Выгляни в окно милый

1 ноября 2013 - Вениамин Ефимов

Дембель - какое это приятное слово для срочника какая замечательная пора жизни. Никто уже не покушается на твою свободу, не гоняет почем зря. А впереди столько надежд, что даже от мыслей об этом дух захватывает. На подлодке в Североморске проходили службу два парня из маленького старинного городка Липецкой области - Ельца. Городок этот, кажется, сохранился, как мушка в куске янтаря. Во всяком случае, центральная часть была совершенно не тронута, разве что положили кое-где корявый асфальт. Здания стояли все те же, что и при царе Митроше. Небольшая речка Сосна делила город на две половины. На южном, пологом берегу в самом центре города - пляж, на который приходили целыми семьями. Мужики расхаживали по нему в синих или черных семейных трусах. Женщины в светлых, шитых у одной и той же портнихи Зойки, купальниках, которые от бюстгальтеров отличались только тем, что вместо пуговиц на спине помещались завязочки. На противоположном, высоком берегу, над городом, возвышался великолепный храм с золочеными куполами. Вообще церквей в городе было полно и все необыкновенно красивые и самобытные, неповторимые в своей архитектуре. Молодежь плевать хотела на все эти достопримечательности. Неторопливый патриархальный быт вызывал тоску и раздражение. Все мечтали выбраться из этой сонной заводи куда угодно, только бы не видеть почерневшие от времени заборы и покосившиеся жалкие дома. Во всяком случае, у военкоматов с призывниками проблем не было. Молодые ребята с удовольствием шли в армию.
Два паренька жили недалеко друг от друга, но познакомились в тесном дворике райвоенкомата. Они оказались тезками. Два Николая попали в Североморск, служили на одном судне все четыре долгих года. И когда пришло время дембеля, решили остаться на Севере и устроиться матросами. В первой же конторе, куда они обратились, их встретили, словно всю жизнь ждали. Уже через несколько дней они оказались на промысле.
А когда получили первую в жизни зарплату, были потрясены обилием денег, свалившихся на них. Приехав в Москву, они облазили ГУМ и, как следует, приоделись. Покупали все парами и когда, подъезжая к Ельцу, нарядились в новье, еще неглаженое, смотрелись как однояйцовые близнецы. Город встретил их приветливо. Сбежались соседи и знакомые поглазеть на удачливых морячков. Оба росли без отцов, их семьи всю жизнь едва сводили концы с концами. Теперь, глядя на своих, выбившихся в люди чадушек, мамаши просто ликовали. Ребята привезли им отрезы материала на платье и красивейшие, с красной искрой, косынки в подарок. Женщины хвастались перед подругами, и с их лиц не сходило выражение счастья. Не откладывая в долгий ящик, они пошли заказывать наряды к портнихе. Та, разглядывая материал, тоже ахала и вздыхала
- Хорошие ребята! Материя дорогущая! Но смотрите бабы - предостерегла бывалая Зойка - смотрите в оба, сейчас найдутся девки, окрутят ваших молодчиков. На такое добро всякая рот разинет.
И как в воду глядела. Вокруг морячков закрутилась карусель. Друзья исчезали неизвестно куда на несколько дней, потом возвращались, чтобы отоспаться, а когда их пытались будить, только плотнее кутались в одеяло. Матери, которые теперь сдружились, решили, что надо бы их женить и чем быстрее, тем лучше.
- Не ровен час шалав попритащат. Сами - то в море уйдут, а нам сидеть с ними, как с дурью двадцать - сказала одна из них, надменно поджав губки - уж лучше давай сами им выберем невест.
Так и порешили. Стали ходить в дома к претенденткам, присматриваться. Честно говоря, все девчата были хороши, все красавицы. Глаза разбегались. Договорились с двумя поскромнее, да потише, пригласили к себе домой с ребятами знакомиться. Приурочили это к яблочному спасу. И праздник и Николин день, чем не повод? Девчонки сразу морячкам понравились. Они от них не отходили ни на шаг.
- Гля, как просто все сладилось. Давай уйдем, не надо молодым мешать. Они девчата - то и без нас краснеют, ровно рак в кипятке.
И женщины пошли пить чай с крыжовенным вареньем, предоставив молодым веселиться без помехи. А когда вернулись, обнаружили сыночков с будущими невестами в одной комнате, которую называли зало. В самом центре, на полу была расстелена широкая постель, и мамаши чуть не попадали в обморок оттого, что они там увидели. Женщины пришли в себя только во дворе, куда вылетели как пробка из бутылки с Шампанским. Испуганно переглядываясь, они вначале не могли открыть рта. Потом одна из них спросила
- Это чо это, монашки то наши, делали? Ты хоть поняла?
- Ой, не говори, сватья - прыснула другая в ответ - скоро на погост, но такого страму не видала. Господи! Как теперь им в глаза - то глядеть? -Да они нас и не увидели, проституты, не до того им.
Словом пришлось затею со свадьбой бросить.
По возвращению в Мурманск, дорожки друзей разошлись. Один из Николаев сразу ушел в море, а другой оказался в мореходке, согласился учиться. Курсантов не хватало и всем, у кого было семь классов школы, предлагали пойти учиться.
- Кошелев, у тебя аттестат и оценки неплохие, так что давай, семь футов тебе под килем, как говорится. Нам спецы нужны на флоте во как - провел ребром ладони по шее кадровик. Да и сам Николай хотел выучиться на моториста, но после собеседования его отправили на судоводительское отделение. Он особенно не расстроился. Какая разница кем работать, только бы подальше от сетей и не возиться с рыбой. Время летело быстро, как - то незаметно училище оказалось позади. Несколько лет Николай не был в Ельце, а тут что-то потянуло. Может быть, просто устал, учиться пришлось заочно. А может быть, захотелось увидеть мать, которая в каждом письме просила приехать. Только когда очутился в Ельце, с удивлением обнаружил, что ему не хватало этих старых полусонных улочек с упорядоченным неторопливым бытом.
Как - то он отправился со своими знакомыми на рыбалку. Компания была большая. Кто-то взял с собой жен, кто-то подружек. Веселились от души. Наварили ухи, попили водочки, купались, загорали, уезжать не хотелось. Да вот беда - закончилось спиртное, а денег ни у кого, кроме Николая, не было. Он, разумеется, вызвался съездить в ближайшую деревню. Кто-то сказал
- Вон Ольгу с собой возьми, она из этих мест, покажет дорогу, да и там поспособствует.
Эта Ольга была той еще штучкой. Рослая, отлично сложенная, налитая, как еще несорванное яблоко. Вела себя со всеми так, что Николай за два дня не понял, с кем из парней она приехала. То с одним сидит в обнимку, то хохочет, дурачась, в реке с другим. Они уселись на чей-то мотоцикл и понеслись по проселку, подставив ветру свои лица и оставляя за собой шлейф пыли. В магазине водки не оказалось. Взяли там какие- то консервы, несколько селедок и черствый хлеб. Потом заехали к какой-то бабке. Она дала пару банок соленых помидоров и, главное, нацедила трехлитровую банку мутной, вонючей самогонки.
- Ну, теперь пойдем, картошки накопаем.
Ольга протянула Николаю лопату. Они прошли на огород, где девушка брала куст картофеля за ботву, а Николай помогал ей, подрывая его лопатой. Чтобы было удобней, Ольга чуть задрала и так коротенькую юбочку и перед глазами Николая то и дело мелькали ее соблазнительные коленки. Он старался не показывать, что это его волнует, но и скрыть это было не просто. Да еще от нагретой земли шел прямо какой-то дурманящий запах.
- Ну, пожалуй, хватит - сказала Ольга, складывая картофелины - сейчас еще зелени немного нарвем и готово дело.
По дороге назад, когда мотоцикл поравнялся с небольшой, березовой рощицей, остановились.
Ольга сказала.
- Тут грибов бывает тьма, пойдем, глянем.
Они бросили мотоцикл на опушке и прошли несколько шагов. Девушка неожиданно повернулась, положила руки Николаю на плечи и спросила, чуть наклонив на бок голову
- Что, морячок, нравлюсь? - и сама себе убежденно ответила - знаю, нравлюсь. Я заметила, как ты на меня смотрел там, на огороде.
Николай с удовольствием начал целовать ее губы. Ему показалось, что они пахнут мятой.
Потом, когда они уже подъезжали к своим, он спросил
- А ты с кем приехала, Оль? Я что-то не разобрался.
- С мужем, Димкой Соловьевым.
И услышав ответ, подумал про себя
- Ну и, слава Богу, замужняя и Димка этот не из друзей, так, почти не знакомый.
На следующий день, после утренней зорьки, вернулись в Елец.
Причем Николай заметил, что рано утром среди немногих рыбаков, недалеко от него, умело закидывала удочку и Ольга. Других женщин рыбалка не привлекла. Больше они тогда не встретились, а когда он вернулся в Мурманск и думать забыл о ней. Тем сильнее было его изумление, когда через пару недель в дверях комнаты общежития, в которой он жил, появилась Ольга, нагруженная двумя чемоданами и какими - то, невероятной величины, узлами.
- Привет, морячок - сказала она - а я вот к тебе, примешь?
Николай, совершенно обалдевший от неожиданности, не знал как вести себя. Но все скоро устроилось. В первый день соседи по комнате выделили им уголок, натянули веревки и завесили все простынями. А уже к вечеру следующего дня, Ольга сняла недалеко от порта комнату и началась семейная жизнь. Молодым было хорошо в этой небольшой каморке, где над столом горела лампа с красным матерчатым абажуром, а в углу стояла не очень широкая металлическая кровать, скрипевшая при малейшем движении. Но никому до этого не было дела. Хозяйка, глуховатая, вечно пьяненькая старуха, их не беспокоила и вообще была мировецкой бабкой. Она ничего не имела против того, что к ним заходили приятели, такие же женатики. Ей довольно было того, что в любое время можно стрельнуть у постояльцев пару рублей на дешевое вино. Потом Колька ушел в четырехмесячный рейс и когда вернулся с подарками, которые он выбирал в загранпортах, Ольга, обалдевшая от этого обилия сверкающих шмоток, долго не могла опомниться. Она уже глубокой ночью примеряла перед маленьким зеркальцем наряды. А в новых сапогах даже забралась на стол, чтобы лучше рассмотреть себя. Потом сказала мечтательно
- Эх, пофорсить бы во всем этом в Ельце
-Так в чем же дело? Получу через недельку деньги - махнем в Елец. И свадьбу там сыграем.
-Ой, правда? - обрадовалась Ольга - тогда давай мне платье свадебное купим, а тебе костюм с галстуком- бабочкой.

Так все и произошло. В Ельце первым делом пошли в ЗАГС, и Ольга оформила документы на развод с первым мужем. А через несколько дней закатили свадьбу по всем правилам. Сняли на два дня зал в ресторане. Было весело. Сразу после свадьбы, поехали в Ялту, где жили в гостинице и тратили деньги без оглядки. Жаль, конечно, что купаться был не сезон. Зато Ольга форсила в новеньких, сверкающих лаком сапогах, и в модном кримпленовом пальто. Скоро денежки кончились, но молодожены не унывали. Они вернулись в Мурманск, и Ольга устроилась на рыбокомбинат, а Николай опять отправился в море. Он в это время уже ходил первым помощником капитана и за свое будущее был спокоен. Ему предложили закончить заочно открывшуюся к тому времени высшую мореходку. На душе было спокойно. Карьера катила, как по маслу, денег хватало на все. Ему нравилось возвращаться к своему уютному гнездышку, неторопливо поднимаясь по склону сопки. Он шел, не отрывая глаз от светящегося красным светом квадратика окна, зная, что там его ждут любящие веселые глаза красавицы жены. Он подумывал о том, что пора бы завести детей и подал заявление в профком на получение квартиры. Попадая в загранпорты, теперь он всю валюту тратил только на Ольгу. Даже спиртного себе не покупал. Так, разве что пачку - другую, уж совсем необычных, сигарет. В одном из рейсов, однажды сломался двигатель, и судно загнали на ремонт в Гданьск. Толкаться целый месяц без дела не хотелось и Николай, и еще несколько человек из экипажа выехали поездом в Россию. В купе отсыпались, выпивали в вагоне ресторане. Потом, когда прибыли в Ленинград, Николай отказался пить с друзьями дальше, ему хотелось привести себя в порядок. Он сидел в ожидании поезда на вокзале и думал о том, как обрадуется Ольга его подаркам. Он купил ей гарнитур нижнего белья красно - черного цвета, весь из кружевов, и такие же ажурные чулки с умопомрачительными подвязками и с надписью" I love you" и сердечками. Ходить в них, конечно, никуда нельзя, а так побаловаться дома будет в самый раз. Жена обожала подобные штучки.
Поезд прибывал в Мурманск вечером и Николай, до боли в глазах, всматривался в городские огни. Он надеялся среди множества этих огоньков увидеть свой красненький квадратик, и в какой - то момент ему показалось, что он отыскал его и сразу почувствовал, как быстро забилось сердце. Потом, не замечая тяжести двух увесистых баулов, он поднимался привычным путем по склону сопки. Свет в окне был погашен. Николай глянул на часы - было начало первого.
- Ольга уже спит, конечно, завтра утром ей на работу. Входная дверь была открыта. Он зашел в комнату, заметил какой - то узел из живых тел в кровати. А, когда включил свет, увидел испуганные глаза жены. Даже голый мужик, который выпрыгнул моментально из кровати, не отвлек Николая от этих глаз. Секунду продолжалось замешательство, потом Николай, кашлянув, сказал
- Не ждали?- он сгреб полуголого мужика за грудки и вытолкнул его из дома, ни слова при этом не говоря. Потом вернулся в комнату, смел со стола на пол спиртное, недопитое парочкой, стаканы, какие-то тарелки, достал из сумки бутылку финской водки, которую привез с собой, откупорил ее и принялся пить прямо из горлышка. Было тихо, только слышно как булькает водка, перетекая из бутылки в его горло. Потом он достал сигарету, прикурил ее и уставился в стену. Сигарета тлела в его руке, но он не обращал на это внимания, словно окаменел. Ольга опомнилась, не в ее характере было сидеть, затаившись серой мышкой. Она быстро подняла с пола трусики, натянула их на себя, потом, присев на корточки, уткнула голову ему в колени
- Прости меня, Коленька, прости дуру, это первый и последний раз. С кем не бывает, черт попутал.
Николай словно и не слышал ее, он чувствовал, что водка не оказывает на него никакого действия.
-Будто воды выпил - подумал он. Потом встал, отстранил женщину от себя, вытряхнул все из сумок. Сложил самое необходимое в одну из них, потом, так же молча, склонился над грудой шмоток, достал эти ужасные красные чулки, аккуратно повесил их на спинку кровати, подхватил сумку и вышел вон.
Пять лет он не появлялся в Ельце. Матери посылал письма очень редко. Об Ольге запретил себе вспоминать. Работал с каким-то остервенением, это конечно отразилось на карьере. Вместе с должностью капитана вручили орден Знак почета. Но случай с изменой жены даром не прошел. Он редко теперь улыбался. Лицо приняло аскетические черты, а коротко стриженые волосы рано поседели. К женщинам с той поры, он стал относиться пренебрежительно и осторожно. Какое-то время не обращал на них внимание, а потом, как-то в рейсе, сошелся с корабельной врачихой, женщиной удивительно легкой и не конфликтной. Он давал ей деньги, с внутренним удовлетворением отмечая про себя
- Тут - то уж точно без обмана. Деньги в обмен на товар и никаких обязательств. Время, конечно, лечит и не такое.
Прошло еще несколько лет, и он приехал в Елец. К этому времени у него уже была квартира в Мурманске, и он собственно приехал, чтобы купить матери приличный дом. Он сразу присмотрел его, недалеко от церкви на берегу реки и, не торгуясь, купил. А на месте родительской клетушки затеял строительство большого дома для себя.
- Пойду на пенсию и буду на огороде ковыряться, кур разведу - подшучивал он над собою. Постепенно эта стройка его засосала. Он мотался по различным базам, доставал строй материалы, не жалея денег на взятки чиновникам. И уже через несколько месяцев с гордостью любовался готовой коробкой под черепичной крышей. На одной из баз он познакомился с женщиной. Что-то было подкупающее в ее больших, серых глазах. Мила, так ее звали, была замужем за сыном местного директора мясокомбината. Сынок этот - бывший спортсмен, а ныне профессиональный картежник, превратил ее жизнь в мучение. Женщина была с ним несчастлива и потому, при всей своей общительности и открытости, как только речь заходила о личном, становилась колючей и малоразговорчивой. Однажды, на улице, Николай услышал, что его окликнули давно забытым прозвищем
- Кошель! - кричал какой - то мужик с другой стороны улицы - постой секундочку.
Николай с трудом узнал в подбежавшем своего тезку. Они не виделись много лет и оба обрадовались встрече.
- Ты давно в Ельце?- спросил тот - что ж не зашел? Не уж-то не слыхал, что я уехал с Северов? Хотя где уж там, ты ведь теперь в генералах.
- Не гони рябь - строго остановил приятеля Николай - почему уехал? Рассказывай.
- Не, братка, это на бегу не расскажешь. Если хочешь, пойдем сейчас со мной потолкуем, я вот горючего взял - и второй Николай показал несколько бутылок водки в пакете - пошли. У меня тут гараж рядышком.
Лицо его было болезненно одутловатым. Видно приятель попивал.
- Ну что ж, пошли. Давно я в кафе " гараж" не выпивал.
- Вот и ладушки. У меня там хорошо.
Они пришли в большой гаражный кооператив. Там уже нетерпеливо поджидали какие-то алкаши.
- Мужички! Я другана встретил - торопливо открывая ворота, заорал тезка.
- Щас пивнем, заходи ребята.
- Стой парень - сказал Николай - мне что-то твоя идея разонравилась. Отдай приятелям водку и пошли ко мне. Здесь у нас с тобой разговора не получится.
Тот как-то сразу сник, но подчинился. Дома Николай попросил
- Налей нам, мать, супчика горяченького.
Он достал и откупорил бутылочку.
- Ну, за что выпьем? За тех, кто по морям горбатится или за приятелей твоих с утра уже обдолбаных? Ты что это с собой сотворил парень? Думаешь, я не знаю, что ты мне рассказать хочешь? Я твою историю знаю давно и наизусть.
- Что ты знаешь? - попробовал огрызнуться приятель.
- Да все знаю. У вас у всех история одна с небольшими вариациями. Пьете от того, что неприятности вдруг прискакали ни с того ни с сего и, главное, стайкой. Задушевной беседы у нас не получится. У меня к тебе только один вопрос - хочешь работать в море?
- Кто меня теперь возьмет?
- Я тебя вроде не о том спросил. Не виляй, отвечай прямо.
- Ну, хочу.
- Вот и ладушки. Вместе через три дня и отправляемся. А теперь можно и выпить немного и на этом точка. Если в дальнейшем замечу - собственными руками прибью. Ты меня знаешь не первый год, так и сделаю, как сказал. Не дам тебе, тезка, пропасть. Ну а теперь рассказывай, как живешь.
- Да я ведь, Коль, женился. Дом построил, живи да радуйся, а тут супруга - хватит тебе - говорит - по морям шататься, давай к нам, на мясокомбинат экспедитором, денег будет больше, вот и нырнул.
- Ну и что много заработал?
- Да где там. Не могу воровать, как другие, а без этого голимая зарплата - слезы. И вот жинка поедом теперь сжирает, не умеешь ничего, безрукий, безголовый. Так что если поспособствуешь восстановиться, буду за тебя век Бога молить.
- А я ведь тоже строюсь. Да вот времени маленько не хватило - деревяшки поставить, да поштукатурить. И материалы все завез. Теперь будет душа болеть.
- Так нельзя бросать, разворуют все. Это же Елец -всем ворам отец.
- Ну а что делать? Мать не справится.
- Слушай, корешь, а у меня есть одна дивчина, моей жены подружка, хочешь, я с ней переговорю? Если только возьмется все будет абге махт.
- Попробуй.
На следующее утро Николая разбудил тезка.
- Все, Коль, договорился. Собирайся, к ней на работу поедем, я на машине, мигом обернемся.
Приехали на знакомую уже Николаю базу. Через минуту к ним вышла улыбающаяся Мила, обладательница серых глаз, которые приглянулись Николаю.
-Я сразу поняла о ком речь - засмеялась она - не так уж много в городе капитанов дальнего плавания. У меня сейчас есть часок, поехали на место там и потолкуем.
Осмотрев все, она сказала
- Ладно, послежу за строительством, уговорили.
- А справишься? - поинтересовался Николай.
- Так я же по образованию строитель, техникум закончила и прорабом успела поработать.
Николай согласился, оставил ей денег и с приятелем выехал в Мурманск. А когда, через пол года с небольшим, вернулся - дома просто не узнал. Работы были практически закончены, даже участок распланирован. Осталось забетонировать двор, да решить какой краской выкрасить ворота. Мила встретила его улыбкой и немедленно протянула листы со сметой произведенных работ. Но Николай даже читать не стал, спросил только, сколько еще должен и сейчас же расплатился.
Жил он пока у матери и та последнее время донимала его вопросом женитьбы.
У нее даже тетрадка была, где она записывала городских невест. Николай как - то ознакомился с этими записями. Сразу на первой странице крупным стариковским почерком было выведено - Анька Санькова с Бунина. Разведенка, иной раз шалавится, но не сильно, богатая - отец директор магазина. Или Кузьмина Верка со Свободы - бедная, в короткой юбке ходит. Мать застала его за этим занятием и сообщила.
- У меня тут, Коля, полно каких хошь. Есть и образованные и богатые и попроще, за тебя сынок любая пойдет. Только свистни. Вон хучь Ленка Пыжова, на что девка кредитная, а скажи - через минуту тут будет.
-На кой мне черт, мам, твои кредитные - смеялся Николай - я и сам кредитный.
-Дык, сынок, не в богатстве счастье. Вон Людка - то, которая тебе с домом пособляла. Убежала от богатства как чо и есть, тока пятки сверкнули.
- Как убежала? - оживился Николай. Мать, заметя его интерес, тут же подсела и начала рассказывать
- А ты не знаешь? Муж - то ее, Федька, проигрался до портов. Из Москвы приехал, да неделю прятался, у кого ни есть. Да разве от лиха - то спрячешься? Приехали жулики московские и все в доме у них подчистили. С Людки даже серьги и колечко сдернули. А потом к Михалычу нагрянули
- Плати - говорят - за сына, либо мы вас тут у забора всех постелем.
Вот ведь какие страсти - то у нас тут, Коленька.
- Ну и что Милка?
- Что, что? Руки в ноги да к тетке. У нее живет. Федька к ней туда таскался, божился карты в руки не брать. Она девка хучь и тихая, но отбилась. Не вернусь и точка. А ведь там какие деньжищи! И тебе, сынок, таких - то не видать. Он, Михалыч, лет двадцать таскает. А все едино Людка не пойду, говорит, лучше реж. И угадала. Федька - то, окаянная душа, на следующий день опять в Москву наладился ездыкать.
- Ну вот, мам, к ней и иди сватать.
- К ней? - замерла на полуслове старуха - а ты ее обижать - то не будешь? Она ить девка щепотная. Отец ее, царство небесное, учителем был.
- Ну, если учителем не ходи - рассмеялся Николай - не по Сеньке шапка выходит.
- Может и не по Сеньке, да только куда ей теперь? За тебя пойдет.
- Ладно, мам, время еще есть, приглядимся.
На следующий день он отправился к Людмиле на работу. И улучив минуту, выпалил
- А я к тебе, Милка, свататься. Выходи за меня, пока свободная.
Она этого никак не ожидала, закрыла лицо на секунду руками, а потом, как - то строго, посмотрела на него и сказала
- Если предложение серьезное - я согласна.
Свадьбу сыграли тихо. Собрались только свои. Поселились молодые у матери - новый дом для жизни был пока не приспособлен. После отпуска уехали в Мурманск. С Милой было легко и комфортно. Она и готовила, и по магазинам бегала. Это была совсем не та жизнь, что когда-то с Ольгой. Та была большой мастерицей по части развлечений, домашнюю работу терпеть не могла. С ней и минуты не было, чтобы почитать газету. А тут, на предложение Николая помочь, Людмила всегда отвечала
- Не нужно ничего, не лезь в мои бабские дела, иди вон телевизор посмотри.
Так и пошла их жизнь без потрясений, лишних слов. Одна беда - детишек Бог не дал. Оба сходили к врачам, но те, после обследования, заверили, что все в порядке. Когда пришли домой, Людмила, настроение которой резко упало, обняла Николая и сказала
- Давай возьмем отказника.
- Какого отказника? - удивился Николай.
- Ребеночка, от которого отказалась мамаша, какая нибудь вертихвостка.
- А сами - то что? - А у самих у нас детей быть не может? -Как так? Врачиха же сказала, что все у нас в порядке.
- Эх, Коля, они так иногда говорят. А на самом деле у тебя детей быть не может. Ты ведь в армии на подводной лодке служил, вот поэтому.
- Так почему она от меня скрыла?
- А ты не понимаешь? Они там прямо нам, женщинам, говорят - сходи налево, зачни ребеночка на стороне. Да только я на такое не способна.
- Ни хрена себе - поразился Николай - а какое они на это имеют право?
- Да нет у них такого права, они же о нас с тобой думают.
Но Николай долго еще не мог прийти в себя.
- Да это же борзота - идите налево. Ну кто так поступает?
Разрешения взять ребенка он Миле тогда так и не дал. Но через год она связалась с ним по радиосвязи, когда он был в море, и спросила
-Коля, ну что берем мальчика? Хорошенький, здоровенький и на тебя похож.
Она не застала его врасплох. Он уже давно думал об этом, только спросил
- А мать кто? - и вдруг, не дожидаясь ответа, решительно крикнул в трубку
- Ладно, все. Берем.
Мальчугана назвали Гена. Это был прекрасный ребенок. Пеленая его, Людмила, бывало, приговаривала
- Это какая дуреха такого красавчика бросила? И хорошо, что бросила, нам все без остаточка досталось. Ух, ты, мое сокровище сладенькое - и прижимала мальчугана к груди.
Николай называл сына Офигенычем за удивительное спокойствие.
- Его хоть вниз головой держи - он своим занимается - поражался он.
Собственно мальчишка рос без отца. Николай все время находился в море.
Он привозил теперь из рейсов множество разных игрушек, одежду. Этим, по существу, все его участие в воспитании сына ограничивалось. Зато Милка была на седьмом небе. Глаза ее так и лучились счастьем, когда она смотрела на сына. Время мчалось стремительно. Вот Генка пошел в садик, потом окончил школу. Оглянуться не успели надо поступать в ВУЗ.
- Пусть в мореходку идет - сказал Николай.
- Нет, Коль, не надо ему в мореходку - может быть впервые в жизни, возразила мужу Милка - он хочет в Москву, во ВГИК.
Николай в это время сидел за столом на кухне и ел суп. Он поперхнулся
- Вы что с ума тут сошли совсем? Это что, на артиста учиться?
- Да, на артиста.
- Чего ради - то?
- Ты, Коля, не знаешь, а он уже три года в драмкружок ходит при клубе моряков, его там хвалят.
- Не знаю, по - моему, блажь это. Не получится ничего путного из этой затеи.
- А в море ходить всю жизнь, как ты, это хорошо? Вон я передачу смотрела, в Англии, говорят, если моряк проходит в море больше года, лишается права голосовать.
-Ну, это в Англии, не у нас. Что самой - то охота сына в кино увидеть?
- А что? - расхохоталась Милка - представь - в Елец переедем, сядем у телевизора, а там наш Генка идет по красной дорожке, где - нибудь на фестивале.
-Э-эх, нашла о чем мечтать. Парню, чтобы жить, профессию надо настоящую. Я, когда смотрю на этих артистов, жалко их ей Богу, кривляются всю жизнь.
- Так что Генке - то сказать, ты разрешаешь ему поступать?
- Пусть едет, он же у нас Офигеныч все равно по - своему сделает.
До Москвы ехали всей семьей на машине. Там Людмила с сыном остались, а Николай поехал дальше до Ельца один. Без жены в большом доме было пусто и одиноко. Мать превратилась в совсем глубокую старушку, но управлялась со всеми делами самостоятельно
-Печка у меня чтой-то дымит - пожаловалась она - ты бы, Коля, трубу залез почистил.
-Ой, мать, давай я тебе завтра пришлю человека, я в этих дымоходах не понимаю ни черта.
Старушка осмотрела равнодушно подарки, привезенные сыном, потом достала какие-то слипшиеся дешевые конфетки.
- Садись, чайку попей с конфеткой - вкусно. Николай нежно обнял ее за плечи
- Старенькая ты совсем стала у меня.
-Ой, Коленька. Где ж мне молодой - то быть, коль ты у меня уже старенький. Вон весь как лунь.
- И то верно - невесело подумал Николай - нашел о чем говорить, идиот. Пойду я, мам.
- И чай не попьешь?
- Жарко чаи гонять.
- А меня все морозит, я на ночь подтапливаю. Ты про печника не заспишь?
- Хорошо, мам, завтра приведу.
На следующий день мать умерла. Николай нашел ее в постели. Тело было уже холодным. Знакомый врач, с которым он связался, сказал, что старушка могла и угореть
- Много ли ей, божьему одуванчику, надо было. Если печь дымила, могла угара хапнуть. Ну да чего уж теперь, не вскрывать же ее?
Николай не стал сообщать своим о смерти матери. Пускай Генка спокойно сдает экзамены. Хоронил один. Пришли какие - то старушки, обмыли покойницу. Потом отпевали в одной, из недавно отреставрированных церквей. Похоронили на новом кладбище. Николаю там показалось неуютно.
- Ни одного деревца, вокруг только нарытые трактором уродливые ямы.
Когда он выходил, у входа его дернула за руку неприятного вида женщина - бродяжка. Она улыбнулась беззубым ртом и спросила
- Ты что, Николаша, не узнаешь меня?
Седые, грязные пряди волос выбились из - под платка, голые худые ноги были загорелыми, но загар был с каким-то грязно-синюшным оттенком и не скрывал ссадин и кровоподтеков.
- Что не узнаешь все еще? Это же я, Ольга.
Николая словно током ударило. Точно это была женщина, которую он любил так сильно, что с величайшим трудом заставил себя не думать о ней, но забыть так и не смог. Они отошли в сторонку.
- А ты, Коленька, не изменился, поседел только.
К кому приходил - то?
- Матушку хоронил - сказал Николай.
Ольга покачала головой
- Значит умерла? Сколько же ей было? Лет девяносто?
- Только восемьдесят исполнилось.
- Так помянуть надо старушку.
И в мутных глазах женщины появился блеск.
Николай не мог дальше находиться с ней рядом. Он вытащил бумажник, достал из него все деньги и протянул их
- Помяни, если хочешь.
Та торопливо сгребла купюры
- Спаси тебя Христос, Коленька. Я помню, ты жадным никогда не был.
Николай резко развернулся и пошел прочь. Через секунду услышал.
- Коля, Коленька - Ольга торопливо прятала деньги в карман и смотрела ему вслед - ну скажи, простил ты меня?
Он только махнул в ответ рукой и пошел дальше. Последнее, что услышал
- Спасибо, Коленька, спасибо.
Встреча с бывшей женой так потрясла его, что, придя домой, он основательно выпил. Припомнилась их совместная жизнь. Да, Ольга уже тогда любила принять, но в одиночку не пила. А может пила? Много ли я знал, чем она занималась, когда был в море. Он вспомнил ее налитое жизнью, великолепное, молодое тело с гладкой приятно пахнущей кожей. Господи! Что делает водка с людьми?
Через неделю приехали Людмила и Генка. По их лицам невозможно было что - нибудь понять. Пока шли до машины с вещами - молчали. Потом, когда уселись, на лице жены появилась ликующая улыбка.
- Поступили! Поступили!- яростно тряся кулаками, закричала она - в два театральных поступили. Николай протянул Генке руку
- Ну, держи краба. Тяжело пришлось?
Генка был невозмутим.
- Легко. Я бы мог еще в парочку поступить, да мама поехали, говорит, домой - отец там один.
Николай снял золотые часы.
- Держи, сынок, с победой тебя.
- Вообще - то за такое дело машины дарят, но все равно спасибо.
- Ах, ты, Офигеныч! Ладно, будет тебе машина.
По дороге домой Николай будничным тоном сообщил
- Мать я похоронил.
Милка, не поняв, переспросила
- Какую мать?
- У нас вроде она одна была на двоих.
- Умерла? - всплеснула она руками - а что телеграмму не дал?
- От того и не дал, чтобы вы там не психовали. Завтра на могилку сходим.
Ночью решили, что Николаю пора уходить на пенсию. Квартиру в Мурманске надо продать. Да и вообще все дела на Севере пора заканчивать. Генка будет в Москве, и мы тут рядом, машиной пол дня езды.
- Может и мне с тобой в Мурманск? - спросила нерешительно Милка.
- Сам управлюсь, а если что друзья помогут.
Друзья, конечно, помогли, но провозиться пришлось почти месяц. Когда все было закончено, Николай забежал в медсанчасть забрать амбулаторные карты. В регистратуре его послали к заместителю начальника, оттуда - к гинекологу. Он хотел уже плюнуть на все это - не хватало только по бабьим докторам ходить, как встретил свою приятельницу, судовую врачиху.
Та моментально все организовала, но гинеколога ему миновать было не суждено.
- Зайди, Коля, на секунду, у них есть к тебе дело - сказала бывшая любовница.
Пожилая, неприветливая врачиха, испытующе посмотрела на него, потом сняла очки и начала их протирать. Только после этого заговорила
- Жены сейчас в Мурманске нет? Это плохо. Ну почему женщины так наплевательски к себе относятся? Я ведь ее русским языком просила зайти ко мне после маммографии.
Она опять принялась за свои очки.
-А что случилось?- спросил Николай.
- Что случилось, что случилось. Оперироваться ей надо, вернее сказать надо было. Возможно уже и поздно. Вы что переехали, я слышала.
- Да, в Елец.
- Елец это где - то в средней полосе? Впрочем, неважно теперь. Вам в Москву надо, в институт онкологии. Вот я здесь все запечатала в пакете и снимки и анализы. Будьте готовы к самому худшему.
Николай вышел из поликлиники совершенно ошарашенный. Как сказать Милке про такое, он не знал. Она последнее время счастливая, окрыленная успехами сына, названивает каждый день, советуется, где что посадить. А я явлюсь, и что скажу - поехали в онкологию. Вечером Николай вылетел в Москву и потом поездом добрался до Ельца. Милка встретила его на вокзале. И выглядела совершенно здоровой. Чувствовалось, что она много времени проводит на свежем воздухе. Ее загорелое лицо было безмятежно. Дома был идеальный порядок и покой. Она сразу потащила его на огород. --Вот смотри - сказала с гордостью - тут будут помидоры, в основном Брикадель - новый сорт, говорят шикарный. Тут огурцы, дальше редиска, салат, синенькие, тут зелень всякая, лук. Тут все пространство под клубнику - Генка любит. А вот тут, смотри, смородина черная, белая, красная и малина, сколько лет я такую хотела завести - сибирку.
Всю зиму будем с витаминами. Теперь иди сюда. Тут есть и для тебя работа. Надо будет вот на этом месте, сделать мангал, а над ним, прямо от дома легкий навес. Можно будет даже в дождь твои любимые шашлыки жарить. Ну, ты доволен? Лицо, у тебя какое - то уставшее, пойдем, я тебя покормлю. Николаю было жутко слушать жену. Они в обнимку направились к дому и, глядя на помолодевшее, счастливое ее лицо, он подумал
- А может медики ошиблись, может все еще обойдется?
На следующий день утром он отправился к знакомому врачу. Тот пообещал все устроить.
- Вы ведь прописаны уже в Ельце? Вот и вызовем твою супругу на диспансеризацию.
Весть о том, что надо ложиться на обследование, Милка восприняла в штыки.
- У меня, что дел других нет? Не пойду. Да и врачи у нас тут такие, что моментом зарежут.
Но Николай настоял.
- Не хочешь в Ельце ложиться, поехали в Москву, за одним Генку проведаем.
На это она согласилась.
Генка выглядел настоящим москвичом. Отпустил длинные волосы и носил какие-то невероятные джинсы с полосатыми заплатами. Он появился с друзьями, одетыми в том же стиле, торопливо чмокнул родителей и помчался на какой-то концерт. То, что мать ложится в онкологию, он или не услышал, или не придал этому значения. Только через день, явился к отцу в гостиницу за деньгами и, узнав, что мать уже в клинике, между делом поинтересовался
- Что у нее рак что ли?-
Николай не сдержался, обложил его и прогнал.
- Это надо же, мать на него не надышится, а он о ней как о посторонней тетке говорит. Точно Офигеныч. Нервы и так были напряжены до предела. Им сообщили, что оперироваться уже поздно и теперь надежда только на облучение и химию. Никто и не собирался скрывать от Людмилы ее диагноз. Она восприняла новость спокойно, только в ее серых глазах промелькнули на мгновение отчаянье и страх. А может быть, это только показалось Николаю. Уже одетая в больничный халат, она деловито рассказала мужу, что нужно делать по дому, что купить Генке и даже улыбнулась, махнув на прощанье рукой.
Николай вернулся домой, а через два дня ему позвонили из института и сообщили, что жена умерла.
- Как умерла? От чего? - спросил он совершенно оглоушенный. Молодой женский голос безразлично ответил
- Она ведь не в инфекции с простудой лежала. У нас тут случается, умирают.
Он тут же машиной выехал в Москву. Врач объяснил, что при введении какого-то лекарства, произошла неожиданная реакция. Реанимационные мероприятия не помогли, да и не могли помочь. Кровь превращается в густую массу и все бесполезно, что ни делай. Это бывает редко, но бывает.
- Мы вашу супругу предупредили, но она написала заявление, что хочет лечиться именно так. Сказать по правде и это ее не спасло бы. Добавило бы только пару месяцев мучительных болей. Вы хотите ее увезти или тут кремируете?
- Даже не знаю что предпринять - сказал Николай.
- Лучше кремируйте, а урну потом захороните, где захотите.
Генка на кремации не был. Николай его не нашел. Оставил записку хозяйке комнаты, которую он снимал, но видно весточка не дошла. Еще два дня, пока был в Москве, он заходил к сыну и только перед самым отъездом застал его. Генка спал мертвым сном. Николай едва растолкал сына. Тот протер глаза и сразу заплакал.
- Ну, чего ты?
- Маму жалко - сквозь слезы проговорил он - я не думал, что так быстро. Как теперь мы?
- Ну - ну, ляля двухметровая. Будем жить дальше. Как у тебя дела-то?
- Все нормально, учусь.
Николай достал деньги
- Мама вот велела тебе дать. А когда еще надо будет, ты сообщи - вышлю.

Сын проводил его к машине. Николай достал урну с прахом матери. Генка взял ее в руки.
- И это все? - удивленно спросил он.
- Все, одна горсточка от мамы осталась. Ну давай, сынок, прощаться, мне до ночи в Ельце надо быть.
-Пап, я что спросить хотел. Можно мы с ребятами на каникулах бабкин дом оккупируем?
- Можете даже наш оккупировать, места хватит.
- Да мы репетировать хотели, там будет лучше.
- Ну, как хотите, приезжайте.
Дома первое время Николай не мог найти себе места. Он уходил с утра пешком в город и гулял без дела, пока не уставал. Под вечер покупал бутылку водки, пельмени или другую закуску и шел домой, где, сидя у телевизора, выпивал в одиночестве и незаметно засыпал. Через месяц стало ясно, что надо менять жизнь, чтобы не сойти с ума. Он позвонил в Мурманск, в объединение "Севрыба", но там работы не было.
- Коля - сказал его приятель - перестройка, все разваливается, капитаны сидят по домам, сосут лапу. Сократили кого только можно - народ волком воет. Знаешь, какой сейчас принцип - схватил, что поближе лежит и тикай, пока не вырвали.
Про Витьку Береста слыхал? Хапнул казну и с секретаршей смылся. Купил где - то на Лазурном берегу виллу и гужуется там. Это начальник управления! А ты - работа. Скажи спасибо, домик успел выстроить. Так что сиди там у себя, на огородике, цветы выращивай и не рыпайся. Скоро тут вообще пусто будет.
Выращивать цветочки Николаю было совершенно не интересно. Как - то в местной газетке он увидел объявление. Продается лодка с дизельным двигателем.
- Может быть это как раз то, что мне нужно- подумал он и отправился по указанному адресу. Лодка оказалась великолепным немецким, дюралевым катером с водометным двигателем фирмы Вольво.
- Хотел его на море утащить, да где его там держать? -посетовал хозяин - на металлолом тоже вроде жалко. Да и двигатель, скажу честно, не работает. Я лодочку в Германии купил. Поехал за машиной и его увидел у перекупщика и сразу влюбился. Маленький вроде, а в каюту четыре человека входит запросто.
- Беру - сказал Николай - пора на маломерный флот переходить.
От дома матери до берега реки было всего семь метров, и он нанял рабочих, чтобы те сварили металлический трап для спуска и подъема катера. А сам занялся переборкой движка. Не хватало некоторых деталей, и он дважды летал за ними в Мурманск. Там теперь можно было купить что угодно. Все распродавалось, разворовывалось и растаскивалось с чисто российской лихостью. Народ обнаглел. Через пол года он спустил катерок на воду. За это время с сыном они виделись дважды.
Генка приехал в сопровождении приятеля и двух девиц. Девочки были, похоже, без комплексов. Поселились они в доме Николая. Он возился в это время с движком и давно перебрался в домик матери. И когда пришел глянуть, как устроились ребята, застал одну из подружек, разгуливающей по комнате в, зачаточного вида, трусиках и с совершенно обнаженной грудью. Она видимо, желая его смутить, встала перед ним, широко расставив свои длинные красивые ноги
- Ничего, я вас не смущаю? - спросил Николай.
- А я вас?- охотно откликнулась девушка.
- Ну, если сына не смущаете, то меня смущать вы, пожалуй, уже опоздали.
-Угу - разочарованно буркнула девушка и кивнула на дверь соседней комнаты
- Ребята там - только постучитесь.
Николай и без предупреждения постучал бы, хоть внутри уже закипало бешенство. Слава Богу, Генка с приятелем и еще одной девушкой видимо и вправду разучивали роли. Они сидели в разных концах комнаты, все были одеты. Генка сразу кинулся его выпроваживать
- Пап, ну ты же обещал не мешать.
- Да я собственно и зашел только показать где еда, да вот хлеб принес.
- Да мы все уже нашли, не надо нам ничего.
- Тогда вот еще что, по дому ходите как вам удобно, но во двор в таком виде - кивнул на полуголую девицу Николай - пожалуйста, не выходите. Соседей не пугайте.
- В каком виде? - недоуменно переспросил Генка и заглянул за спину отца. В первую минуту он не понял, видимо, в чем проблема, потом его все - таки осенило
- Машка, чего ты полуголая ходишь, накинь что - нибудь - крикнул он - все будет нормально, пап. Николай пошел прочь, подумав
- Они все тут сплошь офигенычи. Что с них взять?
Через неделю Генка с друзьями уехал. В переполненном мусорном ведре на самом виду валялись, небрежно брошенные, презервативы. Николай, пересыпая мусор в полиэтиленовый мешок, думал про себя
- И это будущие деятели культуры, девочки - москвички. Теперь их в институте только и выучат кривляться.
Он тут же вспомнил опухшее, беззубое лицо Ольги. Ему сделалось нехорошо от этого. Спустя пару месяцев он опять попал в Москву. Зашел к Генке, но побыть с ним не удалось. Тот вечно куда- то спешил. Около него крутились опять, какие - то девицы, он явно нравился Евиным дочкам. С весны Николай стал пропадать на речке. Он завел карту лоций и регулярно вносил в нее изменения. Уходил на несколько киллометров, выбрасывал якоря и обживал новое место. В маленькой каюте были откидные кровать и стол. Пользоваться ими можно было поочередно. Хорошо было сидеть вечерами в полном одиночестве, попивая ароматный кофе и любоваться сквозь заросли прибрежного кустарника закатом. И засыпать под легкий плеск реки о борт.
В то утро Николай проснулся как обычно часов в шесть. Утро было прохладным. Берега реки почти не просматривались, все вокруг было укутано туманом. Он приготовил себе кофе, а пока оно закипало, намазал кусок хлеба маслом с черничным вареньем. Где-то на берегу было слышно, что подъехала машина. Потом глухо зазвучала речь. Еще через мгновенье послышался шлепок о воду. Машина отъехала и вновь установилась тишина. Николай тревожно вглядывался в берег, но даже очертания его определить было невозможно, однако по кругам на воде ему стало ясно, что выброшено что-то большое. Он быстро разделся и скользнул в холодную воду. Куда плыть было ясно и, через несколько метров, он разглядел тюк, полностью затопленный водой. Николай подхватил его рукой и подтянул к катеру. К тюку были привязана снизу тяжелая вагонная, тормозная колодка. Он не утонул только потому, что внутри находился воздух. С трудом затащив его на палубу, Николай ножом срезал веревки и, сорвав полиэтилен, обнаружил женщину. Увидев ее лицо, он невольно поежился, так оно было избито. Подумалось, что вытянул труп но, приставив к ее рту руку, ощутил теплое дыхание. Ей явно была нужна врачебная помощь. Трясущимися руками он запустил мотор и развернул катер в направлении к городу. Идти быстро из-за тумана не было никакой возможности. Только через час развиднелось. Николай подогнал катер к трапу и лебедкой втянул его во двор. Потом позвонил знакомому доктору и попросил его как можно быстрее зайти. Осмотрев женщину, тот спросил, сколько времени она без сознания, дал ей понюхать нашатырь, померил давление, потом сделал укол в вену, от которого несчастная моментально очнулась и села, сбросив ноги с катера, как с кровати. Глаза, даже сквозь щелочки, смотрели испуганно.
-- Как тебя зовут?- спросил Николай.
Она попыталась ответить, но не смогла. Он дал ей воды, она одним залпом осушила пол - литровый ковшик, и только после этого ответила
- Таня - потом спросила - где я?
- В Ельце. А откуда ты?
- Из Москвы
- Знаешь как здесь очутилась?
Она утвердительно закивала и заплакала.
- Ну что ж - сказал доктор - ее надо везти в больницу. Состояние тяжелое, сейчас я позвоню.
Но женщина вдруг взмолилась
- Нет, нет, только не в больницу. Они меня там найдут.
- Ну, тогда в милицию. Оставлять вас здесь тем более нельзя.
- Миленькие, я вам заплачу, только спрячьте меня хоть на денечек.
Николай отозвал доктора в сторону
- Как у нее состояние? Можно без больницы обойтись?
- Черт его знает. Вообще - то больше часа в обмороке - слишком большой срок, и на лице, посмотри, очки из синяков, возможно повреждение свода черепа. А вдруг помрет? Что будешь делать?
- Ну а если в больницу повезем? Она точно опять в обморок хряпнется.
- Смотри сам. Я могу часов в двенадцать зайти еще раз ее осмотреть и потом только вечером.
Так и решили. Передвигалась женщина довольно не плохо, она сама прошла в ванну и искупалась под душем. Николай дал ей свой халат, в который она переоделась, после этого уложил ее спать. Он сварил бульон, потом поехал в свой дом и привез кое - что из Милкиных вещей. В полдень пришел доктор и еще раз осмотрел Татьяну.
- Как будто все пока не плохо - сказал он после осмотра - если что, звони. Подскочу.
Татьяна не хотела есть, но Николай настоял и ей пришлось выпить чашку бульона. На следующий день он показал ей, где что у него находится и отправился на рыбалку. Чем быстрее начнет о себе заботиться, тем быстрее и поправится, был уверен он. И действительно дела пошли веселее. Женщина даже начала убираться по дому.
- Только пол пока мыть не могу - словно оправдываясь, сказала она - когда нагибаюсь, лицо очень болит.
Но по мере того как она выздоравливала, у Николая появлялась тревога и беспокойство. Кровоподтеки и отек с лица еще не совсем сошли, но уже было видно, что Татьяна необыкновенно привлекательна. Ей на вид было лет тридцать. Фигурка была несколько худовата на вкус Николая. Но высокая, небольшая грудь была великолепна, и Николай стал ловить себя все чаще на том, что он любуется ею. Ножки тоже были прекрасной формы. Женщина днем на улицу не выходила, только вечером присоединялась к Николаю, когда он выходил покурить во двор. А как - то совсем расхрабрилась и попросилась с ним покататься на катере, когда узнала, что он отправляется на всю ночь.
- У меня там одна постель - сказал Николай прямо. Она покраснела, но справилась с собой, потом беспечно махнула рукой и, не глядя ему в глаза, сказала
- Это все равно лучше, чем сидеть одной, как - нибудь устроимся.
Пока отплывали, Татьяна не выходила из каюты, потом напялила на себя рыбацкую, бесформенную, с отвислыми полями, шляпу и рокан, и решилась выбраться наверх. Она сидела дома почти две недели, как в заключении, и вид окружающего ее необыкновенно волновал. Действительно было что-то умиротворяющее в поросших кустарником и камышом берегах. На якорь встали в одной из проток. Место накануне было специально прикормлено. Наловили с десяток подлещиков, сварили уху. Николай достал фляжку с водкой, чуть - чуть плеснул в дымящий котелок. Потом наполнил рюмки
- За удачную рыбалку.
Татьяна выпила и закусила горячей ухой, отчего по всему телу пробежала горячая волна.
- Как хорошо - сказала она - наверное, именно так и надо жить, самим добывать пищу, вообще быть поближе к природе.
- Угу, я всю жизнь этим занимался - поглощая уху, сказал Николай.
- Что, вот так рыбачили?
- Ну не совсем так, но рыбачил профессионально, на Севере.
- Я это сразу поняла, как только вас увидела. Решила вы или бывший военный или летчик.
- Бывший, потому, что старый?- усмехнулся Николай.
- Ну, какой вы старый, наверное, и пятидесяти нет?
- Увы, уже пятьдесят пять.
- Это для мужчины самый расцвет. Я у отца родилась, когда ему было на пять лет больше.
-Это обнадеживает. Предлагаю выпить за долгожителей.
- Пожалуй мне многовато будет, но такой тост пропустить грех.
Вокруг стало уже совсем темно. Николай включил лампочку над рубкой.
- Как уютно - восхищенно сказала Татьяна - я никогда не бывала ночью на реке. А теперь я хотела бы привести себя в порядок и что - то спать хочется, наверное, последняя рюмка была лишней. Это можно где нибудь сделать?
- Конечно - засмеялся Николай - туалет, ванна, душевая, как и положено, на корме. Спустишься на две ступеньки вниз, на транец - площадочку, там дальше сообразишь.
Через несколько минут она вернулась, заливаясь смехом.
-Действительно все очень удобно, я только боялась перепутать, что в какой последовательности делать. Здорово, там даже откидной стульчак есть. Но эту штуку, за которую дергать, я не нашла.
- Смывается все с помощью водомета, прямо отсюда. Николай включил на несколько секунд двигатель.
- Ну, теперь покажите мне, где постельные принадлежности, потому, что сил у меня совсем не осталось.
- Там все уже постелено - сказал Николай. Когда она ушла в каюту, он налил себе еще рюмку, выпил и задумался. Все, казалось бы, ясно, но что - то мешало пойти и вот так просто овладеть женщиной. Он стал припоминать
- Кажется, когда я сказал, что у меня на катере одна постель, она ответила
- Это лучше, чем сидеть одной.
- Значит просто выбрала из двух зол меньшее. А это похоже на ... принуждение. До утренней зорьки всего пять часов. Как - нибудь тут перекантуюсь. Решил он, подкладывая под голову рокан снятый, Татьяной и устраиваясь поудобней. И тотчас услышал ее голос
- Коля, мне здесь страшно одной. Кажется, что кто-то ходит рядом.
Этого было довольно, чтобы все сомнения немедленно развеялись. Он спустился в каюту, разделся и почувствовал, как она подняла одеяло, пропуская его к себе. Что он ощущал с нею, не поддавалось объясненению. Ее сильное и одновременно легкое тело было гибким и податливым, казалось, что оно специально создано именно для него, как вторая половинка. Он впервые в жизни знал точно, что именно от него требуется, появилась сумасшедшая уверенность, что отныне - они одно тело с общими чувствами. Они выбрались на палубу, только когда горизонт окрасила огненно - красная заря и стояли совершенно голые, обняв друг друга, и любуясь на эту красоту, сознавая свою полную бестелесность. Казалось, даже небольшой ветерок, может поднять их над землею и помчать навстречу новой, неизведанной жизни, а все, что было до этого, только подготовка к грядущему. Они пробыли на реке еще сутки, но закончилась еда. Ночевать отправились в большой дом. Татьяне там не понравилось. Почти сразу она попросила
- Уйдем, здесь живет другая женщина.
- Жила -поправил ее Николай - здесь и я только иногда жил.
- Вы разошлись?
- Она умерла, но сейчас, как это не подло звучит, я точно знаю, что никогда не любил ее. У меня было две жены. Я думал, что любил первую, но это, оказывается, была страсть, вторая была моим добрым товарищем. А люблю я только тебя.
- Может быть, тебе это только кажется?
- Нет, жизнь все расставила по местам, теперь я все понял совершенно точно. Я люблю впервые.
- Ты можешь ошибаться.
- Нет, я слишком стар для этого.
- Не говори о старости, я ведь тоже не девочка.
- Сколько тебе?
- Не так уж и мало, тридцать семь.
- Совсем детеныш, иди ко мне. Он усадил ее к себе на колени и спросил.
- Ты знаешь, как долго я тебя ждал?
- Знаю - всю жизнь. А ты знаешь, как я рада, что встретила тебя?
- Знаю, как моряк после плавания рад встретить берег.
- А как я скучал по тебе?
- Как путник в пустыне по оазису?
- Еще сильнее как полярник по лету. И теперь я боюсь.
- Чего?
- Потерять тебя.
- Не нужно думать об этом, милый. Будем жить сегодняшним днем и будем молиться, чтобы он длился дольше. Ты знаешь какую- нибудь молитву?
- Нет, но для тебя, мое божество, я ее придумаю.
- Пожалуй не сейчас.
- Почему.
- Потому, что сейчас твое божество хочет погрешить.
- Божество безгрешно по определению.
- Еще как грешно.

Ночью Николай проснулся, почувствовал, что Татьяны рядом с ним нет.
Он нашел ее в соседней комнате. Она стояла, задумчиво глядя в окно. По ее щекам текли слезы.
- Что случилось, Танечка? - испуганно спросил он.
- Ничего, милый. Нам хорошо вместе, а что потом? Мне страшно.
- Что - то приснилось, чего ты вдруг испугалась? Может быть, пришло время нам поговорить.
- Нет, прошу тебя, не нужно. Одно могу тебе сказать - все мои неприятности связаны с бывшим мужем, жадным и мстительным типом. Прошу, не спрашивай больше ничего, позже я все тебе расскажу. Я не хочу затащить тебя в это болото. Давай вечером опять поедем на рыбалку. На реке так легко дышится, и я не боюсь ничего.
- Конечно, поедем, а сейчас пойдем спать. Не нужно бояться. Пока я рядом, тебя никто не обидит.
Через два месяца позвонил Генка.
- Пап, мы приедем на недельку с ребятами? - спросил он.
- Приезжайте в бабушкин дом.
Через день утром он появился, зашел взять ключи от дома. Татьяна как раз возилась на кухне. Генка был изумлен
-Здравствуйте, Татьяна Борисовна - поздоровался он. Она его не узнала, но по лицу стало видно, что пытается вспомнить и еще, что сильно испугана.
- Я, Кошелев, ученик Краснова из училища. Вы у нас только два занятия провели и можете меня не помнить.
- Это мой сын - сказал Николай.
- Твой сын - повторила за ним Татьяна.- ты не говорил, что у тебя есть сын.
- Да, не говорил, как - то повода не было.
- Ну что ж, мир тесен. Будешь завтракать с отцом?
- Нет, ну что вы? Нас тут целая компания, всех, пожалуй, не накормить. Я за ключом зашел, а еды у нас полно. Пап, я еще хотел тебя кое о чем попросить.
Они с Николаем вышли в соседнею комнату.
-Пап, а ее милиция ищет. Недавно приходили, всех расспрашивали.
- Кто она?- тихо спросил Николай.
- Хореограф. Муж ее - Бондин, не слыхал? Крутизна.
- Хорошо, тем более помалкивай. И друзьям ничего не говори.
- Пап, а ты можешь немного денег дать?
- Дам, только прошу, не болтай об этой женщине ни с кем.
Генка ушел. Татьяна, явно взволнованная, пыталась, овладеть собой, но ей это удавалось плохо.
- Надолго они приехали?
- До пятницы. Не беспокойся, я сказал ему, чтобы помалкивал.
-Вот и хорошо. Он что - нибудь рассказывал?
-Сказал только, что из милиции приходили, расспрашивали про тебя.
-Что - нибудь еще?
- Сказал про какого - то Бондина. Это и есть твой бывший муж?
- Этого подонка вся Москва знает. Ой, Коленька!- она уткнулась лицом ему в грудь - у нас слишком хорошо все было, а так бывает только в сказке.
- Не волнуйся, ничего не случилось, пока не паникуй.
- Я и не паникую. Все нормально. Просто немного расстроилась.
В ее голосе слышалась обреченность.
- Коля, мне нужно ехать в Москву. Прямо сегодня.
- Я тебя не отпущу.
- Ну, о чем ты говоришь, Коленька. Вопрос идет о моей жизни. Мое спасение там, в Москве. У меня только несколько дней. Я должна этим воспользоваться, пока твои гости не вернулись туда и пока он думает, что меня нет в живых.
- Тогда поедем вместе, машиной.
Татьяна задумалась, потом сказала
- Ну хорошо. Отправимся сегодня после обеда. Когда они въехали в Москву, уже смеркалось. Остановились в уютном, каком-то игрушечном проезде
- У меня нет ключа, придется лезть через форточку. Подождем немного, пусть сильнее стемнеет. Не стоит привлекать к себе внимание - она прижалась к Николаю - обними меня крепко, как только можешь. Да, вот так. Теперь дай я тебя поцелую. Если со мной, что - то случится, обещай не предпринимать ничего. Это совершенно безнадежно. Дай мне честное слово. Я попытаюсь все сделать сама. Сейчас я залезу в квартиру, вон посмотри на четвертом этаже два крайних окна. Свет включать не буду, рисковать не стоит. Я просто отдерну занавеску и ты поймешь, что путь свободен. Тогда посчитай до десяти и быстро иди в квартиру номер четырнадцать. Я тебе открою дверь.
- Ты просто сорвешься с высоты, проще вскрыть дверь.
- Нет, Коленька. Дверь железная со специальным замком. Ты не знаешь, что для балерины это не сложнее, чем подняться по лестничной клетке.
Ну, я пошла, поцелуй меня на удачу.
Она выскользнула из машины, и через минуту уже Николай увидел как ловко и быстро двигается ее едва заметный силуэт по стене. Вот она скрылась в темной форточке окна. Николай до боли в глазах смотрел, когда же, наконец, появится знак. Секунды тянулись медленно. Наконец он увидел, что кто-то резко откинул штору. Он посчитал до десяти и стремительно понесся к подъезду. Свет горел только где- то в верху. На четвертом этаже железная дверь была чуть приоткрыта. Когда он с ней поравнялся, из-за нее показалось лицо незнакомой молодой женщины
- Николай? - спросила она - Проходите. Вот возьмите, это вам - она протянула лист исписанной бумаги - идите в ванную, я зажгу там свет.
- Где Татьяна?
- Читайте, там все написано.
Николай узнал листочек из собственного блокнота.
Значит, она написала письмо еще в Ельце.
- Коленька! Не обижайся, но я знала, что ты не отпустишь меня одну. Не обижайся и поверь, сейчас ты мне не помощник. Мне легче быть пока одной. Так нужно. Не ищи меня, как только появится возможность, я дам о себе знать. Поезжай домой и помни, я очень тебя люблю.
Николай присел на край ванны. Ощущение было такое, словно стены обрушились на него. Внезапно в ванной потух свет и сразу распахнулась дверь.
- Всё уходите - сказала незнакомка - времени больше нет, сейчас хозяин придет. Даст нам с вами на орехи. Они вышли в подъезд. Женщина замкнула на ключ металлическую дверь, потом, ни слова больше не говоря, исчезла в соседней квартире. Николай спустился к машине, сел в кресло и несколько минут пытался понять, что же с ним произошло. Его обволакивало ощущение пустоты и бессилия. Разогнать бы сейчас машину да въехать в бетонную стену. Чем не решение вопроса? Он запустил двигатель и поехал домой в Елец.

Генка не придал просьбе отца никакого значения. Тут же, как только он вышел от него, он показал друзьям деньги и сообщил
- Гуляем ребята.
- Хороший у тебя папик - сказала одна из подружек - поговори, может он и меня удочерит.
- Нужна ты ему. Сейчас захожу, а у него, кто бы вы думали в халатике расхаживает? Не догадаетесь - Татьяна Борисовна.
- Наша хореографичка?
- Точно. Она самая.
- Ничего себе, твой шнурок дает!
- Ее же по Москве ищут, а она тут сидит и в ус не дует.
- Нам - то, что за дело? Пусть ее Бондин свои рога измеряет. У нас другие заботы. Нам важно, чтобы шашлык не подгорел и пиво не прокисло.

Николай целую неделю валялся в постели. Вставал только попить чай. Делать ничего не хотелось. Только, проводив сына, он собрался на несколько дней на реку. Собственно это не очень оживило его. Просто поменял место лежки. Казалось, что жизнь закончилась. За три дня он ни разу не достал удочки.
К вечеру четвертого дня отправился домой. На подходе к Ельцу заметил, что в окнах дома матери горит свет. Ну конечно, это Татьяна. Приехала, а его нет. Он причалил к берегу и, бросив катер, быстро пошел в дом. За столом, по хозяйски, расположились трое накаченных братков.
- Ну, вот, наконец, и хозяин прибыл. А мы тут заждались. Присаживайся, бедолага, поешь на дорожку.

- Что вы тут делаете?- спросил Николай, но ему никто не ответил. Один из парней достал телефон и доложил по - видимому начальству
-Объект прибыл - потом убрал телефон и распорядился - всё едем, ребята.
Только потом обратился к Николаю
- С тобой поговорить хотят, пошли.
Все уселись в громадный джип и машина поехала в сторону Москвы. За всю дорогу ему не было сказано больше ни слова.
У самой Москвы, съехали с Каширского шоссе на грунтовку, проехали КПП с охраной и углубились в катеджный поселок. Потом, какой - то хромой старик, осветив машину ярким фонарём, открыл ворота дачного участка. Николая провели в комнату, расположенную не в самом доме, а в хозяйственной пристройке, оставили там, опять ни слова не сказав. В комнате стояла кровать, два кресла и диван. На журнальном столике небрежно были брошены несколько женских журналов. Обычная гостиничная комната. Николай сел в кресло. Время текло медленно. Где - то через час, он поднялся, подошел к двери и открыл ее. Сейчас же раздался голос из невидимого динамика.
- Что ты хочешь?
- Где у вас тут туалет?
- Следующая дверь слева.
И опять тишина. Туалет был громадным. Все сверкало никелем и фаянсом. Одна из стен обложена зеркальными плитками. Николай заметил, что среди этого сортирного великолепия, в своем рыбацком одеянии выглядит слишком неуместно. Когда он вернулся в комнату, его уже ждал там один из братков
- Ну что отлил, бедолага? - спросил он равнодушно - Пошли со мной.
Они пересекли двор и вошли в трехэтажный особняк. Пол был устлан мохнатым белым ковром.
- Как раз для моих резиновых сапог - усмехнулся про себя Николай. У одной из дверей остановились. Браток спросил с улыбкой
-Не комсомолец? Ножичка с собой не носишь? - и ловко обыскал его. Потом открыл дверь.
- Иди.
В большой комнате, стены которой были расписаны как палехская шкатулка, за красным лакированным столом, сидел мужчина, примерно такого же возраста, как и Николай. Он, улыбаясь, вышел навстречу и протянул руку для рукопожатия.
-Прежде всего, хочу принести вам свои извинения за доставленное беспокойство. Но, я человек очень занятой и сам к вам приехать не мог. Давайте присядем. Хотите выпить?
- Спасибо не хочу.
- Тогда курите. Вот сигары, сигареты.
Николай с удовольствием закурил. Собеседник втянул в себя дым от его сигареты.
- Я бы и сам покурил, но сердечко - он постучал себя по груди - барахлит.У вас Николай как со здоровьем?
- Пока не жалуюсь.
- Вот и замечательно. И чтобы и дальше не жаловаться, вам придется быть со мной честным. Дело в том, что вас видели дважды в компании моей несчастной супруги. Она очень больной человек и порой не ведает, что творит. Расскажите мне, как вы познакомились?
- Если ваша жена Татьяна, то все было очень просто. Я живу возле реки. Как-то под утро, она постучалась ко мне в дом. Я вижу - женщина не в себе, избита так, что смотреть жутко, пригласил ее войти, вызвал врача, вот и все.
- Ну, а сейчас она где?
- Этого я не знаю, попросила меня отвезти ее в Москву, и исчезла.
- А когда пришла впервые, что сказала?
- Вообще ничего. Я подумал грешным делом - немая. Дня через два только заговорила. Вот тогда сказала, что ничего не помнит.
- Ну что ж, всё как будто сходится. А как женщина она вам понравилась?
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду трахать ее понравилось? Не претворяйтесь идиотом.
- Я и не претворяюсь. Её лицо нуждается в пластической операции. Кроме сострадания эта женщина ничего не вызывает.
- Ну, хорошо. Теперь по делу. Закавыка в том, что когда вы её привезли в Москву, она в состоянии безумия, похитила очень важные документы. Настолько важные, что если их немедленно не вернуть, у меня остановиться производство.
А это означает, что несколько тысяч человек останутся без зарплаты и вероятнее всего выдут на улицу. Этого допустить я не могу. Деваться ей некуда. Я знаю, что она может объявиться и у вас. Поэтому вам придется пожить несколько дней с моими людьми. Они сейчас отвезут вас обратно и там останутся. Еду будут привозить из ресторана, готовить ничего не надо.
- Вы, я надеюсь, не возражаете?
- По - моему, всё решили и без меня.
- Ну, вот и хорошо, что здравый смысл вас не подводит.
В комнату вошел охранник.
- Давай, Володя, поезжай с ним и буть на чеку. Если что, я сам подскочу

Как только приехали в Елец, свита разделилась. Два бандита с Николаем пошли в его дом, один в дом матери. Утром Николай в туалете обнаружил, что всюду расставлены жучки. В комнате Генки был оборудован наблюдательный пункт. Охранник Володя заметив, что хозяин заглянул в эту комнату, крикнул
- Сюда, старче, не суйся - служебное помещение.
Вообще охранники не церемонились. Они достали бутылки, которые Николай много лет привозил с моря, и попивая виски, издевательски похваливали хозяина.
- Ништяк у тебя тут напитки. Молодец, старче. Однажды в гости забежал Николай - тезка. Он тоже был уже на пенсии. Прежде, чем выпустить Николая на крыльцо к гостю, бандит предупредил его
- Смотри, убогий, мы тебя будем слышать и видеть. Скажешь чего лишнего, обоих через прямую кишку вывернем и сына твоего Генку удавим.
Николай вначале обнял приятеля, потом долго жал ему руку. Оба, когда - то в армии, были сигнальщиками. Лишнего не было сказано ни слова, но все, что было надо, он передал. Теперь нужно было ждать. Вечером Николай написал инструкцию тезке и, улучив момент, выбросил ее на улицу. Он не сомневался, все будет так, как он задумал.
Рано утром по домашнему телефону раздались звонки междугородки.
- Если это балерина, зови ее сюда. Понял? - прошипел Володя.
Это действительно была Татьяна.
- Привет, Коля! - сказала она.
- Привет, Танюша! Тебя плохо слышно.
- Я тебя слышу хорошо. Как дела? Меня не спрашивал никто?
- Все, Тань, спокойно.
- Хорошо, я приеду завтра часов в двенадцать. Приходи на катере один в змеиную протоку, к нашему шалашу. Ты понял?
- Понял, целую.
- И я целую.
- Молодец! Люблю со старыми серунами работать - похвалил Володя и тут же позвонил шефу.
- Все нормально - с радостью отрапортовал он - завтра в двенадцать возьмем ее. Сейчас я вам скину запись, сами послушаете.
После небольшой паузы, во время которой он получал, по - видимому, инструкции сообщил
- Шеф доволен, велел поглядеть, что это за змеиная протока. Так что давай, собирайся, поедем. Завтра он сам обещается быть.
На катере за пол часа добрались до места. Охранники осмотрели все вокруг. Владимир насмешливо сказал Николаю
- Как ты, старичок, здесь Таньку обихаживал? Ведь сыро кругом. Николай, ничего не отвечая, выводил катер задним ходом из протоки, прислушиваясь к разговору братков.
- Хитрожопая она, эта Танька. Если что не понравится до тракта от этого шалаша двести метров, пять минут и поминай, как звали.
На следующий день, около одиннадцати, над домом пролетел вертолет.
- Вот и шеф - прокомментировал Володя. И точно, ровно в одиннадцать, появился Бондин. Он хмуро поздоровался с братками, кивнул Николаю
- Наврал ты мне, Коля! Не хорошо. Это как же надо посострадать бедной женщине, чтобы она назначила свидание в шалаше, да еще обзывала его нашим. Ну ладно, все это мелочи, пойдемте потихонечку, скоро отправляться.
Перед тем, как Николай завел мотор, Бондин объяснил своим головорезам, как следует действовать. Мы вчетвером посидим в каюте. Как говорится в тесноте, да не в обиде. Танька, девка хитрая, как обезьяна. Не удивлюсь, если мы в этом змеином месте ее не застанем. Но она все равно появится, деваться ей некуда. Значит, пока не убедимся точно, что она на месте, будем сидеть тихо. И еще без рукоприкладства. Опыт уже есть. Все должно произойти естественно и культурно. Ровно в двенадцать двадцать пять отчалили. Николай был совершенно спокоен. Он достал из аптечки резиновый жгут и зафиксировал им штурвал. Теперь можно было вращать его в обе стороны, можно было короткое время вообще его не удерживать - катер бы не терял управления. Приближалась скала Монах. Николай снял сапоги и выбросил их за борт. Так же он поступил с остальной одеждой. Потом точным движением закрыл дверь каюты и задраил ее. Сразу вслед за этим, развернул катер и направил его точно в центр скалы, потом задал двигателю максимальные обороты и выпрыгнул за борт. Катер понесся, словно выпущенная из лука стрела. Было слышно только надсадный рев двигателя. Через минуту раздался взрыв. Николай продолжал плыть в том же направлении, чуть левее, к поджидавшей его моторке. Он подплыл к ней с носа, подтянулся и забрался внутрь. Перевел дыхание и спросил
- Ну, как тезка?
- Отлично, как в кино. А ты как?
- Всю жизнь мечтал судно с пиратами пустить на дно.
Пока лодка весело двигалась к дому, Николай переоделся в сухую одежду. На ноги он натянул шерстяные носки и болотные сапоги.
- А чего, Коль, ты велел, чтобы неприменно Катька Алимасова звонила?
- У нее голос похож на нужного человечка.
- А я сразу почувствовал, что ты в беде.
- Понял хоть, что в милицию не надо обращаться?
- А какой дурак сейчас к ним обращается? Все кажись, приехали к городищу, отсюда тебе пять минут хода.
Друзья попрощались и Николай торопливо пошел домой. Там он разделся по пояс, накинул полотенце на шею, неторопливо намылил лицо и стал сбривать четырехдневную щетину.
За этим занятием его и застал начальник милиции Сизов. После приветствия он спросил, поглядывая через окно во двор.
- А где катерок твой Сергеевич?
- А что такое? Сдал в аренду крутым. Нам ведь, пенсионерам, лишняя копеечка ох как нужна. Да что случилось - то?
- То, что врезался твой катерок в Монахи.
Николай сделал изумленное лицо.
- Вот паразиты, ведь предупреждал их осторожно -двигатель мощный. А как это произошло?
- Да мне только доложили, поехали, посмотрим. Николай надел сапоги и они отправились на милицейской машине, в объезд, к скале Монах.
От катера мало что осталось. Взрыв, конечно, был мощный, но и уцелевшие части растаскивались прямо на глазах. Алюминий на рынке как раз подскочил в цене. И предприимчивый народ даже добрался до электрических проводов высокого напряжения. Что уж говорить про дармовые листы, словно специально приготовленные для сдачи в утиль. Никого не волновало, что здесь же рядышком в воде лежат трупы.
Скоро подъехала следственная бригада. Из одежды погибших вытащили целый арсенал оружия.
- Серьезный народ. Но все равно, Николай Сергеевич, катерок давать было нельзя.
Покачал головой Сизов.
- Верно ты заметил. Да только этот народ лихо уговаривать умеет.
- Катер - то у тебя застрахован?
- Да нет, все тянул, вот и дотянул.
- Это даже не плохо. А то пойдут разговоры. Главное сам жив.
- И то верно.

Николаю присудили штраф. Учли, что он ветеран труда, орденоносец.
Конечно, было жалко катера.
- Но кусок железа в обмен на жизнь Татьяны - плата ничтожная - думал он. В связи с гибелью Бондина в "Московской вечерке" появился некролог, подписанный уважаемыми людьми. О происшествии быстро забыли. Разве только Елецкие мальчишки долго еще, во всех подробностях, пересказывали друг - дружке страшную историю.
Прошло пол года, как-то у Николая зазвонил телефон. Он услышал голос, от которого кровь сразу прилила к его лицу
- Не хотите поработать капитаном на частном судне?
- Где ты? - закричал он, вне себя от восторга -Танечка, как я по тебе соскучился, девочка моя.
- Как моряк после долгого плавания по берегу?
- Нет, как полярник по солнышку. - Ну, тогда выгляни в окно, милый.

Регистрационный номер №0166997

от 1 ноября 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0166997 выдан для произведения:

Психи

Похмельный синдром, как предвестник революции

Рейтинг: 0 645 просмотров

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!