Поздравьте меня, уважаемые, –
добралась-таки до Захара Прилепина. Одолела книгу, заявленную как роман по
литературной форме и как социальное откровение по содержанию. То бишь «Саньку».
Точнее даже – «Санькю». :)
На роман не тянет. Впрочем, кто у нас
теперь помнит, что такое роман? Тринадцать коротких главок про самоощущение
главного героя. Это вполне подходящая штука, особенно для интернет-варианта,
однако роман-то требует довольно развёрнутого повествования – тут же иное.
Ладно, не суть. Много восторгов извергалось по поводу чудесного языка писателя.
Ну, дорогие, язык не плох, хотя, если ничего лучшего вы не встречали, русская
классика для вас ещё и не открывалась. Опять же ладно, не суть. Впрочем,
попеняю литературной критике: пусть наша молодёжь заморочена сказками про
неповоротливость родной словесности, её уже несколько десятилетий аккуратно
приучают жевать переводные эмоциональные щекоталки, в лучшем случае она знает
имена Достоевского и Булгакова – но профи не должны так легко менять слона на мышь.
Ещё не порадовала эклектика штампов:
непременно некий лубок в лице старичка-боровичка-иносказителя; непременно
правильный и оригинальный секс под девизом «смотрите, как надо об этом
писать!»; непременно внутренний голос, переходящий в сновидения. Есть и иные,
но не буду перечислять, чтобы не прослыть неисправимой занудой. :)
Начинаю с минусов намеренно: если автору
произведения доведётся сию заметку прочесть, мои негативные акценты могут
пригодиться. Потому как в целом своё чтение потерянным временем не числю. На
полное социальное откровение, разумеется, прилепинский текст тоже не тянет, но
болевые точки общества обозначает. «Санькя» этот кричит: ребята, среди вас есть
и мы, и нас много, и если вы и дальше не будете нас учитывать так же, как себя,
мы устроим праведный беспредел. Погибнем все, да, мы к этому готовы – хотя и
вам не уцелеть.
Не правы те, кто поверхностно считают,
будто «союзники» (какое бы партийное имечко они себе ни придумали в реале)
возникают из бездельников и болтунов. У каждого из них своя история. Прилепин
предложил некий собирательный вариант в лице Саньки. Пареньку всего-навсего
четверть века, проживает он в среднестатистическом провинциальном городке,
сером-сереньком. Иногда наведывается к бабушке в деревеньку, чёрную-чёрненькую.
Развлекается с товарищами по партии митингами в столице. Впрочем, не столько
митингами, сколько выбросом зверской злобы опосля. В армии служил, на высшее
образование забил, нигде не работает. Профессиональный революционер, надо
понимать. Друзей особенных нет, любви тоже. Через всю книгу шагает слово «пустота».
Апофеоз: «И он понял – или, быть может,
ему даже приснилось – понимание того, как Бог создал человека по образу и
подобию своему. Человек – это огромная, шумящая пустота, где сквозняки и
безумные расстояния между каждым атомом. Это и есть космос. Если смотреть
изнутри мягкого и теплого тела, скажем, Сашиного, и при этом быть в миллион раз
меньше атома, – так все и будет выглядеть – как шумящее и теплое небо у нас над
головой. И мы точно так же живем внутри страшной, неведомой нам, пугающей нас
пустоты. Но все не так страшно – на самом деле мы дома, мы внутри того, что
является нашим образом и нашим подобием».
Нет, это не пустота безделья – это пустота
бессмысленности жизни по правилам, установленным теми, кто сделал город серым,
а деревню чёрной. Только не будем ханжески восклицать: они сами виноваты, они
не хотят жить по-белому, они не знают настоящей азбуки вкуса! Угу, значит,
губернатор, набравший штат советников ни пойми по каким вопросам, наставивший охранников
перед всеми дверьми, отгораживающими его от тех, кто его то ли назначил, то ли
избрал, эту азбуку усвоил? Он финансы на приличную дорогу в деревеньку
организовал? Он вообще эти деревеньки у себя в губернии сосчитал толком? Он
регулярно отчитывается о том, как хорошеет и белеет жизнь, которую он видит
исключительно из окна своего кабинета или автомобиля… А старички-боровички всё
рассказывают притчи про семнадцать мужиков, на которых Россия держится… Им
никто не может сообщить, что мужиков тех уже в помине нет, преобразились в
символические чины.
Но есть и нечто объединяющее союзников
со всеми иными, и это, скажу вам, настоящий бич современности – ориентация на
чувство, а не на знание. Все согласны быть слепыми. Но как же можно
действовать, соглашаясь на это? А вот только так – бить, громить, оскорблять,
унижать. Потому что эта слепота – пустота и есть, причём вечно пугающая. Рижане,
как думает Санькя, злые, они несправедливо осудили ветеранов Отечественной. Но
и рижане думают, что союзники злые, они вносят в чистый город разор и смуту. И
тут вторая беда, и уже не только нашего времени, – «они». Те, которые против
нас. На самом деле разнообразные «они» собираются из отдельных человеков. И
пока все они согласны быть слепыми, страх плодит агрессию, которая цементирует
их в некую общность. Что такое современное протестное движение? Элементарные
кулачные бои, холопьи драки. Познавшие азбуку вкуса платят деньги одним
холопам, чтобы служили охранниками, а другим – чтобы у первых была работа. Погибнут
все? Ну и что, новых бабы нарожают. Слепые саньки не ведают, что их праведный
беспредел – продолжение всё той же бессмыслицы, от которой они пытаются уйти.
Не рижане осудили – отдельный человек, работающий судьёй. Тоже согласный на
слепоту, потому что сейчас, когда Отечественная давно позади, можно называть её
чем угодно. Тем более что все, кто живут по-белому в Риге, так делают.
«Основываясь на чувстве справедливости и
чувстве собственного достоинства, – устало ответил Саша. – Если бы у меня был
сын, я бы его растил именно так». Это наш герой философствует по поводу
фундаментальных своих как бы идей: правильная жизнь на Родине должна строиться на
чувстве справедливости и чувстве собственного достоинства. Заметим: на чувстве.
А что же такое справедливость и что же такое достоинство? Их ведь большинство
измеряет в денежных и прочих математических знаках, а не нравственных. Достоинство
губернатора – штат советников и охранников. Оно же справедливость: я
губернатор, право имею – другие не губернаторы, права не имеют. Ни одной вразумительной
фразы по поводу союзнического понимания справедливости и достоинства я в книге
не нашла. Всяческих диалогов в стиле Достоевского – сколько угодно, но не более
того.
Этот парень утверждает, что у него отняли
Родину. Не прав: её нельзя отнять. Если, конечно, она для тебя что-то важное. «Братья,
– сказал Саша просто и даже с легкой улыбочкой. – Партия говорит нам: русским
должны все, русские не должны никому. Также партия говорит нам: русским должны
все, русские должны только себе. Мы хотим вернуть только то, что мы себе
должны: Родину. Вперед». Про долги, вот как… Вы в своей стране, но вам кто-то
что-то должен? Если при должности, то разумеется. Однако если при не русской
национальности, то какая связь? Национализм никогда никого не приводил к
справедливости. Нет природного противоречия между греками и финнами, татарами и
казахами, индейцами и чукчами – все относятся к биологического виду «человек».
Бардак на Родине происходит от таких же русских, как и вы. Саму Родину они не
отбирают, они просто смотрят на вас как на дешёвый навоз для удобрения той
почвы, которая позволяет им жить по-белому. Так же, кстати, поступают и нерусские в своих странах.
Настоящие революции не взращиваются чувствами.
Хотя да, в наши времена, существует немало таких профи, которые умело работают
с этой слепотой, но получаются у них не революции, а заурядное мордобитие
холопов. Особо продвинутые социальные психологии утверждают, что это даже
полезно: снижает уровень накопившейся общественной агрессии. Про миллионы
искалеченных молодых тел и душ они, правда, при этом умалчивают. Революция –
всего лишь скачок в развитии, то есть некая нестандартная точка в эволюции.
Обуславливается как раз предыдущими стандартными точками. В природе революционных
точек много, случаются они и в социуме. И не обязательно кроваво. Но вы ведь
всё ещё согласны на слепоту?
Помочь сайту
Поздравления
