Интересный возраст

Четырнадцать лет – очень интересный возраст. Человек уже имеет своё мнение, свои вкусы, свои привязанности. Что–то очень привлекает, а что–то отталкивает. Логика взрослых удивляет. В магазин сходить,  в доме убрать – ты уже взрослая. А вот фильм посмотреть попозже – иди спать, мала ещё.

 И часто родители сами учат детей обманывать. 

- Иди спать! – властно говорит мама, удобно устраиваясь у телевизора с чашечкой чая. 

- Я есть хочу – взываю к сочувствию, 

- На ночь не нужно! – ответ резонный, особенно, когда печенье и масло на журнальном столике.

-Ну,  тогда чуточку гляну, и пойду! – пытаюсь откатить ситуацию

-Никаких гляну! Марш, я сказала! - и взгляд жуть. Испепелит. 

Отец молчит. Значит, тоже не со мной. Иду ложиться. В окне луна и звёзды. Думаю,  что посчитать интереснее – козлов через оградку или звёзды что мерцают. Про козлов отец и научил. Говорит: «Не спится, считай козликов. Представь оградку, и как они прыгают!» Вот когда злюсь,  козлики исчезают, остаются одни  козлы.

         Потом приходит в голову интересное решение. В зале дверь открыта – я встану очень тихо и буду в щёлку смотреть кино. Спать всё – равно не хочу. Сказано – сделано. Стараюсь не дышать. На экране мелькают лица, почти не слышно  что говорят. Ногам немного холодно, но за тапками идти и лень, и опасно. Постепенно голоса всё дальше, лица поплыли. Потом жуткий вскрик мамы: «Нет, ну что ты с ней  будешь делать?» Это вместо жалости. А мне больно. Заснула как боевая лошадь – стоя и брякнулась,  как стояла. 

Когда несколько лет назад появился брат, жить стало совсем невозможно. Началось со школы.             Такое событие – брат родился. Все должны в экстазе биться. А учительница прищурилась и говорит: «И где это нас носило в субботу?» Говорю: «Так брат родился!» 

«Теперь что всем делать? Удавиться от радости?» - очень чётко выговаривая слова, насмешливо и жёстко спросила она. Впервые я тогда подумала – не у всех радость одна. 

       А потом его принесли в дом. Спокойствию конец, как – то сразу дошло до меня. Я стояла у кроватки и смотрела на это красное сморщенное создание. В большой комнате гудели взрослые – отмечали событие. Так кончилось не только спокойствие, но и внимание мамы ко мне. Да  и не только мамы. Всё чаще ощущала себя сестрицей Алёнушкой. Жаль брат не Иванушка. 

      Как–то родители поехали на дачу. Наказали – следи за братом. Он тебя младше и намного (восемь лет) мало ли что. Ну, не водить же его за руку. У меня уже свои интересы. Пока с девчонками побеседовала, пока к подруге сходила, пока на алкаша поглазели,  и вечера как не бывало. И вдруг – а, брат-то где? Сначала просто всё кругом обошла. Потом скорость увеличилась. К концу носилась по всем подворотням как недорезанная. Нет, и всё! Пропал! Я уже и бабушек всполошила. Одна бегала в своём районе, другая почти бок о бок со мною. С ужасом думаю: « Приедут – убьют». А вот и  "иномарка" тарахтит – едут на голубом запорожце. Я уже бьюсь в истерике. Слова оправдания придумываю. Открывается дверца водителя – выходит отец, довольный жизнью. Настроение отличное. Сейчас исправим. Потом мама. Тоже всё в норме. А следом ( чтоб вам всем провалиться) дорогой брательник. 

У меня слёзы в три ручья. Всю трясёт от пережитого. А родители смотрят на это и заявляют: «Выскочил  к машине. Ну,  мы и взяли его с собой!» Ситуация проще не бывает. А хоть как–то сообщить – не волнуйся, типа, дочь, гуляй в своё удовольствие. Так ведь нет, волновалась – отлично, так  держать. 

         А потом их пригласили в деревню. Решили нас с братом оставить дома, а сами закатиться на пару дней. Впереди два дня воли. Наварили еды – вдруг оголодаем. Щёй кастрюлю и гречку с котлетами. А ещё компот и булочки. Ну, куда нам с ним столько. Да всего на два дня. 

      Брат мой ещё тот едок. В детстве всех едой не просто доставал, а изощрённо. Сварит отец пельмени. Он сидит перед ними и канючит: «Не хочу так!» А как хочешь? «Хочу песто, мясо не буду!» Отец для любимого чада отделяет тесто от мяса. Ешь, родной. В следующий раз подают пельмени уже разделанные. Снова вой: «Не надо мне так! Я целые люблю!» Эти сгружаем папе в тарелку, варим новые для ненаглядного сынули. В третий раз целые пельмешки. Брат глянул на них и губы надул: «Сами так ешьте! Не хочу песто, буду мясо!» Так вот и воевали! До казусов дело доходило с этими выкрутасами. Пришли к бабушке на Пасху. Та яички красила. Брат у отца на коленях. Крутит в руке яйцо и спрашивает: «Папа, можно я яичко о твой лоб разобью?» Мои глаза плавно лезут на лоб, особенно после ответа папы: «Можно, сынок!» Яйцо со всей детской дури врезается прямо между глаз отца. И это же надо – от лба бегут две струйки желтка, вдоль носа, на подбородок. Рукодельница была бабушка. Покрасила яички и так, что сварились только  всмятку. 

      За родителями закрылась дверь – свалили! Вот и слышно как протарахтели вдоль дома. Свобода! Буду читать до посинения. И книга – само то. Обожаю мистику, фантастику. Брата накормила, на кухне прибрала, и за стол читать. Кухонька маленькая. Локоть руки на подоконнике. Сидя можно чайник достать. Ночь уже совсем. Луна огромная, и жёлтым пятном светит в окно. А я читаю. В книге семья ждёт старого отца с войны. И есть опаска, что не живой может быть. Так и есть. Мертвецом явился, вурдалаком. Читаю,  и жуть пробирает. Подходит страшный момент – смотрит на спящего путника мертвец через окно. Открывает он глаза, а это огромная жёлтая луна. А я повернуться к окну не могу – такая же точно светит. Вдруг повернусь, а там не луна,  а мертвец.  Кругом тишина – все спят. Проблема впереди – ложиться как–то. Решим, по мере поступления. 

      И вдруг, очень отдалённый стук. Вроде, погремушка гремит. Начала прислушиваться. Всё стихло. Углубилась в чтение. Через какое–то время звук ближе. Явно кто–то рядом. А страху на себя нагнала. Встать боюсь. И всё же пошла по квартире. Зажгла свет в коридоре – никого, прошла в ванну – пусто. Решилась добраться до зала. И там тишина. Вернулась на место – читаю. И снова стук и уже более явный. Снова пошла по квартире. Набралась смелости и заглянула под все кровати. Может кто за дверью? Ночью, на четвёртом этаже. Открыла – пустой коридор. Значит, померещилось. Стала читать снова. Сначала прислушивалась – тихо. Потом книга увлекла. Да так что не сразу сообразила – снова этот звук. И совсем рядом. Теперь я точно знала, как волосы на голове "дыбом" встают. Побежали мурашки. Всё ведь оглядела. Жуть просто. 

Интуитивно поворачиваю голову не в сторону коридора, а к окну. Туда, где и быть то ничего не может. Изумлению нет предела. По подоконнику от самой газовой плиты, упираясь всеми конечностями, толкая усами,  катит пустую коробочку от гречины,  таракан. И она гремит перекатываясь. Увидев мой взгляд, он застывает. Только усы длинными антеннами продолжают движение. Глядя на это действо, становится легко и смешно. Живи, родной. 

Спокойно дочитаю рассказ. Как буду ложиться подумаю позже.