Не было бы счастья

Порыбачить в последнюю ночь перед отъездом договорились втроём, на той стороне Волги. Погода стояла самая подходящая – полный штиль. Собрались как надо: восемь закидушек, пять бутылок водки, хлеб, полведра картошки, лук, огурцы. Сало - на всякий случай, а вдруг клевать не будет и ушицы не сварить - сойдёт с картошкой на ужин. Нагрузили свободного от спектакля Володьку и отправили на место ещё до заката. Сами прибыли с последним паромом и, предвкушая ночь за разговорами и распитием драгоценного напитка, почти бегом прибежали к уже погасшему костру.

 Володька лежал, уткнувшись лицом в песок, и храпел на всю округу. В лучах заходящего солнца было видно, что закидушки он выставлял после того как выпил. Вместо стройного ряда удочек над водой возвышался клубок перепутанных лесок.

     Николай потряс Володьку  за плечо:

   - Водка где?

    Тот, не открывая глаз, махнул рукой в сторону реки:

   - Там закопал… - и снова захрапел.

   Делать нечего, закатав брюки, решили пошарить дно в разные стороны от закидушек. Уже стемнело, а бутылки так и не нашли. Дело осложнилось тем, что Николай поранил руку, напоровшись под водой на стекло. Пока Константин перевязывал ему рану, тьма накрыла реку полностью. Только вдалеке мерцали габаритные огни стоящей на якоре баржи. Огней города не было видно из-за высокого берега.

  - Ну, знаешь, мы так до утра шарить будем. Пусть Володька встаёт и сам ищет, где закопал.

   - Верно говоришь, Костя. Ты его разбуди, а я костёр разведу, хоть светлее станет.

   Но Володька просыпаться не желал. Бурчал что-то себе под нос и отбивался. Встал только тогда, когда Константин достал из рюкзака будильник, завёл и поставил его звенеть под Володькино ухо. Тот, чертыхаясь и матерясь, полез в воду и уже через пять минут заветные флаконы были извлечены.

  - Понятно, почему ты уснул - целую бутылку один оприходовал. Тебе больше не наливать!

  - Это почему, не наливать? Я вам тут место приготовил, закидушки выставил…

  - Что ты выставил? А ну Костя посвети ему фонариком, пусть полюбуется на дело рук своих.

  Володька, увидев перепутанную леску, притих и, набрав в котелок картошки, пошёл к воде.

  - Картошку не утопи, а то голодные спать ляжем.

  Собрав и выбросив негодные закидушки, Николай достал и установил две запасные. Клёв в ту ночь был отменный. Быстро наловив рыбы на котелок ухи, больше закидывать не стали. Завтра на вокзал – куда её.

  За едой разговор не клеился. Виновато молчал Володька. Ему было стыдно, что испортил настроение товарищам. А Костя с Николаем, чокаясь кружками, перекинувшись дежурным «Ну, поехали», тоже молчали.

  - Ребята, я вспомнил, что хотел вам показать. Там наверху, из берега торчит сухая труба. Она большая, места хватит переночевать, нам всем троим. Вдруг дождь пойдёт. А?

  - Покажи, - пробасил Константин, - на вот фонарь.

  И действительно в трёх метрах от земли зияло круглое отверстие. В темноте больше ничего разглядеть не удалось. И Николай резонно заключил:

  - Что туда лезть, берег покатый, а мы выпивши, ещё переломаем кости. Спальные мешки у костра расстелем, по прогнозу дождя не обещали.

  - Как хотите, а я полезу. Кость, ты мне посвети.

  И подхватив спальник, Володька резво забрался в трубу. Его богатырский храп долго не давал уснуть Константину с Николаем. А когда они, наконец, под утро задремали, как ужаленные подскочили, от истошного Володькиного крика. Спросонья не могли понять, откуда он кричит.

  - Помогите! – Доносилось сверху. – Снимите меня отсюда!

  Володька сидел в трубе, свесив ноги, а мимо него проносился зловонный поток нечистот. На берегу под трубой валялся Володькин спальник и будильник Константина, который Володька прихватил с собой в трубу, чтобы не проспать первый паром.

  - Что ты орёшь как оглашенный! Как мы тебя снимем? Спускайся сам, как забирался, да сразу в реку.

  Володька встал, уцепившись за трубу, и попытался шагнуть на береговой откос. Но поскользнулся и, приземлившись на пятую точку, съехал с горки вниз, громко охая и ахая, подпрыгивая на кочках.

  - С прибытием! До воды сам дойдёшь? Уж больно от тебя воняет, на руках то нести.

  Володька исподлобья глянул на Николая и пополз к реке на четвереньках.

  Не помог и кусок мыла из рюкзака запасливого Константина. Уже на пароме вокруг Володьки скоро образовалось свободное пространство, хотя народу было много – деревенские ехали в город на работу.

   После отпуска Володька гордо демонстрировал в театре новый немецкий спальник, купленный на гастролях, по случаю, у иностранных туристов.

  - Я тогда отдельно поехал в вагоне, наши в другом ехали. Познакомился с ребятами из Дрездена. Они возвращались после восхождения на Эльбрус. Я пожаловался, что на Волге спальник потерял. Они мне свой продали, за тридцатник.  Очень наши деньги нужны были. Хотели перейти в другой вагон. Доплата требовалась.