Недолго
собирались рыбаки на рыбалку. Сразу после работы побросали рюкзаки в коляску
мотоцикла, и вскоре отлетали километры вдаль, удивляясь нашей прыти: «Вот бы в
работе были такие рьяные». На залив приехали вовремя, к самому клеву успели.
Карась - лапоть, видать, червячком не брезговал, все греб «до сэбе, до сэбе»,
до пуза самого, и травку щипал и червячка ни пропускал. То и дело мелькали
карасиные - золотые чешуйки в воздухе, и карась уже подпрыгивал на земле,
норовя ускользнуть в свою стихию, но напрасно.
Что
еще надо рабочим парням, не это ли для них счастье: хоть немного побыть наедине
с природой, отдохнуть душой и телом от работы, от повседневных забот наших.
Паша,
интеллигентный, воспитанный, радовался больше других рыбалке, нечасто
приходилось ему рыбачить. Инженер по образованию, он и обязанностей больше имел,
чем мы с Володей, значит, и шансов меньше съездить порыбачить. Добрый и
отзывчивый по своей натуре, он радовался как ребенок каждому пойманному карасю,
а когда попался усатый сом, толстый и пучеглазый, то сам подпрыгивал от
счастья, вот и прыгали и тот и другой на берегу, нам с Володей на потеху.
Рабочие
парни, токари по специальности, мы чаще бывали на рыбалке, все норовили
вырваться на природу из загазованного цеха и, по-моему, успешно. Володя,
чуть-чуть рыжеватый, шутник отчаянный. Паша про него часто говорил: «Шкодливый,
что кот - рыжие все такие. У меня был кот Васька, тоже рыжий, так тот с горячей
сковороды мясо таскал, - рыжие все такие». Но дружили Володя и Паша крепко,
можно было позавидовать их дружбе, а я так и оставался золотой серединкой в этой
компании. Дело было к вечеру, и Паша сам вызвался - варить уху. «Ох, и угощу я
вас, мужики, ухой, в жизни такой не ели», - и добродушно нам улыбался. Мы с
Володей не возражали, продолжали рыбачить и за спиннингом Паши присматривали
сообща. А потом нацепили гольянов на его крючки - и ловись рыбка самая большая,
все хлопот меньше.
Весело
потрескивал костёр, Паша колдовал над котелком с ухой и все подбрасывал туда
специи ему известные, но для нас хранящиеся в секрете. Любил он, когда его
хвалили, и всегда старался нас удивить чем-нибудь - приятно человеку, да и нам
хорошо - хлопот меньше. Скоро и мы нацепили гольянов на крючки и тоже подсели к
костру. Нет прекрасней вечерней зорьки: она чарует людей. Мир переродился на
глазах. Совершенно в другой окраске, он и людей заставлял воспринимать все
по-другому, и чувствовать все по-другому, свободными и радостными, а это высшее
счастье - ощущать себя свободным человеком. Все предусмотрел Паша, даже чашки для
ухи взял, видно, серьезно готовился к рыбалке. Только разлил Паша уху по
чашкам, как его спиннинг стал подпрыгивать. Метнулся под берег рыбак, забыл про
свою уху, будто ее и не было вовсе, но еще забыл и про Володю, а тот только и
ждал этого момента, счастье для него пошутить. Тут же опрокинул он пачку с
перцем в Пашину уху, сыпал от души, не жалеючи. Мне показал пальцем: «Молчи! Не
говори ничего». Скоро появился Павел, притащил касатку нам показать. Хитрое
лицо Володи преобразилось, хвалил рыбу, хвалил рыбалку, говорил, что аромата
ухи не выдержит, не хватит сил терпеть больше, того и гляди, слюнки потекут.
Перцу полпачки на чашку ухи. Расставили точки шутники-олухи.
Выпили
за удачную рыбалку, взялись за ложки. Мы наблюдали за поваром зорко. Отхлебнул
Паша свое произведение - и скривило его, слезы потекли по щекам. «О-о-х, хороша
уха». Грешить было не на кого, сам варил. Мы тоже хвалили уху, тоже
покряхтывали сквозь смех: "”О-0-х, хороша уха. Только мосты такой взрывать», -
не стерпел Паша. Тут мы с Володей начали смеяться, не в силах сдержать смех,
уже в открытую ржали, что жеребцы. Слезы текли по лицу Паши, но, глядя на нас,
таких довольных, он терпел и все вторил: «Ох, хо-роша уха, бетон пробивает,
родимая. Удалась на славу, аж душа горит от такой прекрасной...»
Новый
взрыв смеха покрыл его слова. Обиделся потом Паша на Володю: «Я от рыжего
другого и не ожидал, только он на такое способен”.
Помочь сайту
Поздравления
