ТАК Я ПИСАЛ 35 ЛЕТ НАЗАД-3

22 октября 2015 - Михаил Заскалько

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Третий день пошёл, как Февральцев в Риме.
У Ректины миновал кризис, без осложнений, и она даже вымолвила несколько слов. Сильван на радостях предоставил доктору все достижения местной и восточной медицины, в подлиннике труды Гиппократа и других античных эскулапов. Легко увлекающийся, Февральцев вновь испытал чувство душевного подъема. Чувствовал он себя превосходно.
На этот раз его привлекли лекарственные растения. В отведённом ему кабинете, Февральцев самозабвенно делал настойки, мази, отвары. По его просьбе Сильван подбирал на улицах нищих, больных и немощных: на них проверялись препараты. К счастью, всё обходилось благополучно: нищий вновь возвращался на улицу, считая неожиданное исцеление милостью богов. Во время обедов Сильван и доктор подолгу беседовали на различные темы, но в основном о положении в городе. А оно было тревожным: шла борьба между демократами и оптиматами за власть. Совещания и народные сходки заканчивались форменными избиениями друг друга. Наконец, был принят новый закон, уравняв права союзников Рима с его гражданами. Рим готовился к войне с понтийским царём Митридатом, война сулила большую добычу. Союзники желали принять равное участие в этой войне, а точнее, в дележе трофеев. Оптиматы были против. Во время голосования они оказались в меньшинстве. В результате оба консула - аристократа, Сулла и Помпей Руф отказались подчиниться решению народного собрания и покинули Рим. Прошёл слух, что они подбивают армию на военный бунт и, возможно, двинутся на Рим. Город в великом страхе. Главнокомандующий демократ Марий из рабов формирует ополчение, посулив, в случае победы - свободу... Сильван видел Суллу лично, много наслышан о его солдатах-головорезах. Так что не сегодня-завтра можно ждать штурма.
Февральцев рвался в город: пройтись по улицам, побывать на Форуме... Сильван не разрешил: слишком приметен, подозрителен, ещё примут за сулланского соглядатая. У Сильвана нет такого права, подвергать его риску: Февральцев будет возвращён в своё время невредимым.
Февральцев скрепя сердцем отступился, перестал донимать, но не оставил мысли осуществить желаемое.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сегодня Сильван поднялся рано, в сумерках. Не спалось и Февральцеву: проснулся от скверного сна. Снился отец, умерший четыре года назад. Почему-то в кальсонах, с заплаканным лицом. И в голосе слышатся слёзы.
"Сынок, Игорёша, одумайся! Возвращайся. Здесь твой дом, твоя земля..."
"Брось, отец. Что ты, право, как мальчишку уговариваешь меня."
"Одумайся, умоляю..."
"Не смеши людей. Рассопливился. Не противно? Всё уже решено: остаюсь. Надоело стучать лбом в стенку. Осточертели эти вызовы днём и ночью..."
"Ты болен, сынок..."
"Дудки! Здоров, как бык. К чёрту! не хочу больше набивать шишки. Здесь я без суеты добьюсь всего, что душа желает".
"Если не одумаешься, так и знай: мы с матерью проклянём тебя!"
"По барабану! Мне от вашего проклятья, не холодно, не жарко."
Отец закрыл лицо руками, по-детски захлюпал носом, а Февральцев противно захихикал и... проснулся. Посидел, подумал. Он и не подозревал, какие мысли у него зарождались в дальних, как правило, тёмных уголках души. Хотя предчувствие ч е г о-т о было. И вот проклюнулось. В сущности, всё так и есть: зачем дома горбатиться, нервы трепать, когда тут спокойно можно получить всё, что душенька пожелает. Только Сильвана уломать. Открыть частную клинику, пользовать этих, как их... патрициев. Глядишь и через годик такие же хоромы можно отгрохать. Сулла идёт? И чёрт с ним. Держаться нейтралитета, не лезть под горячую руку. При случае оказать помощь... С моей-то головой, да при их невежестве...
Размышления прервали шаги: Сильван прошёл к Ректине. Февральцева словно кто подтолкнул: подсмотри, подслушай.
Сильван остановился у изголовья женщины, склонился. Ректина шевельнулась, приподняла руку. Сильван перехватил её, прижал к груди, затем ладонью к губам.
-Ты услышал меня и пришёл?
- Да. Как ты себя чувствуешь?
- Замечательно. Игорь хороший эскулап. Он из Иберии?
- Дальше... Реки, вот возьми... Это нужно проглотить.
- Новое лекарство?
- Да. Я хочу, чтобы ты быстрее встала на ноги.
- Милый, ты думаешь, я этого не хочу! Какое странное лекарство... Холодное.
- Не думай об этом, глотай. Молодец! А теперь, прости, мне надо идти: дела. Ты поспи ещё. Помнишь, Игорь говорил, что сон лучшее лекарство. Я скоро вернусь.
Поцеловав Ректину, Сильван вышел. Февральцев успел отскочить к себе. Затаился. Сильван постоял в раздумье напротив его комнаты, затем подошёл к двери, тихо постучал, приоткрыл:
- Игорь, - приглушённо позвал, ещё раз повторил погромче: - Игорь.
- Да? - деланно сонным голосом отозвался Февральцев.
- Оденься, разговор есть. Я буду у себя.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Поприветствовав и извинившись за столь ранее беспокойство, Сильван попросил Игоря присесть, сам остался стоять.
- Это произойдёт сегодня! Невероятное в их истории: римляне будут штурмом брать Рим! Здесь будет жарко и опасно. Поэтому я принял решение отправить тебя.
- Но Ректина...
- Ректина идёт на поправку, ей ничто уже не угрожает. Ты и сам это понимаешь. Кроме того, я отдал ей ЗЭГ, защитную гранулу... На полтора года ей обеспечено силовое защитное поле... - Сильван тяжело вздохнул, опустился рядом с Игорем.- Очередное моё нарушение... Сегодня в полдень кончится действие моей ЗЭГ, а больше у меня нет... Вот видишь, Игорь, в такие космические дали забрались и... такая бухгалтерия, как у вас говорят. - Сильван усмехнулся грустно, помолчал секунду и продолжил: - Здесь, на Земле я впервые познал Любовь... Живую! Трепетную! У нас давно уже забыта эта тема: подчиняемся безропотно, как здесь рабы, ЭРФЕ. Это компьютер, по-вашему, или "электронная сваха"... Спарили две особи, согласно параметрам и... размножайтесь... - Сильван вновь замолчал, пощипывая кончик носа, глаза его тепло улыбались.- Ректину я люблю! Что не сделаешь ради любимой? Ведь так, Игорь? Так! я сам видел: во все времена земляне жертвовали жизнью во имя Любви. Я хотел бы остаться здесь навсегда, но долг превыше... И у вас, и у нас. Заболтались мы, а время не стоит: собирайся, Игорь.
- Сильван, - Февральцев решительно встал. - Я тоже принял решение...Я остаюсь!
Сильван запрокинул голову, глянул холодно:
- Собирайся. Отправление через полчаса. Всё!

Февральцев не пошёл собираться, вернулся к себе, стал лихорадочно искать выход из создавшейся ситуации. Полчаса у него. Что можно сделать за это время? Уговаривать? умолять? Бесполезно: глянул... как на раба. Попросить Ректину замолвить словечко? Ещё решит, что имею на неё виды, воспылает ревностью и... точно посылку отправит. Опять грязные просёлки, ночные вызовы... К чёрту! Не хочу! Не хочу! Что делать? что? что? Бежать? Куда? Первая же стража остановит, и пиши каюк... Что? что? что? Стоп! Эврика! Он сказал... в полдень у него исчезнет защитное поле... Значит, его можно ранить, как простого смертного... А сегодня в городе будет потасовка... Отлично! Уговорить подождать немного: страсть, как хочется хоть глазком посмотреть на штурм Рима! Действовать решительно, можно слезу пустить, разжалобить...
Сильван смилостивился. Сейчас он отправлялся в лагерь сулланцев, но как только они начнут одерживать верх, он вернётся, чтобы тотчас отправить Игоря домой. Штурм лучше всего наблюдать с крыши дома: отлично виден Большой цирк, начало Аппиевой дороги, ворота...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Игорь взобрался на крышу. Видимость, действительно, отменная. Светало. На часах начало пятого. У ворот и на стенах ополченцы, напряжённо всматривались в приближавшиеся легионы, а за ними тянулся шлейф пыли.
Во двор вбежал раб Сильвана, ликующе возвестил: сломлено сопротивление повстанцев у Эсквилинских ворот и когорты сулланцев прут безостановочно. Раб скрылся на минуту в дому, затем вылетел с кухонным топориком, с визгом скрылся за воротами.
Начался штурм и других ворот, но защитники продержались недолго. С криками устремились солдаты, настигая отступающих и... рубили, рубили... Февральцев содрогнулся и едва не соскользнул с конька. Всё, хватит: это не кино...
- Бей! Коли! Режь! - летело со всех сторон.
Всё отчётливее шум схватки, лязг мечей, проклятья, ужасные предсмертные вопли. Разъярённая и непреклонная пёстрая масса, воя и звеня оружием, катилась по мостовым в сторону Большого цирка. С высоких домов на солдат сыпались градом камни, стрелы, черепица. Несколько шальных стрел залетело во двор Сильвана. Февральцев, мокрый и дрожащий от холодного пота, поспешил слезть с крыши: ещё сшибут как птицу.
- Аквилон! - позвал он слугу, приставленного к нему.
- Я здесь, господин, - показался из-за колоны Аквилон.
- Запри ворота, быстрее!
Аквилон кинулся исполнять приказ, но едва он прислонил ворота, как их с силой ударили снаружи - раб отлетел в сторону. На аллею выбежали легионеры с обнажёнными мечами. Аквилон вскочил, неловко взмахнул руками: очевидно, это не понравилось ближайшему солдату, ибо он, ругнувшись, рубанул раба мечом поперёк плеча.
Февральцев хотел бежать, но ноги не подчинились, точно сандалии стали свинцовыми. Его окружили.
- Кто такой? - рявкнул желтоглазый верзила. - Где Ректина?
- Ректина больна, - с трудом выдавил Февральцев, сообразив, что в этом его спасение. - Я врач, эскулап.
- Веди меня к ней, - распорядился желтоглазый. Солдатам велел ждать его.

Ректина лежала прямая, бледная, не мигая, смотрела на смущённого верзилу.
- Реки... вот мы и свиделись... - переступая с ноги на ногу, мямлил тот. - Ты... вернёшься ко мне?
- Нет.
- Нет? Ты говоришь "нет"? - С верзилы словно спала вялость, нерешительность и предстало жёсткое, холодное, солдафонское: - Тебя полагалось бы проучить, но раз ты больна... Я подожду. Мы пришли навсегда! И этот дом я беру себе. А своему варвару, если ещё увидишь, скажи: пусть не попадается мне на глаза! Выпущу кишки! Значит, нет?
- Нет. Я жена ему.
- Вот как, - заскрипел зубами желтоглазый. - Хорошо. Я обшарю весь Рим и притащу его сюда, как вонючего раба... Я сумею отомстить! С превеликим удовольствием сделаю тебя вдовушкой. Эй, эскулап! Смотри в оба: головой отвечаешь за неё. Она должна жить. Ясно?
- Ясно, - ответил Февральцев, едва дыша.
Оставив двух солдат охранять дом, хозяйку и эскулапа, желтоглазый с остальными ушёл искать Сильвана.

Рим был взят. Местами горел, заволакивая небо чёрным дымом и накаляя воздух. По домам шныряли сулланцы, выискивая недобитых марианцев, попутно занимались мародёрством.
Ректина плакала, пыталась что-то сказать, но слёзы мешали ей. Февральцев дал ей успокоительный настой, и она вскоре уснула.
Солдаты оккупировали кухню, где устроили себе праздник.
В ворота осторожно постучали. Так мог стучать только свой. Февральцев осмелился приоткрыть калитку: перед ним стоял Сильван в форме легионера, в руке окровавленный меч и щит. Повесив щит на ворота, Сильван прошёл во двор и поплёлся по аллее, едва передвигая ноги.
-Тебя ищет... - начал было Февральцев, но Сильван, дёрнувшись, оборвал:
- Я убил это животное ... И всё, больше ни слова. Как Ректина?
- Нормально. Я дал успокоительное.
- Собирайся... тебе пора.
На кухне что-то грохнуло, послышались возмущённые крики. Сильван быстро глянул на Игоря.
- Солдаты. Их оставил тот...
Сильван глухо прорычал, кинулся на кухню. Февральцев, с появлением Сильвана, преодолел предательский страх, противную дрожь, вновь соображал, как оттянуть отбытие.
- Игорь, - внезапно позвал Сильван.
Он сидел на скамье, усталый, потный, у его ног валялось оружие легионеров, а сами они шумели за дверью в помещении, где разделывали мясо.- Скоты, как в стойло пришли... Видишь? Точно свиньи прошлись... И слуги разбежались... некому порядок навести...
- Я уберу, - живо вызвался Игорь.
- Оставь. Ты лучше вот что сделай... Устал я здорово, еле на ногах держусь...
- Давай, я тебя уложу...
- Оставь, - отмахнулся Сильван. - Ты мне что-нибудь дай из твоих травок... взбадривающее... Некогда отлёживаться, дел привалило. Сейчас самая работа... Тащи свои травки.

"Сейчас, сейчас, дорогой Сильван, выпьешь настоечки... - думал Февральцев, идя к себе. - Уснёшь часиков на десять, отдохнёшь после трудов праведных. А я пока оценю обстановочку, прикину, что к чему... Претендент на руку и сердце Ректины мёртв, так что, надо думать, будет спокойно. А далее сообразим по обстановке. Нет, о возвращении не может быть и речи: остаюсь! Решено и подписано, сожжены мосты. Ох, и заживу я здесь, не хуже Гиппократа!!"
На улице послышались крики, топот. Они приближались, затем кто-то забарабанил в ворота. Февральцев вышел во двор, стараясь не расплескать настойку в чаше. В ворота настойчиво колотили, кто-то пытался кричать, но получался сдавленный хрип.
- Стой, мерзавец!
Хрип стал громче, мучительней, удары чаще.
Февральцев направился к кухне, где ждал его Сильван. "Беги дальше, несчастный," - мысленно пожалел стучащего.
- Держи его! Вон! Вон!
Неожиданно тот, что стучал, кошкой взлетел на ворота.
- Куда? - закричал Февральцев. И это было его последнее слово в жизни: короткое копьё, пущенное с той стороны в беглеца, угодило Февральцеву в горло, раздвоив кадык...

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Игоря Борисовича Февральцева нашли охотники, в двух километрах от деревни. Похоже, возвращался поздно из района, решил сократить путь лесом, и напоролся на сук в темноте.
А Вера Герасимовна, роясь дома в огороде, наткнулась на глиняный кувшин, в котором оказались древнеримские золотые монеты. За полученное вознаграждение она обновила всю мебель, купила цветной телевизор, а остальные деньги положила на книжку для сыночка, что вот-вот придёт на дембель: вроде как жениться надумал, невестку оттуда привезёт, из Сибири...
Первые дни Вера Герасимовна ходила по деревне и рассказывала, как по её цветному телевизору показывали город Рим, а она во сне побывала в нём, с покойным доктором, - царствие ему небесное! - и ели они в доме богатого патриция молочного козлёнка и пили карфагенское вино...

Ленинград,1980г.

Регистрационный номер №0313199

от 22 октября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0313199 выдан для произведения: ГЛАВА ШЕСТАЯ

Третий день пошёл, как Февральцев в Риме.
У Ректины миновал кризис, без осложнений, и она даже вымолвила несколько слов. Сильван на радостях предоставил доктору все достижения местной и восточной медицины, в подлиннике труды Гиппократа и других античных эскулапов. Легко увлекающийся, Февральцев вновь испытал чувство душевного подъема. Чувствовал он себя превосходно.
На этот раз его привлекли лекарственные растения. В отведённом ему кабинете, Февральцев самозабвенно делал настойки, мази, отвары. По его просьбе Сильван подбирал на улицах нищих, больных и немощных: на них проверялись препараты. К счастью, всё обходилось благополучно: нищий вновь возвращался на улицу, считая неожиданное исцеление милостью богов. Во время обедов Сильван и доктор подолгу беседовали на различные темы, но в основном о положении в городе. А оно было тревожным: шла борьба между демократами и оптиматами за власть. Совещания и народные сходки заканчивались форменными избиениями друг друга. Наконец, был принят новый закон, уравняв права союзников Рима с его гражданами. Рим готовился к войне с понтийским царём Митридатом, война сулила большую добычу. Союзники желали принять равное участие в этой войне, а точнее, в дележе трофеев. Оптиматы были против. Во время голосования они оказались в меньшинстве. В результате оба консула - аристократа, Сулла и Помпей Руф отказались подчиниться решению народного собрания и покинули Рим. Прошёл слух, что они подбивают армию на военный бунт и, возможно, двинутся на Рим. Город в великом страхе. Главнокомандующий демократ Марий из рабов формирует ополчение, посулив, в случае победы - свободу... Сильван видел Суллу лично, много наслышан о его солдатах-головорезах. Так что не сегодня-завтра можно ждать штурма.
Февральцев рвался в город: пройтись по улицам, побывать на Форуме... Сильван не разрешил: слишком приметен, подозрителен, ещё примут за сулланского соглядатая. У Сильвана нет такого права, подвергать его риску: Февральцев будет возвращён в своё время невредимым.
Февральцев скрепя сердцем отступился, перестал донимать, но не оставил мысли осуществить желаемое.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сегодня Сильван поднялся рано, в сумерках. Не спалось и Февральцеву: проснулся от скверного сна. Снился отец, умерший четыре года назад. Почему-то в кальсонах, с заплаканным лицом. И в голосе слышатся слёзы.
"Сынок, Игорёша, одумайся! Возвращайся. Здесь твой дом, твоя земля..."
"Брось, отец. Что ты, право, как мальчишку уговариваешь меня."
"Одумайся, умоляю..."
"Не смеши людей. Рассопливился. Не противно? Всё уже решено: остаюсь. Надоело стучать лбом в стенку. Осточертели эти вызовы днём и ночью..."
"Ты болен, сынок..."
"Дудки! Здоров, как бык. К чёрту! не хочу больше набивать шишки. Здесь я без суеты добьюсь всего, что душа желает".
"Если не одумаешься, так и знай: мы с матерью проклянём тебя!"
"По барабану! Мне от вашего проклятья, не холодно, не жарко."
Отец закрыл лицо руками, по-детски захлюпал носом, а Февральцев противно захихикал и... проснулся. Посидел, подумал. Он и не подозревал, какие мысли у него зарождались в дальних, как правило, тёмных уголках души. Хотя предчувствие ч е г о-т о было. И вот проклюнулось. В сущности, всё так и есть: зачем дома горбатиться, нервы трепать, когда тут спокойно можно получить всё, что душенька пожелает. Только Сильвана уломать. Открыть частную клинику, пользовать этих, как их... патрициев. Глядишь и через годик такие же хоромы можно отгрохать. Сулла идёт? И чёрт с ним. Держаться нейтралитета, не лезть под горячую руку. При случае оказать помощь... С моей-то головой, да при их невежестве...
Размышления прервали шаги: Сильван прошёл к Ректине. Февральцева словно кто подтолкнул: подсмотри, подслушай.
Сильван остановился у изголовья женщины, склонился. Ректина шевельнулась, приподняла руку. Сильван перехватил её, прижал к груди, затем ладонью к губам.
-Ты услышал меня и пришёл?
- Да. Как ты себя чувствуешь?
- Замечательно. Игорь хороший эскулап. Он из Иберии?
- Дальше... Реки, вот возьми... Это нужно проглотить.
- Новое лекарство?
- Да. Я хочу, чтобы ты быстрее встала на ноги.
- Милый, ты думаешь, я этого не хочу! Какое странное лекарство... Холодное.
- Не думай об этом, глотай. Молодец! А теперь, прости, мне надо идти: дела. Ты поспи ещё. Помнишь, Игорь говорил, что сон лучшее лекарство. Я скоро вернусь.
Поцеловав Ректину, Сильван вышел. Февральцев успел отскочить к себе. Затаился. Сильван постоял в раздумье напротив его комнаты, затем подошёл к двери, тихо постучал, приоткрыл:
- Игорь, - приглушённо позвал, ещё раз повторил погромче: - Игорь.
- Да? - деланно сонным голосом отозвался Февральцев.
- Оденься, разговор есть. Я буду у себя.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Поприветствовав и извинившись за столь ранее беспокойство, Сильван попросил Игоря присесть, сам остался стоять.
- Это произойдёт сегодня! Невероятное в их истории: римляне будут штурмом брать Рим! Здесь будет жарко и опасно. Поэтому я принял решение отправить тебя.
- Но Ректина...
- Ректина идёт на поправку, ей ничто уже не угрожает. Ты и сам это понимаешь. Кроме того, я отдал ей ЗЭГ, защитную гранулу... На полтора года ей обеспечено силовое защитное поле... - Сильван тяжело вздохнул, опустился рядом с Игорем.- Очередное моё нарушение... Сегодня в полдень кончится действие моей ЗЭГ, а больше у меня нет... Вот видишь, Игорь, в такие космические дали забрались и... такая бухгалтерия, как у вас говорят. - Сильван усмехнулся грустно, помолчал секунду и продолжил: - Здесь, на Земле я впервые познал Любовь... Живую! Трепетную! У нас давно уже забыта эта тема: подчиняемся безропотно, как здесь рабы, ЭРФЕ. Это компьютер, по-вашему, или "электронная сваха"... Спарили две особи, согласно параметрам и... размножайтесь... - Сильван вновь замолчал, пощипывая кончик носа, глаза его тепло улыбались.- Ректину я люблю! Что не сделаешь ради любимой? Ведь так, Игорь? Так! я сам видел: во все времена земляне жертвовали жизнью во имя Любви. Я хотел бы остаться здесь навсегда, но долг превыше... И у вас, и у нас. Заболтались мы, а время не стоит: собирайся, Игорь.
- Сильван, - Февральцев решительно встал. - Я тоже принял решение...Я остаюсь!
Сильван запрокинул голову, глянул холодно:
- Собирайся. Отправление через полчаса. Всё!

Февральцев не пошёл собираться, вернулся к себе, стал лихорадочно искать выход из создавшейся ситуации. Полчаса у него. Что можно сделать за это время? Уговаривать? умолять? Бесполезно: глянул... как на раба. Попросить Ректину замолвить словечко? Ещё решит, что имею на неё виды, воспылает ревностью и... точно посылку отправит. Опять грязные просёлки, ночные вызовы... К чёрту! Не хочу! Не хочу! Что делать? что? что? Бежать? Куда? Первая же стража остановит, и пиши каюк... Что? что? что? Стоп! Эврика! Он сказал... в полдень у него исчезнет защитное поле... Значит, его можно ранить, как простого смертного... А сегодня в городе будет потасовка... Отлично! Уговорить подождать немного: страсть, как хочется хоть глазком посмотреть на штурм Рима! Действовать решительно, можно слезу пустить, разжалобить...
Сильван смилостивился. Сейчас он отправлялся в лагерь сулланцев, но как только они начнут одерживать верх, он вернётся, чтобы тотчас отправить Игоря домой. Штурм лучше всего наблюдать с крыши дома: отлично виден Большой цирк, начало Аппиевой дороги, ворота...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Игорь взобрался на крышу. Видимость, действительно, отменная. Светало. На часах начало пятого. У ворот и на стенах ополченцы, напряжённо всматривались в приближавшиеся легионы, а за ними тянулся шлейф пыли.
Во двор вбежал раб Сильвана, ликующе возвестил: сломлено сопротивление повстанцев у Эсквилинских ворот и когорты сулланцев прут безостановочно. Раб скрылся на минуту в дому, затем вылетел с кухонным топориком, с визгом скрылся за воротами.
Начался штурм и других ворот, но защитники продержались недолго. С криками устремились солдаты, настигая отступающих и... рубили, рубили... Февральцев содрогнулся и едва не соскользнул с конька. Всё, хватит: это не кино...
- Бей! Коли! Режь! - летело со всех сторон.
Всё отчётливее шум схватки, лязг мечей, проклятья, ужасные предсмертные вопли. Разъярённая и непреклонная пёстрая масса, воя и звеня оружием, катилась по мостовым в сторону Большого цирка. С высоких домов на солдат сыпались градом камни, стрелы, черепица. Несколько шальных стрел залетело во двор Сильвана. Февральцев, мокрый и дрожащий от холодного пота, поспешил слезть с крыши: ещё сшибут как птицу.
- Аквилон! - позвал он слугу, приставленного к нему.
- Я здесь, господин, - показался из-за колоны Аквилон.
- Запри ворота, быстрее!
Аквилон кинулся исполнять приказ, но едва он прислонил ворота, как их с силой ударили снаружи - раб отлетел в сторону. На аллею выбежали легионеры с обнажёнными мечами. Аквилон вскочил, неловко взмахнул руками: очевидно, это не понравилось ближайшему солдату, ибо он, ругнувшись, рубанул раба мечом поперёк плеча.
Февральцев хотел бежать, но ноги не подчинились, точно сандалии стали свинцовыми. Его окружили.
- Кто такой? - рявкнул желтоглазый верзила. - Где Ректина?
- Ректина больна, - с трудом выдавил Февральцев, сообразив, что в этом его спасение. - Я врач, эскулап.
- Веди меня к ней, - распорядился желтоглазый. Солдатам велел ждать его.

Ректина лежала прямая, бледная, не мигая, смотрела на смущённого верзилу.
- Реки... вот мы и свиделись... - переступая с ноги на ногу, мямлил тот. - Ты... вернёшься ко мне?
- Нет.
- Нет? Ты говоришь "нет"? - С верзилы словно спала вялость, нерешительность и предстало жёсткое, холодное, солдафонское: - Тебя полагалось бы проучить, но раз ты больна... Я подожду. Мы пришли навсегда! И этот дом я беру себе. А своему варвару, если ещё увидишь, скажи: пусть не попадается мне на глаза! Выпущу кишки! Значит, нет?
- Нет. Я жена ему.
- Вот как, - заскрипел зубами желтоглазый. - Хорошо. Я обшарю весь Рим и притащу его сюда, как вонючего раба... Я сумею отомстить! С превеликим удовольствием сделаю тебя вдовушкой. Эй, эскулап! Смотри в оба: головой отвечаешь за неё. Она должна жить. Ясно?
- Ясно, - ответил Февральцев, едва дыша.
Оставив двух солдат охранять дом, хозяйку и эскулапа, желтоглазый с остальными ушёл искать Сильвана.

Рим был взят. Местами горел, заволакивая небо чёрным дымом и накаляя воздух. По домам шныряли сулланцы, выискивая недобитых марианцев, попутно занимались мародёрством.
Ректина плакала, пыталась что-то сказать, но слёзы мешали ей. Февральцев дал ей успокоительный настой, и она вскоре уснула.
Солдаты оккупировали кухню, где устроили себе праздник.
В ворота осторожно постучали. Так мог стучать только свой. Февральцев осмелился приоткрыть калитку: перед ним стоял Сильван в форме легионера, в руке окровавленный меч и щит. Повесив щит на ворота, Сильван прошёл во двор и поплёлся по аллее, едва передвигая ноги.
-Тебя ищет... - начал было Февральцев, но Сильван, дёрнувшись, оборвал:
- Я убил это животное ... И всё, больше ни слова. Как Ректина?
- Нормально. Я дал успокоительное.
- Собирайся... тебе пора.
На кухне что-то грохнуло, послышались возмущённые крики. Сильван быстро глянул на Игоря.
- Солдаты. Их оставил тот...
Сильван глухо прорычал, кинулся на кухню. Февральцев, с появлением Сильвана, преодолел предательский страх, противную дрожь, вновь соображал, как оттянуть отбытие.
- Игорь, - внезапно позвал Сильван.
Он сидел на скамье, усталый, потный, у его ног валялось оружие легионеров, а сами они шумели за дверью в помещении, где разделывали мясо.- Скоты, как в стойло пришли... Видишь? Точно свиньи прошлись... И слуги разбежались... некому порядок навести...
- Я уберу, - живо вызвался Игорь.
- Оставь. Ты лучше вот что сделай... Устал я здорово, еле на ногах держусь...
- Давай, я тебя уложу...
- Оставь, - отмахнулся Сильван. - Ты мне что-нибудь дай из твоих травок... взбадривающее... Некогда отлёживаться, дел привалило. Сейчас самая работа... Тащи свои травки.

"Сейчас, сейчас, дорогой Сильван, выпьешь настоечки... - думал Февральцев, идя к себе. - Уснёшь часиков на десять, отдохнёшь после трудов праведных. А я пока оценю обстановочку, прикину, что к чему... Претендент на руку и сердце Ректины мёртв, так что, надо думать, будет спокойно. А далее сообразим по обстановке. Нет, о возвращении не может быть и речи: остаюсь! Решено и подписано, сожжены мосты. Ох, и заживу я здесь, не хуже Гиппократа!!"
На улице послышались крики, топот. Они приближались, затем кто-то забарабанил в ворота. Февральцев вышел во двор, стараясь не расплескать настойку в чаше. В ворота настойчиво колотили, кто-то пытался кричать, но получался сдавленный хрип.
- Стой, мерзавец!
Хрип стал громче, мучительней, удары чаще.
Февральцев направился к кухне, где ждал его Сильван. "Беги дальше, несчастный," - мысленно пожалел стучащего.
- Держи его! Вон! Вон!
Неожиданно тот, что стучал, кошкой взлетел на ворота.
- Куда? - закричал Февральцев. И это было его последнее слово в жизни: короткое копьё, пущенное с той стороны в беглеца, угодило Февральцеву в горло, раздвоив кадык...

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Игоря Борисовича Февральцева нашли охотники, в двух километрах от деревни. Похоже, возвращался поздно из района, решил сократить путь лесом, и напоролся на сук в темноте.
А Вера Герасимовна, роясь дома в огороде, наткнулась на глиняный кувшин, в котором оказались древнеримские золотые монеты. За полученное вознаграждение она обновила всю мебель, купила цветной телевизор, а остальные деньги положила на книжку для сыночка, что вот-вот придёт на дембель: вроде как жениться надумал, невестку оттуда привезёт, из Сибири...
Первые дни Вера Герасимовна ходила по деревне и рассказывала, как по её цветному телевизору показывали город Рим, а она во сне побывала в нём, с покойным доктором, - царствие ему небесное! - и ели они в доме богатого патриция молочного козлёнка и пили карфагенское вино...

Ленинград,1980г.

ТАК Я ПИСАЛ 35 лет назад-2

ТАК Я ПИСАЛ 36 лет назад...

Рейтинг: +4 404 просмотра

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (6)

Лариса Чайка # 8 ноября 2015 в 00:32 +1

Интересное повествование,Михаил! soln

Михаил Заскалько # 26 ноября 2015 в 06:08 0

Спасибо,Лариса.

Галина Кравчук # 8 ноября 2015 в 13:43 0

Михаил Заскалько # 26 ноября 2015 в 06:09 0

Нина Колганова # 16 ноября 2015 в 09:40 0

Понравился сюжет -но, наверное, это уже продолжение- язык повествования образный, сцены убедительные - так хорошо ты всё преподносишь. Мастер - тебя так зовут справедливо!Сон из любимой истории Рима.Может, и наша жизнь - это сон..Миша, спасибо!

Михаил Заскалько # 26 ноября 2015 в 06:10 0

RSS-лента комментариев