Помочь сайту
Поздравления
Слепая девушка
8 февраля 2014 -
Елена Потехина
Часть 1. Странный человек
Унылый туманный день середины августа. Дожди напитали все кругом — дома, улицы, деревья, одежду и лица прохожих. Все кажется серым и унылым.
Одинокий человек стоит на берегу черной реки, прижавшись к чугунной решетке ограждения. Его усталые глаза смотрят в никуда и столь печальны, и в то же время в них столько отчаяния и безысходности, что они не могут не вызвать сострадания. Странный человек стоит и смотрит в сторону реки, отрешенный и одинокий, с поднятым воротником плаща. Всклокоченные волосы падают ему на лицо мокрыми прядями. Идет моросящий дождь. Одежда странного человека намокла, но он стоит так же неподвижно, не замечая ничего вокруг себя.
Из-за угла дома вышла пожилая женщина с пачкой газет. Газеты висят на веревке, перекинутой через шею, сверху они покрыты непромокаемой пленкой. Женщина прошла мимо, но возвратилась и подошла к странному человеку:
— Купите газету. Пять рублей. Все городские новости. Программа на неделю. Кроссворд. Советы огородникам. Бесплатные объявления.
Странный человек поднял глаза на женщину. Он явно не понимал, что от него хотят. И в его взгляде было столько горя и отчаяния, что женщина невольно ахнула:
— Батюшка, да на вас лица нет! Краше в гроб кладут. Да что у вас за горе такое?
Странный человек отвернулся, закрыв лицо руками. Послышались всхлипывания. Но это была минутная слабость. Странный человек справился с собой и уже через минуту говорил женщине спокойным голосом:
— Ступайте, голубушка, ступайте. Газета мне не нужна, да и денег у меня с собою нет. Идите с Богом.
Но женщина не уходила. Ее явно что-то удерживало:
— Да как я уйду? Вы в этаком состоянии шоковом. Такой молодой еще. А не взбрело ли вам в голову на какую глупость пойти? Вон у моей соседки сынок был. Она его по молодости пригуляла. А потом замуж выйти решила. И надумала от ребеночка-то избавиться. Ну и выпила какой-то гадости. Но да ничего у нее не вышло. А жених-то ее шибко любил и сказал, что пусть ребеночка оставит, будут воспитывать за своего. Только мальчик родился больной. Ножки совсем не ходили. Врачи говорили — это паралич. Только он ходить-то все-таки выучился, за велосипедиком трехколесным, только ножки по земле волочил. И учителя из школы к нему домой заниматься ходили. Но как исполнилось ему в аккурат семнадцать лет, он и выпил уксусу, да и насмерть. То ли на девчат стал заглядываться, то ли обидел кто шибко. Уж не знаю. Бабы разное говорили. А мать-то вся почернела. И отец тоже. Детей-то у них больше не было. Не дал Бог.
Странный человек поежился, отделился от чугунной решетки, он почувствовал, что совсем замерз:
— Извините, мне пора.
И торопливо пошел вдоль набережной. Женщина поспешила за ним. Она явно не закончила разговор.
— А вы знаете, в нашем доме девушка живет слепая. Она и сны толкует, и пропажу находит. Вот соседка моя — Марья. У нее сын пропал. Три года ни слуху, ни духу. Так вот она ей сказала, что сын придет. Зацветет черемуха и придет. И ведь так оно и вышло. Она еще белье полоскала на колонке. Марья-то. Встала спину размять. Смотрит — солдатик идет с чемоданчиком и с букетом черемухи. А у нее сердце-то и замри. Как была, так и села на траву. Неотложку вызывали. Как в себя пришла — дома в постели, на столе черемуха лежит, и сын за руку держит и говорит:
— Что же ты, мама, я ж тебе писал, что приеду.
Сходите, сходите непременно. Она и по вещам скажет, жив человек или нет. В руках этак помнет, послушает что-то и скажет. И все, все верно. Правда не все ее любят, потому что она правду в глаза говорит. Вот Маньке Феоктистовой, самогонщице, что сказала: "Вы, — говорит, — госпожа — вампирка, из людей кровь сосете, вам пьяницы из семьи последние деньги несут, вы у детей кусок хлеба изо рта вырываете. Вам за то в загробной жизни в вечном огне гореть. И огонь тот муки совести называется".
Вы сейчас налево сверните. Улица Декабристов, дом 22. На втором этаже она живет. Лиза звать. Слепая от рождения. У нее вместо глаз щелочки одни. Фамилии не знаю. Все как-то Лиза, да Лиза. И она этак спроста, без обиды. На пенсию живет. Одна совсем, сирота убогая. Но мы ей помогаем. Кто хлеба принесет, кто постирать поможет.
Странный человек ускорил шаг. Ему хотелось поскорее отделаться от свой непрошеной собеседницы, и он почти бегом пересек улицу.
— Сходите же! Декабристов, 22!
Это он уже расслышал сквозь шум проезжающего грузовика.
Странный человек пришел домой. Прошел в комнату и, не раздеваясь, упал ничком в кровать.
Накопленное годами горе выплеснулось в страшных рыданиях. Это больше напоминало вопли раненого зверя. Наконец все стихло. Казалось, что странный человек спит. Он действительно спал, впервые крепко спал за последние годы.
Пусть отдыхает. Оставим его до утра. Ему сейчас так тяжело.
Часть 2.Улица Декабристов
Солнце стояло уже высоко. Просохшие листья стучали в окно и играли на солнце гранями. В комнате было светло и тихо. Странный человек открыл глаза. Сел на кровать.
У него была такая привычка, вставать сразу же, как только проснулся. Он потер ладонями лицо, потянулся, прошелся по комнате. Остановился у зеркала. Улыбнулся. Плохо улыбнулся, зло. Снял измятый плащ, повесил его в прихожей. Разделся и снова лег в постель. Спать не хотелось. Идти куда-то тем более. Да и никто не ждет. Впереди выходной. О, как он не любил выходные. Странный человек снова встал. Одел халат и прошел в ванную.
Он долго, закрыв глаза, стоял под потоками воды. Ему так хотелось смыть всю боль, весь страх, всю грязь, которая за последние годы покрыла его толстой непроницаемой коркой. И еще чувство вины, которое давило его к земле, не давало дышать, мыслить, жить. Он уже давно ни на чем не мог сосредоточится. Хотелось спрятаться куда-то, стать маленьким, защищенным. Неожиданно, из потаенных уголков памяти выплыло давно забытое воспоминание детства:
Ему было лет 7, все звали его Колькой. Однажды летом они с мальчишками связали две камеры от грузовой машины. Получился настоящий плот, замечательный плот. И тогда они решили плыть на нем по реке. Представляли, что это вовсе не маленькая речка, а настоящая Амазонка. И что сейчас из-за поворота покажутся индейские пироги. Было здорово интересно и немного страшно…
Приняв душ, странный человек выпил кофе и отправился бродить по городу. Он несколько часов бесцельно ходил по старым улочкам, вышел на окраину, рядом с набережной. Здесь росли очень красивые старые тополя. Странный человек сел на маленькую, врытую в землю скамеечку.
Детские воспоминания, навеянные на него звуками падающей воды (там, в ванной), пробудили в его сердце отголоски давно позабытой радости и тишины. Он ухватился за них, как за последнюю спасительную нить. Нужно вспомнить еще что-то, что-то радостное и важное, что-то светлое, вселяющее надежду. Он закрыл глаза и представил себя бредущим по мелководью. Он отошел уже метров на 50 от берега, а вода ему все еще едва доходила до пояса. Дно было песчаным и ровным, а вода такой прозрачной, что видны были все камни, лежащие на дне, и даже маленькие рыбки, если их не распугивать, а стоять и не шевелиться. Солнце отражалось от поверхности воды миллионами солнечных зайчиков. А если посмотришь вдаль, то кажется, будто воду покрыли серебряным и золотым порошком.
Его грезы нарушила сухонькая старушка, которая подошла совсем неслышно и полушепотом спросила.
— Простите меня за мои вопросы. Но вы Коля?
Странный человек кивнул.
— Это у вас умерла жена три года назад?
— Да.
— Тогда идите за мной и ничего не спрашивайте. Я сама ничего не понимаю.
Странный человек удивился, но последовал за старушкой. Они пересекли улицу, подошли к двухэтажному старому дому с акациями. Старушка шла торопливо, но уверенно. Они поднялись на второй этаж. Старушка толкнула дверь, и они очутились в темной прихожей. Старушка прошла вперед, освобождая место гостю.
— Раздевайтесь. Вешалка здесь. Проходите в комнату.
Странный человек прошел за старушкой в комнату. Его сразу поразили высокие потолки, обилие света и цветов. Комната более походила на оранжерею. Цветы были везде. На столе, на окнах, на стенах, на полу. У окна, спиной к ним, стояла девушка. Не поворачивая головы, она проговорила.
— Проходите, я вас ждала. Садитесь в кресло. Спасибо, Петровна. Да, да, можешь идти. Я сама.
Странный человек сел в кресло и растерянно смотрел на девушку. Она все еще стояла спиной к нему.
— Сейчас я повернусь к вам. Вы не пугайтесь. Я немного не такая, как все. Я нехороша и даже страшна. Только ко всему можно привыкнуть. Вот соседка моя привыкла. Петровна. Добрая она. Все меня вязать учит.
Голос девушки был спокойным, мягким, он словно убаюкивал. Странный человек успокоился и внимательно слушал.
— Я ждала вас, давно ждала. Мне сказали, что вам нужна помощь. Готовы ли вы увидеть мое лицо? Мне неловко стоять спиной.
— Да.
— Хорошо.
Девушка медленно повернулась.
И хотя странный человек готов был увидеть что-то необычное, он все-таки вскрикнул при виде обезображенного лица девушки. Страшные шрамы от ожогов превратили лицо в маску. Вместо глаз были маленькие щелочки. Девушка невольно закрыла лицо руками.
— Простите, я не хотел. Что с вами? Кто вас так?
— Это молоко. Кипящее молоко. Нянька недоглядела. Мне годика два было. Думали, что я не выживу. А потом меня тетка к себе забрала. А мать пропала куда-то. Я и сейчас не знаю, жива она или нет. Ну, да Бог ей судья. Тетка умерла год назад. Теперь я одна в ее квартире. Вот соседи помогают. На улицу почти не выхожу. Не могу. Вы сами понимаете.
Странный человек с напряжением вслушивался в голос девушки. Она была молода. Лет восемнадцати-двадцати, с легкими каштановыми волосами, красивой длинной шеей, мягкими тонкими пальцами. На лицо он старался не смотреть.
— А вы не пробовали сделать пластическую операцию?
— Нет, я даже никогда об этом не думала. Зачем? Может быть вы мне и не поверите, но я счастлива. У меня все есть. У меня очень много друзей. Потом цветы... Мне никогда не бывает одиноко. Почти никогда... Сколько рядом людей, которые терпят страдания в сотни раз больше наших и возносят хвалу Богу. Вас Николаем звать? Меня Лиза. Вы не тушуйтесь. Расскажите все по порядку. Я понимаю, что вам очень больно все это пережить заново. Но вам станет легче. Вот увидите.
Часть 3.Рассказ Николая
- Вырос я в деревне. Потом родители уехали в город. Но я остался у бабки. Там и в школу ходил до седьмого класса. Как сейчас помню бабку у печи с ухватом. Запах кипящих щей и горячего хлеба. Все у нее было вкусно и ладно. И руки у нее были теплые и ласковые. Упадешь с дерева, колени обдерешь и к бабке. А она вздохнет, усадит грязного, зареванного на табурет, возьмет масла, оно у нее стояло перед иконами, помажет больное место, пошепчет что-то, поцелует, перекрестит и тихо так скажет:
— Ничего, голубок, до свадьбы заживет. Не гоняйся ты за Васькой рыжим. Он же прямо бес. Он тебя на два года старше. Знаю, знаю за яблоками лезть он тебя подговорил. Когда же ты своей головой соображать начнешь? Что можно, что нельзя. Свернешь шею, что я родителям скажу?
Бабка никогда не сидела без дела. Прясть, вязать мастерица была, сказок море знала. Бездельников не любила.
— Хоть кожу мни, а без дела не сиди.
Помню большую икону Николая-угодника в серебряном окладе. И еще было много книг старинных, больших, в красном бархате. Я тогда не понимал, что в них. Какие-то непонятные, но очень красивые буквы. Бабка говорила, что это церковные книги ее отца. Я часто любовался красивыми вензелями, заставками. Каждая буква в начале текста была целым произведением искусства. Я так и не прочел этих книг. Сначала бабка прятала их (от беды), а потом мне было не до этого — дурь молодости. А когда в себя пришел, бабки не стало, дом сгорел вместе с иконами и книгами. Жаль очень. После школы я в институт поступил. Пять лет в Москве учился. По направлению приехал в ваш город, как молодому специалисту квартиру дали однокомнатную. С женой познакомился на заводе. Она красавицей была. Работала машинисткой в редакции заводской газеты. А я приносил туда свои заметки. Молодой был, самоуверенный. Пару раз сходили в театр. У меня знакомых почти не было. И Ирина как-то сразу вошла в мою жизнь. Она больше молчала, слушала, со всем соглашалась. Я привык пользоваться ее услугами. Постирать, погладить... Потом она перешла жить ко мне. А еще через полгода мы поженились. Первое время мы жили хорошо. Гуляли по городу, ходили в гости. Приглашали к себе друзей. А потом как-то все изменилось, что-то надорвалось в наших отношениях. Ирина перестала готовить. Стала раздражительной. На мои просьбы огрызалась:
— Я тебе не прислуга. Ты знаешь, сколько этот маникюр стоит? Кому нужны твои книги? Ты за них что-то получишь? Сейчас все решают деньги. Деньги! Деньги! Деньги — это власть, слава, блеск!
Участились скандалы. Я больше молчал, стал уходить из дома. Детей заводить Ирина не хотела. Пила какие-то таблетки и говорила, что не хочет плодить нищету.
Потом не стало моих родителей. Они умерли в один день, вернее в одну ночь. Мать в два часа ночи, отец в пять утра. Он два дня был в коме. Все ждал мать, не хотел уходить без нее. Он был ей очень предан. Я думал, что только в книгах такое бывает: "Они жили долго и счастливо и умерли в один день." Их похоронили в одной могиле. Хотя это и странно, даже необъяснимо, но после смерти отец стал мне ближе и понятнее. Я теперь многое вижу по-другому, многое простил ему. А в памяти осталось только хорошее. После похорон вернулся в пустую квартиру. Ирина уехала на юг с каким-то своим новым другом. Вернулась через неделю. Что-то там случилось. Грязная история. То ли с валютой, то ли с наркотиками. Ирину несколько раз вызывали в милицию, меня тоже. Я был все еще в шоке после похорон родителей. Плохо соображал. Ирина просила прощения, истерично рыдала, говорила что этот негодяй обманул ее, что она жертва, несчастная женщина, что у меня каменное сердце. Я тогда решил, что между нами все кончено. Я презирал ее и сказал ей, что она — шлюха, и что предала меня в самый трудный момент моей жизни.
Потом я ушел в общежитие. А через неделю Ирину сбила машина. Ее даже не довезли до больницы.
Три года мне снится один и тот же сон. Я стою у трапа самолета, встречаю пассажиров и проверяю их билеты. Вдруг по трапу спускается Ирина с красивым парнем. Оба они в пляжных костюмах, смеются и показывают в мою сторону. Вместо билета Ирина протягивает мне листок бумаги. На нем печатными буквами написано: "В моей смерти прошу винить..." Я никогда не могу прочитать до конца, кричу и просыпаюсь. Этот кошмар длится уже три года. Мне кажется, что скоро я не выдержу, сойду с ума. Да еще в квартире стало твориться что-то непонятное. Странные шаги, стуки. Иногда я просто ощущаю чье-то присутствие, словно кто-то проходит рядом, я даже ощущаю его ледяное дыхание. И тогда меня охватывает такой ужас, что и высказать нельзя. И холод, этот холод проникает внутрь, он пронизывает меня насквозь, просто парализует. Несколько раз я просыпался от удушающего запаха дыма. Я вскакивал, начинал кричать, бросался прочь из комнаты. Но вдруг дым исчезал. Я перепугал всех соседей. Они уверены в том, что я болен. А в полнолуние совсем не сплю. Я знаю, вы мне не поверите, но "она" зовет меня. Я пробовал пить снотворное, ходил к психиатру. Тот мне назначил успокоительное. Но кроме отупения это ничего не дает. Я сам чуть было не угодил под машину. Иногда этот кошмар оставляет меня на несколько дней, но потом опять все повторяется. Я устал, сделался угрюмым, раздражительным. Но самое страшное, что я действительно чувствую свою вину. Я должен был дать ей шанс. Вот и все.
Лиза встала с кресла.
- Вы крещеный, Николай?
-Да, разумеется.
- А крестик носите?
- Да нет. Ирина все смеялась надо мной, я и снял.
- Напрасно.
Лиза подошла к окну, взяла с подоконника маленькую коробочку из папье-маше и протянула Николаю.
— Откройте, там два крестика. Возьмите один. Дома повесите на шнурок и оденете. И не снимайте, даже в ванной не снимайте. Это очень важно, особенно сейчас.
А завтра я вас жду вечером. Принесите мне что-нибудь из вещей вашей жены, что она часто держала в руках, что любила.
Часть 4. Вторая встреча с Лизой.
Дома Николай перебрал вещи Ирины, те, что не взяли ее родственники, и что он не раздал по соседям. Несколько бульварных романов, маникюрный набор, пудра, часы... Нет, все не подходит. На работе он был задумчив. Его старались не беспокоить. Все уже привыкли к приступам его угрюмости. Даже перспективные невесты перестали ему докучать. Прямо с работы он отправился к Лизе. На этот раз он застал ее с соседскими девочками-близняшками Светой и Настей. Девочкам было лет девять-десять. Лиза рассказывала им историю о невоспитанной девушке. Николай попросил разрешения побыть в роли слушателя и, получив согласие, уселся в свое кресло. Девочки сидели у ног Лизы и слушали ее, затаив дыхание.
— Так вот, когда эта девушка выросла, то стала еще красивее. Один юноша полюбил ее за красоту и взял в жены, и они стали жить в гарнизоне. А поскольку девушка была красива только внешне, а внутри была очень груба и невоспитанна, то молодой супруг очень переживал за ее поведение и стыдился ее невоспитанности. Однажды супругов пригласил на день рождения генерал. Молодому офицеру хотелось пойти в гости к генералу, но он боялся, что его невоспитанная жена что-нибудь выкинет. Поэтому он долго объяснял ей, как вести себя в приличном обществе. Просил жену помалкивать, пока ее не спросят. И вот супруги отправились в гости. Сначала все шло хорошо. Но за столом случился казус. Молодая женщина забыла все наставления мужа и начала громко разговаривать, она перебивала старших и рассказала такой неприличный армейский анекдот, от которого даже сам генерал покраснел до кончиков ушей, не то что его генеральша. Муж попытался остановить жену и тихонько под столом наступил ей на ногу. Но жена его посмотрела в сторону генерала и погрозила ему пальцем: "Что вы, голубчик, мне ножку топчете? Или вы такой же шалун и любитель дамского общества?" Генерал пил вино и поперхнулся. Лицо его налилось кровью. А генеральша вскочила из-за стола и убежала прочь из комнаты. Вечер был испорчен. Бедный молодой человек увел свою жену домой почти силком. Дома разразился скандал. Муж упрекал жену в невоспитанности. Она же считала себя умнейшей собеседницей и чуть ли не самим совершенством. Сколько он с ней ни бился, так и не воспитал ее. К своей глупости она была еще и упряма, и горделива. Пришлось ему найти другую жену. Не такую красивую. Но зато ему никогда не было за нее стыдно. Она умела молчать, умела умно ответить, когда ее спрашивали. Умела шить, готовить. Она родила ему двух сыновей и дочь. С нею наш офицер дослужился до генерала. И всегда жена помогала ему мудрым советом, была терпелива и заботлива.
Ну вот и все. Помните об этом, когда открываете свой рот.
Девочки переглянулись и хихикнули.
— Мой отец всегда говорил: " Помолчи, за умного сойдешь".
Девочки убежали.
- Вы знаете, Лиза, хотя я старше вас, но почему-то мне кажется, что вы знаете что-то такое, чего не знаю я. Или даже не так. Как бы это точно выразить. Вы как бы пребываете в потоке света , а я во тьме и тычусь, и кружу на одном месте, и все не знаю, куда мне идти, где мой путь. Я сейчас понял, что я ничего не знаю, ничего не умею, ничего не могу. Внутри у меня ничего нет - пус-то-та... Из-за этой пустоты я не могу начать никакого нового дела. Все валится из рук, ничто не радует, ничто не имеет смысла. Во мне только грусть, доходящая до тоски и граничащая с отчаянием. Мои сомнения производят тревогу и страх, во мне растет неверие и пустота заполняется жестокосердием. Порой мне кажется, что все пороки мира стремятся заполнить эту мою пустоту. Впервые для меня стали притягательны сцены насилия. Это страшно. Ибо я уже не я. И кажется, я устал сопротивляться.
- Не вы один, не вы один...Мир лежит во зле и зло это слишком преумножилось в последние годы. Настал тот критический момент, когда чаша весов покачнулась. Еще немного и она наклонится в сторону зла, и тогда судьба человечества будет решена и решена не в его пользу. Те природные катаклизмы, которые мы сейчас наблюдаем, не что иное, как результат работы разрушительной силы зла, окутавшего планету. И эти силы исходят не из космоса, не от солнца, а из людских сердец. И они нарушают общий биоритм планеты. Земля - единый живой организм. Она дышит и чувствует. И сейчас она просто задыхается от злых развращающих мыслей, убийств. Люди забыли заповеди Божьи, забыли страх Божий, забыли Бога. Человек - вершина творения, неотвратимо приближает свой конец. Мир агонизирует. Великие молитвенники и любовь Божья еще удерживают мир от гибели. Но насильно никого не спасешь. Делайте свой выбор.
Николай пдошел к Лизе и протянул ей маленькую бронзовую статуэтку "чертика".
— Вот я принес.
Лиза взяла в ладонь фигурку и начала ее ощупывать.
— Ирина очень любила этих чертиков.. Всегда вертела их в руках. У нее была их целая свора. Я не знаю, куда делись остальные. Их было, по-моему, тринадцать. Один с книжкой, другой с лопатой, третий с трубой. А этот, самый маленький, держит себя за хвост и хохочет.
— И давно они у вас?
— Ирина говорила — это ее приданое. Они из какой-то старинной коллекции.
— Вот вам и ответ на все ваши вопросы. Скажи мне, кто твой друг...Знаете что?..
Лиза возвратила фигурку Николаю.
— Не держите дома такие вещи. Жена ваша крещеная была?
— Конечно.
— Но в церковь не ходила?
— Нет, никогда. Во всяком случае мне об этом она никогда не говорила.
— А вы ходите?
— Нет. Вы знаете, тянет. Но зайти страшно. Как будто что-то не пускает. Несколько раз решался пойти, но то заболею, то какие-то срочные дела явятся.
— А я хожу, но редко. У меня шляпка есть с вуалью. Я хожу по вечерам или в пасмурную погоду. Вернее мы ходим с Петровной. Никогда не бываю в храме по праздникам, когда много народу.
— А что же Ирина? Вы что-то хотели о ней сказать.
— О покойных не говорят плохо. Но ваша жена была ...( Лиза пыталась подобрать слово, заменяющее обидное и грязное, но не найдя оного,продолжала), и не вы виноваты в ее гибели. Она запуталась сама и запутала вас. Она умерла еще при жизни. И живи она еще десять, двадцать, тридцать лет — ничего бы не изменилось. Жизнь без любви — преступление. Каждый человек приходит в этот мир со своей миссией. И если он вместо красоты тянется к грязи, то в конце концов погибает. Я не осуждаю ее. Есть такое понятие, как сладость греха. Это затягивает. Мне было легче. Тетя меня часто водила к причастию. Да и какие у меня могли быть искушения? Я сама раньше многого не понимала. Например, почему хорошие люди очень много страдают, и почему Господь не накажет грешников? Теперь все встало на свои места. Представьте алмаз. Большой самородок. Он красив, но не идеален. И вот он попал в руки ювелира. Хороший мастер сточит и выровняет грани, потом начнет шлифовать алмаз, долго и упорно. До тех пор, пока алмаз не засияет во всем своем великолепии, не заиграет всеми своими гранями. Только после этого ювелир подберет достойную огранку для камня, и только тогда станет видно, что это бриллиант. Вот так и людей. Господь выбирает достойнейших из достойных и начинает снимать с них шкурку, швыряет их то в огонь, то в воду, шлифует их скорбями и болезнями. Он испытывает их на прочность, проверяет на прозрачность. И только после того, как человек очистился от всего наносного, отбросил все пустое и чуждое, превратился в камень чистой воды, Господь дарует человеку тишину. Но это не значит, что такое произведение искусства можно убрать в красивую коробочку. Такие люди должны сиять, как бриллианты, отражая Божий свет, согревать этим светом других и рассеивать тьму, в которой все мы пребываем. Не все выдерживают такие испытания. Многие ломаются в самом начале, крошатся, ожесточаются сердцем от скорбей и ропщут на Бога. Многие страдают. Но не все умеют сострадать. Да, чуть не забыла. Завтра вечером мы идем с Петровной на службу. Приходите к пяти. Мы будем ждать вас у Никольского храма. Я вас познакомлю с отцом Михаилом. Мы попросим его освятить вашу квартиру.
Часть 5.Отец Михаил.
Николай нашел Лизу с Петровной в условленном месте. Они сидели на скамейке под высокими старыми липами. Лиза казалась взволнованной, было похоже, что они с Петровной о чем-то спорили. Николай поздоровался. Лиза торопливо поднялась:
— Идемте.
Они прошли за церковную ограду. Подошли к двери храма. Над нею висела икона.
Старец с седыми волосами показался Николаю очень знакомым. Спутницы Николая трижды перекрестились, каждый раз низко кланяясь. Николай чувствовал себя неловко, казалось, что он здесь лишний. Было желание убежать отсюда подальше, но он пересилил себя и вслед за Лизой вошел в церковь.
Полумрак и тишина. Несколько фигур молящихся. Три женщины на клиросе. Мерцание лампад. И свечи, свечи... И тишина.
Николай не знал, как и когда это произошло, но время остановилось для него. Ровный голос чтецов... Николай растворился в дивной тишине. Мир со своей неустроенностью остался там, в другом измерении, здесь — тишина и покой. И ничего не надо, и все встало на свои места, и никуда не нужно спешить. Всю службу Николай простоял почти не шевелясь. Он, затаив дыхание, прислушивался к себе. Что-то новое, необычное происходило с ним. И это новое исходило изнутри, нежное и тихое. Он боялся упустить это, боялся расплескать. И только изредка шепотом обращался с вопросами к Лизе.
После службы Лиза подвела его к отцу Михаилу. Представила, как своего хорошего знакомого, и попросила помочь. Получив благословение и попрощавшись, Лиза с Петровной ушли.
— Удивительная девушка. Сколько лет знаю ее и не перестаю удивляться. Постоянно о ком-то хлопочет, кого-то спасает и ни слова о себе. Глядя на нее, иногда и устыдишься своего малодушия. Что наши скорби по сравнению с ее-то бедой? Светлая душа. Так что же вас тяготит, мой друг?
Николай поведал свою историю. Несколько раз рассказ его прерывался рыданиями. Но Николай не испытывал стыда за свои слезы. Он говорил и говорил. Он как бы заново переживал все события последних лет и видел все в ином свете, видел со стороны, анализировал свои поступки и сам себя обличал.
— Эти последние годы я не живу. Я ем, сплю, хожу на работу, но это не я. Это какая-то пародия на человека. Моя жизнь превратилась в кошмар. Иногда я сам себя ловлю на том, что упиваюсь своими страданиями. Хочу, что бы мне было еще хуже. Я перестал верить людям, перестал радоваться жизни. Стали появляться мысли о самоубийстве. Словно чей-то голос манит меня и уговаривает:
— Только один шаг, все кончится. Ничего не будет, тишина и покой. Так дальше жить нельзя, нужно все это прекратить. Раз и навсегда.
Неведомая сила влечет меня к реке, к обрыву. Страшно, жутко, но тянет заглянуть туда.
Отец Михаил вздохнул. Заговорил не вдруг, тихо, неторопливо.
— Бывает так, что человек после детства разминется с самим собой. Иногда десятилетия ищет он себя, свое предназначение. Покидает Родину, путешествует, изучает разные религии, увлекается мистикой. До тех пор, пока не услышит голос сердца. И тогда тоска по Родине заглушит все иные чувства. И бросит он нажитое богатство, друзей. Слава, власть, деньги — все потеряет смысл. И вернется человек домой. На свою малую Родину. И придет на могилу матери, и припадет к земле, и заплачет. И стыдно, и больно ему станет за годы, проведенные на чужбине. И поймет человек, что только дома может он быть самим собой. Только дома он может ходить босиком по траве, быть с теми, кого он действительно любит. Дома не нужно никуда спешить, ведь ты уже дома. Иностранцы считают, что ностальгию придумали русские. В принципе человеку нужно ничтожно мало. Платье, кусок хлеба и ночлег. Писателю нужна бумага и ручка, художнику — кисть и холст, путнику — дорога... Но нужно определиться, найти себя, свое место и послужить людям. Посмотрите на Лизу. Это счастливый человек. А сколько у нее друзей. И все в ней нуждаются. Найдите человека, которому тяжелее, чем вам. И помогите нести ему тяготы. Постарайтесь не думать о себе. И не впадайте в отчаяние. Не сидите без дела, работайте. Праздность убивает. Вы журналист, вот и пишите, Но пишите о светлом, радостном. Нам и так хватает негатива. От недостатка положительных эмоций люди заболевают, становятся злыми и завистливыми, рано стареют и умирают. Просите Господа о помощи. И любое дело начинайте с молитвы.
— Но я не умею молиться, молитв не знаю.
— Для вас не это главное. Сейчас, когда вам так тяжело, молитесь своими словами. Разговаривайте с Богом, как с близким вам человеком. От всего сердца. Просите о помощи. Плачьте. А потом и молитвы выучите. И в церковь ходите обязательно. Это великая сила. Один в поле не воин. А здесь один молится за всех, и все за каждого.
А знаете, как наш храм называется? Никольским. Это ваш покровитель. Молитесь святому Николаю-Угоднику. И верьте всем сердцем, всей душой, что молитвы ваши будут услышаны. И по вере вашей будет вам. Иногда Господь не сразу исполняет просимое. Это не значит, что Он нас не слышит или Ему безразличны наши страдания. Нет! Господь любит нас, но любит мудро. Нам это трудно понять, но именно через страдания человек становится человеком. Именно в муках родится новый человек. Господь знает, что нам во благо, что нам полезно и что вредно. Он любит нас, как Своих детей. И ждет, когда же мы устанем от суеты, вернемся домой и воскликнем:
— Отец наш, вот мы вернулись в отчий дом. Мы были в разных странах. Но нигде не нашли такой любви и заботы, как у Тебя. Мы были на пирах. Но нигде не насытились. Пили вино, но нам не было весело. Мы сеяли зерно, но вырастала сорная трава. Мы любили, но любовь превращалась в ненависть. Мы слушали красивые речи, но все они оказывались обманом. Мы выбирали пути, усеянные жемчугом, но все они вели к пропасти. Отец наш, прими нас в дом Твой!
И тогда Он обнимет нас, утешит, приласкает. И будет нам хорошо и плохо одновременно. Хорошо от того, что мы дома, что наш Отец простил и принял нас. Плохо от того, что мы осознали свое ничтожество, свою недостойность великой милости Отца небесного. И будем мы плакать от великой радости и великой скорби. Так что не стыдитесь слез, друг мой, плачьте.
Вечером Николай долго не мог заснуть. Лежал с открытыми глазами. Перебирал в памяти события последних дней. Прошептал:
"Господи, если Ты есть, помоги".
Часть 6.Новый день
Утром Николай проснулся раньше обычного. На часах было шесть.
Да... Это произошло. Он видел, видел весь свой сон снова. Но все было по-другому. Все кончилось. Николай знал это. Этот сон не повторится больше никогда.
После работы он побежал к Лизе.
— Лиза, вы знаете, что со мною вчера произошло? Вернее, не вчера, а сегодня. Сегодня ночью. Мне снова снился мой сон. Но у меня хватило мужества. Я заставил себя прочитать записку, которую мне протянула Ирина, до конца. Там было написано: "В моей смерти прошу винить только меня."
И когда я прочел записку до конца, все изменилось. Самолета больше не было. Ирины тоже.
Я был один на большой солнечной поляне. Пошел дождь и смыл с листа бумаги, что был у меня в руках, все слова. Это был удивительно теплый и тихий дождь. Он стекал по моему лицу, и его прикосновения были так нежны. И еще. На этой поляне была странная трава. Очень сочная зелень, какая-то неземная. Она была словно живая и качалась волнами. У меня появилось нелепое желание найти гребешок, чтобы причесать эту траву. Траву я не приминал. Я парил над нею. Лиза! Я летал во сне. И еще. Там бы свет. Он шел ниоткуда. Но был везде. И это было так прекрасно, как в детстве! Лиза, вы понимаете? Все кончено. Я не виновен в ее смерти. Вы плачете, Лиза? Почему же вы плачете?
— Я рада за вас. Слава Богу!
— Знаете что, Лиза. Я сейчас сбегаю в кондитерскую и принесу большущий торт. Зовите свою Петровну. Мы закатим такой пир!
Лиза что-то кричала Николаю о неразумной трате денег, но он уже не слышал ее. Он летел вниз по лестнице, перескакивая через несколько ступенек. Через двадцать минут он стоял перед Лизой с букетом алых роз, тортом " Чайная роза" и бутылкой шампанского подмышкой.
— Вот, Лиза, это вам.
— Мне? Что это? Розы?
Лиза приняла букет робко, как младенца. Прижала к груди. И, ничего более не говоря, ушла к окну. Она встала спиной, и Николай не смел ее более тревожить. Что-то он сделал не так. Он не понимал что. Но чувствовал, что виноват. Петровна хлопотала у стола. Принесла фужеры. Разрезала торт. И вопросительно смотрела на гостя. Потом подошла к Лизе:
— Лизонька, что ж ты цветы так мнешь? Давай-ка мы их в вазочку. Они и неделю простоят. А запах-то какой.
Сели за стол. Николай открыл шампанское. Лиза едва пригубила из фужера. Разговор не клеился. Николай чувствовал себя неловко. Вскоре распрощался.
А Лиза? Одному Богу ведомо, что творилось в этой светлой душе. С какой лавиной чувств пришлось столкнуться бедной девушке.
Ей никто, ей никто никогда не дарил цветы.
Часть 7. Свобода.
Несколько дней Николай ожесточенно работал. Перелопатил все свои старые рукописи.
Теперь его глаза светились надеждой , от надломленной походки больного уставшего от жизни человека не осталось и следа. Прошла бессонница.
На одном дыхании от написал "Сказку о девушке из долины грез" и решил непременно прочесть ее для Лизы. Как жаль. Что у Лизы нет телефона. Придется идти без предупреждения. По дороге купил мороженое - Лизе, Петровне и себе.
На стук выбежала одна из близняшек, вторая сидела возле Лизы на полу и играла с крошечным пушистым котенком. Петровны не было.
- А где Петровна?
- Иногда, когда ее очень просят, она дежурит в детской больнице. Сегодня как раз это "иногда". А вы что-то хотели ей передать?
- Мороженое.
- Тогда давайте положим мороженое в холодильник.
- Ну нет, мороженое - продукт деликатный. Петровне мы купим новое. А это - вам, милые дамы. Но это не все. Сегодня - вечер сюрпризов. Я принес вам одну вещь. Я назвал ее "Сказка о девушке из долины грез". И вы - мои первые слушатели. Готовы? Тогда слушайте.
Сказка о прекрасной девушке из долины грез:
В долине грез было все прекрасно: удивительные радужные водопады и стремительные чистые реки, дубовые рощи и заливные луга, райские птицы и дикие звери, которые не боялись людей и не причиняли им вреда, сильные люди, которые умели красиво работать и отдыхать. Но прекрасней всех в долине грез была одна девушка по имени Лала, у которой были длинные русые волосы и чистый голос, исполненный неземной красоты. Когда она пела, то люди, заслушавшись ее песней, оставляли работу. Когда она шла долиной, то звери выходили приветствовать ее.
И вот однажды над долиной грез разразилась страшная буря и ураганный ветер похитил Лалу и перенес ее в долину уныния.
Когда Лала очнулась, то увидела, что лежит на сером песке. Вокруг нее собрались серые существа, лишь отдаленно напоминающие людей из долины грез. У каждого из них за спиной был огромный горб, бесцветные глаза смотрели зло и пугливо, бесцветные волосы торчали клочками в разные стороны. Одежда была грязной. Было похоже, что эти люди давно не мылись.
Лалу, как свалившуюся с неба и умеющую летать, отдали под суд. На суде старейшин было решено:
1.Считать женскую особь, свалившуюся с неба, безобразной, а посему, дабы не смущать молодежь долины уныния:
а)остричь ей волосы;
б)из подручного материала устроить имитацию горба;
в)запретить прилетянке издавать гортанные звуки, вызывающие беспокойство ( природа этих звуков неизвестна, а посему опасна);
г)запретить всякие разговоры и общение с прилетянкой;
д)использовать труд прилетянки только на работах, где не требуется высоких умственных способностей.
И вот Лала стала жить в долине уныния. Ей остригли волосы, порвали платье, приделали горб. Ей запретили смеяться, мыться и петь. Ее заставляли выполнять самую грязную и тяжелую работу. Десять долгих лет Лала провела с серыми унылыми людьми. Она несколько раз пыталась бежать. Но всякий раз ее настигали и жестоко избивали. От грязи и безысходности Лала тяжело заболела. И тогда она собрала последние силы и произнесла пламенную молитву:
— Я обращаюсь к Тебе, Творец неба и земли! Ты учил меня петь и смеяться, различать голоса птиц и понимать язык животных. Спаси меня! Я погибаю. Мне некому дарить любовь. Мое сердце высохло, оно покрыто рубцами от злых слов , серых мыслей и ударов плетьми. У меня больше нет сил жить с этими людьми. Я не понимаю их ценностей. Они убивают детей, которые родились без горба. Они злы и завистливы, они боятся и ненавидят друг друга. Их отношения построены на системе доносов. Мне жаль этих людей, но они не хотят ничего менять. А я, я не в силах им помочь. Помоги мне, Господи! Дай мне перед смертью хоть одним глазком увидеть
мою долину, хотя бы во сне.
И вот, обессилевшая, омытая слезами, Лала засыпает. И снится ей, что кто-то большой и сильный поднимает ее с земли, ведет к водопаду. Лала стоит под струями чистой ледяной воды, но ей не холодно. Она чувствует, как с нее спадает грязная одежда, горб, старая кожа. Тело горит и наполняется силой. Лала выходит из воды, на ней ее прекрасное белое платье. Ее волосы удивительным образом отрасли и мягкой волной вьются за спиной. Лала оглядывается назад и видит у себя за спиной прекрасные белоснежные крылья. Незнакомец улыбается ей. У него тоже за спиной крылья. Он берет ее за руку и они, оттолкнувшись от земли, летят к облакам. Теплый легкий ветер ласкает лицо. Что-то щекочет в носу...
Лала открывает глаза. Она лежит на траве. Травинка попала ей в нос. Лала смотрит вокруг. Она на цветочной поляне долины грез. На ней ее прекрасное белое платье с розовыми кружевами. По плечам струятся волосы. Лала трогает лицо, одежду, волосы. Не сон ли это? Нет не сон. Рядом в тени дуба лежит ее друг — лев Гром, который охраняет ее сон. Гром встает, потягивается, позевает. Неужели это был сон? Всего лишь сон!? И она десять лет спала?
Лала треплет льва за гриву. И они бегут к озеру. На песчаной отмели резвятся рыбки. Две лани пришли на водопой. Лала поднимает лицо к небу, покрытому редкими перистыми облаками и поет чистым звонким голосом:
— Господь творяй, творяй чудеса!
Творяй чудеса! Творяй чудеса!
- Ну как?
- По-моему - замечательно. У вас талант, Николай. Пишите. И пишите для детей. Сейчас очень мало пишут для детей.
Котенок в это время полез по шторе вверх и повис, смешно перебирая лапками. Близняшки сняли котенка и затеяли возню на полу, едва не уронив герань.
- Лиза, мы пойдем играть с котенком во двор, а то он у тебя все цветы пороняет.
- Хорошо, бегите.
- Лиза, вы знаете, хотя мне не ловко об этом говорить. Но я кое-что выяснил через своих знакомых в Москве. Там есть один удивительный профессор, фамилия его Петровский. Так вот этот профессор творит чудеса в пластической хирургии.
- Коля. Спасибо, но это не для меня. Я завтра уезжаю. Отец Михаил обо всем позаботился. Теперь у меня будет новый дом, новая семья.
- Но, помилуй Бог, куда, Лиза?
- В Дивеево. К святому Серафиму. Вы меня сейчас ни о чем не спрашивайте. Вы потом сами все поймете, позднее. Так надо. Я так решила.
Часть 8. Прошло 20 лет.
Было утро. Морозное утро. Изо рта вырывался пар и, принимая причудливые очертания, таял в чистом воздухе. Отец Николай шел уже знакомой дорогой в детскую городскую больницу. Он был здесь неделю назад. Приносил детям подарки. Рассказывал им о Рождестве, о Христе. Запало ли что в эти детские души или все пролетело мимо? Одному Богу ведомо. На сегодня у него были совсем другие планы, хотел поработать с книгами. Но вечером позвонила Вера Павловна — заведующая отделением:
— Приходите. Ждем. Нужна ваша помощь. Они все посходили с ума.
Вот и все. Что там случилось за неделю?
Дверь открыла щупленькая санитарка, ворчливая и угрюмая. Он разделся в ординаторской и пошел через коридор в кабинет главврача. Вера Павловна предупредила, что сегодня обхода не будет. Больничной тишины не было, хотя все дети и были по палатам. Но дети есть дети. Неожиданно перед отцом Николаем из открытой двери вылетела подушка. Следом за ней выскочил заплаканный малыш. Поднял подушку и с обидой в голосе к кому-то невидимому за дверью:
— Ну и лопните от злости. У меня и бабуска есть, и мамулеська, и кока Зеся. А твоя мамка тебя бросила!
Отцу Николаю пришлось задержаться у двери в палату. Там шла игра в карты. Ребята сбились в кружок у окна.
— Крести, дураки на месте!
— Закрой рот! Кишки простудишь!
Дружный хохот.
Но вот знакомый голос Веры Павловны:
— Здравствуйте, здравствуйте. Я думаю, вы уже сами все видели. Эти карты. Они как с ума посходили. Играют все и везде. И даже самые маленькие. Играют на деньги, на конфеты, на компот. Пробовали отбирать, прячут и из дома приносят снова, вы понимаете, сами родители приносят.
— Да вы не горячитесь так, Вера Павловна. Пройдет у них это.
Детей собрали в столовой. Здесь еще стояла елка. Оставили до "старого Нового года".
Девочек было немного, больше ребят. Большинство знакомых.
Отец Николай старался говорить мягко и проникновенно:
— В прошлый раз я вам рассказал о пришествии в мир Спасителя, о рождении Младенца-Христа. Сегодня я вам поведаю о Его мученической смерти, о Его распятии.
Христос вел благочестивую жизнь, учил народ жить праведно, по заповедям Божьим. Он явил людям множество чудес — исцелял больных, изгонял бесов, воскрешал мертвых. Люди ходили за Ним толпами, они хотели быть с Ним, слушать Его, учиться у Него. Но злые фарисеи из зависти решили погубить Христа. И такая возможность им представилась. Нашелся Иуда-предатель, который за тридцать сребреников предал своего Учителя. И вот фарисеи схватили Христа. Они могли убить Его тут же, тайно. Но нет, они хотели унизить Христа, хотели надругаться над Ним, хотели видеть Его страдания. И они решили предать Христа самой позорной смерти, которая была в то время. Этой смерти предавали только самых отъявленных разбойников. Они приколотили Христа к кресту. Круглых гвоздей раньше не было, были квадратные кованые гвозди. Из ран Мученика стекала кровь. Солнце стояло высоко и палило нещадно. Христос попросил у своих мучителей воды, но вместо воды Ему подали на пике губку в форме сердца, смоченную уксусом. Когда Христос испустил Дух, Его мучители решили проверить так ли это и пикой ударили Христа в ребро. Хлынула кровь. Но при всем этом злодеи ужасно сквернословили, плевали в Христа, проклинали Его. Они разыграли между собой Его одежду.
С тех пор среди грешников, разбойников и убийц в большом почете игра в карты. Говорят, что сам бес вселяется в картежных королей. Ни один христианин не возьмет в руки карты. И знаете почему? Да потому, что на них символично изображены орудия пыток и убийства Христа. Это крести — на кресте был распят Христос. Это буби — квадратные гвозди, которые были вбиты в тело Христа. Это черви — губка, смоченная уксусом, которую подали Христу вместо воды. Это пики — пикой пронзили грудь Христа, на пике подавали Христу губку с уксусом. Вы видите, что мучители Христа хотели вечно наслаждаться своим злодейством и из рук в руки, из поколения в поколение передавать орудия пыток, как эстафету. Есть такое поверье, что тот, кто возьмет в руки орудие пыток без отвращения, становится соучастником греха. Это простительно для незнающих. Но тем, кто знает, что изображено на картах, играть в них непростительно. Заядлые игроки проигрывают все — и дом, и детей своих, и мать родную, часто погибают сами. Вы читали "Пиковую даму" Пушкина?
Расскажите своим знакомым о том, что изображено на картах и почему нельзя в них играть.
Отец Николай уже уходил, когда кто-то сзади тихонько дернул его за рукав:
— Вот возьмите. Я же не знал.
Перед ним стоял карапуз, протягивающий замусоленную колоду карт.
— Ну и молодец.
Отец Николай спрятал карты в карман. Потрепал малыша по голове, затем, не спеша, благословил его.
— Иди с Богом. А эти карты я сожгу.
У дверей Вера Павловна тихо сказала:
— Спасибо вам. А ведь я и сама этого не знала. Да и мало кто знает. А ведь я и в церковь хожу. И литературу православную читаю. Спасибо...
В дверь, навстречу им, протиснулась ворчливая санитарка с пустыми ведрами:
— Ходют тут всякие. И чего ходют...
Тяжело, держась за перила, гремя ведрами, пошла в лестницу. А из коридора доносилось знакомое:
— Черви, черви, съели перви! Крести, крести, дураки на месте!
А в это самое время в маленькой чистой келье затерянного в снегах монастыря теплилась лампада. Женщина в манашеском облачении, неслышно шепча молитву, перебирала четки. Раздался стук в дверь.
- Матушка- игуменья, вам посылка. Почта в праздники не работала, вот и задержали, а ровно к Рождеству вам прислали.
- Посмотри, что там, Соня, распакуй.
- Фигурки Ангелов, 12 фигурок. И еще книги. Пять книг. Большие книги, красивые. Это детские книги. Они все разные. "Лунный свет", "Приключения рыжего котенка", "Белая ворона", "Рождественские сказки". О, а вот эта - самая красивая "Сказка о прекрасной девушке из долины грез." А автор один. Отец Николай (Швецов). Странно, священник, а книжки для детей пишет. Даже стихи, вот послушайте:
Наполни, Господи, скорей
Пустой сосуд души моей!
И от щедрот Твоих излей
Живой поток любви Своей!
Ты говоришь:" Плохой сосуд.
Какой в нем прок, когда он худ?"
Ты подними меня, отмой,
Я цельным сделаюсь с Тобой!
Коль много вмятин - переплавь.
И у источника поставь
Усталым путникам служить.
Хочу Твоим сосудом быть!
Пошел снег, крупный, красивый. Матушка-игуменья, стараясь скрыть охватившее ее волнение, спросила:
- А что на улице?
- Снег идет. Рождество...
За окном в торжественном покое утопал заснеженный двор монастыря. Откуда-то снизу - из трапезной доносились звуки знакомой песни группы "Новый Иерусалим":
В дизайне Божьем нету заблуждения,
И ошибок нет.
Все продумано тонко -
Цвет волос и кожи цвет.
И там... радость и свет,
Нет голодных и бедных,
Нет больных и слабых нет.
В дизайне Божьем нету одиночества,
Нет ненужных там.
Никогда там не плачут
От бессилья по ночам.
Там все... любят и ждут.
Не солгут, не изменят
И друзей не предадут.
Там красок много
В дизайне Бога.
Там нету боли,
Нету слез и одиночества.
Там много света
И лишних нет там.
Там для тебя найдется место,
Если хочешь ты...
Рейтинг: 0
600 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Новые произведения
