И чёрт его дёрнул пойти напрямик к посёлку. Пошёл бы
как всегда, по тракторным следам, уже был бы дома.
Пашка ругал себя уже час, осторожно ступая на
предательски проваливающиеся под ногами кочки.
Сделав шаг, он замирал, выбирая, куда наступить потом.
А за спиной, с бульканьем, поднималась из чёрной воды примятая его ногой кочка.
Вот он сделал шаг, другой, покачнулся. Висевшие на его
поясе, привязанные за шею к ремню два больших гуся, потянули в сторону.
Ружьё на шее, тоже качнулось и пошитый отцом
брезентовый широкий ремень ружья, стал больно тереть шею сзади.
Пашка остановился, посмотрел по сторонам, километрах в
двух от него, стояли низкорослые ели, дальше деревья повыше, потом очень
высокие, а там, за ними, берег Буюнды. Но к берегу ещё нужно было добраться.
Прямо над головой пролетел табунок уток, сделал круг,
он направился в сторону большого озера, где два дня назад, Паша с отцом
охотились на уток.
Кочка, на которой стоял парень, ушла под воду.
На том месте, где она была секунду назад, на воде
появилось множество пузырьков, которые громко лопались.
Паша попытался сделать шаг, но тушки гусей, нарушили
его центр тяжести, парень чуть не упал.
Он быстро расстегнул ремень, гуси упали в грязную,
зловонную воду и быстро погрузились. Брызги от них попали Паше в лицо и
открытый рот.
- Так мне и надо, - вслух сказал Павел и сам вздрогнул
от этих слов.
Он вдруг понял, что никто ему здесь не сможет помочь,
ведь никто и не знает, что он пошёл в этом направлении.
Никто, никогда и не найдёт его в этом огромном болоте.
Тут Паша по настоящему испугался. Его колени будто
стали подгибаться, вот вода ему дошла до его бёдер…
В трусах стало мокро, что, он сам описался? Паша
посмотрел под ноги.
Нет, это болото проглатывало его.
Паша хотел, было дать сигнал из ружья, снял его с шеи
и держал в руках.
Но тут он подумал, что отдачей может повалить его на
спину и тогда всё.
Тем более, если кто и услышит, не поймёт. Отец и его
товарищи на сенокосе знали, что Павел пошёл в посёлок и хотел по дороге
пострелять гусей.
- Вот и поохотился! – стал говорить сам с собой Павел.
- Вчера, коня, Хитрого еле вытащили из болота, а сегодня…
И так стало жалко Паше самого себя, что из его глаз
ручьём потекли слёзы.
Он, держа ружье двумя руками, за цевьё и стволы,
попытался облизать свои губы, и почувствовал вкус болотной тины.
- Прощай папка, прощайте ребята, - сквозь слёзы шептал
он, - как мне страшно и никто этого и не знает. Как мне не хочется…
Вода дошла парню до пояса.
Он вдруг вспомнил, как его покойная мать, тайком от
отца, приносила ему из магазина слипшиеся конфеты подушечки, а он, не предложив
ни одной маме, сам все съедал, с трудом глотая сладкое месиво.
Отец знал, что на сэкономленные деньги мать
покупает конфеты сыну, но молчал.
Как-то он сам купил в магазине новую
диковинку. Пашка такой вкуснятины раньше и не пробовал.
Это были завернутые в обёртку два кубика какао.
Отец, протягивая угощение сыну, с улыбкой смотрел, как
тот, стоя с широко открытыми глазами, пытается откусить плотно спрессованный
коричневей предмет.
Вкус его Паше был не знаком. Края кубика намокли от
слюны, и Паша почувствовал чуть горьковатый, но такой сладкий вкус какао.
- Какао, - сказал он отцу, - вкусно.
Паша вдруг вынул изо рта подтаявший кубик и протянул
отцу.
- А этот, - показал он отцу завернутый, мы отнесём мамке.
Отец утвердительно кивнул.
Только когда они с отцом вернулись домой, мать лежала
на кровати, руки у неё были сложены на груди, а лицо было белее, чем только
вчера побеленные стены их комнаты.
Два кубика какао упали на подушку рядом с головой
матери.
Мать давно жаловалась на сердце. Особенно, когда
вспоминала своих родителей, их вместе с её младшей сестрой заживо сожгли в избе
фашистские каратели из дивизии СС Галиция за то, что они давали продукты
партизанам.
После похорон матери, отец, оставив сына на попечение
своей сестры, поехал на заработки.
После того, как сын окончил семь классов, отец увез
его с собой на Колыму.
Вспоминая детство, Пашка будто становился сильнее и
увереннее в себе, он даже перестал плакать. Только, почему-то, руки у него
ослабли, а ружье стало опускаться к поясу, которого уже коснулась чёрная вода
болота.
Паше так не хотелось умирать, что он даже разозлился.
Зная, как опасно делать резкие движения в болоте, он попробовал опереться на
ружьё.
Наверно ствол и приклад ружья попали на кочки, но
погружение прекратилось.
Паша вдруг почувствовал, что его будто кто-то тянет за
ворот куртки. Он поднял голову к небу и увидел одинокое облако, которое было
прямо над его головой.
Павел разглядел в этом облаке лицо матери.
Опираясь на ружье, которое только неделю назад купил
ему отец, парень старался вытащить из тины ноги. Он почувствовал, что тяжелые
болотные сапоги, сползают с его ног и ему становится легче.
Болото отпустило его, оставив себе на память новую
курковку шестнадцатого калибра.
Когда Павел подошел к палатке бригады он увидел, что
все едят уху.
Парень сел на небольшой стожок свежескошенного сена,
которое, наклоняясь, подбирал губами их конь.
Мужчины, держа ложки в руках, поднялись со ствола
дерева, его использовали в качестве лавки, и замерли.
Перед ними был босой Павел, весь покрытый засохшей
тиной и грязью.
Стреноженный конь Хитрый, осторожно прыгая, добрался
до спины парня, громко фыркнул, опустил свою большую голову на его плечо.
Помочь сайту
Поздравления
