СЕКСОЛОГ ЖЕНЬКА 8-9

 ГЛАВА 8

У себя он с четверть часа тупо сидел на кровати, откинувшись на стену. В голове стоял шум, словно где-то недалеко лилась вода, в висках покалывало. Медленно подступала усталость, нагоняя сон.
"Всё, душ и спать. Анализ завтра".

Однако после душа, как ни старался, не мог заснуть. Голова была свежей и ясной, мысли рождались одна за одной. Он допустил ошибку! Эти несчастные пять минут смели начисто всё созданное, наработанное за два часа. Ещё бы минут двадцать, опять бы незаметно подменил муляж большего размера... Оставшись одна, без присмотра и контроля, Валя, разумеется, ударилась в сопоставления... Итог: истерика. Чёрт, как же это он переоценил себя... Ведь уходил с полной уверенностью, что Валя до его прихода будет добросовестно выполнять, что велел. Всегда так было... и должно было быть! Почему одно звено в цепи оказалось ветхим? Почему?

За дверью послышались неуверенные шаги Вали. Постояла с минуту и постучала. Жене очень не хотелось сейчас слёзных бесед, - уснуть бы! - поэтому он решил отмолчаться.
Не дождавшись ответа, Валя приоткрыла дверь, прислушалась.
-Не спишь? Женя, я же слышу, что не спишь. Можно?
Женя молчал. Валя подошла к кровати, помедлила чуток и присела в ногах.
 - Женя, ты можешь сказать, о чём вы уговорились с Юрой?
 - Врачебная тайна, - сухо обронил Женя, не двигаясь.
 - Пусть так... пусть. Видно, согласен на всё... Только бы получилось. Женечка, ты, конечно, прости меня, может я действительно дура последняя...
 - Последняя?
 - Первая, пятая... какая разница. Дура есть дура, под любым номером. Я вот что подумала... - Валя замолчала, очевидно, не решаясь вымолвить.

Женя приподнялся, подбил под себя подушку, теперь он как бы в кресле возлежал.
 - Я... - Валя подвинулась на вершок, протянув руку, коснулась пальцами коленей Жени. - Может... ты... попробуешь сам?
 - Не понял.
 - Ну... всё сам... как будто у нас с тобой... брачная ночь...
 - А ты знаешь, как это называется?
 - И знать не хочу! - вспыхнула Валя, пихнув кулаком колено Жени, придвинулась ещё ближе, горячо задышала почти в лицо: - Какая тебе разница, чем ты снимешь страх... муляжом или... Да и Юрка...
 - Юрке, может, и всё равно. Мне - нет.
 - Женечка, я тебя понимаю, но пойми и ты меня. Когда ты ушёл на пару минут, я только разик сделала, как ты просил... А потом мне стало... противно. Поверь, так противно, что дурно стало... Будто в рот сунули ржавую ложку с помойки... Меня чуть не вырвало...
 - Да если хочешь знать, у муляжа стопроцентная стерильность!
 - Верю, Женечка, верю. Но вот так подумалось и всё. Судорогой свело ноги.
 - Целый день коту под хвост...
 - Нет! Нет, Женечка! Этот день для меня огромный подарок. Я столько узнала от тебя... я теперь другая, совсем другая! я тебе очень благодарна за этот день! Давай попробуем, Женечка? Я верю, что ты не сделаешь мне больно: ведь ты знаешь, что и как надо... А с Юркой я бы всё равно опасалась. Он такой неумеха, он стыдится себя, и потому хотел... всё с наскока...
 - Я поговорю с ним, объясню, распишу как по нотам...
 - А меня? Меня тоже распишешь по нотам?
 - И тебе напишу...
 - ...инструкцию? Руководство по эксплуатации канцелярским слогом?
 - Могу стихами. Тебе обещаю стихами...
 - Прошу тебя, перестань издеваться! - Валя резко вскочила. - Да пойми ты бумажная твоя душа: не каждому нужна инструкция! Ты помоги мне практически, а Юрке я сама помогу без бумажек... Или ты исполнишь мою просьбу, или я...тебя изобью!

Женя невольно рассмеялся.
 - Прекрати! Слышишь, прекрати идиотский смех! - Валя подалась вперёд и ткнула кулачком в плечо Женю. - Прекрати, прекрати!
Женя перехватил её руку, чуть повернул, и Валя рухнула спиной на кровать, застонала, невнятно ругнулась. Женя склонился над её лицом, мягко произнёс:
 - Остынь, истеричка.
Валя подёргалась и затихла. Женя отпустил её руку. Села, одёрнула халат, всхлипывая, спрятала лицо в ладони.
Женя осторожно погладил её по спине:
 - Тебе надо поспать. Хочешь, дам таблетку?
- Снотворное меня не берёт. Если только лошадиную дозу... А можно я с тобой лягу? Ты ведь всё равно меня не тронешь...
 - Не выдумывай, Валя. Мы не дети малые.
 - Я буду выполнять, всё что скажешь! Давай попробуем? Ну, чего ты боишься?
 - Угрызений совести.
 - Ой, какие глупости! Просто опыт на себе. Делали же некоторые врачи в старину...
 - Делали. Заражали себя холерой, например. Но это из другой области. Какими глазами я буду смотреть...
 - Радостными, Женечка! Как смотрит врач на исцелённого!
 - Фу... я тебе про корову, а ты мне про козу: тоже молоко даёт... Иди, Валя, спать.
 - Не пойду. Какое теперь спаньё. Я не отстану от тебя...
 - Так и будешь сидеть до утра?
 - Буду, раз ты упрямишься!
 - Свяжу и отнесу узелком...
 - Только попробуй! Я сейчас на всё готова... Сил не хватит, стану кричать, соседей всполошу, скажу: изнасиловать хотел!
 - Вот теперь вижу: дура дурой. Кому хорошо сделаешь?
 - Ну и пусть! Мне плохо, пусть и другим будет плохо... Что молчишь?

 - Думаю. Может, всыпать тебе ремня, и вся недолга.
 - Попробуй. Такой крик подниму...
 - Против крика - кляп.
 - И тебе не стыдно будет?
 - Вынужденная мера.
 - Ну, почему и здесь ты не можешь как вынужденная мера?
 - Потому что можно обойтись и без этого. Иди, отоспись, а завтра начнём с нуля.
 - Опять будешь пихать мне эту резинку? Не хочу! И не буду!
- Тогда ступай за Танькой. Я уже говорил.
 - Говорил, говорил... Чурбан ты, напичканный инструкциями, руководствами... Начитался - и возомнил себя... 
 - Я делаю, как могу. И делаю хорошо.
 - Что ж со мной не получилось?
 - Накладка. Бывает.
 - Бывает, бывает... Вот и исправляй срочно. Как это? Хирургическим способом.
 - Не вижу необходимости.
 - Ах, не видишь? Тогда я сейчас пойду... и вскрою себе вены!
 - Полно чушь городить.
 - Не веришь, да? Не веришь? Трезвая не смогу, но у меня есть ещё коньячок. Вот поддам - и смогу!
 - Слушай, истеричка! - Женя начинал терять терпение. - Я устал уже с тобой лясы точить. Конец будет?
 - Будет. Давай попробуем, а потом спи хоть до следующего утра. Мушке не дам тебя побеспокоить. Да? Да?

Женя молчал. Он внезапно чётко, выпукло увидел то, что явно выпирало в минуты раздумий до прихода Вали, что торопливо смахивал, как сор... А это было главное в его проколе! Теперь он отлично это понимает. Отлучился на "пару минут" он потому, что возбуждение охватило его, испугался, что не совладает с собой. Сбежал, обманув себя, мол, в туалет захотелось. В эти злосчастные пять минут он свернул голову желанию, умылся холодной водой, и вернулся опять "доктором", спокойным и бесстрастным... А в процессе лечения срыв. И вот Валя предлагает исправить... хирургическим путём. С ней можно согласиться: наивно думать, что теперь так легко будет за день настроить её на нужную волну... Тут минимум неделю надо. Хватит ли у Юрки терпения? Не вылупится ли от напряжённого ожидания дурная мыслишка? Нет, только не это! Что же делать? Что?

 - Да? Да? - Валя вновь присела рядом, заглядывала в лицо; глаза её блестели нежелательным блеском.
"А ведь, чёрт возьми, она действительно сейчас на всё готова... " - подумал Женя и поёжился от предчувствия возможного.
 - Женечка, что же ты молчишь? Ты согласен? Да? О чём ты думаешь?
 - Аллах с тобой! Неси коньяк, но пить буду только я.
 - А мне? С напёрсточек, а? За удачу.
 - Неси.
 - Я мигом, Женечка! А можно, пусть и здесь музыка и свечи? А?
 - Неси.

 Женя встал, сделал несколько упражнений, размяв затёкшие мышцы. Постоял у окна. Ночь сгустила краски, свет с улицы не попадал на эту сторону и сад тонул во мраке. Стекло отражало хмурое лицо Жени, в глазах стоял немой вопрос: "То ли делаешь, Евгений? Как же принципы?"
"Думай, не думай... нет у меня времени на исправление ошибки. Сочту как вынужденную меру... Голос совести, потом заглушу работой и учёбой... Только бы у них с Юркой наладилось..."

Пока он ходил в ванную, Валя всё принесла в его комнату, расставила, зажгла свечи. Поставила пластинку, приглушив звук. На столике, помимо бутылки коньяка, лежал нарезанный батон и тарелка с сервелатом. Валя торопливо уничтожала бутерброд.
 - Зверски есть захотелось. Не повредит?
 - Нет, только не увлекайся.
 - Да я так, червячка заморить. Да успокоиться. Веришь: готова была издубасить тебя, как последнего...
 - Опять последнего?
 - Не цепляйся к словам. Вобщем, как нехорошего задаваку и прочее.

Они выпили. Валя, как и обещала, "с напёрсточек". Женя тоже не злоупотреблял. Потом они всухомятку приговорили полбатона и всю колбасу.

Валя была возбуждена предстоящим, глаза её лихорадочно блестели, щёки пылали румянцем. Конечно с трёх грамм, что "один зуб выкупать" не опьянеешь, но Валя казалась захмелевшей: всё время что-то говорила, глотая окончания, вкусно смеялась шуткам, которые посыпались из Жени, едва начал действовать алкоголь. Женя точно вернулся в начало дня, когда требовалось Валю настроить на нужную волну и "транслировать" необходимую информацию. Валя тогда тоже казалась чуточку хмельной, ловила каждое его слово и так же красиво смеялась. В какую-то долю секунды Жене подумалось: а не усыпить ли её бдительность и завершить сеанс муляжом? Но в следующее мгновение он прогнал взашей провокаторскую мысль: нет, не будет он рисковать, хватит ему одного срыва.

Когда пластинка кончилась, Женя встал, заглянул в лицо Вали, и, глуша в себе нарождавшееся волнение, усмехнулся:
 - Ну, что милая: делу время, потехе час.
 - Я готова, - сказала Валя и тоже поднялась. - Только ты всё время разговаривай со мной, говори, что должна делать... - голос её задрожал, и она замолкла, выжидательно глядя на Женю.

Помедлив у приёмника, Женя перевернул пластинку, осторожно включил. Повернулся, шагнул к Вале. Она внутренне подалась навстречу. Женя привлёк её к себе, обнял, робко, затем увереннее, поцеловал. Вначале едва коснувшись губ, потом по-настоящему, коротко, после чего губы загуляли по всему лицу. У Вали сбилось дыхание, она то и дело вздрагивала, глаза, казалось, упорно боролись с непонятной сонливостью: веки трепетали, ресницы то опускались, то быстро прыскали вверх.

Внезапно Валя, глухо вскрикнув, отпрянула, закрыв горло руками, глаза широко открыты, лёгкая бледность смазала румянец щёк.
- Что?! - опешил Женя.
 - Извини, - сдавленно, не опуская рук, быстро, как бы оправдываясь, заговорила Валя. - Я не сказала тебе, мне за горло трогать нельзя... Я ещё в детстве во сне , сама себя чуть не задушила. До сих пор не могу... сразу задыхаюсь и ужасы в глазах... извини, я должна была предупредить. Напугала, да?
 - Есть немного.
 - Извини... Давай ляжем, я быстрее успокоюсь...

Действительно, успокоилась она скоро, и включилась в игру, уверенно повторяя движения Жени. "Ха, любовники, да и только... " - пролетая, шальная мыслишка чиркнула крылышком сознание, но Женя тут же и забыл о ней, ибо силился предугадать, как отнесётся Валя, если он сейчас развяжет поясок халата.
Вопреки его опасениям, Валя, едва его рука скользнула к пояску, сама распустила его, и безропотно позволила снять халат. Откинулась на спину, закрыв глаза, мол, делай со мной, что хочешь.

Женя не спешил, ибо ясно видел, как напряжены мышцы её ног, живота. Снова и снова начинал он прелюдию, осторожно, предельно ласково, нежно, озорно и всерьёз, но едва приближался к лобку, как ноги Вали судорожно сжимались. Попробовал начать с ног, от пальцев - тот же результат. Зажим такой, что палец не просунуть.
 - Отдохни.
Валя не шелохнулась, лишь губу закусила, да сквозь ресницы выступили слезинки.
 - Не плачь,- Женя легонько потрепал её за мочку уха.
"Ууу, ядрёна вошь! - ругнулся про себя.- Неужели не осилю? Правда, с такими железобетонными комплексами не попадались, но всё же... десяток полегче были... И всё муляжами преодолел. А тут ни так, ни эдак! Ни тпру, ни ну, как ослица упрямая! Стоп! Ослица? А что, если поменять позу?"

 - Перевернись на живот.
 - Зачем? - вскинулась Валя. - Я же тебя не буду видеть.
 - Может, это и к лучшему.
С некоторой неохотой перевернулась.
-Ты будешь делать всё, что скажу?
 - Да. Если только приличное.
 - Приличное. Подтяни колени к животу. Так. Обопрись на локти, попу приподними, а ножки раздвинь. Так, да.
 - Это йога? - спросила Валя, выполняя команды.
 - Нет. Восточная классическая поза. Целесообразна в некоторых случаях.
 - Серьёзно? И так тоже?
 - Да. И ещё много-много как.
 - А я думала: только лицом к лицу...
 - Это основная поза. Я называю её рабоче-крестьянской.

Женя опустился на колени сбоку, положил руки на плечи Вали, тело её тотчас напряглось, и она уже готова была резво выпрямиться, но руки Жени пресекли: скользнули вдоль позвоночника, задержались на копчике, лаская его окружность, затем плавно разошлись веером, поднимаясь вверх и сползая в область грудей. Валя слегка дёргалась, выгибала спину, на мгновение слабела, но лишь на мгновение.
 Продолжая ласкать левой рукой грудь, правую Женя вернул на спину, "обработал" так называемое кошачье место - ложбинку меж лопаток, - и пошёл вниз по позвоночнику. Валя тихо ойкала, прерывисто дышала, но общее напряжение не спадало. Наконец, рука Жени скользнула по ягодицам и оказалась с внутренней стороны бедра. По нему волнообразно прошла дрожь, напряжение несколько ослабло: очевидно, упор колена в диван сыграл своего рода роль тормоза. Рука Жени осмелела и вторглась в область лобка и ниже. Лишь раз Валя инстинктивно сжала бёдра, когда палец Жени, словно зверек, пробрался сквозь заросли, шмыгнул в спасительную щель: здесь было тепло, мягко и... сухо. Женя осторожно нащупал просяное зёрнышко клитора, стал его нежно стимулировать. Через пару минут "зёрнышко" набухло и стало расти, властно отторгая палец. А ещё через пару минут подушечка пальца трепетно поглаживала бока и торец уже налитое "зерно" с добрую фасолину.
Валя задрожала всем телом, бёдра то сжимались, грозя заклинить руку Жени, то слабо откидывались. Спустя ещё минуту, сдавленно простонав, Валя ткнулась головой в подушку, затем качнулась всем корпусом и завалилась набок, немыслимым вывертом откинулась на спину. Участилось дыхание, верхняя губа покрылась крупной испариной, веки плотно сжались, выжимая обильные слёзы.

Потекли, оттаивая, и "нижние" губы. Дурманящий запах ворвался в ноздри Жени, сшибая с опор все принципы, табу, срывая якоря и пломбы...
Ещё мгновение - и смята последняя слабенькая попытка встряхнуться: страсть захлестнула девятым валом, поглотила...

ГЛАВА 9

 - Получилось! Получилось! Женечка, родненький, получилось!
Влажная, ещё не остывшая, плача и смеясь, Валя неистово целовала Женю, теребила его, точно куклу. Он что-то нехотя говорил, вяло отстранялся.

Жене было тяжко и дурно, будто съел нечто недоброкачественное, и вот подступают симптомы отравления. Никакого удовлетворения ни от акта, ни оттого, что у Вали всё отлично получилось. Только тяжесть в голове и ломота в теле.

 - Ну же, миленький, получилось ведь! Всё хорошо, как ты говорил! Боже, как я рада! Какое блаженство! какое счастье!

Женя слышал и не слышал её. Ему хотелось под душ. Раздражали Валин голос, как помешанной, запах и липкая влажность её тела.

 - Женечка, давай ещё разик. Ведь можно? Можно? Можно, если хочешь и можешь? Я теперь могу! Могу! Ведь могу, Женечка, могу?
 - Можешь...
 - Ну, будь другом, ещё разик! Ну, что я тебя упрашиваю, как ребёнка...
 - Отдохни...
 - Я не устала, - быстро перебила,- ну, совсем крошечку. Я...
 - Дело не в усталости. Просто не рекомендуется после дефлорации повторный акт... - вяло, чуть раздражённо сказал Женя.
 - Ясно, - не скрывая сожаления, протянула Валя, не заметив его раздражения. - А утром уже можно? Можно?- и, очевидно, уловив что-то в лице Жени, осеклась, пристально всмотрелась: - Что, Женя? Что-то не так?
 - Нет, всё нормально. Просто я анализирую...

 Не хотелось ему именно сейчас говорить про своё угнетённое состояние. Ни в коем случае, напротив, следует укрепить в ней чувство уверенности, что теперь всё будет замечательно. А то, что он не испытал никаких чувств, что для него это явилось как банальная мастурбация - это его личное дело. Главное, что у Вали получилось, и теперь она, даже если и возникнет прежний страх, сама его пинками прогонит прочь.
Странно, однако... началось так страстно, умопомрачительно, и вдруг раз... будто выключили все органы, кроме одного... Тьфу! точно роль муляжа выполнил...
 - Понимаю, - обманулась Валя. - Ты пойдёшь в ванну? Иди, потом я. Чайник поставить?
 - Ставь...

Лишь изрядно задубев под холодным душем, Женя решился выключить воду: внутри пылал и жёг, сродни изжоге, огонь; ему хотелось лить и лить на себя холодную воду, чтобы погасить, остудить жар. Стыло тело, а огонь не гас. Минуты три Женя яростно растирался полотенцем, с трудом выдавливая задубевшими губами ругательства в свой адрес. Действительно, что за преступление: ну, подумаешь, лишил девственности жену брата... Без насилия, без обмана, по сути, с обоюдного - супругов - согласия... От тебя требовали избавить Валю от недуга, и открыть им путь к полнокровной сексуальной жизни... Можно считать, ты выполнил свою задачу. Лечение прошло успешно и пациентку можно выписывать. Лично Юрия не интересовало, как ты этого добьёшься... А что, если он согласился, как раз исключая т а к о й метод лечения? Тогда получается, Женечка, ты переступил черту... Отсюда и муки совести, как сильнейшая изжога... Содой её не загасишь. Что же делать?
Да полно, стоит-ли терзаться? Не суши голову, отнесись ко всему случившемуся, как к обычной процедуре...
 Но тщетно Женя уговаривал и корил себя: саднящей занозой застряло в сердце.

Окликнула Валя, сообщив: чайник закипел, и она готовит стол.
"Ишь как носится, прямо бабочкой порхает", - невольно с неприязнью подумал, в холостую одёрнул себя. Оделся, постоял у зеркала, придавая лицу выражение бесстрастное, "докторское".

 - С лёгким паром! - встретила его на пороге кухни Валя лучезарной улыбкой. - Чаёк готов. Ты пей, а я пойду похлюпаюсь, - Проходя рядом, стрельнула лучисто в самые глаза Жени, озорно пробежала пальцами по плечу, и точно мотылька выпустила: - Благодарю!

После двух чашек с мёдом, Женя значительно ослаб, глаза слипались, и тело сладко клонило в сон.
 - Валя, я баиньки.
 - Хорошо, Женечка. Спокойной ночи, приятных сновидений!

Отключился сразу, едва коснулся подушки. И очутился... на ромашковой поляне, над головой душное марево и восторженная песня жаворонка, по руке ползёт божья коровка. Он почему-то в тесном джинсовом костюме, задыхается от духоты и обливается потом. Вдруг обдал прохладный ветерок, и прыснул "слепой" короткий, как детские слёзы, дождик. Возникла и пропала песня, он только успел ухватить счастливый девчоночий голос. "Дождик, дождик поливай, будет хлеба каравай!" - внезапно брызнуло за спиной. Оглянулся: девушка, шоколадная от загара, в белом коротком сарафане, сквозь мокрую ткань проглядывали крупные упругие груди, сморщенная пуговка пупка и темный волосяной треугольник ниже. Женя по-детски смутился, опустил глаза. Девушка весело рассмеялась:
 - Женечка, что же ты не смотришь? Посмотри, разве я не мила? Да посмотри же, посмотри...
И он посмотрел, и обмер: уже голая она приближалась, призывно тянула руки:
 - Женечка, ну же... Не мучай меня: я задыхаюсь от желания...
 - Не надо... я не могу... - замямлил Женя, а руки уже сами дёргали "молнию" на куртке, на брюках, но, увы! они не расстегивались...
Девушка кинулась ему помогать, но и вдвоём не справились с молниями. Изнемогая, Женя остервенело, рвал на себе одежду. Девушка с протяжным стоном набросилась и без чувств распласталась на нём...

...Женя резко дёрнулся и проснулся. Открыв глаза, невольно вздрогнул: над ним склонилась Валя, волосы распущены, лицо бледное, глаза полуприкрыты, учащённое дыхание. Горели свечи, звучал приглушённо электроорган.
 - Что с тобой, Валя? - тихо спросил.
В ответ нечто схожее с бредом больной:
 - ...уже утро... уже можно... утро... можно...

Её руки нервно рыскали по телу Жени. Он чуть приподнялся и обнаружил, что Валя голая, а на нём нет одеяла. Сдавленно застонав, Валя припала к его груди. Её пышущее жаром тело била мелкая дрожь, и оно вжималось, вжималось в женино, словно искало спасения и от жара, и от дрожи. Её влажные почему-то прохладные руки искали спасения в паху Жени, слепо прощупывая пространство. Горячие мягкие губы ловили его губы.
Расслабленный, размягчённый сновидением и жарким натиском наяву, Женя не успел взять над собой контроль: подхваченный потоком валиной страсти он отдался воле течению...

 - Всё хорошо? - спросил, целуя её мокрые глаза и завершая заключительные ласки.
 - Безумно! Спасибо, спасибо, спасибо, Женечка, миленький...

Спустя минуту, Валя уже спала, на припухших губах трепетала и светилась счастливая улыбка.
Женя укрыл её, выключил приёмник, задул свечи, оставив одну. Ушёл в ванную. Чувствовал себя на этот раз значительно лучше, а после душа, так просто отлично. Изжога совести молчала, уступив бодрости и удовлетворённости. Из зеркала на него смотрела розовая весьма довольная физиономия.

 - Что скажешь, братец? - спросил, и ответил любимой фразой Геннадия: - А ничего, луку мешок - сиди и чисть. Лечение окончено, пациентка здорова. Даже очень... Результат, конечно, положительный, но плохо, что п е р в ы м мужчиной у Вали стал не муж, а его брат. Это может первое время глушить ощущения, мешать: несомненно, будут, сопоставления. Следовательно, необходима тщательная подготовка Юрки. Грубо говоря, натаска. Что бы не разрушил созданный Валей миф, а органично вошёл в него, вжился. Справится - ли? По идее, должен... Иначе, пиши, пропало... 

Эх, Женя, Женя, как же ты отвратительно работал в этот раз!
Ведь клялся, давал зарок не трогать замужних... Откуда эта расхлябанность? Столько было похожих, а то и сложнее ситуаций, и отменно выходил, не запятнав себя... Что-то случилось со мной: быть холодным, бесстрастным доктором не получилось. Не сработали тормоза... Что-то есть такое в Вале... расхолаживающее...

Стоп! Всё: пациентку на выписку - карточку в архив. И в отпуск - каникулы! 
 Так, время почти пять. Можно потихоньку собираться - с первым автобусом и уеду. Сейчас распишу для закрепления Вале несколько цэу, руководство-памятку. И ни каких чувств! Дома поработать с Юркой. И надеяться – всенепременно! - надеяться на полную удачу. Не тупой ведь, должен понять, что к чему. Счастья вам, молодые! Живите, любите на полную катушку, и плодитесь. Это и будет ваша высшая плата за мой скромный труд...