Бабочки

[Скрыть] Регистрационный номер 0277982 выдан для произведения:    «Легкая, будто снежинка, невесомая, словно бабочка…» Лида, вновь обмакнув кисточку в краске, провела линию. Раз-два-три, раз-два-три… Ну почему так сложно передать на листе бумаги красоту и выразительность, плавность и точность ее движений? Она не танцует, она парит в его умелых, сильных руках, но до чего же блекло она выглядит на ее рисунках! Вздохнув, девушка откинулась на спинку стула. Снова и снова, раз за разом она вспоминала, как все начиналось…
   Их первый танец она увидела много лет назад, еще глупенькой девочкой-школьницей. Это был обычный концерт, на который их с трудом отвела классная руководительница. Толпа ничего не желающих знать подростков, которую, как какой-то гусиный выводок, вывели в люди. Смешно, правда? И все же она была там, одна среди своих вечно хихикающих подружек. В тот день выступали многие: певцы, трубачи, музыканты… Но от их выступления у нее впервые перехватило дыхание.
   Александр Морозов и Анастасия Самойлова. Их имена ведущий назвал среди прочих, но именно их она запомнила на долгие годы. Казалось, они не танцевали, они жили танцем, дышали им, проживали его на сцене. Она, словно бабочка, то отрывалась, то приземлялась на свой цветок, заставляла его дышать, видеть, слышать, чувствовать этот мир. Легкая и нежная, мечтательная и ранимая, яркая и живая… Она умела быть такой разной в его руках! Казалось, он не может жить без нее, миг – и он вновь летит к ней, боясь повредить ее крылышки, боясь, что она может оступиться, всего на секунду, и раз – он отпускает ее вновь, в полет, чтобы мгновением позже снова подхватить ее и закружить в венском вальсе. Или бросить ее на произвол судьбы в дерзком рок-н-ролле, заставить испугаться, а может, почувствовать свою беспомощность? Они были прекрасны, были и есть, шаг за шагом, день за днем…
   Лида не помнила, как в первый раз увидела их репетицию. Кажется, ее провел кто-то из общих знакомых, не то Петя, не то Вася, не важно… Она видела, с каких трудом они оттачивают каждое па, будто от ошибки зависит их жизнь. Впрочем, пожалуй, так оно и было: далеко не все их номера девушка могла бы назвать легкими и безопасными. Скорее уж наоборот.
   Она слышала, что за глаза ее называют маньячкой, фанаткой, сумасшедшей… Но они, другие, просто ничего не знают! Не видят ее бессонных ночей, когда она раз за разом переводит бумажные листы. Не слышали о папках с эскизами, сплошь заполненных их выступлениями. Не замечают ее горящий взгляд, когда она пытается повторить на бумаге то, что ее глаза только что наблюдали вживую. И, разумеется, им и дела нет до ее восторга, когда она может просто видеть их рядом, прямо перед собой!
   Конечно, они ничего не могут знать о ней. Вряд ли им хоть раз приходило в голову, что с соседнего чердака открывается отличный вид на их концертный зал, куда ее кумиры день за днем приходят на очередную репетицию. Но какое же для нее счастье бросить все дела – школу, а затем и училище, никто не отменял! – и бежать со всех ног к ним, туда, наверх! Раз за разом, вновь и вновь видеть их танец, слышать доносящуюся из зала музыку, ощущать их дыхание! Что еще ей нужно для счастья?
   Но они могли видеть ее работы. На эскизах лица чаще всего едва заметны, скорее наброски, чем проработанные сюжеты. И все же их хвалят, и учителя, и другие студенты, она знала это. Пару ее работ даже брали на выставки, правда, пока безуспешно. Но, как говорится, лиха беда начало! Она, как и многие другие, верила в свой талант, родившийся благодаря им.
   Пару дней назад она сильно повредила ногу, Лида знала это. Знала и то, что он каждый день приходит к ней в больницу, разговаривает с ней, приносит ей цветы. Со дня на день ее уже должны выписать, но… Девушка вновь склонилась над своим рисунком.
   Неужели она не справится? Она же такая смелая! Этот набросок она хотела завтра подарить ей, лишь бы только ей разрешили пройти к ней в палату. У них ведь есть и другие поклонники, из-за упрямства которых вход может быть закрыт. Впрочем, не каждый же день ей дарят ее собственный портрет!  Но, с другой стороны, разве врачей это когда-нибудь интересовало?
   Снова и снова, линия за линией, штрих за штрихом... Она будто вживую видела ее густые каштановые волосы, непослушную улыбку, дерзкие голубые глаза. Лида была уверена – ее картина не может не понравиться ей, ведь она, кажется, вложила в нее свою душу! Уже несколько дней она практически без перерывов работала только над ним, и сейчас он уже почти готов, осталось лишь пару раз кисточкой провести… И наступит ее выход на сцену. Отойдя подальше от мольберта, она оглядела свое творение строгим, внимательным взглядом. Анастасия достойна лишь самого лучшего, негоже дарить то, что еще требует доработки… Но вроде все так, как она и хотела, добавлять больше просто нечего! Во всяком случае, она уже и не знает, что.
   На следующий день она позвонила в училище и сказала, что не сможет прийти на занятия. Мол, она заболела и идет к врачу. Что ж, и почти не соврала, она ведь и правда едет в больницу. Да, завтра с нее обязательно попросят объяснить прогул, ну ничего, один день уж потерпят, достаточно они сами трепали ей нервы.
   Подойдя к зеркалу, она внимательно осмотрела себя. Ее длинные светлые волосы были заколоты в аккуратный «конский хвост», лежавший поверх знавшего некогда и лучшие дни драпового пальто. Зеленые глаза легонько подкрашены, как и губы, слегка напудрен нос. Ее новые сапожки блестели под солнечным светом, на джинсах не было ни пятнышка. В очередной раз поправив вечно сбивающийся на бок шарф, она закинула свой потертый тубус на плечо и вышла из комнаты.
   До больницы было не далеко, всего пара остановок. Лида уже привыкла, что девушка с тубусом размером почти с нее саму волей-неволей привлекает чужое внимание, но тут уж ничего не поделаешь. Художнице положено быть заметной, и не важно, хочет она этого, или нет. Выйдя на нужной остановке, она направилась к невысокому зданию, отделенному от трассы лишь парой потерявших последнюю листву деревьев. Словно привратники, они стояли практически у самых дверей, едва не залезая в окна своими ветвями. Или так ей только казалось?
   Внутри ни пылинки, сплошная скучная стерильная чистота. Запах лекарств уже многие годы как напрочь въелся в стены, став со зданием практически единым целым. Подойдя к окошку регистрации, она назвала имя пациентки и попросила пропустить ее к ней. Да, она не записывалась заранее, и да, она не знает точно, в какой палате она лежит. Но ведь к ней можно пройти, правда?
   Выяснилось, что упомянутая пациентка сейчас на процедурах, но через час она сможет принять ее  у себя в палате. Сейчас же необходимо подождать в зале ожидания. Лида прошла внутрь здания и заняла одну из свободных лавок у стены, прислонив рядом свой тубус. Она видела, как сидящие рядом бабульки о чем-то между собой шепчутся, косо поглядывая на нее и ее сумку. «Ну и пусть, - решила она про себя. – В конце концов, таскать с собой тубус в больницу Минздравом не запрещено». И неожиданно для самой себя заснула.
   - Девушка, девушка, с Вами все хорошо? – услышала она вдруг рядом с собой женский голос. – Вас уже ждут, Вы как, в состоянии подняться наверх?
   С трудом открыв глаза, Лида непонимающими глазами уставилась на медсестру. Бабки с соседней лавки уже куда-то запропастились.
   - П-простите, пожалуйста. Да, у меня все хорошо, просто задремала немножко. А уже можно идти, да?
   - Ну конечно! Вас уже вызывали из приемной, - улыбнулась девушка, - но Вы, видимо, так крепко спали, что даже не услышали. Пришлось вот самой будить. – Она пожала плечами.
   Лида смутилась. Чувствуя, что ее щеки под макияжем начинают краснеть, она поспешно схватила свой тубус, едва не задев им совсем молоденькую медсестру. Та же с любопытством уставилась на ее ношу.
   - Простите, а Вам не тяжело ее таскать-то? Больно уж сумка большая!
   - Ничего, я уже привычная, - улыбнулась ей Лида. – А куда нужно идти? Я просто тут первый раз… - Она чувствовала, что все больше краснеет.
   - Вам направо по лестнице на второй этаж, ну или на лифте, соседняя дверь. Если хотите, могу проводить, а то у нас тут не каждый день засыпают, да еще и с сумками. – Девушка захихикала. – Ничего, если на «ты»? А то как-то странно «выкать» своей ровеснице.
   - Ничего, конечно! Я и сама предложить хотела, только постеснялась немножко. – И что за предательские щеки, скажите на милость? – А ты давно тут работаешь? – уже по дороге к лифту спросила она.
   - Да практику прохожу при универе, вот уже полгода как то тут, то там. А ты ведь тоже учишься, да? Небось в техническом? У меня просто брат тоже все свои чертежи в такой сумище таскает, нет чтобы все в электронке сдавать!
   - Ну почему сразу в техническом? – обиделась Лида. – В художке, второй курс уже, я даже на выставках участвовала, между прочим!
   - Оо, так ты рисуешь? Прости, я не знала! А правда, что у вас там все ненормальные только учатся? – В глазах сестрички загорелся хитрый огонек.
   - Да ну тебя, в меде, говорят, тоже все с ума от своих мертвяков сходят, да только мало ли что говорят, верно? – Она огляделась вокруг. - А куда дальше, кстати?
   - И ничего и не сходят, - надулась ее собеседница. – И вообще, никакие у нас в подвале не мертвяки, а куклы восковые, и вообще, тебе в последнюю дверь налево, художница! – И, резко развернувшись, сбежала вниз по лестнице.
   - Эй, я ж не хотела тебя обидеть! Правда не хотела…
   Впрочем, она понимала, что ее уже не услышат. Пожав плечами, она направилась дальше по пустому коридору. Странно, но чем ближе она подходила к той самой двери, тем меньше становились ее шаги, тем чаще начинало биться ее сердце. Неожиданно для самой себя она остановилась прямо перед дверью в ее палату. Она знала, что нужно постучать, и в то же время ее словно останавливало что-то.
   - «Что я ей скажу? – думала девушка. – Она же меня совсем не знает! Что ж я ей говорить-то буду?»
   В конце концов она все-таки постучала. Сначала внутри было тихо, потом она услышала шаги.
   - «Это он, это ж наверняка он!» – Ее сердце забилось сильнее, хотя до этого ей казалось, что дальше уже было некуда. Отойдя на пару шагов назад, она, было, хотела спасаться бегством, как вдруг перед ней открылась дверь.
   - Здравствуйте, - сказал ей темноволосый кучерявый парень, ростом почти на голову выше ее. – Вы, должно быть, Лида, верно?
   - Откуда Вы меня знаете? – едва слышно прошептала она.
   - Саш, это она, да? Да не стой ж ты в дверях, истукан ты эдакий, можно подумать призрака увидел! – услышала она веселый девичий голос. Боже, да она же в первый раз слышит их голоса!
   - Ну насчет призрака я не уверен, - усмехнулся тот. – Ладно, проходи уже, призрачная ты наша! И давай сюда свою сумку, а то как бы и тебя на кровать класть на пришлось!
   - Еще чего, это не тебе! – И откуда только смелость взялась? Еще пару секунд назад ее горло словно чужое было!
   Пройдя внутрь, она с удивлением начала переводить взгляд с нее на него.
   – Так откуда ж вы меня знаете-то? Вы же меня ни разу не видели!
   - Да Женька твой уже давно нам всю плешь проел, чтоб мы тебя оставили в покое! – полушутя - полусерьезно проговорил парень, закрывая за собой дверь. – Ладно, давай-ка сначала, а то что-то эта комедия порядком подзатянулась. – И, словно какой-то артист, отвесил ей поклон. – Я Сашка Морозов, а это мой бывший партнер по танцам Настя Самойлова. А ты у нас Лида Астахова, верно? – он улыбнулся.  – Женька – младший брат Насти, по совместительству он же твой одногруппник в училище, верно все?
   - Постойте, Женька? – ее удивлению, казалось, не было предела. – Но почему он мне ничего не рассказывал? Это же просто не честно! - на ее глаза навернулись слезы.
   - Прости, мы хотели, но Женька нам запретил, - виновато пробормотала Настя. – Он тебя разочаровать боялся, понимаешь? Он же видел, что мы для тебя просто танцоры. Правда, кое-кто уже точно бывший, – она грустно улыбнулась.
   - Погоди, бывший? И что значит просто? Вы же кумиры, настоящие кумиры, понимаете? Да я... да вы?.. – Поспешно проведя по глазам рукой, она резко сняла с плеча тубус и вытащила наброски. – Вот, посмотрите, -  слезы на ее щеках текли все сильнее, но ей уже было все равно. – Разве это всего лишь просто?
   - Ну, конечно же нет, прости, – строго посмотрев на поникшую Настю, проговорил Саша. – И мы говорим не только о танцах. Ты сама-то хоть раз видела собственные рисунки? – И вдруг резко посмотрел в ее покрасневшие от слез глаза.
   Всхлипнув, она села на край соседней кровати, даром что, кроме Насти, больных в палате больше не было.
   - Так вы… их… видели? – На ее лицо прокралась робкая улыбка.
   - Ну конечно видели, дурочка! Ты была нашим кумиром, понимаешь? Нашей Бабочкой, заставлявшей нас летать по сцене. И вот к чему это в конце концов привело, - грустно улыбнулась Настя, подвигаясь к краю кровати. – Понимаешь, это наша плата за наше молчание, я давно уж об этом твержу им обоим… Я хотела сразу же идти к тебе, как только бы выписалась из больницы, но ты все-таки нашла нас первой. И еще, - она протянула к ней руку, – я знаю, этого слишком мало, чтобы искупить нашу вину, - она бросила быстрый взгляд на своего партнера, затем снова уставилась на нее, продолжая крепко держать ее за руку, - но мы тоже приготовили для тебя подарок. Я сразу же позвонила Саше, как узнала, что ты собираешься ко мне, и он принес кое-что.
   - Это диск с нашими выступлениями, всеми до единого, Женька сам их записал для тебя. – Саша протянул ей маленькую коробочку. – Мы никогда уже не будем танцевать вместе, но и оставлять тебя одну тоже нельзя! Врачи говорят, что Настя будет ходить, а вот о танцах ей придется забыть раз и навсегда. Но если ты хочешь… - он внезапно запнулся, потом снова продолжил. – Ты только не отказывайся сразу, ладно? Я… Нет, мы бы хотели, чтобы ты тоже научилась танцевать! Хотя бы немножечко, лишь пару движений, не больше! Я бы учил тебя сам, а Женька, если он, конечно, не будет против, поможет нам с музыкой. Ну, скажи уже что-нибудь, Бабочка!
   - Но почему я? – она все еще не верила, что с ней это происходит на самом деле. – За вами обоими поклонники табунами ходят, я знаю! И вообще, я не верю, что ты не сможешь вернуться на сцену, – обратилась она к Насте, – вы же оба жить без музыки не можете! – Она вновь почувствовала на щеках ручейки слез. – Если подобрать хорошего врача…
   - Дело не только во враче, Лид, но и во мне тоже, - Настя горько улыбнулась. – Понимаешь, мы с Сашей чуть ли не с пеленок ходили в одну и ту же танцевальную секцию, вместе разучивали все эти па и прочее… - Тут она смутилась. – Но недавно я встретила одного человека, и скоро выхожу за него замуж. – Она снова посмотрела на нее. – Не будь этой злосчастной аварии, я бы все равно рано или поздно ушла, понимаешь? А насчет тебя, – на ее губах заиграла улыбка, - никаких толп никогда и не было. Но зато у нас была наша Бабочка, наша Лида-невидимка, которая, словно маленький ангел, охраняла нас и дарила нам возможность творить. Мы вдохновляли тебя, Лида, мы все знаем это, а ты вдохновляла нас. И это было прекрасно, по-настоящему прекрасно. Саш, помоги мне встать, - вдруг резко выдохнула она.
   - Не нужно! - Лида вскочила с кровати и подсела поближе к ней. – Я знаю, тебе еще нельзя вставать, и не вздумай! Пусть я всего лишь Бабочка, но уж поберечь тебя я способна. – Она все еще крепко держала ее за руку. – Я понимаю, правда, понимаю, как вам обоим было из-за меня тяжело…
   - Ни в коем случае! – Саша сел на ее место. – Это не нам было из-за тебя плохо, а тебе из-за нас… Это ведь мы тебе жизнь сломали, понимаешь? Нам нужно было всем вместе встретиться еще тогда, много лет назад, а вместо этого мы испугались, – он не сводил с нее глаз. – Нам было страшно потерять тебя, понимаешь? По-настоящему потерять человечка, который один во всем мире по-настоящему верил в нас, верил, что мы можем стать лучшими, и мы стали ими ради тебя. А из-за этого страдала прежде всего ты сама, чего мы, самовлюбленные кретины, никак понять не могли! Прости нас, если сможешь, Бабочка, пожалуйста, прости нас!
   - Саша прав, - прошептала Настя, - не будь этой злосчастной аварии…
   - Не корите себя, - улыбнулась Лида, - эти года… Они были лучшими в моей жизни, потому что в них были вы, мои кумиры! И знаете, я была бы счастлива научиться танцевать, правда, но и вы должны пообещать мне тогда кое-что. – Не отпуская Настю, она протянула вторую руку в сторону Саши. – Возьмите, пожалуйста, мои рисунки! Я нарисую себе еще, если захочу, а вы, глядя на них, будете помнить, какие вы оба все-таки замечательные! А насчет Женьки… Ох и получит от меня кое-кто взбучку при встрече, пусть он мне только попадется!
   - Договорились, только, чур, я тоже хочу при этом присутствовать, - засмеялся Саша. – Все-таки не стоит этому раздолбаю получать свои заслуженные лавры от тебя одной! Он, в конце концов, страдал все время не меньше всех нашего, все боялся доставить тебе неприятностей! Ну ничего, я ему с удовольствием мозги прочищу, если ты, конечно, не будешь против, - и он вновь ей улыбнулся.
  - Буду только за, - улыбнулась она в ответ.
  Их общий радостный и чистый смех спугнул пару птиц, сидевших на ветвях большого развесистого дуба, одного из двух «привратников», отделявших больницу от всего окружающего их мира.