какую-то шутку от брата или привет от подруги, то вот летящие по комнате предметы.
– Она передаёт привет! – и всё равно, даже сейчас, зная, что неправа, Элен пыталась защитить ту силу, о которой ничего не знала.
– Она чуть не убила тебя! картина почти тебе по голове прилетела! – злился Тео.
            И снова пришлось призвать живых к порядку.
– Мне нужно осмотреться, –  они стихли, словно напуганные дети. Да и были детьми. Все живые – дети. Они не могут понять страшного слова «навсегда» – и навсегда мёртвые для них продолжают оставаться живыми. Это, к слову, одна из самых частых причин, по которой мёртвые не уходят – они чувствуют, что их ждут, видят, что по ним плачут.
***
            Силу я нашла сразу. Посмертие всегда оставляет следы в мире живых. Пятна, перепады температур, влияние на растения – всё то, что можно списать на «показалось» и цепь случайных событий.
            Правда, пришлось напрячься, чтобы увидеть призрак. Место обитания выдало сразу, но сам призрак отлично слился с поверхностью потолка и отлипал от него медленно, неуверенно, точно надеялся, что мне не хватит терпения его дорждаться.
            Но я ждала.
– Ты меня видишь? – спросила я.
            Призрак – это была молодая девушка, ничуть не похожая на фото Терезы, представленное мне Элен, осторожно кивнула, слепо глядя на меня давно выцветшими белыми глазами.
            Отлично, контакт есть!
– Меня зовут Ниса. Ты помнишь своё имя?
            Девушка-призрак помедлила, потом прошелестела так, как умеют только тени посмертия – когда ты отчётливо слышишь и разбираешь, но одновременно звучит как будто только шорох…как от бумаги.
– Мне нельзя называть своё имя чужим.
– Я не чужая. Я могу тебе помочь. Я тебя вижу, тебя ведь давно никто не видит?
            Девушка склонила голову. Она осознавала мои слова. затем покачала головой, что-то сообразила:
– Она чувствует, – разумеется, речь шла об Элен.
– Ты давно здесь? – что ж, главное, не утратить контакт.
            Девушка молчала несколько секунд. Может быть пыталась вспомнить, а может быть пыталась ощутить что же такое «давно».  В посмертии нет времени, по этой причине за работу в нём Агентство берёт деньги – для живых пространство без времени –  это риск.
– Не знаю, – неохотно признала девушка.
            Содержательно! Но это ничего, она оторвана от людского, и то, что нам легко и понятно, ей даётся труднее.
– А когда ты появилась здесь, Элен тут уже была? – надо было искать какие-то временные привязки.
            На этот раз призрак быстрее сообразила. Покачала головой. Что ж, это хорошо!
– Почему ты проявляешь себя? – я наводила справки. Прежде по этому адресу никто не жаловался на активность потусторонних сил. Конечно, это ни о чём не говорит наверняка. Но и живые тоже хороши – порою они столько спихивают на «показалось», что диву даёшься как им вся жизнь ещё не показалась!
– Она скучает, – призрак мотнула головой в сторону комнаты Элен так, что голова должна была не оторваться, не меньше. Но этого не произошло. Всё, что могло случиться с безымянной, уже случилось.
– Но не по тебе, – напомнила я.
– Она звала, – возразила призрак.
            Всё-таки голову бы поотрывать тем, кто пишет тысячу и одну инструкцию по разговору с мёртвыми! Это живые от вас отвертеться могут, а мёртвые? Они вынуждены слышать вас, и они не могут себя контролировать так, чтобы точно сказать, что не придут. В этом, к слову, и кроется истина некоторых фильмов ужасов, построенных на игрищах с потусторонними предметами. В одном фильме я услышала даже правду: мол, когда зовёшь кого-то одного, то слышат все.
            Все и правда слышат. Все неупокоенные, находящиеся поблизости. Если жизнь скучна и надоела – начни общаться теми, кто ушёл. В лучшем случае получишь проблем в виде напуганных животных и засохших цветов, в худшем…
            Ладно уж.
– Она звала не тебя, – с призраками надо говорить мягко. Они легко переходят из состояния в состояние. Они живут на грани осколочного восприятия и им необходимо быть между состояниями паники и безумия, гнева и ужаса всё время в диалоге, потому что иначе любой диалог теряет смысл и может быть опасен для второй стороны.
            Волак всегда так говорил. Но я не верила ему уже давно. Я говорила с призраками резко, потому что верила – резкая боль лучше тонкой, длинной, издевательской, которая ещё долго будет пульсировать и стучать в и без того измученной душе.
– Она звала, – призрак не спорила, но для себя оставила убежище. Звали! Неважно, что не её – звали же.
– Ты пугаешь её.
– Она звала…– призрак упрямилась.
– Она звала Терезу. Ты не Тереза. Ты не можешь быть ею. Она дорожила Терезой.
– Тереза не пришла, – напомнила призрак. – А я здесь.
– Ты другая.
– Она не видит.
– Она чувствует, – вернула я.
            Призрак задумалась. Волак говорит. Что у призраков нет логики, надо взывать к остаткам их чувств. Я не согласна. У призраков есть логика. Они чем-то руководствуются. Они говорят. Они действуют…
– Они договорились, что тот, кто первый умрёт, подаст знак, – сказала я, чувствуя, что призрак борется с собой и с остатками своего страха. За годы, очевидно, долгие годы, она ощутила себя нужной, и даже влиятельной, и может быть, ей нравилась реакция Элен. А тут приходит злая Ниса и говорит, что всё это не для тебя. – И когда ей было плохо, она, похоже, позвала подругу. Но та не пришла. Услышала ты. И ты решила, что твоё привет будет утешением? Может быть так и было, но ты перешла рамки. Ты не видишь своей силы. Ты едва не убила её картиной. Ты напугала её. А она дала тебе ощущение нужности и незабытости. Ну разве так можно?
            Совестить призрака! Смешно, но это иногда даётся с особенным эффектом. Почему-то совесть хорошо работает с призраками и плохо с людьми. Наверное, от того, что у живых помимо души внутри ещё куча мусора.
– Ты пугаешь её. Ты разрушаешь её…она живая, а ты нет. И она звала не тебя.
            Призрак должен прочувствовать. Поэтому с призраком нужно говорить. Даже если это кажется безнадёжным.
– Я просто была, – прошелестела призрак, – она не радовалась моим отпечаткам ладоней на зеркале. И когда я выключала свет…
            Понятно! Всё, что казалось с самого начала необычным, приелось Элен. Она перестала замечать то, что её не будоражило и не пугало. Невероятно звучит, но это так. Если в вашем доме постоянно будет шуровать призрак – вы привыкнете. Если вы видите призрака с детства – вы перестанете его замечать.
– И ты уронила картину, но чуть не попала ей по голове, – напомнила я. – Не стыдно?
            Стыд – это первое чувство. Оно возникает в жизни в самый неподходящий момент, и спутать его с чем-то невозможно.  Его проявление такой шок для души, что она хранит его даже в посмертии.
– Я не хотела, – призрак повинилась передо мной, словно это имело какой-то смысл. Я не судья. Не кара. Я помощь. Прежде всего там, годе они сами не могут.
– Она не тебя звала, – я подводила черту. – Перестань пугать её…
            Призрак дёрнулась, её голова снова мотнулась так, как не удалось бы никому из живых, слепые глаза уставились на меня. глаза не могут выражать смятение и отчаяние, но я уже знала о чём она попросит, о чём скажет мне.
– Если я буду тихой…если не буду больше так, как с картиной, могу я…– она не договорила, устыдилась своей посмертной слабости. В жизни она, должно быть, и не просила никогда ни о чём всерьёз. Разве что жизнь сохранить. Слишком уж юной она была. Слишком уж тёмный след переходящей энергии тянулся за ней. Иные истории лучше и не знать – не стоит себя тревожить. Всё равно прошлого уже не отменить.
– Я спрошу, – пообещала я, вываливаясь в реальность.
***
– Во-первых, книги выбрасываем, – это было главное условие, – не надо играть с тем, с чем не выходит справиться. Да, для вас и Терезы это было шуткой. Но я вас уверяю, что даже такие шутки могут обернуться такими последствиями, что вы в окно сами выйдете.
            Элен молчала. Тео присутствовать не пожелал. Вернее, я не пожелала его присутствия и посоветовала ему проветрить в комнате. Именно его, ведь он лицо незаинтересованное.
– В следующий раз к вам придёт дух убийцы, – продолжала я, – или психа. И развлечется так, что ваше тело потом неделю будут собирать по кусочкам. Доходчиво?
            Наверное, что-то было в моих глазах, что-то такое, от чего Элен, пожелавшая спорить и утверждать о том, что всё шутка, погасила все несказанные глупости и согласилась.
– Второе… – я вздохнула, смягчаясь, – девушка, которую я видела…нет, она не Тереза. Но она была счастлива быть снова как живой. У мёртвых ведь печаль – их не помнят. Они застывают тут, пока совсем не проваливаются в ничто. Эта хочет ещё немного побыть здесь. Ей понравилось быть как бы в жизни. Но она обещает не швыряться картинами. И вообще вести себя прилично.
            Элен вздрогнула. Но я была готова к этому и в следующее мгновение на Элен обрушилась целая тирада об одиноком посмертии и о том, как несчастно и плохо быть призраком, про которого никто, кроме Агентства не помнит.
– А тут ты позвала. Хоть и не её, а ей всё приятно! – я даже задохнулась от быстрой речи. Но, кажется, победила.
– А она больше не будет…так? – сомневалась Элен.
– Не будет. просто позволяй ей маленькие приветы. Кстати, вот тебе и подтверждение того света, – хмыкнула я. – А вообще, вопроса об избавлении от призрака не было. Так что это за дополнительную плату. Ну или смириться.
            Элен нелегко было принять решение, но она всё же смирилась. У неё было глупое, но всё-таки доброе сердце. Мои слова об одиночестве души коснулись её.
– Она видела как ты плакала, когда звала Терезу, – добивала я, – она тоже бы плакала, только не может. Но ей было тебя жаль. Дай ей побыть немного рядом. Думай, если хочешь, что это она.
            Словом, Элен я смяла. Та даже расчувствовалась.
– А вот брату не говори, – посоветовала я. – Он хороший, но будет против.
            Это уже было видно.
            Элен поспешно закивала.
            Выходя из её дома, я чувствовала себя усталым победителем. Тереза или нет, но Элен получила свой привет с того света и теперь знает, что мир, иной мир есть. одно только меня немного коробило: как же странно и нелепо погибла Тереза!
            И почему не пришла на зов подруги? Вряд ли её душа была спокойна на момент гибели. Скорее всего, она была в шоке. Так почему не пришла? Не забрали же её душу до того, как она померла…
            Не заигрались же две глупышки с силами? Я же успела, да?
(*)
Из цикла «Мёртвые дома» - вселенная отдельных рассказов. Предыдущие рассказы: «Рутина, рутина…» , «Отрешение» , «Тот шкаф», «О холоде»,  «Тишина», «Та квартира»,  «Об одной глупости» , «Слово»,  «Палата 323» , «Встреча» ,«Кто живет в шкафу?» и «Темная фигура» Каждый рассказ можно читать отдельно.
 

© Copyright: Анна Богодухова, 2025

Регистрационный номер №0540032

от Вчера в 20:42

[Скрыть] Регистрационный номер 0540032 выдан для произведения: (*)
– Вы не понимаете! –  Элен, она сама так настояла, что её можно звать только по имени, смотрела на меня с тем раздражающим презрительным сочувствием человека, который вынужден снизойти до ничтожного и слабого собрата, чтобы разъяснить ему прописные истины. – Совсем не понимаете!
– И слава богу, – согласилась я, – начни я понимать, всё, прощай карьера!
            Она не поняла. Скривилась. Могу её понять. У неё всё было хорошо и понятно, всё наладилось, и она ощутила себя избранной, а тут её братец притащил какую-то бабу, то есть меня, и грозит всё разрушить.
– Эл, ну она же профессионал! – её брат, которого вообще никто не спрашивал, включая его же сестру, которую он так отчаянно пытался спасти без её на то согласия, вклинился в наш неловкий и скучный диалог. – Это ненормально!
            Насчёт профессионала он, кстати, мне польстил. Прелесть работы нашего Агентства в том, что призраки никуда не пожалуются, если им что-то не понравится. Да и вообще – отличные ребята, когда выходят на контакт и соглашаются признать свою смерть. С кем-то легко, кто-то просто не знает куда идти и боится. С кем-то сложнее – поди, уговори его не мстить и не докучать живым. По мне, конечно, пускай бы и докучали – чего церемониться? Но Волак считает что это мучение души. И я с ним соглашаюсь.
– Тео, я же тебе объясняла! – Элен потеряла ко мне интерес на мгновение, вспыхнула, обращаясь к брату, – я тебе объясняла, что мы с Терезой договорились…
            Ага, про это я уже слышала. Две девицы под окном пили что-то вечерком! Похихикали, погадали, попытались вызвать чего-то там на картах, а потом и договорились: какая, мол, первая умрёт, так обязательно другой знак подаст, если там, по ту сторону что-то есть.
            По зубам бы дать за такие переговоры! Живые всегда смешны в своей уверенности того, что их никто не подслушает. Они никогда не думают о том, что говорят и где говорят. И уж разумеется, их раздутое эго не позволяет подумать о призраках, которые полнят любой дом, улицу, сквер…
            Слишком много умерло. Слишком мало ушло туда, куда нужно. Некоторые висят тенями, иные просто заглядывают, и, завидев кого из Агентства, торопливо прячутся или поднимают руки, как бы каются.
– Я тебе ещё раз говорю! – братец не желал отступать. Шёл напролом. – Это ненормально! Она тебе не магнитики на холодильнике передвигает, она тебе зеркало уронила, и едва картину не снесла над головой.
– Я читала, что призраки просто не могут оценить всей силы! – и на это у Элен был готов ответ.
– Где читала? В интернете? – я не выдержала. Знала, что надо было, но не смогла. А что делать, если по моим собственным ощущениям, процентов пятьдесят написанного в интернете на подобную тему, написано самими призраками? Недавно прочла замечательное, дескать, если в вашем доме завелись мыши, значит, у вас есть призраки…
            И далее, на пяти страницах спутано-сложная связь меж мышами и смертью. Аж до чумы добрались, как будто кроме мышей чуму никто не переносил!
            Между прочим, бред с первой строки. Никогда в доме с проявившим себя призраком, то есть таким, которого может засечь человеческое восприятие, не будет мышей. А все остальные – так это тени, такие же, как тени от проезжающих машин в фонарях!
            Мыши не будут жить там, где есть присутствие смерти. Они брезгливые. А вот черви, мухи, пауки и тараканы запросто! Так что –либо эти странички были написаны, чтобы сбить с толку самодельных охотников за призраками, либо кто-то готовит акцию против мышиного короля, если есть у них такой король, конечно…
– У Терезы книга была! – обиделась Элен. – Мы вместе читали. Правда, там не всё понятно, там языки разные и ещё часть букв стёрлась.
            Ну-ка стоп.
– Что за книга? – верить в то, что это пособие по садоводству, не приходилось. Но я надеялась. Хотя, сам факт смерти девушки, которой едва-едва исполнилось двадцать лет, факт от нелепого воспаления аппендицита, пустяковой, кажется, вещи, обрёл лёгкую мрачность.
            Во имя всего благого и здравомыслящего! – ну на кой чёрт и в какой момент чьи-то руки решили выпустить в мир для всех идиотов подряд всё то, что людям, в общем-то, и не положено знать?
            Тоже заговор! Вот только не знаю чей – демонов или идиотов? Или просто чья-то наивность?
– Да так, из книги! – Элен пожала плечами, потянула край пледа и из него выпала потрёпанная книга в такой убогой обложке, что лучше б и не было её вовсе. Не так было бы стыдно и жалко!
            Элен колебалась, протягивая мне книгу. Но я уже нацелилась и сдавать позиции не собиралась. Брат Элен выразительно закатывал глаза, показывая, как он устал от всего происходящего, и от книг, и от призраков, и от сверхъестественного! Знал бы он, несчастный, как устала от этого я.
            И как мне некуда от этого деться.
            Впрочем, книга надежд моих не оправдала. Это всего лишь лживая сувенирная дрянь. Начало прошлого века, но ничего серьёзного. Массовый продукт для любителей мистики. Больше для юности и зрелых, затосковавших дамочек. Впрочем, про загробный мир тоже было сказано. Интересно так сказано.
            У меня даже глаз дёрнуло от следующих наивных строчек – уже подстёртых от времени и дурной бумаги: «А тех, кто возжелати себе отраду и подмогу себе заимети – так тот обратись к мертвым в самый глухой час, да скажи так на полную луну: как волк в лесу рыщет, как ветер по воде ступати, так и ты приходи ко мне, приходи быстро и верно, приходи и помощи дай…»
            Ага. Возжелати-заимети! А ещё позовите мёртвых! Одного в толк не возьму – к чему тут волк? Для усиления что ль? И почему на полную луну? Хоть бы раз кто на растущую писал подобные бредни.
– Они всё время с этой книгой ходили! – Тео лихо сдал сестру, заметив мой интерес.
– Тео! – возмутилась Элен и голос её взвился до истеричного крика. Я поморщилась – не люблю когда живые кричат. Не режут же их! – Верните книгу.
            Это уже ко мне. Да пожалуйста. Мне такой шлак днём с огнём не нужен. Но направление ясно.
– Звали подружку-то? – поинтересовалась я, возвращая книгу, – чтоб она вам помогати?
            Мой издевательский тон Элен не заинтересовал. Но лицо – бледное, и глаза – не ожидавшие вопроса, метнувшиеся… выдала ты себя, девочка! Ой, выдала.
– Как вы… как? – она растерялась. Не могла знать, глупая, что для меня страницы книг свою силу имеют. Я всегда знаю где страницы открывали чаще, смотрели на что, чего искали, колебались.
– Элен! Мы же говорили! – Тео опять невовремя обрушился на сестру. Его речь была пылкая и бессмысленная. Он поминал какой-то там прошлый раз, когда Элен залила всё воском со своей пропащей Терезой, а он тогда ещё должен был бы рассказать всё родителям, да их, идиоток, пожалел, а надо было! Надо! Чтоб выбили они эту дурь…
– Да что же вы все шумите! – возмутилась я и Тео смолк.
            Элен подрагивала в кресле.
– Когда начались первые сигналы? – порядок был восстановлен, и я смогла говорить тише. Вот почему хорошо общение с мертвецами – они слышат самые тихие речи! Это живым надо иной раз орать, стоя друг против друга и всё равно оставаться в глухоте!  – Первые знаки, шумы? Что?
            Элен переглянулась с братом. Тот сжал руки в кулак, сдерживая ехидство и свою правоту. Всё-таки он привёл меня. И ещё – его сестра напугана. Она это и сама признаёт, только вот себе она нашла оправдание, что это её подруга. Невдомёк глупой, что даже если это и её подруга, то уже не та.
            Вдвоём они умудряются сложить мне картинку. Оказалось, что первые сигналы пошли где-то через месяц после гибели Терезы. Гибели, иначе такую нелепость не назовёшь.
            Месяц? Что ж, это уже странно. Мёртвым нужно обычно меньше времени, чтобы прийти. Они паникуют, боятся. Они рвутся в первые дни посмертия, и обычно к месяцу уже стихают. Некоторые даже самостоятельно переходят туда, куда следует.
– Сначала были звуки, – объяснила Элен.
– Как шипение крана, – Тео, конечно, беспокоится, но он начинал меня не на шутку раздражать. –По ночам.
            Шипение крана? Ну-ну…
            Дальше, впрочем, оказалось веселее. Если след на запотевшем зеркале в ванной Элен ещё приняла за какую-то шутку от брата или привет от подруги, то вот летящие по комнате предметы.
– Она передаёт привет! – и всё равно, даже сейчас, зная, что неправа, Элен пыталась защитить ту силу, о которой ничего не знала.
– Она чуть не убила тебя! картина почти тебе по голове прилетела! – злился Тео.
            И снова пришлось призвать живых к порядку.
– Мне нужно осмотреться, –  они стихли, словно напуганные дети. Да и были детьми. Все живые – дети. Они не могут понять страшного слова «навсегда» – и навсегда мёртвые для них продолжают оставаться живыми. Это, к слову, одна из самых частых причин, по которой мёртвые не уходят – они чувствуют, что их ждут, видят, что по ним плачут.
***
            Силу я нашла сразу. Посмертие всегда оставляет следы в мире живых. Пятна, перепады температур, влияние на растения – всё то, что можно списать на «показалось» и цепь случайных событий.
            Правда, пришлось напрячься, чтобы увидеть призрак. Место обитания выдало сразу, но сам призрак отлично слился с поверхностью потолка и отлипал от него медленно, неуверенно, точно надеялся, что мне не хватит терпения его дорждаться.
            Но я ждала.
– Ты меня видишь? – спросила я.
            Призрак – это была молодая девушка, ничуть не похожая на фото Терезы, представленное мне Элен, осторожно кивнула, слепо глядя на меня давно выцветшими белыми глазами.
            Отлично, контакт есть!
– Меня зовут Ниса. Ты помнишь своё имя?
            Девушка-призрак помедлила, потом прошелестела так, как умеют только тени посмертия – когда ты отчётливо слышишь и разбираешь, но одновременно звучит как будто только шорох…как от бумаги.
– Мне нельзя называть своё имя чужим.
– Я не чужая. Я могу тебе помочь. Я тебя вижу, тебя ведь давно никто не видит?
            Девушка склонила голову. Она осознавала мои слова. затем покачала головой, что-то сообразила:
– Она чувствует, – разумеется, речь шла об Элен.
– Ты давно здесь? – что ж, главное, не утратить контакт.
            Девушка молчала несколько секунд. Может быть пыталась вспомнить, а может быть пыталась ощутить что же такое «давно».  В посмертии нет времени, по этой причине за работу в нём Агентство берёт деньги – для живых пространство без времени –  это риск.
– Не знаю, – неохотно признала девушка.
            Содержательно! Но это ничего, она оторвана от людского, и то, что нам легко и понятно, ей даётся труднее.
– А когда ты появилась здесь, Элен тут уже была? – надо было искать какие-то временные привязки.
            На этот раз призрак быстрее сообразила. Покачала головой. Что ж, это хорошо!
– Почему ты проявляешь себя? – я наводила справки. Прежде по этому адресу никто не жаловался на активность потусторонних сил. Конечно, это ни о чём не говорит наверняка. Но и живые тоже хороши – порою они столько спихивают на «показалось», что диву даёшься как им вся жизнь ещё не показалась!
– Она скучает, – призрак мотнула головой в сторону комнаты Элен так, что голова должна была не оторваться, не меньше. Но этого не произошло. Всё, что могло случиться с безымянной, уже случилось.
– Но не по тебе, – напомнила я.
– Она звала, – возразила призрак.
            Всё-таки голову бы поотрывать тем, кто пишет тысячу и одну инструкцию по разговору с мёртвыми! Это живые от вас отвертеться могут, а мёртвые? Они вынуждены слышать вас, и они не могут себя контролировать так, чтобы точно сказать, что не придут. В этом, к слову, и кроется истина некоторых фильмов ужасов, построенных на игрищах с потусторонними предметами. В одном фильме я услышала даже правду: мол, когда зовёшь кого-то одного, то слышат все.
            Все и правда слышат. Все неупокоенные, находящиеся поблизости. Если жизнь скучна и надоела – начни общаться теми, кто ушёл. В лучшем случае получишь проблем в виде напуганных животных и засохших цветов, в худшем…
            Ладно уж.
– Она звала не тебя, – с призраками надо говорить мягко. Они легко переходят из состояния в состояние. Они живут на грани осколочного восприятия и им необходимо быть между состояниями паники и безумия, гнева и ужаса всё время в диалоге, потому что иначе любой диалог теряет смысл и может быть опасен для второй стороны.
            Волак всегда так говорил. Но я не верила ему уже давно. Я говорила с призраками резко, потому что верила – резкая боль лучше тонкой, длинной, издевательской, которая ещё долго будет пульсировать и стучать в и без того измученной душе.
– Она звала, – призрак не спорила, но для себя оставила убежище. Звали! Неважно, что не её – звали же.
– Ты пугаешь её.
– Она звала…– призрак упрямилась.
– Она звала Терезу. Ты не Тереза. Ты не можешь быть ею. Она дорожила Терезой.
– Тереза не пришла, – напомнила призрак. – А я здесь.
– Ты другая.
– Она не видит.
– Она чувствует, – вернула я.
            Призрак задумалась. Волак говорит. Что у призраков нет логики, надо взывать к остаткам их чувств. Я не согласна. У призраков есть логика. Они чем-то руководствуются. Они говорят. Они действуют…
– Они договорились, что тот, кто первый умрёт, подаст знак, – сказала я, чувствуя, что призрак борется с собой и с остатками своего страха. За годы, очевидно, долгие годы, она ощутила себя нужной, и даже влиятельной, и может быть, ей нравилась реакция Элен. А тут приходит злая Ниса и говорит, что всё это не для тебя. – И когда ей было плохо, она, похоже, позвала подругу. Но та не пришла. Услышала ты. И ты решила, что твоё привет будет утешением? Может быть так и было, но ты перешла рамки. Ты не видишь своей силы. Ты едва не убила её картиной. Ты напугала её. А она дала тебе ощущение нужности и незабытости. Ну разве так можно?
            Совестить призрака! Смешно, но это иногда даётся с особенным эффектом. Почему-то совесть хорошо работает с призраками и плохо с людьми. Наверное, от того, что у живых помимо души внутри ещё куча мусора.
– Ты пугаешь её. Ты разрушаешь её…она живая, а ты нет. И она звала не тебя.
            Призрак должен прочувствовать. Поэтому с призраком нужно говорить. Даже если это кажется безнадёжным.
– Я просто была, – прошелестела призрак, – она не радовалась моим отпечаткам ладоней на зеркале. И когда я выключала свет…
            Понятно! Всё, что казалось с самого начала необычным, приелось Элен. Она перестала замечать то, что её не будоражило и не пугало. Невероятно звучит, но это так. Если в вашем доме постоянно будет шуровать призрак – вы привыкнете. Если вы видите призрака с детства – вы перестанете его замечать.
– И ты уронила картину, но чуть не попала ей по голове, – напомнила я. – Не стыдно?
            Стыд – это первое чувство. Оно возникает в жизни в самый неподходящий момент, и спутать его с чем-то невозможно.  Его проявление такой шок для души, что она хранит его даже в посмертии.
– Я не хотела, – призрак повинилась передо мной, словно это имело какой-то смысл. Я не судья. Не кара. Я помощь. Прежде всего там, годе они сами не могут.
– Она не тебя звала, – я подводила черту. – Перестань пугать её…
            Призрак дёрнулась, её голова снова мотнулась так, как не удалось бы никому из живых, слепые глаза уставились на меня. глаза не могут выражать смятение и отчаяние, но я уже знала о чём она попросит, о чём скажет мне.
– Если я буду тихой…если не буду больше так, как с картиной, могу я…– она не договорила, устыдилась своей посмертной слабости. В жизни она, должно быть, и не просила никогда ни о чём всерьёз. Разве что жизнь сохранить. Слишком уж юной она была. Слишком уж тёмный след переходящей энергии тянулся за ней. Иные истории лучше и не знать – не стоит себя тревожить. Всё равно прошлого уже не отменить.
– Я спрошу, – пообещала я, вываливаясь в реальность.
***
– Во-первых, книги выбрасываем, – это было главное условие, – не надо играть с тем, с чем не выходит справиться. Да, для вас и Терезы это было шуткой. Но я вас уверяю, что даже такие шутки могут обернуться такими последствиями, что вы в окно сами выйдете.
            Элен молчала. Тео присутствовать не пожелал. Вернее, я не пожелала его присутствия и посоветовала ему проветрить в комнате. Именно его, ведь он лицо незаинтересованное.
– В следующий раз к вам придёт дух убийцы, – продолжала я, – или психа. И развлечется так, что ваше тело потом неделю будут собирать по кусочкам. Доходчиво?
            Наверное, что-то было в моих глазах, что-то такое, от чего Элен, пожелавшая спорить и утверждать о том, что всё шутка, погасила все несказанные глупости и согласилась.
– Второе… – я вздохнула, смягчаясь, – девушка, которую я видела…нет, она не Тереза. Но она была счастлива быть снова как живой. У мёртвых ведь печаль – их не помнят. Они застывают тут, пока совсем не проваливаются в ничто. Эта хочет ещё немного побыть здесь. Ей понравилось быть как бы в жизни. Но она обещает не швыряться картинами. И вообще вести себя прилично.
            Элен вздрогнула. Но я была готова к этому и в следующее мгновение на Элен обрушилась целая тирада об одиноком посмертии и о том, как несчастно и плохо быть призраком, про которого никто, кроме Агентства не помнит.
– А тут ты позвала. Хоть и не её, а ей всё приятно! – я даже задохнулась от быстрой речи. Но, кажется, победила.
– А она больше не будет…так? – сомневалась Элен.
– Не будет. просто позволяй ей маленькие приветы. Кстати, вот тебе и подтверждение того света, – хмыкнула я. – А вообще, вопроса об избавлении от призрака не было. Так что это за дополнительную плату. Ну или смириться.
            Элен нелегко было принять решение, но она всё же смирилась. У неё было глупое, но всё-таки доброе сердце. Мои слова об одиночестве души коснулись её.
– Она видела как ты плакала, когда звала Терезу, – добивала я, – она тоже бы плакала, только не может. Но ей было тебя жаль. Дай ей побыть немного рядом. Думай, если хочешь, что это она.
            Словом, Элен я смяла. Та даже расчувствовалась.
– А вот брату не говори, – посоветовала я. – Он хороший, но будет против.
            Это уже было видно.
            Элен поспешно закивала.
            Выходя из её дома, я чувствовала себя усталым победителем. Тереза или нет, но Элен получила свой привет с того света и теперь знает, что мир, иной мир есть. одно только меня немного коробило: как же странно и нелепо погибла Тереза!
            И почему не пришла на зов подруги? Вряд ли её душа была спокойна на момент гибели. Скорее всего, она была в шоке. Так почему не пришла? Не забрали же её душу до того, как она померла…
            Не заигрались же две глупышки с силами? Я же успела, да?
(*)
Из цикла «Мёртвые дома» - вселенная отдельных рассказов. Предыдущие рассказы: «Рутина, рутина…» , «Отрешение» , «Тот шкаф», «О холоде»,  «Тишина», «Та квартира»,  «Об одной глупости» , «Слово»,  «Палата 323» , «Встреча» ,«Кто живет в шкафу?» и «Темная фигура» Каждый рассказ можно читать отдельно.
 

 

Одобрение