«Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана...»
В. Маяковский
Юрий Иванович вышел из подъезда, ненадолго остановился, наслаждаясь утренними прохладой и свежестью. Потом горестно вздохнул - на работу идти отчаянно не хотелось. Но долг и привычка подхватили и понесли его по привычному маршруту. Скорей бы уж на пенсию, каких-то пару лет потерпеть осталось. А вообще в родном учреждении Юрия Ивановича, ведающем статистикой в области архитектуры родного города, коллектив сложился замечательный. Люди проработали бок о бок не один год, дружили семьями, вместе справляли праздники, всем коллективом решали проблемы. Работай да радуйся. Но беда пришла неожиданно - собралась вдруг на пенсию бывшая начальница Татьяна Павловна, дай ей Бог здоровья. Устала, говорит, внуков нянчить хочу. Собралась – и ушла. А на её место быстренько поставили молодого да раннего – говорят, сына какого-то большого начальника. Вот тут-то и пришёл идиллии в коллективе конец. Новоиспечённый начальник не то чтобы плохо разбирался в статистике – он был в этой области инородным телом. Да и в целом умственными способностями не блистал. Можно было бы, конечно, и это пережить, но недостаток интеллекта Природа компенсировала избытком энергии и честолюбия. И теперь сотрудникам, которые уже все были в летах, каждый день приходилось выслушивать оскорбления и претензии хамоватого молодого человека. Почему-то он решил, что именно таким должен быть современный руководитель. За это, а ещё за пухлые розовые щёчки и меленькие бегающие глазки заслужил прозвище «Хомяк». Только так и называли его сотрудники между собой. "Ох, скорей бы на пенсию!"- снова мелькнула мысль в голове Юрия Ивановича. А уж он знает, чем заняться. Потому что недавно открыл для себя новое дело, просто заболел им – всерьёз и надолго. Неожиданно, можно сказать, на пустом месте, увлёкся цветоводством. Особенно полюбил ирисы – даже удивлялся, как раньше этой красоты не замечал. Казалось бы, выращивает себе человек цветы - обычное дело. Ан нет. Возня с ирисами стала для Юрия Ивановича священнодейством, а распускание каждого нового цветка – чудом. Возился с ними как с малыми детьми. Благо жил в частном доме, и небольшое количество квадратных метров земли во дворе позволило разбить несколько грядок и даже небольшую теплицу. И весной всё разнообразие сортов ириса, которое Юрий Иванович успел собрать, расцветало на его участке изумительной радугой на радость ему, соседям и обычным прохожим. А буквально на днях друг привёз ему корневище нового ириса. Сорта "Дип Блэк". Поразительно, но у него цветы глубокого синего, почти чёрного, цвета. Юрий Иванович видел такой только на фото – и вот свершилось. Скоро этим дивом он сможет любоваться в собственном саду. Драгоценное корневище для надёжности было бережно разделено на две части. Одна была посажена на грядку, а другая – временно в цветочный горшок. И горшок этот он принёс на работу и поставил на свой сейф – чтобы всегда под присмотром был.
Юрий Иванович удивлённо остановился перед дверью – за приятными мыслями даже и не заметил, как пришёл. Дверь заведения открылась с привычным скрипом. И уже на лестнице он услышал высокий резкий голос Хомяка. Вроде орёт на кого-то... Внутри всё сжалось, но Юрий Иванович поднялся по лестнице и решительно зашёл в офис - так, по требованию Хомяка, теперь называли большой, давно не знавший ремонта общий кабинет, в который напихали максимально возможное количество столов, стульев, сотрудников и прочей сопутствующей атрибутики. По периметру, вдоль стен, стояли сейфы, помнившие, судя по их виду, первые декреты Ленина. И вот теперь в этом эпицентре архитектурной статистики стоял Хомяк, окружённый понурыми работниками, и орал из-за какой-то очередной оплошности. Юрий Иванович не успел ещё вникнуть в суть вопроса, как Хомяк вдруг осёкся, удивлённо помолчал, а потом с возмущением выдал:
–А это ещё что такое? Огороды, что ли, на рабочих местах разводим?- и решительно направился к рабочему месту Юрия Ивановича.
" Мой ирис!"- обожгла Юрия Ивановича догадка, и страх сжал внутренности своими холодными пальцами. Он хотел что-то сказать, открыл уже рот…
- Чтобы больше этого не видел!- произнес Хомяк, и горшок с драгоценным экземпляром Дип Блэк полетел в корзину для мусора. Приземлился с громким шуршанием. Видимо, в корзине было много бумаги.
"Хорошо, в бумагу упал – не разбился", - мелькнула в голове Юрия Ивановича мысль. И погасла. Мыслей не осталось. Зато Юрий Иванович с изумлением понял, что у него внутри, где-то в районе солнечного сплетения, было что-то взрывчатое. Килограммов десять в тротиловом эквиваленте. И всю жизнь не выдавало своего присутствия. А сегодня – в момент, когда горшок упал в корзину – вдруг рвануло. Дикая сила заметалась в организме Юрия Ивановича, вздымая ударную волну адреналина и разбрасывая миллионы нервных импульсов во все стороны. Он, всегда сутулый и незаметный, выпрямился, расправил плечи, став вдруг высоким и внушительным. Волосы взъерошились, глаза, намертво вцепившиеся взглядом в физиономию Хомяка, загорелись нехорошим хищным огнём. В воздухе затрещали электрические разряды и запахло озоном. Ещё никто и никогда не видел Юрия Ивановича таким. Присутствующие мгновенно затихли, прочувствовав важность текущего момента. Хомяк тоже это понял - побледнел и хотел сделать шаг назад, но письменный стол упёрся ему в бедро, отрезав путь к отступлению. А Юрий Иванович, не отрывая взгляда от Хомяка, вдруг заговорил каким-то чужим, грубым, с металлом, голосом, чётко чеканя и акцентируя каждое слово:
- Я… тебе… за это… сейчас… Варфоломеевскую ночь… устрою…
В этот миг стихия взрыва, бушевавшая внутри него, вдруг устремилась вверх, сконцентрировалась в горле, через голосовые связки рванулась наружу. И Юрий Иванович исторг её из себя в крике:
-… С-у-у-у-у-к-а-а-а-а-а-а-а!
Крик обдал Хомяка мощным потоком, отражаясь от стен, загремел эхом в коридоре, прорвался через открытые окна на улицу, заставляя прохожих останавливаться и в изумлении задирать головы.
Хомяк отшатнулся как от удара и стукнулся бедром о стол. Не удержав равновесия, он обрушился на его крышку. Стол жалобно заскрипел всеми фибрами своей деревянной души, грозясь развалиться в любой момент. Но Хомяк не удержался на скользкой полировке, и в следующую секунду Ниагарским водопадом низвергнулся вниз со всем, что было на столе. В полёте задел задом старенький стул, который, обречённо треснув и брызнув во все стороны щепками, ушёл в небытие. Двигаясь по направлению вектора силы тяготения, тело, наконец, совершило жёсткую посадку на бетонный пол, В сопровождавшую это действо какофонию звуков внёс некоторую гармонию мелодичный звон разбившегося стакана. На несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Юрий Иванович решительно шагнул к корзине, осторожно достал из неё свой горшок. Огляделся, взял с соседнего стола кувшин с водой и полил цветок. Остатками воды полил беспомощно распластавшегося на полу Хомяка. Тот схватил валявшуюся на полу телефонную трубку и тихо, почти шёпотом, выдавил из себя:
- Я на вас… звонить… милиция…
- Чего?- громыхнул сталью Юрий Иванович и наклонился к поверженному противнику.
- А-а-а-а… - сказал тот, отбросил телефон и закрыл лицо руками .
- Смотри, а то я тебе и последний день Помпеи устроить могу,- пригрозил на последок Юрий Иванович. Потом развернулся и пошёл к выходу, размышляя, сразу его уволят или для проформы сначала вызовут на собрание.
После этого случая Хомяка в учреждении больше не видели. Говорят, влиятельный папаша убрал от греха подальше. Удивительное дело, но Юрия Ивановича не уволили. Даже, по настоянию коллектива, повысили в должности. И начальника нового назначили – душкой, конечно, не назовешь, но работать можно. А в саду Юрия Ивановича, наконец, расцвели, поражая мрачной, торжественной красотой, два великолепных ириса.
Помочь сайту
Поздравления
