Предновогоднее утро полно забот - надо переделать кучу нужных и две кучи вечно откладываемых дел.
Николай закончил с чисткой зеркал и, поставив ещё одну галочку в графу «сделано», прокричал жене, суетящейся на кухне: «Ксюха! Всё! Зеркала готовы! Осталось только мусор выбросить… Но это когда ты закончишь с готовкой…»
Он помолчал, прислушиваясь, а услышав от жены обнадёживающее: «Молодец!» - снова крикнул из комнаты: «Я тогда пока займусь кораблём?» Вновь прислушался, надеясь на положительное решение, бубня: «Ну, молодец я или не молодец, в самом деле?»
С кухни донеслось: «Да-да… Иди занимайся…»
Радостно потирая руки, Николай забежал в спальню, открыл шкаф и вытащил из него макет фрегата «Паллада». Повертел его в руках и, поцокав языком от совершенства корабельных линий, поставил на небольшой туалетный столик. Затем он достал клей, пинцет, лупу и мешочек с детальками, что ещё не были приклеены на своё место.
В это время в спальню вошла жена, и, укоризненно поглядев на мужа, взяла со стола большую цветочную вазу и переставила её на шкаф, при этом попеняв: «Коль! Ну, сколько раз я буду тебя просить – убирай вазу, когда садишься за свои игрушки. Ведь не заметишь, как увлечёшься и смахнёшь её на пол».
Николай пробурчал в ответ извинения и расположился на всей площади стола. Когда жена вышла из комнаты, он зло посмотрел на вазу и прошептал: «Что б ты сгорела!»
Шептать–то он шептал, а вот извести это сокровище не решался, потому как это был подарок тёщи, и потому что с ней, с вазой, якобы было уютней, и потому,.. потому,.. потому…
Временами ему даже казалось, что этот полуметровый стакан намеренно впёрся в его пространство, отравлять ему жизнь этакой несокрушимой тумбой, которую всегда надо было либо уважительно переставлять, или не менее уважительно обходить.
Мало того, когда он ложился в кровать и, желая почитать на сон грядущий, включал ночник, то это богатство порождало такой отблеск на потолке, от которого ему становилось не по себе. В продолговатом световом пятне явно угадывался облик какого-то чудовища с маленькими колючими глазками и отвратительной разинутой пастью.
Просьбы убрать из спальни этот шедевр стеклодувного искусства, оставались не услышанными женой, потому как это подарок мамы, и потому что это красота!
Николай вздохнул, плюнул в сторону непобедимого горшка, и принялся за работу. Работы, на самом деле осталось на двадцать минут. Надо было приклеить последние детали фрегата – пушечки!
Ну, кто может бросить на произвол судьбы чёрненькие, исключительно замечательные пушечки? Они ж ведь громоподобный глас корабля - его ревущие трубы! Тем более что сам же месяц назад загадал, что если в этом году он закончит сборку «Паллады», то в следующем, наступающем, она обязательно выстрелит залпом удачи из всех своих орудий!
Через полчаса Николай приклеил последнее крохотное орудие и какое-то время сидел, глядя на фрегат, довольный собой и тем, что работа закончена в срок и без суетливой торопливости, приводящей к неточности, а значит и к изъяну, что постоянно будет лезть в глаза, разрастаясь из соринки до размеров увесистого корявого бревна.
Вволю налюбовавшись делом рук своих, Николай взял «Палладу» и, дунув в паруса, прокатил её по воображаемым волнам, то задирая вверх, то роняя вниз бесстрашный корабельный нос. При этом он даже поревел бушующим океаном и погремел громовыми разрядами.
Решив, что плавание прошло успешно, Николай осторожно поставил макет на книжную полку, чтобы до него не дотянулись дети и, не дай бог, не свалил Про-Хвост – рыжий кот, состоящий наполовину из безделья, наполовину из любопытства.
Ещё раз, с умилением поглядев на изящную, грозную «Палладу», он пошёл на зов жены, что уже дважды призывала его из кухни – вскрывать и потрошить консервные припасы.
Когда же всякая суета осталась позади – яства приготовлены и выставлены на стол, когда были надеты и нарядные платья, и новые рубашки, наконец-то случился и он – Новый Год!
Куранты отбарабанили положенную дюжину, и всё семейство под весёлое, громкое «Ура» зазвенело фужерами и загалдело поздравлениями. И лишь наступила молчаливая минутка (в которую раньше обычно рождался милиционер, а сейчас и не поймёшь кто) в спальне что-то бабахнуло, гулко и раскатисто.
Сердце у Николая ёкнуло и он, вскочив из-за стола, выбежал из комнаты. За ним следом спешила жена. Вбежав в спальню, Николай облегчённо выдохнул – «Паллада» была цела и невредима. Про-Хвост сидел в кресле и, делая недоумённое выражение усов, смотрел на прибежавших хозяев. А на полу, разлетевшаяся на сотни мелких кусков, лежала она – ваза!
Николай, еле сдерживая кровожадную улыбку, осторожно посмотрел на жену. Ксения вспомнив, что это она сама переставила красоту на шкаф, посчитала, что искать виноватых, в данном случае, бессмысленно. Тем более что виноват, мог быть только Про-Хвост, а он ответчик никудышный, бессловесный, а значит и скучный. Она повернулась и, уходя, сказала через плечо: «Сейчас принесу веник, - и уже из коридора добавила, - Да эта стекляшка мне никогда особо не нравилась, - и чуть погодя, - На счастье!»
«Ага! На счастье!» - подумал Николай и осторожно подошёл к книжной полке. Пригляделся, а приглядевшись, покачал головой. У него возникло такое впечатление, что фрегат несколько сдвинулся к стенке и чуть развернулся. Когда же он подошёл совсем близко, ему показалось, что в воздухе еле-еле пахнет сгоревшим порохом, а над чёрненькими, исключительно замечательными пушечками вьётся лёгкий дымок…
Помочь сайту
Поздравления
