Выпускной Часть 3 Гл.19

 Двое суток Лиза пролежала в постели. Температура под сорок и такая слабость, что не хотелось даже шевелиться. Она снова и снова вспоминала события, произошедшие в клубе.

     «Это всё он, Бубнов, - думала Лиза, - он всех нас ненавидит».

     В дверь постучали. Зашла мать – Настасья. Лиза бросилась ей на шею и заплакала.

     - Мама, что же это творится?

     - Успокойся, доченька. Этого надо было ждать. А Дмитрий твой – не без греха.

     - Так он же хотел: как лучше.

     - Все мы хотим: как лучше, да не всё выходит по-нашему.

     Настасья прошла в комнату. Она подошла к подоконнику и отодвинула штору.

     - Цветы-то давно не поливала?

     - Дней пять.

     - Завянут.

     Настасья начала ощипывать полусухие листья и складывать их в пакет, свёрнутый из газеты.

     - И что теперь думаешь делать? – поинтересовалась она.

     - Не знаю. Надо к свекрови сходить. У неё дочки, надо привести их домой.

     - А может, всё же в Вологду, к брату?

     - Мама, как можно бросить мужа в трудную минуту?

     Лиза начала собираться за девочками. Мать проводила её грустным взглядом, а сама осталась в квартире.

     Дарья встретила Лизу с красными, от слёз, глазами.

     - Проходи, Лиза, - вздохнула Дарья. – Горе-то у нас какое.

     Лиза заплакала. К ней подбежали Валя с Танюшкой и начали обнимать и целовать.

     - А за что папу забрали? – спросила как-то сразу повзрослевшая Валя.

     - Ни за что, дочка. Это ошибка. Всё выяснится, и его отпустят.

     - А если не отпустят?

     Валя посмотрела на мать широко раскрытыми глазами и прижалась к ней, обняла и начала всхлипывать.

     - Обязательно, отпустят.

     Лиза погладила Валю по волосам и крепко обняла.

     - Обязательно, отпустят, -  ещё раз повторила она, я в это верю, и ты верь.

     Валя покачала головой в знак согласия.

     Танюшка села на пол и стала играть с кошкой Цыганкой, дразня её черной  ниточкой.

     В дом зашёл Семён. Он как-то постарел и осунулся за эти два дня. Вышла из кухни Дарья и вытерла мокрые руки об фартук.

     - Ну что там?

     - Был я у Речкина, - хриплым голосом произнёс Семён.

     Лиза вся съёжилась и взглянула на Семёна.

     - Говорит: вскрылись старые фронтовые грехи времён Гражданской войны. Будто, указание дали сверху.

     - Вспомнили через пятнадцать лет. Война, есть война. Там все грешили. Поди, сейчас разберись: кто прав, а кто виноват.

     Дарья вытерла краем фартука повлажневшие глаза.

     - Да, не верю я ему, -  возмутился Семён. – Это наши пакостят.

     - Я к нему схожу, - не удержалась Лиза.

     - Не смей, - повысил голос Семён, - ничего толкового из этого не получится.

     - Он, дочка, дело говорит, - поддержала Семёна Дарья, - давайте лучше обедать.

     Дарья достала из печки чугунок с борщом и разлила по тарелкам.

     - Как вкусно пахнет, - вяло произнесла Лиза. – А я два дня ничего не ела.

     - Нельзя себя так изводить, - нахмурилась Дарья, - у тебя двое малых детей, да ещё один намечается.

     Семён свернул самокрутку и закурил.

     - Да брось ты своё курево, дышать нечем, - рыкнула на него Дарья.

     Семён послушно потушил самокрутку и сел за стол. Обедали молча. Каждый думал о своём, но у всех мысли сходились к аресту Дмитрия.

     - А девочки кушали? – спросила Лиза.

     - Да, я их раньше накормила.

     - И все-таки я пойду к Речкину, - не выдержала Лиза, - посмотрю ему в глаза.

     - Так он и смутился, - усмехнулась Дарья. – Его бесстыжие глаза только рады будут. И тебе хуже бы не сделал.

     - И всё же я пойду.

     Лиза поднялась из-за стола, обняла дочерей и вышла на улицу.