Главная → Проза → Крупные формы → Повести → Всё пройдёт...(продолжение)

Всё пройдёт...(продолжение)

27 мая 2013 - Борис Кудряшов

 

 
Продолжение повести


На следующий день я поднимаюсь чуть свет, собираясь пройтись по соответствующим инстанциям, дабы пролить свет на то вопиющее безобразие, которое никак не укладывается в моей голове. Из соседней комнаты ко мне выходит заспанная Светлана Осиповна и, удивлённо взглянув на меня, скромно интересуется:
   - И куда это ты собрался в такую рань? Небось в муниципальный совет побежишь иль в приёмную депутата?
   - А что мне остаётся делать, Светлана Осиповна, когда только от одной мысли, что эти мерзавцы в настоящий момент спят на моих кроватях и сидят за моим столом, меня просто выворачивает всего наизнанку.
   - Ваня, не надо так горячиться. Во-первых, все эти друзья, которых ты сегодня намерен посетить, принимают простой народ только в определённые дни и часы. Во-вторых, я думаю, что тебе это дело всё равно не выиграть, только зря потратишь своё драгоценное время, да и здоровье тоже.
   - Нет, Светлана Осиповна, по натуре я боец и привык все свои дела доводить до логического конца, и эта сволочь не будет жить в моём доме.
   - Хорошо, хорошо, – уже с испугом глядя на меня, произносит соседка. - Поступай, Ваня, как знаешь, препятствовать этому я тебе не стану, но запомни только одно, что мой дом всегда открыт для тебя. Я на протяжении многих лет знала твоих родителей, и ты рос на моих глазах.
   Соседка достаёт из кармана передника носовой платок и смахивает с глаз слёзы.
   - Значит так, дорогой, к сильным мира сего ты всегда успеешь сходить, а пока я тебя чем-нибудь накормлю.
   - Я не хочу есть, – отворачиваясь к окну, хмурюсь я, - мне сейчас совершенно не до еды. Спасибо вам большое, Светлана Осиповна, за добрые слова и гостеприимство, но я всё - же займусь вначале делом.
   - Ну, что же, сынок, вольному – воля, а спасённому – рай, - совсем расстраивается соседка. – Я сейчас ухожу на работу и вернусь где-то к шести вечера. Когда ты будешь уходить, то, пожалуйста, закрой все форточки и захлопни входную дверь.
   - Спасибо, Светлана Осиповна, - быстро отвечаю я, подходя к соседке и беря её за руку. - Вы очень добры ко мне.
   - Да ладно тебе, - совсем смущается соседка, обнимая меня за плечи.
   Через пять минут соседка уже стучит своими каблуками по бетонным ступенькам лестницы, а я не спеша начинаю обдумывать план своих действий на сегодня:
   - Итак, Иван Олегович, что вы имеете на сегодняшний день, - мысленно рассуждаю я.
   -А имеете вы на сегодняшний день практически ничего: небольшой запас подъёмных денег после госпиталя, документ о демобилизации по здоровью и твёрдую веру в справедливость и закон. Хотя, если вспомнить всем известную поговорку: «закон как дышло, как повернёшь так и вышло», то становится на душе до того тошно, что хоть руки на себя накладывай. Но я полагаю, что вначале надо поговорить с этими нахалами и дать им однозначно понять кто в России настоящий хозяин, а кто является поганым клопом, нагло сосущим его кровь.
   Во мне поднималась какая-то мутная волна негодования и мстительности, с которой самостоятельно я уже справиться не мог. Быстро собрав свои пожитки, я твёрдыми шагами направляюсь к двери своей квартиры. На этот раз мне быстро открыл тот самый мужик в трусах, но уже с пенкой для бритья на щеках:
   - А, это опять ты, – хмурится мужчина, вытирая щёки полотенцем. – Тебе же вчера чётко и внятно объяснили, чтобы ты здесь больше никогда не появлялся.
   Мужчина делает движение рукой, чтобы снова захлопнуть входную дверь, но я уже
   готов к этому, саданув его жёстким кулаком в челюсть. Мужик, слабо вскрикнув, валится на пол прихожей. Я с силой захлопываю за собой дверь и склоняюсь над распластавшимся на полу мужиком.
      - Ну, что, подонок, я надеюсь, что теперь тебе не надо долго доказывать, кто здесь хозяин, а кто – просто пустое место.
      Мужик от сильного удара на какое-то время теряет сознание, а из его разбитого рта обильно течёт кровь.
      - Эй ты, поганец, - хлопая мужика по щекам, в ярости кричу я, - хватит прикидываться, открывай свои зенки.
      В тот же миг я чувствую прикосновение к моему затылку какого-то металлического предмета. От сильного электрического разряда меня бросает в сторону и вниз, и я теряю сознание. Я уже не могу понять, сколько времени я лежу без чувств, но, открыв глаза, я ощущаю себя лежащим на полу моей комнаты со связанными руками и ногами. Мой рот заклеен вонючим лейкопластырем. Несколько раз, дёрнувшись всем телом, я пытаюсь освободиться от своих пут, но, видимо, тот, кто меня связал, отлично знает своё дело, туго затянув на моих конечностях верёвки. Оглядевшись по сторонам, я замечаю четверых мужиков, сидящих поодаль от меня на диване. Увидев, что я начинаю проявлять признаки жизни, один из них, не спеша, подходит ко мне и, презрительно ухмыляясь, говорит:
      - Ну, что, русская собака, не будешь больше кусать уважаемых людей? Следовало бы тебя прирезать, как паршивую овцу, но мы здесь посовещались и решили всё же подарить тебе жизнь. Ты что же думаешь, что сбежав из нашего плена в Ичкерии, ты теперь можешь спокойно продолжать жить?
      Я вновь дёргаюсь всем телом, давая понять бандитам, что хочу им ответить.
      - Вахтанг, освободи ему рот, - обращается к моему обидчику молодой кавказец, - вероятно, у него есть, что нам сказать.
      Бандит, нагнувшись надо мной, резко сдёргивает с моих губ лейкопластырь.
      - Сволочи, немедленно освободите меня, выходя из себя, кричу я. Я нахожусь на территории России, и вы не имеете никакого права лишать меня свободы и издеваться надо мной.
      - Рустам, этот сопляк хочет нас учить жизни, - издевательски смеётся бандит, с силой ударяя меня ногой в печень.
   От страшной боли, пронзившей всё моё тело, я хриплю, стиснув в бессильной ярости зубы.
   Бандит грубым рывком поднимает меня с пола и усаживает на стул.
   - А вот теперь ты, шайтан, послушай нас, - зло косясь на меня, говорит Рустам. – Тебя никто не звал на мою Родину, но ты всё - же пришёл и убивал наших воинов. Кроме всего прочего, ты позорно сбежал из нашего плена, обманув мальчишку. И самое последнее: твои родители не смогли заплатить выкуп за твою паршивую голову, фактически бросив тебя на произвол судьбы. Вот поэтому мы и здесь, в твоей квартире, которая отошла теперь к нам в качестве выкупа за твои похождения на моей земле.
   - Негодяи, это вы убили моих родителей, - напрягая всё тело, кричу я, - вы за это ещё ответите.
   - Да что ты, уважаемый, разве мы людоеды какие, - улыбается Вахтанг, - где находятся твои родители мы не знаем да и знать не хо-
   тим. Но, должен тебе сказать, русский, что твоя квартира оформлена на нас с соблюдением всех правил и норм юриспруденции российских законов. Ты потратишь только зря время и своё драгоценное здоровье на обивание порогов многочисленных инстанций, где ты всегда будешь получать только одно – отказ.
   - Чего вы хотите от меня, - кривясь от боли, хриплю я.
   - Рустам, а ведь он не так уж и глуп, как мне это сразу показалось, – хлопая меня по плечу, смеётся бандит. - Хорошо, Иван, мы простим тебе смерть наших бойцов, но ты должен сегодня же покинуть этот город и не появляться уже здесь никогда. В противном случае мне уже весьма трудно будет удержать моих друзей от расправы над тобой.
   - Сволочи, где моя одежда, где мои вещи, – в исступлении кричу я, - вы не запугаете меня, я сегодня же пойду в милицию.
   - Конечно, дорогой, пойдёшь, - грубо смеётся Рустам, – но только на кладбище. Ты же умный парень и должен понимать, что после нашей откровенной беседы с тобой мы уже так просто не сможем выпустить тебя на волю без определённых с твоей стороны гарантий.
   - Какие ещё, к чёрту, гарантии? – хриплю я.
   - Ты сейчас подпишешь нам несколько бумаг, в которых откажешься в пользу уважаемого Вахтанга от своей квартиры в связи с невозможностью оплаты коммунальных услуг и переездом на новое место жительства в другой город.
   - Это почему же я должен куда-то уезжать, мне и здесь хорошо, - зло отвечаю я бандитам.
   - Зато нам не совсем спокойно будет находиться в этой квартире, зная, что ты можешь в любую минуту в отношении нас выкинуть какой-нибудь неожиданный фортиль. Короче говоря, русский, вот эти бумаги и ты их сейчас непременно подпишешь. Мы же со своей стороны гарантируем тебе жизнь и, кроме всего прочего, ты получаешь от нас некоторую сумму денег в качестве компенсации за твои утерянные нами вещи. Но это ещё не всё, Иван, - сильно хмурится Рустам. - Мы дарим тебе билет на фирменный поезд «Санкт-Петербург – Иркутск». Поедешь в вагоне «СВ» класса, и я полагаю, что эта поездка принесёт тебе большое удовольствие. Ты мо-
   жешь сойти в любом сибирском городе, который придётся тебе по душе, но не ближе чем за две тысячи километров от нас. Тебе всё ясно? Вахтанг, развяжи ему руки и дай ему чего-нибудь попить, а то парень что-то совсем скис.
      Я сижу на стуле и потираю затекшие от крепкой верёвки руки. Жить после всего, что со мной произошло, уже совсем не хочется. Настроение моё ещё подавлено и тем, что у меня, действительно, не остаётся никакого выбора, и я, взяв в дрожащие руки авторучку, подписываю все представленные мне бумаги.
      - Молодец, Иван, - удовлетворённо замечает Рустам, - ты настоящий джигит! С тобой действительно можно иметь дело!
      - Дайте чего-нибудь выпить, – с болью в сердце слабо шепчу я, - иначе я сейчас сойду с ума.
      - Вахтанг, - обращается бандит к своему напарнику, - надо уважать законы гостеприимства. Иван, твой гость и ты должен накормить и напоить его досыта.
   Чеченцы усаживают меня за стол, весь уставленный горячительными напитками и разнообразной едой. Совершенно не помню, сколько тогда я выпил водки, но после
   последней стопки сознание моё отключается, и я роняю голову на стол.
      Очнулся я от ощущения того, что нахожусь в каком-то замкнутом пространстве. Голова моя невыносимо болит, то ли от побоев, то ли от количества выпитой мной водки. Полежав неподвижно где-то минут пять с открытыми глазами, я вдруг совершенно чётко осознаю, что еду куда-то в поезде. Скосив глаза в сторону, я замечаю сидящего напротив меня пожилого мужчину с орденскими планками на пиджаке. Мужчина смотрит на меня весёлыми глазами, как бы говоря: « Ну, что, парень, и где это ты так нализался?»
      Медленно спустив ноги на пол, я сажусь на мягком диване. Только теперь в моём сознании четко откладываются события предшествующего дня.
      - Простите, - вежливо обращаюсь я к своему попутчику, - мы, случайно, не в Иркутск едем?
      - А, оклимался, стало быть, - смеётся надо мной мужчина. – Ты, парень, уже вторые сутки спишь. Твои друзья очень хорошо о тебе позаботились, доставив тебе в купе в полубессознательном состоянии.
      - Это не друзья, – еле сдерживаясь, глухо отвечаю я, – это мои недруги, которые лишили меня всего.
   - Да ты что, парень, какие же они тебе недруги, когда с такой нежностью уложили тебя в постель и договорились с бортпроводником присмотреть за тобой, аж до самого Иркутска.
   - Вот, вот, чтобы никуда не сбежал, - грустно замечаю я.
   - Странно, - вновь начал говорить мужчина, - а на вид они все такого интеллигентного поведения и такие обходительные, даже презентовали мне пару бутылочек армянского коньяка.
   - Выкиньте эти бутылки в окно, - не помня себя, в ярости кричу я. - Эти интеллигентные люди – бандиты, и они не остановятся ни перед чем для достижения своих преступных целей.
   - Господи, сынок, да что ты такое говоришь?
   - Я знаю, что говорю, отец, - чуть не плача, отвечаю я. – Вчера я потерял всё: родителей, любимую девушку и квартиру. Теперь мне абсолютно всё равно – куда я еду, что
   ждёт меня впереди. Жизнь потеряла для меня всякий смысл и интерес.
      - Да ладно тебе, парень, – серьёзно говорит мне мужчина, – давай вначале познакомимся, а уж потом решим, имеет ли смысл вообще жить на белом свете.
      - Зайцев Иван, - скромно представляюсь я.
      - Вот и прекрасно, Ваня, сразу же повеселел мужчина. – А меня все Иваном Петровичем кличут. Значит, ты мой тёзка.
      - По всему выходит, что так, но это дело не меняет, - сердито отворачиваясь к окну, уныло замечаю я.
      - Как это не меняет? – уже весело смеётся мужчина, – да ещё как меняет. Да, брат, недаром ваш город все называют бандитским Петербургом. Видать тебе крепко досталось от этих мужиков.
      - Было дело, Иван Петрович.
      - Ладно, Ваня, эти бутылки мы всё же выбрасывать не станем, зачем же добру зря пропадать, а вот как раз с помощью их мы сможем с тобой немного поправить своё здоровье. Кстати, мне здесь мои родственнички насовали в пакеты всякой всячины, которую мы вместе с тобой должны оприходовать до моей станции. Как ты на это смотришь?
      - Делайте, что хотите, Иван Петрович, – вновь укладываясь на мягкий диван, устало отвечаю я.
      - Так, так, – суетится мужчина, - где тут у меня разносолы всякие?
      - Иван Петрович, а вы петербуржец или сибиряк, – тихо интересуюсь я.
      - А что, разве я не похож на сибиряка, – мягко улыбается мне мужчина. – Конечно, сибиряк, Ваня, а в Питер приезжал, чтобы проведать дочку, которую уже не видел четыре года.
      - Иван Петрович, а вы где живёте и чем занимаетесь, - приподнимаясь на локтях, опять интересуюсь я. – Вы знаете, не всегда в жизни можно встретить доброго и отзывчивого человека. И вообще, мне кажется, что наш мир постепенно погружается в трясину мракобесия, пошлости, алчности и коррупции.
      - Ну, Ваня, ты это немного преувеличиваешь в отношении нашего мира, но всё - же ты, конечно, в чём-то прав. Жить в нашем мире становится с каждым годом совсем не просто, – серьёзно замечает Иван Петрович. – В прошлом, Ваня, я кадровый военный, служил в элитном авиационном полку под Екатеринбур-
   гом. Пришлось мне и в Афганистане с душманами повоевать и своими глазами увидеть кровь молодых совсем пацанов, которые, умирая, кричали: «Мама!». В восемьдесят пятом году мы ушли из Афгана, казалось бы, выполнив свой воинский долг, но с тяжёлым осадком на сердце на всю оставшуюся жизнь. Ну, а после возвращения из Афганистана мою часть расформировали, а меня отправили в отставку.
      - Так вы, Иван Петрович, теперь совсем не у дел? – осторожно спрашиваю я.
   - Да почему же не у дел, Ваня, - широко улыбается мне мужчина, - конечно, у дел. Сам понимаешь, в наше время надо как-то барахтаться, чтобы оставаться на плаву и жить. После Афгана у меня ещё было что-то припасено на всякий непредвиденный случай, вот я и решил открыть свою конеферму. Вначале, Ваня, трудновато было, то одного не хватало, то другого, но со временем дела мои пошли в гору, и теперь я достаточно уважаемый человек в своём крае.
   - А где вы живёте, если это не секрет?
   - Секрета в этом, сынок, никакого нет, да и тебе, Ваня, - своему тёзке я всегда скажу.
   Под Иркутском есть небольшая таёжная деревушка «Глухово», где я и веду своё хозяйство. Кстати, мне сейчас позарез требуются молодые энергичные партнёры по бизнесу, а там народ, сам знаешь какой – без царя в голове. Давай, Ваня, двигай ко мне, деньгами тебя не обижу, и жильё тебе мигом определю. Ну, что ты решил?
      - Да мне, Иван Петрович как-то неудобно набиваться к вам, вы же меня ещё совсем не знаете.
      - А здесь и знать нечего, - смеётся мужчина, - у тебя же, сынок, всё на лице написано, кто ты и что ты. Значит, договорились, Ваня, - хлопает меня по спине Иван Петрович.
      - Значит, договорились, - опуская голову на руки, тихо отвечаю я.
    
   ***
    

© Copyright: Борис Кудряшов, 2013

Регистрационный номер №0138899

от 27 мая 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0138899 выдан для произведения:

 

 
Продолжение повести


На следующий день я поднимаюсь чуть свет, собираясь пройтись по соответствующим инстанциям, дабы пролить свет на то вопиющее безобразие, которое никак не укладывается в моей голове. Из соседней комнаты ко мне выходит заспанная Светлана Осиповна и, удивлённо взглянув на меня, скромно интересуется:
   - И куда это ты собрался в такую рань? Небось в муниципальный совет побежишь иль в приёмную депутата?
   - А что мне остаётся делать, Светлана Осиповна, когда только от одной мысли, что эти мерзавцы в настоящий момент спят на моих кроватях и сидят за моим столом, меня просто выворачивает всего наизнанку.
   - Ваня, не надо так горячиться. Во-первых, все эти друзья, которых ты сегодня намерен посетить, принимают простой народ только в определённые дни и часы. Во-вторых, я думаю, что тебе это дело всё равно не выиграть, только зря потратишь своё драгоценное время, да и здоровье тоже.
   - Нет, Светлана Осиповна, по натуре я боец и привык все свои дела доводить до логического конца, и эта сволочь не будет жить в моём доме.
   - Хорошо, хорошо, – уже с испугом глядя на меня, произносит соседка. - Поступай, Ваня, как знаешь, препятствовать этому я тебе не стану, но запомни только одно, что мой дом всегда открыт для тебя. Я на протяжении многих лет знала твоих родителей, и ты рос на моих глазах.
   Соседка достаёт из кармана передника носовой платок и смахивает с глаз слёзы.
   - Значит так, дорогой, к сильным мира сего ты всегда успеешь сходить, а пока я тебя чем-нибудь накормлю.
   - Я не хочу есть, – отворачиваясь к окну, хмурюсь я, - мне сейчас совершенно не до еды. Спасибо вам большое, Светлана Осиповна, за добрые слова и гостеприимство, но я всё - же займусь вначале делом.
   - Ну, что же, сынок, вольному – воля, а спасённому – рай, - совсем расстраивается соседка. – Я сейчас ухожу на работу и вернусь где-то к шести вечера. Когда ты будешь уходить, то, пожалуйста, закрой все форточки и захлопни входную дверь.
   - Спасибо, Светлана Осиповна, - быстро отвечаю я, подходя к соседке и беря её за руку. - Вы очень добры ко мне.
   - Да ладно тебе, - совсем смущается соседка, обнимая меня за плечи.
   Через пять минут соседка уже стучит своими каблуками по бетонным ступенькам лестницы, а я не спеша начинаю обдумывать план своих действий на сегодня:
   - Итак, Иван Олегович, что вы имеете на сегодняшний день, - мысленно рассуждаю я.
   -А имеете вы на сегодняшний день практически ничего: небольшой запас подъёмных денег после госпиталя, документ о демобилизации по здоровью и твёрдую веру в справедливость и закон. Хотя, если вспомнить всем известную поговорку: «закон как дышло, как повернёшь так и вышло», то становится на душе до того тошно, что хоть руки на себя накладывай. Но я полагаю, что вначале надо поговорить с этими нахалами и дать им однозначно понять кто в России настоящий хозяин, а кто является поганым клопом, нагло сосущим его кровь.
   Во мне поднималась какая-то мутная волна негодования и мстительности, с которой самостоятельно я уже справиться не мог. Быстро собрав свои пожитки, я твёрдыми шагами направляюсь к двери своей квартиры. На этот раз мне быстро открыл тот самый мужик в трусах, но уже с пенкой для бритья на щеках:
   - А, это опять ты, – хмурится мужчина, вытирая щёки полотенцем. – Тебе же вчера чётко и внятно объяснили, чтобы ты здесь больше никогда не появлялся.
   Мужчина делает движение рукой, чтобы снова захлопнуть входную дверь, но я уже
   готов к этому, саданув его жёстким кулаком в челюсть. Мужик, слабо вскрикнув, валится на пол прихожей. Я с силой захлопываю за собой дверь и склоняюсь над распластавшимся на полу мужиком.
      - Ну, что, подонок, я надеюсь, что теперь тебе не надо долго доказывать, кто здесь хозяин, а кто – просто пустое место.
      Мужик от сильного удара на какое-то время теряет сознание, а из его разбитого рта обильно течёт кровь.
      - Эй ты, поганец, - хлопая мужика по щекам, в ярости кричу я, - хватит прикидываться, открывай свои зенки.
      В тот же миг я чувствую прикосновение к моему затылку какого-то металлического предмета. От сильного электрического разряда меня бросает в сторону и вниз, и я теряю сознание. Я уже не могу понять, сколько времени я лежу без чувств, но, открыв глаза, я ощущаю себя лежащим на полу моей комнаты со связанными руками и ногами. Мой рот заклеен вонючим лейкопластырем. Несколько раз, дёрнувшись всем телом, я пытаюсь освободиться от своих пут, но, видимо, тот, кто меня связал, отлично знает своё дело, туго затянув на моих конечностях верёвки. Оглядевшись по сторонам, я замечаю четверых мужиков, сидящих поодаль от меня на диване. Увидев, что я начинаю проявлять признаки жизни, один из них, не спеша, подходит ко мне и, презрительно ухмыляясь, говорит:
      - Ну, что, русская собака, не будешь больше кусать уважаемых людей? Следовало бы тебя прирезать, как паршивую овцу, но мы здесь посовещались и решили всё же подарить тебе жизнь. Ты что же думаешь, что сбежав из нашего плена в Ичкерии, ты теперь можешь спокойно продолжать жить?
      Я вновь дёргаюсь всем телом, давая понять бандитам, что хочу им ответить.
      - Вахтанг, освободи ему рот, - обращается к моему обидчику молодой кавказец, - вероятно, у него есть, что нам сказать.
      Бандит, нагнувшись надо мной, резко сдёргивает с моих губ лейкопластырь.
      - Сволочи, немедленно освободите меня, выходя из себя, кричу я. Я нахожусь на территории России, и вы не имеете никакого права лишать меня свободы и издеваться надо мной.
      - Рустам, этот сопляк хочет нас учить жизни, - издевательски смеётся бандит, с силой ударяя меня ногой в печень.
   От страшной боли, пронзившей всё моё тело, я хриплю, стиснув в бессильной ярости зубы.
   Бандит грубым рывком поднимает меня с пола и усаживает на стул.
   - А вот теперь ты, шайтан, послушай нас, - зло косясь на меня, говорит Рустам. – Тебя никто не звал на мою Родину, но ты всё - же пришёл и убивал наших воинов. Кроме всего прочего, ты позорно сбежал из нашего плена, обманув мальчишку. И самое последнее: твои родители не смогли заплатить выкуп за твою паршивую голову, фактически бросив тебя на произвол судьбы. Вот поэтому мы и здесь, в твоей квартире, которая отошла теперь к нам в качестве выкупа за твои похождения на моей земле.
   - Негодяи, это вы убили моих родителей, - напрягая всё тело, кричу я, - вы за это ещё ответите.
   - Да что ты, уважаемый, разве мы людоеды какие, - улыбается Вахтанг, - где находятся твои родители мы не знаем да и знать не хо-
   тим. Но, должен тебе сказать, русский, что твоя квартира оформлена на нас с соблюдением всех правил и норм юриспруденции российских законов. Ты потратишь только зря время и своё драгоценное здоровье на обивание порогов многочисленных инстанций, где ты всегда будешь получать только одно – отказ.
   - Чего вы хотите от меня, - кривясь от боли, хриплю я.
   - Рустам, а ведь он не так уж и глуп, как мне это сразу показалось, – хлопая меня по плечу, смеётся бандит. - Хорошо, Иван, мы простим тебе смерть наших бойцов, но ты должен сегодня же покинуть этот город и не появляться уже здесь никогда. В противном случае мне уже весьма трудно будет удержать моих друзей от расправы над тобой.
   - Сволочи, где моя одежда, где мои вещи, – в исступлении кричу я, - вы не запугаете меня, я сегодня же пойду в милицию.
   - Конечно, дорогой, пойдёшь, - грубо смеётся Рустам, – но только на кладбище. Ты же умный парень и должен понимать, что после нашей откровенной беседы с тобой мы уже так просто не сможем выпустить тебя на волю без определённых с твоей стороны гарантий.
   - Какие ещё, к чёрту, гарантии? – хриплю я.
   - Ты сейчас подпишешь нам несколько бумаг, в которых откажешься в пользу уважаемого Вахтанга от своей квартиры в связи с невозможностью оплаты коммунальных услуг и переездом на новое место жительства в другой город.
   - Это почему же я должен куда-то уезжать, мне и здесь хорошо, - зло отвечаю я бандитам.
   - Зато нам не совсем спокойно будет находиться в этой квартире, зная, что ты можешь в любую минуту в отношении нас выкинуть какой-нибудь неожиданный фортиль. Короче говоря, русский, вот эти бумаги и ты их сейчас непременно подпишешь. Мы же со своей стороны гарантируем тебе жизнь и, кроме всего прочего, ты получаешь от нас некоторую сумму денег в качестве компенсации за твои утерянные нами вещи. Но это ещё не всё, Иван, - сильно хмурится Рустам. - Мы дарим тебе билет на фирменный поезд «Санкт-Петербург – Иркутск». Поедешь в вагоне «СВ» класса, и я полагаю, что эта поездка принесёт тебе большое удовольствие. Ты мо-
   жешь сойти в любом сибирском городе, который придётся тебе по душе, но не ближе чем за две тысячи километров от нас. Тебе всё ясно? Вахтанг, развяжи ему руки и дай ему чего-нибудь попить, а то парень что-то совсем скис.
      Я сижу на стуле и потираю затекшие от крепкой верёвки руки. Жить после всего, что со мной произошло, уже совсем не хочется. Настроение моё ещё подавлено и тем, что у меня, действительно, не остаётся никакого выбора, и я, взяв в дрожащие руки авторучку, подписываю все представленные мне бумаги.
      - Молодец, Иван, - удовлетворённо замечает Рустам, - ты настоящий джигит! С тобой действительно можно иметь дело!
      - Дайте чего-нибудь выпить, – с болью в сердце слабо шепчу я, - иначе я сейчас сойду с ума.
      - Вахтанг, - обращается бандит к своему напарнику, - надо уважать законы гостеприимства. Иван, твой гость и ты должен накормить и напоить его досыта.
   Чеченцы усаживают меня за стол, весь уставленный горячительными напитками и разнообразной едой. Совершенно не помню, сколько тогда я выпил водки, но после
   последней стопки сознание моё отключается, и я роняю голову на стол.
      Очнулся я от ощущения того, что нахожусь в каком-то замкнутом пространстве. Голова моя невыносимо болит, то ли от побоев, то ли от количества выпитой мной водки. Полежав неподвижно где-то минут пять с открытыми глазами, я вдруг совершенно чётко осознаю, что еду куда-то в поезде. Скосив глаза в сторону, я замечаю сидящего напротив меня пожилого мужчину с орденскими планками на пиджаке. Мужчина смотрит на меня весёлыми глазами, как бы говоря: « Ну, что, парень, и где это ты так нализался?»
      Медленно спустив ноги на пол, я сажусь на мягком диване. Только теперь в моём сознании четко откладываются события предшествующего дня.
      - Простите, - вежливо обращаюсь я к своему попутчику, - мы, случайно, не в Иркутск едем?
      - А, оклимался, стало быть, - смеётся надо мной мужчина. – Ты, парень, уже вторые сутки спишь. Твои друзья очень хорошо о тебе позаботились, доставив тебе в купе в полубессознательном состоянии.
      - Это не друзья, – еле сдерживаясь, глухо отвечаю я, – это мои недруги, которые лишили меня всего.
   - Да ты что, парень, какие же они тебе недруги, когда с такой нежностью уложили тебя в постель и договорились с бортпроводником присмотреть за тобой, аж до самого Иркутска.
   - Вот, вот, чтобы никуда не сбежал, - грустно замечаю я.
   - Странно, - вновь начал говорить мужчина, - а на вид они все такого интеллигентного поведения и такие обходительные, даже презентовали мне пару бутылочек армянского коньяка.
   - Выкиньте эти бутылки в окно, - не помня себя, в ярости кричу я. - Эти интеллигентные люди – бандиты, и они не остановятся ни перед чем для достижения своих преступных целей.
   - Господи, сынок, да что ты такое говоришь?
   - Я знаю, что говорю, отец, - чуть не плача, отвечаю я. – Вчера я потерял всё: родителей, любимую девушку и квартиру. Теперь мне абсолютно всё равно – куда я еду, что
   ждёт меня впереди. Жизнь потеряла для меня всякий смысл и интерес.
      - Да ладно тебе, парень, – серьёзно говорит мне мужчина, – давай вначале познакомимся, а уж потом решим, имеет ли смысл вообще жить на белом свете.
      - Зайцев Иван, - скромно представляюсь я.
      - Вот и прекрасно, Ваня, сразу же повеселел мужчина. – А меня все Иваном Петровичем кличут. Значит, ты мой тёзка.
      - По всему выходит, что так, но это дело не меняет, - сердито отворачиваясь к окну, уныло замечаю я.
      - Как это не меняет? – уже весело смеётся мужчина, – да ещё как меняет. Да, брат, недаром ваш город все называют бандитским Петербургом. Видать тебе крепко досталось от этих мужиков.
      - Было дело, Иван Петрович.
      - Ладно, Ваня, эти бутылки мы всё же выбрасывать не станем, зачем же добру зря пропадать, а вот как раз с помощью их мы сможем с тобой немного поправить своё здоровье. Кстати, мне здесь мои родственнички насовали в пакеты всякой всячины, которую мы вместе с тобой должны оприходовать до моей станции. Как ты на это смотришь?
      - Делайте, что хотите, Иван Петрович, – вновь укладываясь на мягкий диван, устало отвечаю я.
      - Так, так, – суетится мужчина, - где тут у меня разносолы всякие?
      - Иван Петрович, а вы петербуржец или сибиряк, – тихо интересуюсь я.
      - А что, разве я не похож на сибиряка, – мягко улыбается мне мужчина. – Конечно, сибиряк, Ваня, а в Питер приезжал, чтобы проведать дочку, которую уже не видел четыре года.
      - Иван Петрович, а вы где живёте и чем занимаетесь, - приподнимаясь на локтях, опять интересуюсь я. – Вы знаете, не всегда в жизни можно встретить доброго и отзывчивого человека. И вообще, мне кажется, что наш мир постепенно погружается в трясину мракобесия, пошлости, алчности и коррупции.
      - Ну, Ваня, ты это немного преувеличиваешь в отношении нашего мира, но всё - же ты, конечно, в чём-то прав. Жить в нашем мире становится с каждым годом совсем не просто, – серьёзно замечает Иван Петрович. – В прошлом, Ваня, я кадровый военный, служил в элитном авиационном полку под Екатеринбур-
   гом. Пришлось мне и в Афганистане с душманами повоевать и своими глазами увидеть кровь молодых совсем пацанов, которые, умирая, кричали: «Мама!». В восемьдесят пятом году мы ушли из Афгана, казалось бы, выполнив свой воинский долг, но с тяжёлым осадком на сердце на всю оставшуюся жизнь. Ну, а после возвращения из Афганистана мою часть расформировали, а меня отправили в отставку.
      - Так вы, Иван Петрович, теперь совсем не у дел? – осторожно спрашиваю я.
   - Да почему же не у дел, Ваня, - широко улыбается мне мужчина, - конечно, у дел. Сам понимаешь, в наше время надо как-то барахтаться, чтобы оставаться на плаву и жить. После Афгана у меня ещё было что-то припасено на всякий непредвиденный случай, вот я и решил открыть свою конеферму. Вначале, Ваня, трудновато было, то одного не хватало, то другого, но со временем дела мои пошли в гору, и теперь я достаточно уважаемый человек в своём крае.
   - А где вы живёте, если это не секрет?
   - Секрета в этом, сынок, никакого нет, да и тебе, Ваня, - своему тёзке я всегда скажу.
   Под Иркутском есть небольшая таёжная деревушка «Глухово», где я и веду своё хозяйство. Кстати, мне сейчас позарез требуются молодые энергичные партнёры по бизнесу, а там народ, сам знаешь какой – без царя в голове. Давай, Ваня, двигай ко мне, деньгами тебя не обижу, и жильё тебе мигом определю. Ну, что ты решил?
      - Да мне, Иван Петрович как-то неудобно набиваться к вам, вы же меня ещё совсем не знаете.
      - А здесь и знать нечего, - смеётся мужчина, - у тебя же, сынок, всё на лице написано, кто ты и что ты. Значит, договорились, Ваня, - хлопает меня по спине Иван Петрович.
      - Значит, договорились, - опуская голову на руки, тихо отвечаю я.
    
   ***
    

 
всё пройдёт...(окончание)
Всё пройдёт...(продолжение)
Рейтинг: 0 271 просмотр
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!