Главная → Проза → Малые формы → Рассказы → Любовь, друзья и два ботинка...

Любовь, друзья и два ботинка...

3 марта 2012 - Альфия Умарова

 Случилось это страшно подумать как давно.

  
   Два друга - "Тарапунька и Штепсель", "Большой Брат и Маленький", в общем, друзья не разлей вода Володька и Сашка влюбились в меня оба разом. Или по очереди - теперь уже не помню. Да это и не важно.
  
   Я - вся такая правильная, истинное дитя Домостроя, только что выпорхнула из родительского гнезда, закончив школу. В институт не прошла по конкурсу, возвращаться домой - стыдно, вот и устроилась работать - мойщицей посуды в санаторий в небольшом зеленом городке на берегу Финского залива. Питание - сами понимаете, отменное, воздух - сосново-бодрящий, соседки - веселые.
   И началась у меня вольная "взрослая" жизнь. С работой в будни, танцами по выходным, днями рождения подружек и праздниками в общежитии, со вниманием мужеского пола.
  
   Хотя про пол этот я очень сильно сказала - "мужеский". Так, пацанский еще, когда пушок под носом чуть огрубел, но на усы еще не тянет. Когда до урчания в животе скучается по матушкиным щам и пирогам. А с девчонками, которых у них якобы было - аж со счету сбились, на самом деле только пару раз и целовались. И то не взасос. "Орлы"!
  
   "Орлята" эти были тоже приезжими, жадными до жизни большого города, развлечений, соблазнов. Зарабатывать кой-какую денежку на прокорм научились, а вот тратить ее, растягивая до заветных дней аванса и получки, - нет. Что делать? Как что - подружиться с девчонками! Девчонки - народ припасливый, кой-чему мамами наученные, голодом сидеть не будут. А тем паче если на кухне да в столовой работают.
  
   Парней мы из запасов наших подкармливали, не жалко! Котлетки, гарнир, салатики, супчик какой-нибудь - такой набор готовой еды у нас всегда имелся. Сами мы, уже порядком избалованные санаторской едой, готовили изредка что-нибудь особенное. Мы ж не ребята, чтобы вымоченные в подсоленном кипятке макароны уже считать съедобными...
  
   Где я познакомилась с героями моего "романа", или "дилогии"? Скорее всего, встреча произошла на дискотеке. Эти два товарища одеты были так, будто донашивали школьные костюмчики, из которых давно выросли. Джинсов там или других фирменных, от фарцовщиков, шмоток у них не было и в помине - не тот полет у ребяток. В зале они поначалу стеснительно жались по углам, почти как девчонки. И лишь когда начинал действовать стакан портвейна, выпитый наспех перед танцами, они смелели настолько, что решались приглашать дам.
   Выбирали из тех, кто во время медленных мелодий оставался поддерживать колонны, чтобы те не упали. Когда этих дам все же осчастливливали, они мигом забывали о своей роли кариатид и с плохо скрываемой радостью шли в общий круг. И уже оттуда с гордостью - "смотрите, я не хуже других!" - взирали на так и не приглашенных девчонок.
  
   К которым относилась я? Не стану сочинять, что меня кавалеры наперебой ангажировали на все танцы подряд. Нет, я, имея хорошую фигурку и стройные ножки (особенно в мини-юбочке), была девочкой довольно скромной, в очочках, этакая "вечная гимназисточка", которой запретного вроде и хочется, и страшно. А потому я - с переменным успехом - то стены подпирала, то танцевала в паре с молодым человеком.
  
   Теперь представьте эту парочку друзей. Володька - небольшого ростика, с впалой грудью, чернявый, темноглазый, каких-то смешанных кровей. Ручки и ножки у него были очень маленькими, хотя и пропорциональными всему прочему сложению. Впрочем, это было не сложение, а скорее "вычитание". Если попробовать найти его экстерьеру аналог в животном мире, то я бы назвала его давно не кормленным грустным пони.
  
   Володя сочинял рассказики, записывая их в общую тетрадку сбивчивым малопонятным почерком, перечеркивая местами целые абзацы. Тетрадку эту, со смятыми уголками, всю замусоленную, он носил всегда с собой, в кармане штанов, отчего тот смешно оттопыривался. О чем писал? Это была смесь фантастики, мистики и бреда сумасшедшего, как мне казалось. Теперь такое назвали бы, пожалуй, фэнтези. Но в то время сам этот факт, что юноша что-то там такое творит, добавляло его личности некоторой загадочности, выделяло его среди прочих.
  
   Сашка на фоне товарища - "орангутанг", с шапкой пышных, спирально вьющихся темно-русых волос. Этакий "Квазимодо", чуть сутулый, с длинными, по колено, руками и мрачноватым взглядом сквозь толстенные линзы очков, сваливающихся на нос картошкой. Но, как я узнала позже, он только снаружи был так устрашающе безобразен. В душе Сашка оказался мягким, белым и пушистым... зайчиком.
   Работал он, как оказалось, в пансионате напротив дворником. Флегматик по темпераменту, невозмутимый увалень, Сашка не слишком стеснялся своей непрестижной должности "начальника метлы" и махал ею с отсутствующим видом, витая где-то в космических далях. Кстати, Саша очень любил фантастику, зачитывался ею, бредил межгалактическими путешествиями. Еще он говорил, что в детстве мечтал стать космонавтом, но, увы, с таким зрением он не был годен даже для менее экзотических профессий.
  
   Ребята, оставшиеся за бортом не принявшего их вуза, как и я, готовились идти на его "абордаж" на будущий год. Мы вместе ездили в Питер на подготовительные курсы и возвращались оттуда поздним вечером, электричкой. Володя, Саша и я - посередине. Мы говорили о занятиях, книгах, любимых авторах, фильмах.
  
   Помню, ходили мы на только что вышедшую в прокат картину "Москва слезам не верит". Втроем, как всегда. Рассказ о девчонке-"лимите", нашедшей свое счастье в большом, чужом поначалу ей городе, меня прямо-таки окрылил. Я ведь тоже приехала из провинциального далёка покорять Северную столицу. Мне хотелось добиться многого: получить образование, хорошую интересную работу, встретить любимого человека. Из кинозала я вышла с горящими глазами, полная надежд и не исполненных пока мечтаний. На ребят же фильм не произвел такого сильного впечатления. Я даже обиделась на них: фу, какие толстокожие! Ничего не понимают ни в жизни, ни в любви.
  
   А вот тут я ошибалась.
  
   Первым "раскололся" в своих пылких чувствах Сашка. Пришел однажды сам на себя непохожий - глаза сумасшедшие, чуть пахнет спиртным и взволнованный, как первоклассник 1 сентября. Сашка сразу же стал оправдываться:
  
   - Ты не думай, я не пью, я вообще водку не люблю. Это я так, для храбрости выпил...
  
   А храбрость ему понадобилась, как оказалось, чтобы позвать меня ... Нет, не в кино. Замуж. Вот так сразу.
  
   Представьте мое удивление - "замуж"! Ни тебе предложения "дружить-встречаться", ни романтических гуляний под луной, ни неловких первых поцелуев...
  
   А Сашка между тем продолжал:
  
   - Я всё для тебя сделаю! Всё! Будем сначала учиться, потом работать... Книги вместе читать, в кино ходить. Я уже и маме в Череповец написал о тебе. Она ждет нас...
  
   Ну и ну! Я, значит, ни сном ни духом, а тут "без меня меня женили"... И мама в далеком Череповце в курсе, одна я в непонятках... Н-да, неожиданный поворот! Но каков Сашка! И жизнь нашу будущую совместную распланировал: учеба, работа, покупка холодильника, импортной "стенки", телевизора, машины... Я даже представила на миг, что и умрем мы в один день, окруженные кучей детей, внуков, а если повезет, то и правнуков...
  
   Сашка, взволнованный моментом до невозможности, взял мою руку и прижался к ней сначала губами, потом всем лицом. До тех пор мне никогда еще не целовали рук - и я не знала, как реагировать: то ли вырвать ее, то ли погодить. Щека его оказалась мокрой - от переизбытка чувств. Волна жалости, материнской любви захлестнула меня: какой же Сашка еще мальчишка! Неуклюжий, большой медвежонок! Погладила свободной рукой его склоненную голову: какие пушистые и мягкие волосы... Но... Но не любила я его! Да, он был славным, добрым, немного наивным. И я была готова дружить с ним. Как с подружкой, а не парнем. Но как сказать ему об этом, не обидев? Ведь отказ, даже тактичный, остается отказом и ранит в любом случае.
  
   Говорить не пришлось. Сашка поднял голову, посмотрел на меня долгим влажным взглядом из-за толстых запотевших стекол и всё понял по моему растерянному молчанию. Пошатываясь, словно в приличном подпитии, развернулся и вышел за дверь, по-стариковски ссутулившись...
  
   Больше я его не видела. Володька сказал потом, что Сашка неожиданно, вдруг, собрался и, не объясняя причин, рванул домой, в Череповец.
  
   Я чувствовала себя виноватой, что невольно, абсолютно ненамеренно, разрушила мечты хорошего человека. Глупый, ну зачем он так?! Ну встретил не свою "половинку", но ведь на мне свет клином не сошелся! А как же его планы: поступать в университет, узнать, что такое студенческая жизнь...
  
   Володя тоже был огорчен Сашкиным отъездом. Он всё не мог понять, что же такое с другом случилось, что тот принял решение уехать. Сердечная Сашкина рана осталась тайной для всех, кроме меня. Но и я не стала ее раскрывать.
  
   Теперь на занятия в город мы ездили вдвоем с Володей. Сашки нам не хватало, будто мы пытались исполнить дуэтом то, что написано для трио. Мы часто вспоминали нашего общего друга, нам хотелось знать, как он живет, чем. Но Сашка не отвечал на Вовкины письма, а я и адреса его не знала.
  
   Вовка меж тем стал отчего-то больше внимания обращать на свою внешность, прикупать что-то из одежды. Даже брызгался каким-то дешевым одеколоном, благоухая как парфюмерный магазин. Вот только с обувью у него были проблемы. Ему, как малорослому человеку, хотелось быть чуть выше, ну, или казаться таким. А найти что-то подходящее в те времена полупустых магазинов и дефицита было сложно. Вот он и ходил в своих "просящих каши" туфлях.
  
   У меня были полуботинки, мамины, которые она дала мне, пока я не куплю других. Но, поскольку обувки были мне маловаты и очень жали, я их перестала носить. Они так и стояли в коридоре - темно-бордовые, полуспортивного фасона, на платформе по моде тех лет. Вовка, приходя к нам, всегда на них поглядывал с вожделением. И как-то раз, сильно смущаясь, попросил их... померить. Я удивилась просьбе, но, не подав вида, разрешила. Вовка влез в ботиночки, став сразу выше на пяток сантиметров, и расплылся в радостной улыбке: впору, мол. Он выглядел таким счастливым, что я, не удержавшись, отдала ему мамины туфли. Володька ушел прямо в них, ужасно довольный, неся свои прохудившиеся "чоботы" под мышкой.
  
   Ждать Вовкиного признания пришлось недолго. Сценарий был прежним, и мне казалось, что я смотрю фильм с одним и тем же сюжетом, где роль романтического "героя-любовника" исполнял уже другой "актер". Почти те же слова, с небольшими вариациями, те же обещания, планы... Только ехать знакомиться к маме Вовка не звал, поскольку жила она где-то очень далеко - то ли в Якутии, то ли в Бурятии.
  
   Ну вот, и этот туда же, подумала я. Да что же им не дружится просто так, без приглашения замуж?! Я понимала, несмотря на свой "зеленый" еще возраст, что обзаводиться семьей, когда тебе всего 17-18, рановато. Ведь впереди вся жизнь, так много надо успеть, столькому научиться! И к тому же как он мог быть уверен, что встретил именно ту девушку, с которой хочет прожить всю жизнь?
  
   Я, конечно, не стала задавать Володе этих вопросов, ответ на который был очевиден - он просто был влюблен в меня. Но, к его сожалению, безответно.
   Что мне было делать?! Ну не могла я заставить себя полюбить Вовку в благодарность за его чувство ко мне! Возможно, он был бы согласен, чтобы я просто позволила себя любить. И этого хватило бы ему. На некоторое время. Но безответная любовь когда-нибудь да умирает, не получая отдачи встречным движением души. А я про себя точно знала, что не смогу ему ответить ничем, кроме прежних дружеских отношений...
  
   Володя умолял меня подумать, может, я смогу его полюбить - пусть даже потом, когда-нибудь. Но врать и обещать несбыточного я не стала. Как ни грустно было мне об этом говорить, "разбивая" влюбленное сердце.
  
   ...Когда мама спустя время спросила, куда я дела ее ботиночки, я ответила, что подарила их Вовке.
  
   Вспоминаю с улыбкой ту давнюю историю. Теперь я думаю, что мой смешной подарок молодому человеку - туфли - такая малость по сравнению с тем, что готовы были преподнести мне те юноши - весь мир... Сможет ли кто-то теперь так же великодушно положить к моим ногам Вселенную?..
  
   Мне тепло от этих воспоминаний и чуточку грустно, что такое уже вряд ли повторится...
     
  
  

 

© Copyright: Альфия Умарова, 2012

Регистрационный номер №0032222

от 3 марта 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0032222 выдан для произведения:

 Случилось это страшно подумать как давно.

  
   Два друга - "Тарапунька и Штепсель", "Большой Брат и Маленький", в общем, друзья не разлей вода Володька и Сашка влюбились в меня оба разом. Или по очереди - теперь уже не помню. Да это и не важно.
  
   Я - вся такая правильная, истинное дитя Домостроя, только что выпорхнула из родительского гнезда, закончив школу. В институт не прошла по конкурсу, возвращаться домой - стыдно, вот и устроилась работать - мойщицей посуды в санаторий в небольшом зеленом городке на берегу Финского залива. Питание - сами понимаете, отменное, воздух - сосново-бодрящий, соседки - веселые.
   И началась у меня вольная "взрослая" жизнь. С работой в будни, танцами по выходным, днями рождения подружек и праздниками в общежитии, со вниманием мужеского пола.
  
   Хотя про пол этот я очень сильно сказала - "мужеский". Так, пацанский еще, когда пушок под носом чуть огрубел, но на усы еще не тянет. Когда до урчания в животе скучается по матушкиным щам и пирогам. А с девчонками, которых у них якобы было - аж со счету сбились, на самом деле только пару раз и целовались. И то не взасос. "Орлы"!
  
   "Орлята" эти были тоже приезжими, жадными до жизни большого города, развлечений, соблазнов. Зарабатывать кой-какую денежку на прокорм научились, а вот тратить ее, растягивая до заветных дней аванса и получки, - нет. Что делать? Как что - подружиться с девчонками! Девчонки - народ припасливый, кой-чему мамами наученные, голодом сидеть не будут. А тем паче если на кухне да в столовой работают.
  
   Парней мы из запасов наших подкармливали, не жалко! Котлетки, гарнир, салатики, супчик какой-нибудь - такой набор готовой еды у нас всегда имелся. Сами мы, уже порядком избалованные санаторской едой, готовили изредка что-нибудь особенное. Мы ж не ребята, чтобы вымоченные в подсоленном кипятке макароны уже считать съедобными...
  
   Где я познакомилась с героями моего "романа", или "дилогии"? Скорее всего, встреча произошла на дискотеке. Эти два товарища одеты были так, будто донашивали школьные костюмчики, из которых давно выросли. Джинсов там или других фирменных, от фарцовщиков, шмоток у них не было и в помине - не тот полет у ребяток. В зале они поначалу стеснительно жались по углам, почти как девчонки. И лишь когда начинал действовать стакан портвейна, выпитый наспех перед танцами, они смелели настолько, что решались приглашать дам.
   Выбирали из тех, кто во время медленных мелодий оставался поддерживать колонны, чтобы те не упали. Когда этих дам все же осчастливливали, они мигом забывали о своей роли кариатид и с плохо скрываемой радостью шли в общий круг. И уже оттуда с гордостью - "смотрите, я не хуже других!" - взирали на так и не приглашенных девчонок.
  
   К которым относилась я? Не стану сочинять, что меня кавалеры наперебой ангажировали на все танцы подряд. Нет, я, имея хорошую фигурку и стройные ножки (особенно в мини-юбочке), была девочкой довольно скромной, в очочках, этакая "вечная гимназисточка", которой запретного вроде и хочется, и страшно. А потому я - с переменным успехом - то стены подпирала, то танцевала в паре с молодым человеком.
  
   Теперь представьте эту парочку друзей. Володька - небольшого ростика, с впалой грудью, чернявый, темноглазый, каких-то смешанных кровей. Ручки и ножки у него были очень маленькими, хотя и пропорциональными всему прочему сложению. Впрочем, это было не сложение, а скорее "вычитание". Если попробовать найти его экстерьеру аналог в животном мире, то я бы назвала его давно не кормленным грустным пони.
  
   Володя сочинял рассказики, записывая их в общую тетрадку сбивчивым малопонятным почерком, перечеркивая местами целые абзацы. Тетрадку эту, со смятыми уголками, всю замусоленную, он носил всегда с собой, в кармане штанов, отчего тот смешно оттопыривался. О чем писал? Это была смесь фантастики, мистики и бреда сумасшедшего, как мне казалось. Теперь такое назвали бы, пожалуй, фэнтези. Но в то время сам этот факт, что юноша что-то там такое творит, добавляло его личности некоторой загадочности, выделяло его среди прочих.
  
   Сашка на фоне товарища - "орангутанг", с шапкой пышных, спирально вьющихся темно-русых волос. Этакий "Квазимодо", чуть сутулый, с длинными, по колено, руками и мрачноватым взглядом сквозь толстенные линзы очков, сваливающихся на нос картошкой. Но, как я узнала позже, он только снаружи был так устрашающе безобразен. В душе Сашка оказался мягким, белым и пушистым... зайчиком.
   Работал он, как оказалось, в пансионате напротив дворником. Флегматик по темпераменту, невозмутимый увалень, Сашка не слишком стеснялся своей непрестижной должности "начальника метлы" и махал ею с отсутствующим видом, витая где-то в космических далях. Кстати, Саша очень любил фантастику, зачитывался ею, бредил межгалактическими путешествиями. Еще он говорил, что в детстве мечтал стать космонавтом, но, увы, с таким зрением он не был годен даже для менее экзотических профессий.
  
   Ребята, оставшиеся за бортом не принявшего их вуза, как и я, готовились идти на его "абордаж" на будущий год. Мы вместе ездили в Питер на подготовительные курсы и возвращались оттуда поздним вечером, электричкой. Володя, Саша и я - посередине. Мы говорили о занятиях, книгах, любимых авторах, фильмах.
  
   Помню, ходили мы на только что вышедшую в прокат картину "Москва слезам не верит". Втроем, как всегда. Рассказ о девчонке-"лимите", нашедшей свое счастье в большом, чужом поначалу ей городе, меня прямо-таки окрылил. Я ведь тоже приехала из провинциального далёка покорять Северную столицу. Мне хотелось добиться многого: получить образование, хорошую интересную работу, встретить любимого человека. Из кинозала я вышла с горящими глазами, полная надежд и не исполненных пока мечтаний. На ребят же фильм не произвел такого сильного впечатления. Я даже обиделась на них: фу, какие толстокожие! Ничего не понимают ни в жизни, ни в любви.
  
   А вот тут я ошибалась.
  
   Первым "раскололся" в своих пылких чувствах Сашка. Пришел однажды сам на себя непохожий - глаза сумасшедшие, чуть пахнет спиртным и взволнованный, как первоклассник 1 сентября. Сашка сразу же стал оправдываться:
  
   - Ты не думай, я не пью, я вообще водку не люблю. Это я так, для храбрости выпил...
  
   А храбрость ему понадобилась, как оказалось, чтобы позвать меня ... Нет, не в кино. Замуж. Вот так сразу.
  
   Представьте мое удивление - "замуж"! Ни тебе предложения "дружить-встречаться", ни романтических гуляний под луной, ни неловких первых поцелуев...
  
   А Сашка между тем продолжал:
  
   - Я всё для тебя сделаю! Всё! Будем сначала учиться, потом работать... Книги вместе читать, в кино ходить. Я уже и маме в Череповец написал о тебе. Она ждет нас...
  
   Ну и ну! Я, значит, ни сном ни духом, а тут "без меня меня женили"... И мама в далеком Череповце в курсе, одна я в непонятках... Н-да, неожиданный поворот! Но каков Сашка! И жизнь нашу будущую совместную распланировал: учеба, работа, покупка холодильника, импортной "стенки", телевизора, машины... Я даже представила на миг, что и умрем мы в один день, окруженные кучей детей, внуков, а если повезет, то и правнуков...
  
   Сашка, взволнованный моментом до невозможности, взял мою руку и прижался к ней сначала губами, потом всем лицом. До тех пор мне никогда еще не целовали рук - и я не знала, как реагировать: то ли вырвать ее, то ли погодить. Щека его оказалась мокрой - от переизбытка чувств. Волна жалости, материнской любви захлестнула меня: какой же Сашка еще мальчишка! Неуклюжий, большой медвежонок! Погладила свободной рукой его склоненную голову: какие пушистые и мягкие волосы... Но... Но не любила я его! Да, он был славным, добрым, немного наивным. И я была готова дружить с ним. Как с подружкой, а не парнем. Но как сказать ему об этом, не обидев? Ведь отказ, даже тактичный, остается отказом и ранит в любом случае.
  
   Говорить не пришлось. Сашка поднял голову, посмотрел на меня долгим влажным взглядом из-за толстых запотевших стекол и всё понял по моему растерянному молчанию. Пошатываясь, словно в приличном подпитии, развернулся и вышел за дверь, по-стариковски ссутулившись...
  
   Больше я его не видела. Володька сказал потом, что Сашка неожиданно, вдруг, собрался и, не объясняя причин, рванул домой, в Череповец.
  
   Я чувствовала себя виноватой, что невольно, абсолютно ненамеренно, разрушила мечты хорошего человека. Глупый, ну зачем он так?! Ну встретил не свою "половинку", но ведь на мне свет клином не сошелся! А как же его планы: поступать в университет, узнать, что такое студенческая жизнь...
  
   Володя тоже был огорчен Сашкиным отъездом. Он всё не мог понять, что же такое с другом случилось, что тот принял решение уехать. Сердечная Сашкина рана осталась тайной для всех, кроме меня. Но и я не стала ее раскрывать.
  
   Теперь на занятия в город мы ездили вдвоем с Володей. Сашки нам не хватало, будто мы пытались исполнить дуэтом то, что написано для трио. Мы часто вспоминали нашего общего друга, нам хотелось знать, как он живет, чем. Но Сашка не отвечал на Вовкины письма, а я и адреса его не знала.
  
   Вовка меж тем стал отчего-то больше внимания обращать на свою внешность, прикупать что-то из одежды. Даже брызгался каким-то дешевым одеколоном, благоухая как парфюмерный магазин. Вот только с обувью у него были проблемы. Ему, как малорослому человеку, хотелось быть чуть выше, ну, или казаться таким. А найти что-то подходящее в те времена полупустых магазинов и дефицита было сложно. Вот он и ходил в своих "просящих каши" туфлях.
  
   У меня были полуботинки, мамины, которые она дала мне, пока я не куплю других. Но, поскольку обувки были мне маловаты и очень жали, я их перестала носить. Они так и стояли в коридоре - темно-бордовые, полуспортивного фасона, на платформе по моде тех лет. Вовка, приходя к нам, всегда на них поглядывал с вожделением. И как-то раз, сильно смущаясь, попросил их... померить. Я удивилась просьбе, но, не подав вида, разрешила. Вовка влез в ботиночки, став сразу выше на пяток сантиметров, и расплылся в радостной улыбке: впору, мол. Он выглядел таким счастливым, что я, не удержавшись, отдала ему мамины туфли. Володька ушел прямо в них, ужасно довольный, неся свои прохудившиеся "чоботы" под мышкой.
  
   Ждать Вовкиного признания пришлось недолго. Сценарий был прежним, и мне казалось, что я смотрю фильм с одним и тем же сюжетом, где роль романтического "героя-любовника" исполнял уже другой "актер". Почти те же слова, с небольшими вариациями, те же обещания, планы... Только ехать знакомиться к маме Вовка не звал, поскольку жила она где-то очень далеко - то ли в Якутии, то ли в Бурятии.
  
   Ну вот, и этот туда же, подумала я. Да что же им не дружится просто так, без приглашения замуж?! Я понимала, несмотря на свой "зеленый" еще возраст, что обзаводиться семьей, когда тебе всего 17-18, рановато. Ведь впереди вся жизнь, так много надо успеть, столькому научиться! И к тому же как он мог быть уверен, что встретил именно ту девушку, с которой хочет прожить всю жизнь?
  
   Я, конечно, не стала задавать Володе этих вопросов, ответ на который был очевиден - он просто был влюблен в меня. Но, к его сожалению, безответно.
   Что мне было делать?! Ну не могла я заставить себя полюбить Вовку в благодарность за его чувство ко мне! Возможно, он был бы согласен, чтобы я просто позволила себя любить. И этого хватило бы ему. На некоторое время. Но безответная любовь когда-нибудь да умирает, не получая отдачи встречным движением души. А я про себя точно знала, что не смогу ему ответить ничем, кроме прежних дружеских отношений...
  
   Володя умолял меня подумать, может, я смогу его полюбить - пусть даже потом, когда-нибудь. Но врать и обещать несбыточного я не стала. Как ни грустно было мне об этом говорить, "разбивая" влюбленное сердце.
  
   ...Когда мама спустя время спросила, куда я дела ее ботиночки, я ответила, что подарила их Вовке.
  
   Вспоминаю с улыбкой ту давнюю историю. Теперь я думаю, что мой смешной подарок молодому человеку - туфли - такая малость по сравнению с тем, что готовы были преподнести мне те юноши - весь мир... Сможет ли кто-то теперь так же великодушно положить к моим ногам Вселенную?..
  
   Мне тепло от этих воспоминаний и чуточку грустно, что такое уже вряд ли повторится...
     
  
  

 
Продолжение не следует
Здравствуйте, мои дорогие!
Рейтинг: +1 619 просмотров
Комментарии (2)
Наталья Бугаре # 6 марта 2012 в 09:07 +1
Да, хорошие ребята и все правильно они решали- полюбил женщину- так женись. Теперь редко кто из мужчин так решителен. Да и они, повзрослев, скорее всего уже не спешат мир бросать к ногам возлюбленной..Не модно нынче жениться. Хороший,добрый, светлый рассказ, Альфия. smileded buket3
Альфия Умарова # 6 марта 2012 в 09:37 0
Знаешь, Наташа, вспоминаю сейчас ту историю, и так светло на душе становится.
Это юность - искренняя, романтичная, где-то максималистская и такие ностальгические
чувства навевающая.
Спасибо, дорогая! buket4