6. Атаман Гроза

Банда атамана Грозы гуляла по губернии. Отряд товарища Дулина то и дело нападал на её след, но банда исчезала под самым носом чоновцев.

В середине апреля отряд нарвался на бандитскую засаду. Чоновцы смяли её, но в перестрелке конь под Уваровым споткнулся и, круто согнув передние ноги, завалился набок. Пуля попала ему в голову. 
Бандиты ускакали. Отряд, преследуя их, ворвался в село Дуляпино. Уваров сел в тарантас к губуполномоченному Васькину, следовавшему за отрядом.

В селе было тихо. Уваров с Васькиным по дороге не встретили ни одной крестьянской души - все попрятались от греха подальше. Бандиты успели проскочить село, чоновцы - за ними.
Лошадка притащила тарантас с Уваровыи и Васькиным на площадь перед церковью. По площади медленно разгуливал белый коняка под прекрасным расшитым кавалерийским седлом и пощипывал травку. 

Уваров и Васькин вылезли из тарантаса. Уваров, крадучись, направился к коняке. Тот косил умным глазом и хитрыми зигзагами отходил от ловца, не желая отдаваться в его руки. Так они вошли в проулок за церковью и прошли его до конца, до распахнутых ворот какого-то зажиточного дома в два этажа. Только здесь Уварову удалось ухватить коняку за уздцы и сунуть ему в рот завалявшийся в кармане кусочек сахара.
К ним подошёл пожилой мужчина в серой поддёвке.

- Думаю, что это не ваш конь, - сказал ему Уваров.

- Не мой. Такого на селе ни у кого нет, - не споря, согласился мужчина, почёсывая небольшую черноватую бородку, изрядно побитую сединой, и поинтересовался: - Вы из коих будете?

- Чоновец, - ответил Уваров. - А это товарищ Васькин из губисполкома.

Мужчина назвался Зобниным Никодимом и пригласил Уварова и Васькина к себе в дом.

Богат был когда-то дом Зобнина, крепко срубленный в два этажа с кирпичным полуподвалом.
За домом виднелся внушительный амбар, рядом конюшня на добрый десяток лошадей... Многим селянам Никодим давал работу, многих облагодетельствовал, многим был кумом. Всё порушила советская власть, обобрала, ограбила, довела до ручки и белого каления. Ненасытны и неуёмны новые власти. Не понимают, что если не бросишь по весне в землю зерно, по осени ничего не соберёшь. А чем отсеяться крестьянину по этой весне, коли власти отбирают и посевное зерно?
Не верит Зобнин в прочность такой власти, которая не думает о завтрашнем дне.

Уваров с Васькиным решили принять приглашение хозяина и дождаться возвращения отряда, сидя за обеденным столом гостеприимного хозяина. Стол не был богатым, но достаточным, чтобы насытить двух проголодавшихся товарищей. И бутыль с прозрачной, как девичья слеза, самогонкой приманивала.

- Что-то наши задерживаются, - с заметным беспокойством сказал насытившийся Васькин, поглядывая на окно. 

- Далеко, знать, ушла банда, - ответил Уваров.

Васькин достал из серебряного портсигара толстую папиросу, чиркнул зажигалкой, закурил.
За дверью послышался шум шагов, через секунду дверь в комнату распахнулась. На пороге возникли два мужика с обрезами в руках. Это были бандиты.
Зобнин заулыбался.

- Заждался я вас, Игнат, - сказал он одному из бандитов.

Следом за бандитами в комнату вошла молодая, статная женщина в сером казакине с меховой опушкой по краям, в синих бриджах, обтягивающих её полноватые ноги и в чёрных сапожках. На голове её сидела смушковая папаха. Лицо у женщины было властное, суровое, с жёсткими складками у уголков рта. Уваров сразу узнал её.

- Домна?! - вырвалось у него. - Ты?!

Женщина посмотрела на Уварова, усмехнулась:
- Никак признал, Гриша? 

- Признал, - сказал Уваров. - Какими судьбами?

- Не ожидал меня увидеть? Давай знакомиться... Я атаман Гроза.

- Ты?! - воскликнул поражённый Уваров.

Неуловимым атаманом Грозой оказывается была та самая женщина, которая ещё совсем недавно кормила грудью младенца и безуспешно пыталась вырвать его из рук припадочного уполномоченного Сахарова. Уваров не мог поверить в это.

А Домна взглянула на Васькина, в руках которого продолжала тлеть красным огоньком папироса, источающая ароматный дым, и приказала бандитам:
- Этого увести и повесить на площади. Пусть видят селяне, что "товарищ" получил по заслугам. После этого вскройте хлебный амбар и раздайте хлеб людям. И поторапливайтесь.

- А этого? - спросил её бандит с отвислыми усами.

- Григорий наш. Он меня не обидит, - ответила Домна.

Потом Домна повернулась к Никодиму.
- Ты, Никодим, тоже поди, погуляй.

Уваров и Домна остались вдвоём. 

- Не бойся, Гриша, я тебя не трону, отпущу, - сказала Домна. - Ты пожалел моего Захарушку, и я не обижу тебя. Долг платежом красен. А пока я ем, расскажи, как там мой сынок растёт. Начал ли ходить? 

Так они сидели и разговаривали. Говорили они больше о прошлом, словно хорошие и добрые знакомые. 

- Ты не боишься, что вот-вот в село могут вернуться чоновцы? - спросил Уваров Домну.
Та усмехнулась и ответила:
- Мои хлопцы увели их за Кочкино Это, ты знашь, больше тридцати вёрст, Гриша. И будут держать их там до вечера, пока мы тута управляемся с раздачей хлеба людям, которых вы пограбили. Так што твой отряд тамочки и заночует. Зачем им вертаться сюды?

Прозрачный апрельский день и впрямь уже клонился к вечеру, медленно мутнея синими сумерками. 

Зобнин внёс шандал на три свечи, зажёг их и вышел.

- Устала я нонче, Гриша, - сказала Домна, зевнув. - С утра с коня не слазила... В другом разе позвала бы тебя в постелю, я ить давно мужиком немятая, но щас я токмо хочу спать...

Она потянулась, округлив груди под шёлковой блузкой.

- А ты иди, Гриша. Иди. На дворе стоить конь, што понравился те днём. Бери его и езжай, куды хошь. Твои, наверняка, в Кочкино заночують. 

Уваров поднялся.

- Еслив тя остановят мои хлопцы, скажи им слово "Гроза", они тя не тронут, - добавила Домна.

У крыльца и впрямь стоял знакомый Уварову коняка под кавалерийским седлом. Григорий вскочил на него.

Село по-прежнему, как и днём, казалось вымершим, и только голубой свет луны растекался по нему.

Укрывшись в лесу, Уваров дождался рассвета и отправился в Кочкино. Отряд действительно расквартировался в нём. Его встретил политкомиссар Телегин. Поскрипывая чёрной кожей куртки, опоясанной ремнём, он сообщил Григорию, что во вчерашнем столкновении с бандитами погиб командир отряда товарищ Дулин.
- Сегодня его похороним здесь, на площади.

Товарища Дулина хоронили в гробу, наскоро сколоченном отрядниками. Тело погибшего командира укрывало знамя отряда с золотыми буквами "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!".

А товарища Васькина похоронили на площади перед церковью в Дуляпине. 


Далее смотри "Налёт".