ЛИПИМ-6

Шесть сокурсниц Маши со своими мужьями шумно встретились, оглядывая друг друга, стараясь изо всех сил выглядеть успешными и счастливыми. «Трудовая интеллигенция, – отметил Матвей про себя, – самая эксплуатируемая и полунищая, особенно учителя и врачи». Выделялись Вилкины. Муж недавно защитил кандидатскую и пытался на каждом шагу об этом заявить. Еще более светилась гордостью Зоя, которая на своем горбу лямку быта тянула, работая по две смены. Конечно, все кавалера Маши разглядывали, надо сказать, дружелюбно расспрашивали, себя представляли. Софин муж Павел, очкарик тоже, сообщил, что с водой работает, чистит. На что Вилкина съязвила, что пятый год слышит о чистке этой вечно грязной воды. Еще трое мужей врачами были, и один финансист. Поэтому за столом преобладала медицинская тема и ее проблемы, вспоминали студенчество, преподавателей. На вопрос Вилкиной, какой и когда институт закончил, Матвей ответил, что заочно учился, и что очень тяжело диплом ему достался, семь лет назад.

- Заочно – не знание, так лишь бумажку получаешь, правда, Матвей? Поэтому к железякам и пошли работать, а не в науку, как Эдуард мой? Ему бы только работу достойную найти, чтоб дальше…

Зазвонил мобильник у Матвея, он извинился. На связи был хозяин фирмы, финансирующий организацию производства в Мотылеве, у него плохое сообщение. Матвей прошел в свободную комнату, держа аппарат у уха. Иван Николаевич Николин, хозяин фирмы, сообщал, что Трунина убили через два часа после отъезда Матвея. На базаре незаметно кольнули, рядом жена была, не заметила даже. На рассвете в Воронеж хоронить увезли.

- Что делать, не знаем, Матвей Ильич. Жалко начатое дело гробить, о деньгах молчу. Вот как ваша идея обернулась с тюрьмой, не учли специфику, а я поверил… Что, повторите?

- Иван Николаевич, я согласен взять на себя руководство организацией производством, если не возражаете. Начатое бросать не стоит. Вы как? Тогда Окэй. Понимаю, что рискуем, вы больше… Буду в вашей фирме числиться, не в тюрьме. Далее, мне понадобятся специалисты. Полную свободу предоставляете? Спасибо. Да, квартиру на три-четыре комнаты. Выезд уточню. Хотите сегодня приказ о назначении издать? Пожалуйста. Будем на связи. Думаю, не более недели... все…

Рядом Маша стояла, обеспокоенная длительным отсутствием кавалера.

Поняла из обрывков, что уезжают в Мотылево работать, через неделю.

- Что случилось?..

Матвей вкратце изложил о гибели майора и необходимости продолжить начатое дело. Он дал уже согласие заменить погибшего, как устроится с жильем – Маша приедет, если, конечно…

- Что – конечно? Имеешь в виду, захочу ли я в провинцию поехать, так что ли? А ты как думаешь? С работой тебе решать, Матвей, ты мужчина, не вмешиваюсь. Но поеду с тобой сразу, потому что я должна рядом быть, понимаешь, всегда и везде (он, опустив голову, молчал). Я тебя очень прошу, миленький, не оставляй меня одну никогда… пожалуйста (глотание слез)…

Подняв голову, он увидел прекрасные влажные глаза, с надеждой смотрящие на него.

- В два чемодана уложишься, как думаешь? Только один есть, небольшой… завтра купим. Вытри глазки, и пойдем за стол. Гостью еще одну жду, важную, сам приглашал, увидишь. Ты могла бы ко мне этого Павла пригласить? Две минуты, пока здесь он…

Подруги сразу разглядели припухшие глазки Маши, но промолчали деликатно.

- Мы уезжаем, девочки, Матвей на новую работу перевелся, через неделю.

- И в качестве кого едешь, подружка? Молчишь. Смазливый, уверенный матросик, поматросит, а далее что... Отстань, Павлик, со своей водой. Этот предложил тебе работу рядом с Измаилом? Зарплату хорошую, жилье, проект интересный… А ты что? С Софой посоветоваться. Ну, а твоя как? Еще не знаешь. С какой стати сорваться с насиженного, и в неизвестность? Он-то кто, еще не знаем, но Машу с пути сбил уже.

- Злая ты, Зойка, поэтому всех вокруг мошенниками и дуралеями считаешь. Матвей хороший человек, замечательный специалист, и не сбил он меня с толка, а поняла я, что это мой, настоящий, не по печати в паспорте, а ты... Что, Павлик, тебе тоже понравился Матвей?.. Да, восемнадцатая квартира, Цветковы мы. Беликов Матвей в соседней комнате. Сейчас приглашу.

Очень нарядная гостья уселась за стол, раскрыла папку, коробочки рядом положила, с улыбкой молодых оглядела и пригласила Софу подойти, помочь ей. Встретила Беликова поцелуем, посадила за стол, велела чуточку подождать. Откуда-то фату извлекла и надела Маше на голову, попросив Софу подкрасить и причесать подругу. Все внимательно наблюдали за происходящим. Дама вернулась к столу и пригласила молодоженов поближе подойти. Жених взял невесту под руку, подвел к даме и взволнованно заговорил:

- Антонина Михайловна, спасибо вам, что на просьбу откликнулись и пришли. Прежде чем вы приступите к официалу, мне необходимо было согласие получить, я по тупости своей этого ещё не сделал. Поэтому я при всех очень прошу Марию Цветкову поверить в мои искренние чувства к ней, и согласится женой мне стать. Может что не так, прости меня, Маша!..

- Все так, Матвей, я согласна замуж выйти за тебя, и счастлива.

- Тогда приступаем к обряду бракосочетания. Кольца мне положите на стол. Матвей, что за выражение лица у тебя? Улыбнись! Павлик кто? Жених говорит, что кольца он вам дал, забыли… На это блюдечко положите. Все, приступаем…

Конечно, после кричали «горько», бокал на счастье разбили и заведующую загсом Филатову Антонину с благодарностью проводили. Бабуля на радостях перекрестила трижды молодых. С бокалом вина к молодожёнам подошел радостный Павел, сообщив, что они с Софой согласны поехать. Жених же поблагодарил за выручку с кольцами, утром вернёт их. Вилкина опять не удержалась и проворчала, что встреча медиков превратилась в техническое совещание, а затем и в свадьбу людей, еле знакомых. И Софу жалко – поддалась на посулы. Приключения... Они – пасс.

Неожиданно экономист поднялся, постучал вилкой, попросив слово:

- Матвей, мне надоела моя статистическая работа с нищенским окладом. Может, и для меня что найдется? Юриспруденцию, говорите, должен еще знать?.. Освою, честное слово. Спасибо. А на Зою не обращайте внимания, она всегда против течения голосит. Горько! То-то же, шеф. Эдик, ты чего молчишь? Безработный же!.. Или без мамки подойти боишься? Что, Зоя?

- С какой стати ученый в дыру поедет штаны протирать? Эдик, ты куда? Я же запретила, стой, я сказала…

Но Эдуард подошел к Павлу и Матвею и напросился на собеседование. Павел одобрительно по плечу его похлопал, уступив стул. Зоя не унималась, металась, оскорбляла мужа и авантюриста. Беседующие направились в соседнюю комнату. Зойка пыталась последовать за ними, но Лев (экономист) преградил путь, добавив, что муж уже совершеннолетний, притом давно, сам справится.

Машу к телефону пригласили.

- Да, мама, хорошо гуляем. Поздравь нас, поженились часика два назад. Жить не собираемся ни у тебя, ни у бабушки... Через неделю уезжаем, насовсем, а пока у мужа поселимся… Учту, мама, твои предрекания. Все. Утром будешь? Задерживаешься. Хорошо. Нас не будет уже. Уберем, конечно.

Маша порывисто открыла комнату переговоров и с обидой в голосе на мужа пошла.

- Я весь вечер одна, Матвей, и мне опять одиноко стало. Мама достала, а ты делами своими…

Эдуард извинился, удалившись тотчас же. Матвей, обняв крепко жену, глаза ей целовать начал, чтоб слезу задержать. Она ему о матери пересказала, а он об Эдуарде, который завтра на работу выходит, практиковаться на заводе на гальванике. Экономист же Лев решил печаль развеять и пригласил всех молдавский танец отплясать – «ЯК-АША», под собственный аккомпанемент на дудке национальной. Всех, кроме Вилкиных, которые долго выясняли отношения.

К 22-00 стали расходится, выпили на посошок, поцеловали невесту, планировали следующую встречу уже через два года. Ощущалась неловкость из-за ухода Зои с оскорблениями в адрес мужа и новоиспеченного авантюриста. Убрав квартиру, наши молодожены, еле волоча ноги от усталости, с бабулей попрощались, поблагодарили её и домой пошли, как были – в фате, с цветами. Улица улыбалась им.

***

На зоне, где главным постулатом испокон веков была физическая сила, происходили существенные изменения понятия авторитета. Компьютеры, установленные в учебных классах, силе не поддавались. Вчерашний хмырь, дохлятина Митя, искусно манипулировал «компом», как зэки его прозвали. О притягательной силе компьютера говорить нет надобности, поэтому практически все желали его познать. В освоении профессии на создающемся производстве так же востребованы стали технические знания, поэтому зэки в перерывах закон Ома и валентность штудировали. Мирон, закончивший строительный техникум в бытность, по настоянию Матвея организовал строй-монтажный цех для перепланировок бараков и ангаров под производство. По инициативе Мирона во всех бараках отхожие места выгородили кабинами, с парашами в обнимку уже никто не спал.

Время шло быстрее желаемого, качественные графики монтажа и освоения процессов мобилизовали всех, и трудились вовсю. Команда специалистов Матвея расширилась, охватывая собой весь организм будущего предприятия. Дело дошло до того, что офицеры и охранники тюрьмы вместе с зэками на курсах занимались, консультировались у шныря Мити по настройке ноутбука. Одним словом, интеллект возобладал над животным образом жизни в зоне, откуда раньше люди к нормальной жизни возвратится почти не могли. Жизнь в лагере, ограниченная высоким забором, сейчас пыталась шагать в ногу со свободным миром, что позволяло надеяться на достойный возврат после наказания.

Противников нового со временем выжили в другие колонии, на тапочки, где они щеголяли рассказами о технической революции в «той» зоне. Экономист Лев Кудря стал практически вторым человеком в команде. Матвей взвалил на него вопросы жилья, транспорта (всем спецам машины купили), и, конечно, главное – финансирование стройки и взаимоотношения с олигархом и поставщиками. Он сумел разместить своих в элитном, вновь построенном доме в центре поселка, в двух-трёх километрах от тюрьмы.

Матвей с Машей взяли в аренду две квартиры, одну для бабули. Несмотря на убеждения внучки, что в Мотылеве все купить можно, и что посуду с собой не надо везти, Наталья Максимовна попросила за ней большую машину прислать. Машу с некоторых пор подташнивало из-за беременности, поэтому бабулю Матвей привез на автозаке с решетками, которую гаишники беспрепятственно всюду пропускали. Свою машину он жене передал, что позволяло ей, участковому врачу, в самые дальние уголки поселка к больным добираться. Денежные сбережения с книжки и зарплату он также на ее счет перевел, добавив, что, ему как мужику, теперь надо хату купить, с сыном уже, надеется, справился: фундамент заложен и заметен…

- А когда, Бог даст, родится малыш, и пройдет год, а может и более, он очень свою Машеньку попросит согласиться еще один фундамент заложить, можно и девочки…

- И все, хватит, считаешь? У меня размах побольше твоего, если все нормально пойдет. Что касается денег, коль я хозяйкой стала, то прими к сведению, что моя более чем скромная зарплата пойдет на повседневную жизнь, а твои гроши копить на дом буду. Постараюсь уложиться, а мне никаких богатых подарков, дороже торта, очень прошу не делать. Нам пора на обед к бабуле, там и семья Леонида будет.

Братьев наших героев досрочно освободили. Сеня мгновенно уехал прожигать и далее жизнь, а Леонид Цветков остался с женой и двухлетним сыном Илюшей в той же квартире – у начальника тюрьмы. Полковник Братов проживал с парализованной женой и дочерью-студенткой в большом особняке, ведомственном. Медицинская помощь была близко знакома с женой полковника, её часто приглашали к Елене Михайловне. Однажды, в выходной у больной страшно разболелся зуб, терпеть не было сил. Врач клиники в отъезде оказался, а боль ой-ой-ой, сами знаете. Кто-то полковнику посоветовал зэка-медика Цветкова пригласить, он все может. С этого зуба и начался роман тюремного доктора с дочерью полковника, в результате мальчик родился, в котором дед души не чаял. На Новый же год решили свадьбу справить, узакониться. Леонид по настоянию лагерной братвы на своем посту остался работать, в качестве врача широкого профиля, как он выражался, начиная с зубов и кончая, извините, геморроем. Любимая сестричка Леонида была посвящена в романтическую тайну, с его женой Катей сдружилась, но никому ни-ни.

Для Зои Вилкиной неожиданная самостоятельность Эдуарда явилась неожиданностью. Всегда такой послушный, в одночасье сам решение принял и в дыру уехал работать простым технологом, не считаясь с ученой степенью. И главное – без согласования с ней. Конечно, она знает, что мужчины самостоятельны в работе и вмешательства не терпят, но чтоб ее Эдик... Перед отъездом пытался объясниться, но она ни в какую. Пробовал по телефону, уже оттуда – молчала, но трубку не бросала. Вот он и стал по субботам в вечернее время, в районе 19-00, безответно в подробностях излагать события за неделю, где главными были технологические процессы гальванопокрытий и химические реакции в ваннах.

Это стало частью ее жизни: по субботам уже ждала его репортажи, настроение подымалось, но не сдавалась в примирении. Если Эдик пытался слово из нее выжать, отключалась.

И вот очередная суббота, время перевалило уже за девять, а звонка всё нет. Зоя свой телефон проверила, выждала с полчаса и сама решила позвонить, подумав, что только услышит голос его и трубку положит. Но там никто не отвечал. Выдержав мучительную паузу, позвонила Софе. Та подругу дурой бессердечной прозвала и выпалила, что Эдик заметно истощал, очень еще старателен, Матвей хвалил. После работы из дому не выходит. Видимо не звонил из-за переезда цеха на новые площади. За выходные должны уложиться. На зоне мобильники без выхода, только для своих. Вот только... Матвей третий день никого не узнает, такое несчастье. Его еще два года назад наш Гутницкий списал, сказал, что не жилец. Маша, конечно, знала. Минутку, Павлик зашел... Говорит, что у Матвея очередной приступ. Маша-то с животиком уже, и я постаралась, в положении. Зойка, слушай, жми сюда немедленно, нужно что-то делать. Утром будешь? Хорошо. Квартира твоего – одиннадцатая, ключ во второй возьмёшь.

Маша проводила бабулю, которая двое суток безрезультатно колдовала у кровати Матвея, повесила на дверях снаружи картонку с надписью: «ПРОСИМ НЕ БЕСПОКОИТЬ», заперлась. Трое суток, молча, мужу желудок несколько раз промывала, всякого снадобья в него вливала, а он только корчился от боли, не приходя в сознание. Бабуля печально выдала, что организм его угасает, устал бороться, ибо температура тела была уже ниже тридцати пяти градусов. Маша прилегла рядом, крепко обняла больного, поцеловала прохладные губы. Поднялась и начала готовить шприц, наполнив его полностью из пробирки. Положила на стол, взяла ватку, смочила спиртом, затем, улыбнувшись, в ведро бросила. Взяла лист бумаги, задумалась…

- Что-то во рту все пересохло. Там, Наверху, зря думают, что я его отдам. Объясните мне толком, за какие провинности он должен умереть, слово выговорить не могу даже такого… Разве не видите, что он добро лишь сеет вокруг? Меня счастливой сделал. По какому критерию умерщвляете, господа? Похоже, по алфавиту выбор делаете. Логики захотела, сказал бы Матвей, да нет ее нигде, даже на небесах. Все, господа, мой спектакль заканчивается, аплодисментов не надо…

Героиня жадно пьет воду из налитого стакана, небрежно ставит его на стол. Решительно поворачивается к шприцу, уронив стакан локтем. Громкий шум и тихий голос Матвея:

- Что-то упало, Маша? Голова, знаешь, какая-то...

- Матвей, как ты посмел тюльку в томате допотопную съесть? Консервы просроченные, проверяли… Очень в детстве любил и захотелось? Помолчи, дай мне сказать. Больше не будешь, говоришь? Да я чуть не померла, дуралей простодушный… Что, с сегодняшнего дня только из моих рук есть будешь? Ну, ну! Не поцелую. Разве что авансом…

Маша убрала стол, зашла в ванную и позволила себе расплакаться, притом, навзрыд, прикрыв лицо полотенцем, чтобы он не слышал. Посидела на краю ванны немного, затем умылась, косу заплела, подкрасилась чуточку, приоделась для него и расческой в стояк воды постучала:

- Эй, вы там, Наверху! Спасибо, что передумали, а то вознеслись бы к Вам три трупа, в том числе – не родившийся еще малыш наш. Эй, слышите, пощадите Матвея, дайте пожить, прошу.

Зоя в квартире мужа порядок навела, обед приготовила его любимый, душ приняла и, утомлённая ночной поездкой, в постель бросилась, мгновенно провалившись в сон. Ну, а далее как в кино: Эдуард вернулся с работы усталым, с одним желанием – в постель упасть. Принял душ, ничего не видя вокруг, и, буквально, в постель прыгнул. Выяснение отношений под одеялом не понадобились Вилкиным, семья благополучно воссоединилась.

- Эдик, слышала, что все наши девочки в интересном положении, поэтому белой вороной быть не хочу, понял? Ну, постарайся, милый. Прямо сейчас можно, чего откладывать.

Телефон звонит, оба переглядываются, молчат… Звонки повторяются.

- Это с работы, Зоя, извини. Что? Громче! Федя, шефу отчет готовишь, просил к 18-00? У меня все Окей, прогонку всех процессов провели. Федя, а как он? Ругался, говоришь. Спасибо за новость, будь… Зоя, Матвей ожил, Леву облаял! Ура! Вот тепереча, дорогая, все сделаю...

***

Знакомая скамейка у базара, на ней наши герои. У Матвея бублик в руках, он аппетитно кусает, к жене придвигается с улыбкой, куснуть ей предлагает. Оба тщательно пережевывают свежие, прямо с огня, бублики, не видя ничего и никого вокруг. Думаете, им дали насладится вдвоем? Ничего подобного. Первыми подошли Софа с Павлом, на базар якобы, за овощами направляющиеся. Конечно, остановились, поприветствовали, о самочувствии спросили. Ну, и, между прочим, Павел доложил, что станцию водоподготовки прогоняли, сопротивление более 18 мегом. Софа же подруге соленый огурчик вручила, сама куснула второй, на ушко что-то по секрету сообщила, вызвав смех.

Короче, через некоторое время вся наша команда с женами оказалась у заветной скамейки, каждому хотелось с ожившим шефом пообщаться, доложиться. Зойка шумно к Матвею подошла, поцеловала, просила не обижаться на нее, поблагодарила за Эдика...

- Матвей, я без обид сегодня поняла, что у Эдика на первом месте ты и работа, я – на втором.

Маша, поняв обстановку, пригласила дам к соседней скамейке, чтобы мужики не мешали им.

Лев Кудря, заместитель по экономике и сбыту, в чем-то оправдывался, притащил из своей машины упаковочную коробку, изукрашенную всеми атрибутами изделия и предприятия изготовителя. Ярким цветом по диагонали коробки было выведено: «ПЛАНШЕТ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ. LiPiM-1»,что означало просто – «лагерное производство Мотылево». Матвей встал, поднял коробку, рассмотрел, на крышу машины положил, продолжая рассматривать.

- Неплохо, правда. Чего тянули столько, Лев? Меня ждали... Здорово, Виталий, тоже рад видеть!

- Здравствуйте, господа, извините за вторжение. Виталий я, Филатов, его друг, не разлей вода. Так вот, завтракаем с Тоней, с женой, не спеша, воскресенье на календаре, звонок телефона. Теща твоя, Любовь Михайловна, с траурной ноткой в голосе сообщает, что мой друг трое суток, как в коме, и вот-вот представится. Как понимаете – бросили еду с Тоней и сюда, голодными. В пути венки намеревались купить, воздержались. Друзья, через дорогу кафе, накормите нас!.. Нет, столы сомкнуть нужно, так. Уважаемый, принесите, пожалуйста, все рыбные блюда, по количеству людей, минус один. Вот ему три отварных яйца, сыра свежего, еще вина, водки и чая. Вязку бубликов можно на стол. Дамы, просим присоединиться. Тоня, ты на ком Матвея женила, взглянуть хочу? УУУУУ, губа не дура у друга, да еще с косой! Не обижает вас Матвей, Машенька? По влюбленным глазам вижу – не похоже. А сейчас понаблюдайте за мной. – Сыр, уважаемый, с плесенью, замените! Яйца также проверять будем, сообщите на кухню, чтоб на скандал не нарваться. Спасибо.

Матвей попросил зама на соседний столик изделие в упаковке поставить, чтоб Виталию показать и всей команде продемонстрировать долгожданный плод их труда. Сам погладил разукрашенный ящик.

Ели с аппетитом рыбу, также свежую. Матвей наворачивал яйца, сыр, бублики с зеленным луком с большим энтузиазмом, так как три дня не ел, в коме находился. Зазвонил громко мобильник Маши.

- Да, мама, здравствуй. Да, ты предупреждала, чтоб с калекой не связывалась... Все, мама, не звони больше никогда мне. Он главнее будет всегда... Извините меня, не выдержала более…

- Все, нормально, подруга, мы с тобой и с этим, твоим главным! – прокричала Зоя.

Филатов, чтоб разрядить обстановку, предложил всем бокалы наполнить, говорить будет.

- Я родился и жил до института в деревне, в Ленинградской области, Матвей там был. Мать же у меня хохлушка с Украины, из-под Житомира. Когда мой дед помер, мама туда поехала и бабушку уговорила к нам поехать. Барахла большого не привезли, не было, но двух индюшат с собой захватили, подпольно в коробке везли, чтоб бабушке хохляндию напоминали. В нашем селе такой южной птицы не разводили, все больше куры да утки. Один из привезенных диковин у нас не прижился, зимой морозной ночью представился. Зато Деголь, так второго отец прозвал, к весне стал очень крупной птицей, непонятного пола, не разбирались. То, что индюки имеют красивое оперение, горделивую походку и длиннющую шею, все знаете и видели. Ко мне, пацану, Деголь сильно привязался, других не признавал, ругался, в атаку бросался на обидчика. Еще запомнился своей жадностью, которую проявлял при поглощении, вернее глотании, пищи. Деголь обожал сырую картошку, при виде которой мгновенно хватал ее, как истинный воришка. Но, будучи жадным, индюк самую крупную картофелину клювом захватывал, пытаясь ее через длинную шею пропихнуть. Но, увы, клубень застревал где-то посредине, перекрыв ему дыхание. Индюк, лежа, ногами начинал дрыгать, издавая хрипящие звуки – призывы о помощи, одним словом, помирал. Я научился осторожно руками пропихивать по пищеводу клубень, который явно выпирал на красной шее. После благополучной процедуры Деголь меня кусал за причиненную боль и радостно убегал заново лакомство искать, чтоб потом опять ножками дергать... Наш Матвей, рядом сидит, мне Деголя из детства напомнил, такой же жизнерадостный тип после выхода из комы. Жену бы пожалел, да и нас, твоих друзей от ляпсусов, которые совершаешь. Все, более не буду недостатки перечислять. Конечно, молодцы, что на зоне производство наладили, да какое!.. Выпьем за успех. Маша, водки чуть можно ему, для профилактики. Про индюка рассказал, друга обругал, можно и уезжать. В родные края еду, мэром города средней величины зовут. Через два месяца выборы. Тоня отговаривает. Держи, Матвей папку города со всеми данными, особо по безработице обрати внимание. Минимум три завода запустить надо бы, инвесторам льготы, какие укажешь. Полгода тебе на размышление, понял? Очень надеюсь на тебя, друг. Городу, в первую очередь работу пообещаю, а уж затем свободу слова, демократию и другую дребедень. Команду подбирай себе, жилье за мной.

- Есть команда у Матвея, правда, девочки, может лишь дополнить ее, – выдала Зоя.

К Филатову вплотную подходит упитанная буфетчица с кокетливым кокошником на голове:

- Извиняйте, но вы не досказали про индюка, что дальше... интересно мне очень. Что?

- В суп попал Деголь, милая, сам виноват. Да, опять пожадничал. Ну что, друзья, еще свидимся.

По проселочной дороге, ведущей к зарослям, шагает, не спеша, наша пара, они тут частые гости. Матвей переполнен радостью, что к жизни вернулся, что Машенька рядом, что в лагере нормальные люди находятся, собравшие прибор завтрашнего дня, что команда не подвела и готова далее с ним работать, и, наконец, что маячат впереди новые цели, Виталий их определил, и надо работать, искать. Опять он о своем, когда рядом она, его ЖЕНЩИНА.

Он останавливается, и, растрепав прическу, начинает театрально декламировать Бернса:

Мне дай свободный вечерок

Да крепкие объятия –

И тяжкий груз мирских тревог

Готов к чертям послать я!

Пускай я буду осужден

Судьей в ослиной коже,

Ведь старый, мудрый Соломон

Любил девчонок тоже!

Матвей нежно обнимает подругу и крепко целует. Раздаются гудки машин, в кузовах которых зэков с работы везут. Они влюбленных улыбками приветствуют, узнав Матвея.

Маша лицо прячет на груди героя, он же руки лишь развел виновато.